Дело случая

17. Дома… Он так привык называть это временное пристанище домом. Как будто нигде больше ему не могло быть тепло, уютно и спокойно. Нет, без Алваро всё будет уже не так. Ничего уже не будет. Ни-че-го. Марк сел за стол, опустив голову, и долго так сидел, ни на что не обращая внимания, ни о чем не думая. В голове было пусто. Пусто было на душе. И ведь, в конечном итоге, ему было некого винить, кроме самого себя. Почему он раньше ничего не сделал, не поговорил с Алваро?! И даже не в Лоране дело… конечно, Крессе появился невовремя, и, как всегда, готов ломать чужие жизни просто так, «чтобы не скучать». Но ведь в Сите-Вер мог оказаться и кто-то еще из прежних знакомых!.. «Кто-то мог бы окликнуть меня на улице, когда мы с Алваро выбираемся прогуляться вместе. Разве тогда я бы смог сказать другу или бывшему соседу, что тот якобы ошибся?! И если я найду отца и братьев, я должен буду рассказать им, как я жил всё это время, объяснить, почему они меня не нашли. А вдруг они считают, что я пропал без вести, или что я погиб?! Они, может, думают, что я лежу в могиле, оплакивают меня, а я живу мирно и спокойно…». Нет, он не мог допустить, чтобы Лоран оказался прав… Чем бы Марк ни пытался заняться, привычные дела валились из рук. Он как раз сметал с пола осколки разбитых чашек, когда домой вернулся Алваро. - Я уже дома. Марко, как ты? Что-то случилось? - Да так, просто… посуду разбил, сейчас уберу, - растерянно ответил Марк. От внимания друга ему стало немного не по себе. Алваро пришел в таком хорошем настроении, наверное, он был очень рад поговорить с тем знакомым. Рассказывать ему правду сейчас, в такой хороший день?.. и все же откладывать уже было невозможно, и так слишком много времени потеряно. - Хм. А ты пришел раньше меня. А говорил, можешь задержаться. Как там, узнал что-то? Марк стряхнул осколки в ведро, отставил в сторону веник и совок и, запинаясь, сказал: - Алваро, я… я должен кое-что тебе рассказать… но это будет долгий разговор, и… не очень приятный. Наверно, ты после такого не захочешь жить со мной под одной крышей… но Сернанвали уже наняли рабочих, еще где-то месяц, и дом для садовника отремонтируют, я перееду туда… - Марко, ради всего святого, в чем дело?.. – Алваро настороженно посмотрел на него. – С чего ты решил, что я захочу выставить тебя на улицу? Неужели ты вспомнил, как жил до войны, и это оказалось что-то… такое, чего ты стыдишься? Твои родные в чем-то провинились? Или ты сам? Так то было раньше, что бы там ни было, ты это уже искупил, начал новую жизнь. Многие люди по юности и неопытности ошибаются. - Н-нам лучше сесть и поговорить, - виновато ответил Марк. – Это долгая история. Они зашли в спальню и сели рядом на кровати Алваро. Склонив голову и опустив плечи, Марк едва слышно начал: - Дело в том, что я не арнеро, а халфэ, из Бельфлор. Меня привезли в лазарет по ошибке, когда я слишком долго колдовал, истощил свои силы и лежал без сознания. Наверное, с меня сняли форму мародеры, и потому твои товарищи приняли меня за своего. А потом, когда я понял, где я… я боялся, что меня будут пытать и казнят, если узнают, что я чужак. Алваро, поверь мне, я не хотел так долго обманывать тебя или кого-либо еще. Я думал, что со временем смогу покинуть ставку и добраться до своих… - Вот как? – Алваро напрягся, сцепив пальцы в замок с такой силой, что костяшки побелели. – Марко, я понимаю, ты не мог сказать правду тогда, в лазарете. Ты был один среди незнакомых людей, не мог доверять. Но почему ты молчал, когда мы остались здесь вдвоем? - Я… думал, что перееду куда-нибудь… хотел, чтобы ты помнил обо мне только хорошее, и… - давно