Наблюдатель 2. Мстители

Несколько дней после визита в клуб Джосс Уидон здорово на нас дулся. Кто его знает, в чем была причина: мы не оправдали оказанного нам доверия или не позвали его в свою драчливую компанию — только общался он с нами сугубо официально и гонял, как юзер службу поддержки. Мне-то ничего, а ребята выдыхались по-взрослому. До номеров добирались на последнем издыхании, поэтому даже речи не шло повторить междусобойчик. Собственно, именно по этой причине я удивилась, когда ко мне постучали. Еще больше я удивилась, когда обнаружила на пороге Хиддлстона. Последние дни мы не очень-то много разговаривали, стараниями Уидона Том даже вынужден был нарушить данное мне обещание. И если честно, я была этому рада. Помнится, окончившаяся дракой вечеринка затронула в нашей беседе довольно скользкую тему. Скорее всего, виноват в этом был алкоголь, но я, честно, не знала, как общаться с Томом теперь. Одно дело — протрезвели и забыли. Другое — что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А уж когда я увидела в руках Хиддлстона приметную бутылку с напитком, несколько дней назад названным Тору, как предпочтительный… Я как-то растерялась и отреагировала на появление гостя не очень-то вежливо. — О! А что тебе нужно? — Да, собственно, ничего особенного, — кажется, мне удалось смутить Хиддлстона. — Просто хотел сказать спасибо моему личному ангелу-хранителю… — Так это ты нехило дверью ошибся, — я хитро усмехнулась. — Твой «няня» живет этажом ниже. Нет, я не оговорилась. У всех нормальных людей, даже если они дети, бывает «твоя няня». А вот Хиддлстону повезло. Стараниями Дауни-младшего его «няня» был «твой», потому что именно так Роберт окрестил отдельного ассистента, который следил исключительно за физическим состоянием Тома. Так получилось, что во время съемок «Мстителей» Том превзошел всех по части количества производственных травм, даже несмотря на меры предосторожности, которые я, как наблюдатель, принимала в обязательном, а в его случае и индивидуальном, порядке. После того, как штативом он чуть не выколол себе глаз, было решено приставить к нему персонального «наблюдателя». Если я не рассказала об этом раньше, то только потому, что лечение этой «бытовухи» настолько вошло у меня в привычку, что я перестала обращать на нее внимание. — Я знаю, где обитает мой «няня». Но спасибо сегодня хочу сказать именно тебе. Ты против? — Хиддлстон так решительно сделал шаг вперед, что мне пришлось отступить и пропустить его в номер. — Да, нет… Просто думала, что тебе меня хватает на съемочной площадке. Кофе будешь? — я попыталась быть гостеприимной хозяйкой. — Я — истинный англичанин! Какой кофе? Чай, и только чай! — улыбнулся в ответ Хиддлстон и… протянул мне ту самую принесенную с собой бутылку, содержимое которой, действительно, напоминало чай. Правда, только по цвету. Спросите меня: почему я не отказалась? Особенно памятуя о «прошлом разе»? Честно, не знаю. Может, потому, что подсознательно хотела продолжить прерванную дракой беседу. Но вначале мы все же поговорили на отвлеченные темы: припомнили очередные несколько смешных историй. — Слушай, мне рассказали, что при первом знакомстве ты подколола Марка и Роберта каким-то зубом… — поинтересовался Том, а я прыснула: — Ты не знаешь эту историю? Тогда слушай. Дело было на съемках фильма «Зодиак». Вообще-то там наблюдателем был Артрус, а меня в помощь ему отрядили. Сюжет мрачный, про маньяка серийного… Для подстраховки. Так вот Марк и Роберт там снимались и постоянно ссорились. Как говорится, характерами не сошлись. Бывало до драки дело доходило. Во время одной из таких стычек, плавно переросшей в рукоприкладство, их полез разнимать актер, игравший в фильме главную роль… Убей меня, я не помню, как