Дело случая

7 С каждым днем, с каждым новым боем Марк выматывался всё больше. И не он один. Солдатам не хватало одежды, сапог, еды… они вступали в захваченные деревни с надеждой пополнить припасы – но везде видели только пустые склады и погреба. Отступая, местные уничтожали всё, что не могли взять с собой. Силы были на исходе. Маршал Рене Шатильон отступал на южных рубежах, предпочитая спасти людей. На севере его младший брат Этьен проиграл в бою и не смог удержать контроль над немногими городами в провинции Альмендра, которые завоевал в прошлом году. Маршал Крессе потерял половину армии и рассчитывал дойти до провинции Фреза и там объединиться с войсками маршала Лионкура. От всех этих вестей становилось тошно. Война почти проиграна! Неужели столько отличных бойцов погибли зря?! Зачем они все мерзли, выходили в бой и в адскую жару, и в лютый холод, и под проливным дождем?.. Всё напрасно. Если они выживут и вернутся домой, там их будут ждать обнищавшие дома, запущенные сады и огороды, голодные домочадцы. Марк получил письмо от соседа. Жорж писал, что в Бельфлор стало неспокойно, простые люди начали бунтовать против дворян, отказывались платить налог на войну…, молодежь пряталась от вербовщиков. И, когда от Дени потребовали оставить беременную Мариэтт и уйти в армию, вся семья подалась в бега. Жорж не знал, где они. Сам-то он уже отвоевал свое, вернулся домой калекой. Где Ансельм и Дени сейчас? Нашли ли они жилье, работу?.. Марк не знал, кого просить о помощи, не знал, как будет искать отца и братьев, когда война закончится. Он сказал о своей беде Лорану, но тот только равнодушно пожал плечами: - А зачем тебе их искать? Они же тебе мешали жить, как хочется. Или тебе так сильно хочется делить с кем-то успех и деньги? - Они моя семья… да, иногда мы спорили, но я их любил! – в отчаянии возразил Марк. Позже, лежа в полусне на подстилке во вражеском лазарете, он еще не раз вспоминал тот их разговор, во всех подробностях, картина перед взглядом возникала болезненно-яркая, будто наяву. Он помнил, как в лагерь прибыли зачарованные особым образом почтовые птицы, вестовой начал называть имена и отдавать письма адресатам. Лоран, как обычно по вечерам, сидел и курил. Забрав у вестового целый ворох конвертов и записок, он пролистывал их без особого интереса, и швырял в огонь одно письмо за другим. А Марк сжимал кулаки, сдерживая порыв отобрать у любовника все эти листы, сохранить… неужели Лоран не ценит, что не безразличен кому-то, что о нем вспоминают, хотят знать, жив ли он?.. Когда очередь дошла до Марка, он дрожащими руками схватил и открыл письмо из Бельфлор, прочитал кривоватые строки и прошептал: - Ансельму и Дени пришлось уехать из Бельфлор… о небо, как я буду их искать? Как они меня найдут?.. Другие солдаты его утешали. Даже капитан Робер Антрег, которого Марк побаивался из-за той истории с издевательствами над пленным, протянул ему свою флягу с вином и сказал, будто стесняясь показывать сочувствие: - На, хлебни глоток. Держись, капрал. Доберешься до какого-нибудь монастыря – посоветуешься с настоятелем, монахи умеют выведать всё и про всех. А вдруг помогут. И только Лоран говорил, что ничего, заслуживающего переживаний, не случилось! Насмешливо кривил губы: - Случись что с моим предком и породителем, я бы печалился только о том, что большая часть наследства всё равно достанется Иораму! Рядовые молчали и отводили глаза, не смея перечить Крессе. Антрег пожал плечами: - М-да, Лоран, твой отец, конечно, сволочь эталонная, и мой ничем не лучше. Но пойми, не у всех семья такая. А Марк, застыв, смотрел в огонь. Крепкое вино, которое дал ему капитан, горчило. То, что говорили боевые товарищи, доносилось до него как сквозь какую-то невидимую преграду. Лоран разглагольствовал о