Тиски

Зури критически осмотрел молчащего, не знающего, что сказать, пепельноволосого парня. Хмыкнул, отходя к Тсунаеши и вставая рядом с тем. — Гокудера Хаято, я полагаю? — Рядом Тсунаеши переводит несколько виноватый взгляд на Гокудеру. Но взгляд этот — несерьезный, словно у ребенка, не чувствующего вины. Хотя Пламя в глазах босса старается его успокоить — и у Хаято по спине мурашки пробегают табуном от плохого предчувствия. — Откуда ты меня знаешь? — Голос подводит, и Ураган про себя чертыхается, но виду старается не подавать. Невысокий незнакомец ухмыляется, фыркая. — От тебя несет порохом и никотином с другого конца зала, Гокудера, — и на взгляд сощуренных глаз хмыкает, показательно обращаясь к Тсунаеши, поднимая к шатену лицо, встречаясь взглядами. — А он не очень так себя контролирует, да? — Бывает, — пожал плечом Тсуна и перевел взгляд снова на Гокудеру, поясняя: — Я ему рассказал. — Представишь? — как-то болезненно хмыкнул Хаято, складывая руки на груди. Ямамото даже показалось, что лицо Урагана побледнело еще сильнее. Тсунаеши на просьбу бывшего Хранителя пожал плечами и указал длинной смуглой ладонью на паренька рядом с собой, давно уже стоявшего, скрестивши руки на узкой груди. — Зурико Швамбрани, Солнце Семьи Риголетто, — невозмутимо говорил Савада, затем так же показал ладонью на Гокудеру, не отрывая взгляда от уже представленного, — Гокудера Хаято, мой бывший Хранитель Урагана и Ямамото Такеши, мой бывший Дождь. Ямамото ощутимо вздрогнул рядом — им обоим словно по голове ударили слова Тсунаеши. «Бывшие». Значит, Хранители все-таки бывают бывшими, да?.. А Савада тем временем продолжил, приобнимая такого… маленького по сравнению с их Небом Швамбрани. — Хаято, это мой Зури. Он забрал меня к себе три года назад, — и улыбнулся — странно улыбнулся, отметил про себя Хаято. Лучисто, показывая, как дорог боссу этот жесткий парнишка, но и как-то… с извинением. Не печально, нет, но Тсунаеши не хотел его ранить — и сказал это, словно ставя точку, только взглядом прекрасно поясняя род их отношений. А уж чего только стоило представление? «Его Зури»… — Вы встречаетесь, — кивнул себе Гокудера, переведя взгляд на Зурико. Теперь он понимал тот пристальный взгляд, которым окинул его сперва этот парень — он оценивал. И Хаято тоже посмотрел, оценивая. Правда, на первый взгляд увидел только одну сходную между ними черту — зеленые глаза. Но, кажется, у этого Швамбрани они были гораздо ярче, живее, в них горел огонь. У Гокудеры же глаза были немного мутноватые из-за старой привычки курить — уже тогда были. Довольно хмыкнув, Зурико извернулся в ненавязчивых объятиях Тсунаеши и пошел дальше по коридору, не оборачиваясь. Савада, бросив на них еще один взгляд — что примечательно, без какой-либо жалости, прощальный, — поспешил догнать своего партнера, вскоре вместе с ним скрываясь за поворотом. Без жалости. Слава богу. Единственное, чего Гокудера бы желал прямо сейчас своему Небу, зная, что тот никогда к ним не вернется — чтобы тот не жалел о том, что завел новые отношения. Гокудера был уверен в Тсунаеши, знал, что он не может сделать неправильный выбор — и теперь, наверное, учел свою ошибку, которую вынес из отношений с Хаято. Солнце Риголетто — не его собственное. Ямамото сбоку положил тяжелую руку на плечо Урагана, хмурясь. — Что это сейчас было? Ты же… встречался с Тсуной. Он всегда был таким? — Странный вопрос, и Гокудера едва сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос. Только фыркает шумно, почти надменно. — Каким? — а потом грустнеет, опуская плечи, дергая одним из них и сбрасывая руку товарища. — Он совсем не изменился, если ты об этом. Просто мы для него теперь — чужие люди. Правильно, босс, вы верно сделали, Джудайме. Наверняка вы не хотите больше той боли, которую пережили, когда вас не нашли собственные Хранители, одного из которых вы… любили. Правильно, Тсунаеши. Если не удастся вновь остановить такую же подставу, как пять лет назад, тогда хотя бы не будет так больно. Правильно, босс. Ведь одно дело — нити связи с Хранителями, да? А разорванная нить любовной привязанности — это хуже. Я понимаю, Тсунаеши. Будь счастлив, хотя бы на этот раз.