его звали… Но не это главное, а то, что наши красавцы разниматься не захотели и выбили парню передний зуб. После этого бойцовые петухи помирились и дружат до сих пор. А парень поступил неожиданно: продал свой выбитый зуб на благотворительном аукционе почти за сотню тысяч долларов. Хиддлстон рассмеялся так громко, что я всерьез испугалась, что мы разбудим соседей, ибо время было позднее. В бутылке оставалось на донышке, но заканчивать праздник не хотелось. Пока я отлучилась в свой минибар, пытаясь что-то придумать, Том куда-то исчез, потом вернулся. Так появилась теория о том, откуда взялась вторая бутылка. Мы удобно расположились на моей кровати, сидя по-турецки, продолжая разговор, передавая друг другу бутылку, позабыв про бокалы. Кто первый предложил сыграть в «старинную подростковую хмельную забаву» под названием «Правда или вызов», потом я так и не вспомнила. Поначалу вопросы были смешные и глупые, а вызовы — примитивные и приличные. А потом в ответ на мою «правду» Том попросил: — Если можешь, расскажи, что меня ждет в будущем… — Могу, — откликнулась я. Да, я, действительно, могла. И даже не рассказать, а показать. Но последнее только не дальше недели-двух. Думаю, Том не имел в виду под будущим этот срок. И так ясно, что он будет здесь, на съемках. Поэтому я остановилась на первом варианте. — Ты удивишься! — начала я, настроившись, описывать увиденные картинки. — В будущем ты будешь сниматься в кино и играть в театре! Мы переглянулись и расхохотались. — Никогда бы не подумал! — Том смеялся так искренне и заразительно, но потом посерьезнел. — А кроме шуток? — Если «кроме шуток», то у тебя будет много интересных ролей: и вампиром побудешь, и королем, и мерзавцем, и шпионом… Но тяжело тебе придется, когда тебе в руки дадут автомат и заставят играть в войнушку, как настоящего солдата. — Почему же тяжело? Солдатом я уже был… — Таким не был. Но дело не в этом… Просто у тебя руки не воина, а музыканта, — я повернула руки Тома ладонями вверх, но он вдруг перехватил инициативу, и через секунду уже разглядывал мои ладони. — Твои руки тоже не похожи на руки воина, — сказал он и тут же испуганно охнул, когда я «включила» проявляющие заклинания, открыв его глазам все порезы и шрамы. Только на ладонях их было порядка одиннадцати. — Это лишь видимость… — хрипло проговорила я, прекрасно помня историю появления каждого из шрамов. — Спасибо целителям. — Покажи мне свое настоящее лицо, — внезапно попросил Хиддлстон. — Зачем тебе это? Надоело спокойно спать по ночам? Это мужчин шрамы украшают. Женщинам они напоминают о… много о чем… Но чаще всего, что они ввязались не в свое дело. — Таковы условия игры. Ты выбрала «правду», — Хиддлстон был крайне настойчив, даже упустил из виду, что формально я за свою «правду» уже ответила. — Если отказываешься… — Отказываюсь, — довольно грубо проговорила я, но тут же попыталась смягчить грубость заискивающей улыбкой. — Надеюсь, как джентльмен, ты не сделаешь свой «вызов» чересчур нескромным? — Я кое-что тебе должен, — Том улыбнулся в ответ. — Считай, что ты теперь должна мне то же самое. Расплатимся по долгам? И через секунду он резко наклонился ко мне и поцеловал. Легко. Отрывисто. Совсем по-детски. В губы. Вроде бы как сестру или подругу. Но я готова была поспорить, что сестры и подруги тут ни при чем. — Эй! — я не придумала ничего умнее. — Это был мой вызов, а ты ведешь себя так, как будто он твой! — Поступишь так же, когда придет очередь для моего вызова. Но сейчас я выбираю «правду», — Хиддлстон сидел с довольным видом кота, только что увидевшего дно в миске со сметаной, забытой хозяйкой. Я вне очереди отхлебнула из бутылки и спросила: — Зачем ты на самом деле пришел сегодня ко мне. — Значит, сказочка про «спасибо» не прокатила? Это трудно объяснить, — Том усмехнулся. — Но я попробую… Тогда, в первый раз, когда мы только встретились, ты посмотрела на меня таким взглядом… Я сразу понял, что он предназначен не мне. Я еще не знал кому, но вдруг очень захотел, чтобы ты так посмотрела на меня. Как на меня, а не на кого-то другого, за кого меня приняла. Тогда я решил, что приложу все усилия для достижения поставленной цели. Это очередной шаг в нужном направлении. — Как же я тогда на тебя посмотрела? — я, конечно, понимала, что увиденное не пройдет для Хиддлстона даром, да вот только не предполагала, что настолько и в другом направлении. Лично я была уверена, что выглядела смешно и жалко. Оказывается, нет? — Будто видеть меня — самое большое счастье в твоей жизни, — подтвердил мои подозрения Том. — Теперь-то я знаю, в чем дело. Но за такой взгляд… Ничего не жалко. Я остолбенела. Том Хиддлстон, который свел с ума немалую часть прекрасной половины человечества, которому, я это видела своими глазами, хоть и не рассказала об этом, предстоит сделать то же самое с оставшейся ее частью, сейчас сидит напротив меня и говорит, что мечтает о взгляде, которым я смотрела на него, думая, что он — мой брат. — Но теперь-то ты знаешь, что на тебя я так посмотреть не смогу никогда… Ты — классный парень. Но братом моим не будешь. И хорошо, что не будешь, потому что он… сам знаешь. Такой судьбы не пожелаешь никому. Однако, я уверена, — это была слабая попытка подсластить пилюлю, — что когда-нибудь ты встретишь девушку, которая посмотрит на тебя еще круче… Потому что увидит в тебе не брата, а… Ну, ты понимаешь. — Я понимаю, что меня только что отшили в очень интеллигентной форме. Дали понять, что не смогут «увидеть во мне не брата, а…» — Том вздохнул так печально, что у меня сердце зашлось, но потом он улыбнулся. — И, наверное, правильно… Но от моего вызова тебя это не освобождает. Я вздохнула с притворной обреченностью, обхватила лицо Хиддлстона ладонями и притянула к себе. А про себя подумала, что очень хотела бы увидеть в Томе «не брата», уже даже почти увидела… Но я — наблюдатель, и наше первое правило: никаких серьезных отношений с людьми. А почему, думаю, не сложно догадаться… *** Кажется, глаза только закрылись, а уже звонит будильник. Пора вставать. Хотя… Кого я обманываю? Так оно и есть. Я заснула где-то с час назад. С трудом разлепив правый глаз, отчаянно зевая, чувствуя, как в голове после вчерашнего, плавно перетекшего в сегодняшнее, гремят доспехи сразу четверых всадников Апокалипсиса, я повернулась… и уткнулась носом в кокон из кого-то, умело завернутого в одеяло. Раздалось сонное бормотание. Так, узнаю этот голос и руку мастера. Что ж, нет ничего плохого в том, что я оставила ночевать подвыпившего приятеля. Одежда моя при мне, значит Том Хиддлстон даже после перехода всех границ трезвости вел себя, как джентльмен. А слухи и сплетни по этому поводу, если таковые будут — не моя проблема. Как говорила Клео, у меня такая безупречная репутация, что ее уже давно пора подпортить. А сейчас подъем! Я отвернулась от Тома в другую сторону… и проснулась мгновенно. Потому что уперлась в точно такой же кокон. Только вместо одеяла — покрывало. И рука мастера. А это же я кого? — Спокойствие, только спокойствие, — прошептала я самой себе, а потом обратилась к своим стремительно ускользающим воспоминаниям. — Сейчас я вас настигну. Вот тогда мы похохочем… Впрочем, последний пункт пока что был сильно под сомнением. До того момента, как я вспомню, что же произошло вчера после опустошения второй бутылки и перед отходом ко сну. Так, хотя бы в общих чертах… После подобия выяснения отношений, в результате которого мы с Хиддлстоном «остались друзьями», и поцелуев в рамках