том, что любить родных – пережиток прошлого. Валер, парень родом из деревни неподалеку от Бельфлор, уговаривал Марка не волноваться: - Я знаю Ансельма с Дени, замечательные парни, рукастые, добродушные… они без работы не останутся, куда бы ни подались, и, дай Всевышний, хороших людей на своем пути встретят. Бог не без милости, солдат не без удачи. Встретитесь. Наверное, он был прав… Но Марку показалось, что внутри у него сломался стержень, помогавший ему выживать. Он надеялся вернуться в Бельфлор со славой, помочь родным – а теперь родной дом опустел, братья ищут счастья на чужбине. Он верил Лорану, считая, что они всегда будут помогать друг другу выжить и держаться – но оказалось, вне войны и выживания в бою у них ничего общего нет. Да, Лоран мог прикрыть Марка в бою, жестоко расправиться с теми, кто ему угрожал… а вот понять его чувства даже не пытался. «Как я мог знать и видеть, на что Лоран способен, и молчать?! Как мог верить ему, быть готовым принимать милости от его семьи? Я был бы последней мразью, если бы так сделал…». * На следующий день их корпус получил приказ выступать в Доранто – крепость в провинции Фреза, чтобы там присоединиться к остаткам армии маршала Крессе. Лоран подбивал подчиненных ослушаться и двинуться на юг. И в этот раз Марк решился возразить: - Я свой отряд туда не поведу. Лоран взглянул на него с презрением: - Это еще почему? - Потому что я не хочу, чтобы мы попались в лапы тамошним головорезам. Потому что это верная смерть: или нас арестуют, осудят и расстреляют свои, или убьют арнеро. Если кто-то хочет рискнуть, пусть так. Но я предателем не стану. Лоран ничего не сказал, но, похоже, тонкая нить, которая связывала их прежде, теперь прервалась окончательно. С того дня они ночевали порознь, больше не сидели рядом у костра и переговаривались только сухими фразами по делу. Лоран ни с кем не заговаривал о том, чтобы сбежать на юг, и с каждым днем марша сама эта идея забывалась. Как бы многие в армии ни ругали командиров в верхах, но ослушаться и действовать самим было слишком рискованно. Путь до Доранто был не таким уж долгим, но за это время солдаты не раз сталкивались с партизанскими отрядами арнеро. Магов среди них почти не было, люди шли в бой, вооруженные кто чем, но и эта ярость иногда казалась сильнее любого оружия и любой магии. Марк по-прежнему старался не убивать, предпочитая просто защищать товарищей по оружию и не давать противникам напасть со спины… но сейчас убивать приходилось, потому что даже тяжело раненные боролись из последних сил, падая только мертвыми. И то – часто он видел, как человек с отрубленной головой еще какое-то время бежит, прежде чем упасть на залитую кровью землю. Он боялся сам закончить так же. По ночам ему снились истерзанные тела, и то, с какой радостью Лоран изобретал всё новые и новые пытки, трансфигурируя орудия, которыми гордился бы опытный палач, из любого старья, любых обломков. Сны были даже хуже реальности, и одной ночью Марк бросил защитный амулет в догорающий костер. Жить больше не хотелось. Незачем… 8 Арнарбрекк, провинция Фрамбуэза, 1703 год Казалось, смерть нарочно избегала его. Марк спешил вперед вместе с самыми отчаянными воинами, создавал щиты, напрягая все силы. Вокруг него падали свои и чужие, товарищи кричали ему: «Остановись! Ты что, с ума сошел?!». А ему было будто всё равно. Так он прошел до Доранто и остался жив после битвы, в которой погибла почти четверть объединенного корпуса. Марш до провинции Фрамбуэза помнился уже смутно. И вот он – позорный финал. Впрочем, теперь уже ничего не важно. Лишь бы умереть быстро, а не под пытками. Но и от голода и истощения умирают долго, мучительно. Марк даже завидовал тем несчастным, которые хрипели где-то в дальнем, темном углу палатки. Для них всё