продуманные слова казались Марку теперь такими ненужными, жалкими. - Ты думал, я бы так спокойно с тобой расстался, ничего не спросил бы, не поинтересовался бы, куда ты идешь, к кому, будет ли тебе где жить, чем поддержать силы?! – в отчаянии спросил Алваро. – Тебе казалось, всё так просто?.. Разве ты ничего не замечал? Марк молчал, удивленно уставившись на него. Замечать – что? Им было так уютно, так тепло и спокойно вдвоем, пока не открылась эта правда. - Хотя, я тоже должен был раньше тебе сказать. Может быть, это тоже задело бы тебя настолько, что ты решил бы уйти, - с горечью сказал Алваро. – Я ведь полюбил тебя, Марко… с тех самых дней, когда мы помогали друг другу пережить кошмары, когда ночевали вдвоем. Меня никогда не интересовали женщины… я просто мог уважать их как родственниц, или хороших знакомых, ценить их ум и таланты… ну, может, восхищаться красотой, но так, как восхищаются красивым в природе, и не больше. Вот потому я и не женился. Это для меня не прихоть, как для многих аристократов. Не от скуки или от безвыходного положения. Такой я есть, это часть моей души. Я… я часто думал, что с тобой прожил бы всю жизнь… даже если бы мы оставались только друзьями. - Ох… - Марк судорожно вздохнул. Алваро немного отодвинулся от него. - Наверное, ты меня за это осудишь…, я прекрасно знаю, в таких семьях, как моя, да и твоя, наверное, такое считается блажью… на войне, мол, еще пусть себе, но потом надо вернуться домой и завести семью… но получается, у каждого из нас был свой секрет, и я не вправе злиться на тебя. - Я не хотел идти на войну, - признался Марк. – Мне не за что было ненавидеть твой народ. Да ни у кого из простых людей не было причин. И… - он смутился, - я совсем не считаю, что мужчине нельзя любить мужчину. Алваро улыбнулся, расслабившись. - Правда?.. Марк отодвинулся на дальний край кровати и сел, сжавшись в комочек, обхватив колени руками. - У меня на войне был любовник. Вот от того всё гораздо хуже. Это еще одна причина, почему я собирался уйти и ничего тебе не сказать. - Он погиб? – с сочувствием спросил Алваро. – Наверное, он был тебе очень дорог… - Он жив, - Марк зажмурился, будто перед прыжком с высоты. Кажется, эта правда ранит Алваро еще больнее, чем то, что уже сказано. – Но мы расстались. Я служил в корпусе маршала Лионкура… моим любовником был Лоран Крессе. Помнишь, «цветы зла»? Это были его чары. - Лоран Крессе? – повторил Алваро с такой злостью, с таким презрением, будто коснулся ящерицы или ядовитой змеи. – Ты – был с этой мразью?! Марко, я поверить не могу, что ты был с таким сукиным сыном по своей воле… он тебя изнасиловал?.. я вызову его на дуэль, я его убью, и мы с тобой всё забудем, как страшный сон… - Я его любил, - эти слова прозвучали в тишине, будто раскат грома. – Я не сразу понял, что он за человек. А когда стало ясно, что он такой и уже не изменится, было слишком поздно. Алваро поднялся с кровати. - Как ты мог, Марко… ты видел, что он творит, и оставался с ним?! И ты еще утешал меня, когда меня трясло от снов о войне… ты знал, что это из-за твоего монсеньора Крессе я временами думал, что с ума сойду! Там ведь были и мои подчиненные… ты понимаешь, что я чувствовал?! Вот служил я с человеком, учил его, вникал во все его горести, даже простые рядовые были мне как родня – и в один «прекрасный» день я вижу Хосе, или Роберто, или Луиджи лежащим с развороченным животом, и из почерневшего тела растут розы! И капельки росы на лепестках, будто это настоящие цветы, а не иллюзия… - он, дрожа, опирался спиной об стену. – Можешь себе представить, как я жил с мыслью, что тот, за кого я