возврата долгов в дверь постучали. Открывать отправился Том, потому что меня посетило непобедимое желание «попудрить носик». Вернувшись, я обнаружила, что у меня двоится в глазах: на прикроватном столике стояло две бутылки, а на моей кровати сидели два Тома Хиддлстона. Я словила культурный шок, а потом сообразила, что бутылки, действительно, две, а вот Хиддлстон — один. Второй — это Крис Эванс, совершенно случайно одевшийся в той же цветовой гамме. Оказывается, ему тоже стало скучно без «общих сборов», и он вначале собрался сам с собой, а когда оказалось, что так гораздо скучнее, отправился на поиски компании. Поиск заключался в том, что он вышел из своего номера, повернул направо и пошел, попутно стучась во все попавшиеся на пути двери. Открыли только мы. Ну, еще лифт, но там не интересно. С этого момента мы по классической русской схеме соображали «на троих». Мужчины травили анекдотики, развлекая «заскучавшую» даму, а дама пыталась предотвратить алкогольное отравление у двух явно не приспособленных к поглощению спиртного в таких количествах «кавалеров», впихивая в них то немногое съестное, что нашлось у нее в холодильнике. Вот тут мы и подходим к тому, почему оба гостя лежат на моей двуспальной кровати, запеленатые аки младенцы. У не совсем трезвой женщины на почве «съешь еще кусочек — ложечку за маму, ложечку за папу» проснулся материнский инстинкт. Выстроенная вполне логичная цепочка воспоминаний убедила меня в том, что я очнулась от последствий праздника. Так не будем эгоистами. Как говорится, пришла в чувство сама — помоги товарищам. Поскольку сторон для поворотов — хвала всем богам! — больше не было, я перевернулась на спину и с мысленным воплем «И-и-ихэть!» приняла сидячее положение. Следующую минуту я недоумевала, кто успел напротив моей кровати установить зеркало в полный рост, и когда я успела превратиться в изящную рыжеволосую красотку. Нет, до сего момента я не была страшненькой, не думайте. Просто с вечера запомнила себя повыше, пофигуристей и шатенкой. Потом я поняла, что это не зеркало, а еще один гость. Точнее, гостья. Хм, когда я шутила, что хочу переспать со Скарлетт Йоханссон, я… реально шутила. И я точно помню, что она это поняла. Значит, здесь «Черная вдова» по другому поводу. Вопросы из цикла «Что? Где? Когда?» пошли по новой. Итак, я «запеленала» и уложила спать двух переоценивших свои силы парней, а сама понесла остатки ночного загула в кухонный отсек. И тут в дверь снова постучали. Учитывая, что руки у меня были заняты, объяснить, каким манером я ее открыла, можно только моим нетрезвым состоянием. Ага! На пороге стояла Скарлетт в расстроенных чувствах, которая, увидев у меня в руках початую бутылку, заявила, что именно это ей сейчас и нужно. И вообще, не могу ли я пустить ее переночевать. На резонный вопрос: «А что случилось?» — она ответила, что ей тупо страшно. Некоторое время назад к ней в номер кто-то постучал, а когда она открыла, там никого не было. Вдруг это кто-то по моей части? Я, естественно, насторожилась… затем расслабилась, сложив вместе планировку гостиничного этажа и историю, рассказанную Эвансом. Видимо, Йоханссон выглянула именно тогда, когда Крис проверял лифт на предмет, как в нем можно интересно провести время. Объяснять это, как и выяснять, а где же Скарлетт боялась все то время, что «Кэп» был с нами третьим, но не лишним, было несоизмеримо дольше, чем сказать «да, приходи, дверь будет открыта, закроешь сама»… Я издала вздох облегчения. Приятно, когда на поверку оказывается, что, несмотря на возраст, мозги у тебя работают, как надо. А вот глаза… При ближайшем рассмотрении оказалось, что на животе у Скарлетт замком сцеплено две пары рук, а на полу у кресла — четыре ноги в гостиничных тапочках: две — тридцать седьмого размера, две — сорок третьего. Вот тут я уже не удержалась и глупо хихикнула. Ладно, я вспомнила, как объяснить, почему я укутала Тома в одеяло, а Эванса — в покрывало. Я дотумкала, почему Скарлетт спит в кресле в моем номере. Но как я объясню, зачем вместо матраса она использовала Хемсворта? Кажется, в данном случае «телезрители выигрывают у знатоков со счетом шесть — ноль». Интересно, если спросить у Йоханссон, она сумеет ответить что-нибудь внятное? С опаской, вспоминая, есть ли в аптечке наблюдателя сердечные капли, и где они там лежат, я окинула взглядом свой номер. Какое счастье! Больше сюрпризов не было. Остальные предпочли переночевать у себя. Кстати, чего это они так поскромничали? Вон еще на полу сколько места. Однако, гости, а не надоели ли вам хозяева? Отыскав взглядом часы и убедившись, что до отъезда на площадку есть еще время, прежде чем будить сладко посапывающую четверку — они выглядели такими трогательно-милыми, когда спали, совсем не походили на «кумиров миллионов» — я успею сварить кофе. Нравится Хиддлстону или нет (впрочем, остальных это тоже касается), а сегодня бодриться истинный англичанин будет именно им. Конечно, «сварить кофе» — это только так красиво звучит. На самом деле варить его предстояло кофеварке. Пока она это делала, я подошла к зеркалу и глубокомысленно вгляделась в свою невыспавшуюся физиономию. И внезапно поняла, что отражаюсь там не одна. — Утро красит нежным светом лица заспанных прохожих, а меня не красит утро, я красивая попозже! — раздалось у меня за спиной, и я обернулась, довольно улыбаясь: — Клео! Какими судьбами?! — Проверить пришла, как ты справляешься. И сказать, что мое дело близится к завершению. Тогда я тебя сменю, и ты сможешь, наконец, вернуться к желанной активной деятельности. Может, нужно чем-то помочь? — подсуетившая мне работенку подруга крепко меня обняла. — Замечательно справляюсь! В тему въехала. Контакт наладила. Не поверишь, начинаю получать удовольствие от процесса, — ответила я и вдруг заметила, как Клео посмотрела куда-то мне за спину и изменилась в лице. — Вижу, — ее веселость куда-то подевалась, а взгляд стал… странным. Я тоже обернулась. В дверном проеме спальни застыл Том. — Привет, — отозвался он, пытаясь придать приличный вид мятой одежде, а так же пригладить взъерошенные волосы. Если бы мне суждено было влюбиться в Тома Хиддлстона, я, наверное, сделала бы это именно тогда, когда мечта дамских грез половины мира, такой невыспавшийся, уютный и домашний, стоял на пороге моей спальни. И хоть после мне стоило больших усилий объяснить Клео, что я не влюблена, в ту секунду мое отношение к Тому изменилось окончательно. Раньше мне подсознательно нравился Джед в Томе. Теперь же Джед ушел, и Том стал для меня Томом. Что ж, частично его желание сбылось: был ли тот взгляд таким, как он хотел, но теперь я смотрела на него, как на него, а не на кого-то другого. Осознав, что его присутствие в моем номере слегка не к месту, по обалдевшему взгляду Клео, Том ретировался. Я же невинно захлопала глазами в ответ на вопрос: — Что это было? — Ты о чем? — кофеварка, наконец, разродилась порцией бодрящего напитка, а я, в свою очередь, пока подруга провожала Хиддлстона взглядом, усилила живительный эффект остатками вчерашнего «чая» — Не о чем, а о ком… — Клео вновь вперила в меня испытывающий взгляд. — О «Мойдодыре» из маминой спальни… Таком не кривоногом и не хромом, высоком, стройном, голубоглазом… — Это Том Хиддлстон, он здесь Локи играет, — с максимальной непринужденностью пожала я плечами, чертыхнувшись про себя. Представляю, что подумала Клео. Будет сложно доказать ей обратное. К тому же, этим утром мне только ее выволочки не хватало. Если бы еще за дело, а