скоро кончится. Счастливцы! Снова благословенная тьма, в которой не было ничего – ни боли, ни сомнений, ни угрызений совести. Утром он проснулся, услышав уже знакомые голоса. - Энрике… Фернан ночью умер… - Силы небесные, ну почему никто меня не позвал?! – горестно воскликнул лекарь. - А толку-то. Ты и так трое суток не спал, а бедняге Фернану уже сам Всевышний не помог бы. Отмучился, на небе ему лучше будет. С остальными хоть всё в порядке. - Что там вчерашние? - Да вот, смотри… вроде бы всё у нас в порядке. Скрипим, но дышим понемногу. Маг тот раз просыпался, а то лежит себе и лежит. - Пока не выспится, сами не будите. Придет Диего, пусть ему оставит бульон и кусок хлеба. Лекарь осматривал раненных, о чем-то их спрашивал – Марк уже не особо прислушивался, успокоившись тем, что насчет него самого никто ничего не заподозрил. Может быть, его оставят в покое. А там уж будь что будет. Позже Марк слышал сквозь полудрему, как те раненные, которые могли ходить, поднимались, помогая друг другу, выходили из палатки. Ему же и его соседу еду кто-то принес, судя по голосу – молоденький парнишка, совсем еще подросток. - Алваро, как ты там? – спросил паренек. - Сегодня чуть лучше уже… видишь, даже подняться пытаюсь… но Энрике пока велел быть осторожным и не рваться в бой. Кстати, что там слышно? - Халфэ отступают. Мы здесь должны надолго задержаться. Скорей бы всё закончилось… Марк напрягся. Отступают… Должно быть, тот бой они проиграли. К этому всё и шло. Три года ведь, такие страшные три года!.. Он ворочался на постели, сон уже не шел. От мыслей об одном и том же боль сдавливала виски. «Как там наши?.. Те парни, которые воевали в Гроселле, уже никакие, они выбились из сил, озверели до крайности. Долго они не продержатся!». Именно сейчас Марк понимал: грядут самые страшные, самые тяжелые дни. А он здесь, в лагере врага! - Ты не спишь? – спросил его сосед. - П-проснулся, - запинаясь, пробормотал Марк. - Можешь помочь мне приподняться и поесть? – попросил мужчина. - Сейчас. У Алваро были обожжены руки. Позже, поев, он еще сказал, что тоже свалился от истощения после тяжелого боя. - …Правда я боевой маг, а ты? Энрике говорил, скорее всего, защитник… Марк кивнул. - Кстати, а тебя как зовут и откуда ты? Не из двенадцатого полка, случайно? – Алваро продолжал расспрашивать его, но теперь в голосе слышалось больше беспокойства: - У меня в двенадцатом приятель служит, я до сих пор ничего о нем не слышал. - Я… я не помню, откуда я… помню только, что меня зовут Марк и служил я чуть больше года… дальше всё, пусто, темнота. - Плохо дело, - посочувствовал Алваро. – Неужели совсем память потерял? Хотя, знаешь, это всё может быть от упадка сил. Ну что ты смотришь на тарелку, как на вражеского шпиона? Ешь. Надо сил набираться. Как же ты без сил вспомнишь хоть что-то. А вдруг у тебя дома жена, дети… ждут тебя… Марк через силу начал есть – просто из страха, что если он начнет морить себя голодом, кто-то заподозрит неладное, скажет лекарю, тот поговорит с командирами, и… Одно дело быстро погибнуть, бросившись под пули или смертельные заклятия. И совсем другое - долго и мучительно умирать от пыток. На это Марк насмотрелся, и всегда боялся оказаться на месте тех жертв, на тела которых натыкался вместе с другими солдатами в разоренных городах. Когда грозит такая смерть, больше всего хочется жить, несмотря ни на что. 9 Время тянулось однообразно и неспешно, Марку даже не верилось, что тяжелые переходы и лихорадочная быстрота боев остались в прошлом. Похоже, армия Халвлинга отступила достаточно далеко – так, по крайней мере, можно было предполагать по непривычной тишине и размеренности. Раненных и больных осматривали лекарь с помощником. Приводили в порядок очищающими чарами, перевязывали раны, поили