отвечал, не вернется домой, не обнимет жену, не позаботиться о детях?! А ты говоришь мне: «прости, я любил Лорана». - Это в прошлом! – возразил Марк, глядя на Алваро с болью и тоской. – Разве я знал, что так будет?! Я вырос в Бельфлор и редко когда оттуда выбирался, я даже не представлял себе, как живут знатные маги и на что они способны… я спас Лорана в бою, и… сначала всё было вовсе не так… - Я. Не хочу. Об этом. Слышать. – четко, со злостью, произнес Алваро. – Ты говорил, тебе осталось подождать месяц, пока приведут в порядок домик садовника? Я найду, где пожить в это время. - Ты, наверное, теперь будешь ненавидеть меня… знаю, я это заслужил… - Ненавидеть? Если бы! 18. До самого конца дня они не разговаривали. Поужинали по очереди. Марку кусок в горло не лез. «Но на что я рассчитывал? Что Алваро простит мне? Такое трудно оставить в прошлом, если вообще возможно». Ночью Марк лежал, стараясь не шевелиться, притворяясь, что спит. И ему казалось, Алваро тоже только делает вид. Их прежнее простое счастье разбилось быстрее, чем стекло. Наступило хмурое утро. Алваро спал – или притворялся?.. Марк тихо, чтобы не разбудить, пошел выпить чаю, и собрался в теплицу. Привычное дело успокаивало. Он даже заглянул в домик, где трудились рабочие, и немного помог им. Вот бы справиться со всем побыстрее, переехать даже раньше, чем через месяц, постараться обо всем забыть и надеяться, что Алваро это тоже переживет, встретит хорошего человека, полюбит… Увы, в таких случаях понадеяться – проще, чем что-то решить и сделать! Под конец дня, когда Марк ненадолго присел перевести дыхание, то услышал тихое чириканье, и серо-голубая магическая птица с запиской в клюве опустилась ему на плечо. Он развернул листок и прочел строки, написанные знакомым красивым, размашистым, будто летящим почерком: «Я помню дни и ночи, которые мы провели вместе. Возвращайся, тогда тебе не придется никому ничего говорить. Ты останешься моей тайной, а я твоей. Л.». Птица кружила над ним, и Марк поднялся, нашел в своей сумке карандаш, дописал на свободном месте ответ, вложил записку в крохотный длинный клюв и отпустил вестника. На душе стало немного легче. Ведь он ответил: «Тайн не будет. Вчера я сам рассказал Алваро всю правду. Я не могу к тебе вернуться, ты это знаешь». Так было правильно. Хоть и горько. Глядя на темно-серые облака за окном, Марк вспоминал, каким наивным был до войны – не знал ни боли, ни потерь, ни горя, ни того, как замирает сердце от любви, ни обманчивости счастья. Теперь же… он дважды любил – и дважды потерял. * Вернулся он в пустой дом. Алваро только записку оставил: «Марко, не ищи меня. Со мной всё в порядке, я договорился с приятелем. Его родные уезжают из Сите-Вер, и я могу пожить в комнате, которую снимали они. Через месяц заеду сам или пришлю вестника. Я не в обиде на тебя ни из-за того, что ты о многом молчал, ни из-за монсеньора Крессе. Но мне нужно с этим смириться. То время, когда мы жили вместе, было самым лучшим в моей жизни. До встречи…». Как же чувствовалось одиночество, в каждой мелочи… Алваро забрал всю свою одежду, и посуду, даже старые, зачитанные до дыр, книги. Не забыл ни об одной мелочи! «А ведь мы еще по-человечески расстались», - думал Марк, расхаживая по комнате, которая теперь казалась чужой, будто нежилой. – «Он даже не кричал, не пытался ударить меня… хотя лучше бы ударил, чем вот так, тихо и спокойно… но без него всё, всё не так…». Что же – теперь оставалось только делать то, что должен. Работать. Накопить денег, чтобы обратиться к иоаннитам и попросить о помощи. Найти родных и надеяться, что они не отрекутся, если узнают правду.