то… — А у тебя в спальне кого играл? — с материнской строгостью поинтересовалась подруга. — Себя самого, — в меру язвительно огрызнулась я. — Просто посидели, просто поболтали. — Смотри, Лена. Доиграешься, — взгляд Клео наполнился вселенской печалью. Да, ее можно было понять. Она не понаслышке знала, почему наблюдателей предостерегают от отношений с обычными людьми. Не удивительно, что ей хотелось не позволить мне совершить оплошность. — Не повторяй моих ошибок. Он тебе нравится. Это видно. — Не говори ерунды, он мне совсем не… — Лена, я твоя подруга, — Клео посмотрела на меня, будто видела впервые. — Я знаю тебя лучше, чем другие. — Тогда ты не можешь не знать, что я никогда не смогу закрутить интрижку с мужчиной, так похожим на Джеда. Ты разве не заметила сходства? — я привела самый, по моему мнению, веский аргумент. — Заметила. Интрижку — нет. А влюбиться по-настоящему — да. И судя по его глазам, он ответит тебе взаимностью. Но у этих отношений нет будущего. Ты уйдешь, он все забудет, а ты — нет. Рассказать, через что тебе придется пройти? Я была в курсе, как тяжело Клео переживала расставание с Аланом Рикманом после съемок первого фильма поттерианы, а потому отрицательно покачала головой и вздохнула. — Боже, еще ничего нет, а уже все так запутано… Клео, я знаю, что обжегшийся на молоке потом на холодную воду дует. Но так же нельзя! — я решила, что пришла пора для моей «тронной» речи. — Ты правильно поняла, одно мое слово, и Том Хиддлстон станет для меня тем, кем был для тебя Алан. Буквально несколько часов назад я сказала ему это слово, — я взяла паузу, подчеркивающую важность момента. — Нет. Я сказала ему «нет», Клео. Он для меня — только друг. Я видела, как ему было нелегко смириться, но по-другому быть не может, какой бы сволочью я себя сейчас не чувствовала. Одно утешает, я уйду — он все забудет. Мне же нечего будет забывать. — Уверена? — только-только вернувшая себе веру в мое здравомыслие подруга опять посмотрела за мое плечо. — Да что ж вы так не вовремя просыпаетесь все… — буркнула я, обреченно приветствуя не менее заспанного Криса Эванса. — Вот видишь! — я попыталась обратить присутствие «Кэпа» себе на пользу. — Между мной и Томом ничего не было, и тому есть свидетель. — Или третий участник, учитывая нравы современной молодежи, — многозначительно покивала Клео, я же не знала, рассмеяться мне или обидеться. Нашла молодежь. Она всего-то на пару лет меня постарше, а мне, как вы помните, уже шестьдесят три. — Ты же только что говорила, что хорошо меня знаешь, — пристыдила я подругу. — Если так, то ты не можешь не знать, что такие штучки не в моем характере. — Они были не в твоем характере, пока ты посещала мир людей транзитом, — Клео на полном серьезе погрозила мне пальцем. — С кем поведешься, так тебе и надо. — А не напомнить ли тебе, дорогая, — погрозила я пальцем в ответ. — Кто заставил меня окунуться в эту потенциально вредную среду? — Я не думала, что ты такая морально неустойчивая, — заметно расслабившись, хохотнула Клео. И тут из спальни, перешептываясь вполголоса, вырулили другой Крис и Скарлетт. — Если ты позволишь мне начать все с начала, я смогу себя реабилитировать, — мне очень не нравилось, что я вроде как оправдываюсь. Хотя, почему «вроде как»? Клео забрала у меня из рук кружку и сделала большой глоток. — Да, что-то мы с Джедом упустили в твоем воспитании… Слишком много кофе в коньяке. Разумеется, потом все прояснилось. В итоге все остались довольны. Клео — результатами дружеской инспекции, я — тем, что сохранила с Томом дружеские отношения. Со временем и он разделил мою радость. Что же касается остальных, у каждого из них был свой повод быть довольным, но это — их личное дело, которое больше никого не касается.