настойками. Марк отмалчивался или односложно отвечал на вопросы, продолжал делать вид, что ничего о себе не помнит и прижимал ладонь ко лбу, жалуясь, что говорить и пытаться вспомнить трудно. Только бы никто ничего не начал подозревать! Но пока нехитрая уловка выручала его. Большинство соседей по лазарету – рядовые солдаты, уже в годах, - поворчали что-то насчет того, какими слабыми на самом деле оказываются маги, и что, видно, нехило надо было приложиться головой в бою, чтобы позабыть всё на свете. «А мог бы и вовсе дурачком остаться». Только Алваро по-прежнему ему сочувствовал, может, из благодарности за помощь, а может, еще и потому, что лишенные дара к магам относились немного настороженно. Так и вышло, что Марк и Алваро держались вместе, помогали друг другу, понемногу начали, держась друг за друга, выходить из лазарета. На вид Алваро казался не намного старше Марка, но в его темно-русых волосах уже появилась седина. Длинная неровная челка с седой прядью отчасти прикрывала свежий косой шрам на лбу. Когда Алваро закатывал рукава рубашки, были видны старые шрамы на руках. Должно быть, воевал он уже давно… об этом говорила и осанка – такой идеальной выправки у новичков не бывает. «Он не то что я, он больше повидал, большему научился», - с горечью и легкой ноткой зависти думал Марк. – «Он бы так не запутался». * Через несколько дней лазарет перевели из палаток в дом. Марку и Алваро досталась на двоих скромная небольшая комнатка. При всей тесноте и простоте, наконец-то они жили в доме, спали на кроватях. Наконец-то не нужно было вставать ни свет ни заря, спешить, творить чары до невыносимой боли в пальцах… не нужно было убивать. Марк радовался даже мелочам вроде мягкой, потертой ткани простыней, одеяла и штор, от которой едва ощутимо пахло свежестью, разглядывал проглядывающие сквозь восстанавливающие чары трещинки на стенах и темные пятнышки, оставленные огнем, на мебели. Весь этот наспех созданный уют напоминал о прошлой жизни и помогал надеяться, что когда-нибудь у тех, кто остался жив, получится вернуться домой, снова заботиться о семье… Вскоре после того, как переселили лазарет, весь городок всколыхнула весть: война закончилась! В тот день Марк и Алваро как раз пообедали и, сидя каждый на своей кровати, пили травяной отвар из больших кружек, когда в комнату вихрем ворвался Диего – темноволосый смуглый паренек, который приносил еду лежачим, - и поставил на стол бутылку вина. - У нас сегодня праздник! Маршал Монтильядо перешел со своим корпусом через горы и занял Сите-Вер. Наши победили!.. Марк побледнел. - Это невозможно… по горным дорогам армия пройти не может, там опасно… и… Тут он осекся, поняв, что чуть не выдал себя. Но Диего истолковал его волнение по-своему: - Да, туда не всякий рискнет сунуться. Наверное, у многих в Западной армии были такие же лица, когда маршал отдал приказ. У меня точно душа ушла бы в пятки! Но это же маршал Монтильядо, он герой, каких мало! Марк заставил себя улыбнуться. - Ох, слава небесам… наконец-то… Алваро засмеялся: - Диего, послушай, а Энрике не будет тебя ругать, что ты принес нам вино? - Так он сам и велел! Сказал, что по такому случаю всем можно, даже самым слабым из лежачих по ложечке дадут. Это же победа! От такой новости у всех сил прибавится. Победа… Марк чувствовал себя самым последним трусом и лжецом. Он, солдат армии Халвлинга, пьет с арнеро за победу их армии и здоровье их маршала – и, самое страшное, ему не так уж плохо быть среди этих людей, он привык к молчаливой заботе Алваро, к веселому и шустрому Диего. Почему он должен ненавидеть их? Потому, что воевали короли? Он боялся думать о том, скольких арнеро убил за этот год с лишним и кровь скольких халфэ на руках Алваро. «За что?!.. чем мы все провинились перед небесами?!».