Следы

      За кадром вопросы задавал женский голос. Довольно знакомый. Вальтер узнал в нем Джессику Мерфи — очередного хранителя мира, одного из сильнейших магов и друга-врага Алисы. Хитрожопый киборг, который уже не в первый раз подкидывает снайперу видео с Лисой. Так что часть вопросов у мужчины тут же отпала.       — Просто признайся, что тебе охота посмотреть, как я бешусь со скуки!       — Мне охота быстро добраться то Такта.       — Тогда почему мы просто не телепортируемся?       — Не ломай мне мир. Я не в восторге от идеи таскать с собой еще и Гебуру с Цезом через порталы. Пожалей пространство.       Алиса на это скуксилась и передразнила Джесс. Вальтер же удивленно вскинул брови: «Она оставила Гебуру?». Так случилось, что этот киборг около месяца пытал и избивал Лиддел в корпорации «Лоботомия», пока снайпер не спас любимую. Однако пока он занимался этим, к Гебуре тоже проникся светлыми чувствами. Кстати, она похожа на Ырынгу характером. Возможно, Вальтеру нравился один и тот же типаж женщин.       Короче дальше события разворачивались так, что украсть-то киборга он украл, но без центрального компьютера она бы сдохла. Поэтому мужчина смог каким-то образом уговорить Алису помочь ему с починкой. Хотя она явно была против такой затеи. Но ее можно было понять. Множество раз сломанные кости и потрепанные нервы говорили сами за себя.       Но нет же… оставила. И таскается, похоже, всюду с ней. «Всепрощающая Лиддел снова в действии», — сжало сердце Вальтера от воспоминаний. Столько всего произошло в те дни… слишком много, чтобы так просто это все выкинуть из памяти.       — Ничего с ним не случится. Тебе просто охота поиздеваться! — продолжался спор в мониторе.       Камера легко подпрыгнула, будто от смешка.       — Заодно и запишем один твой должок…       — Ты мухлевала! — Тут же оскорбленно заорала Алиса, высунувшись из корабля, в который она только что забралась.       — Ты мне потом спасибо скажешь.       — За то, что мне опять покромсали душу? Я, по-твоему, ловлю с этого кайф? То, что это случается так часто, значит только то, что я херово выбираю себе окружение.       Киборг предпочла промолчать и обвела камерой обстановку корабля. Это была та же самая модель, в которой Алиса с Вальтером однажды провели вагон времени. Только теперь за штурвалом сидел Цезий. Новенький киборг Лиддел, которого Вальтер, кстати, еще не видел.       Обнаружив очередного блондина в кадре стрелок не знал, какую эмоцию выбрать. Алиса явно любила светленьких. Так вот какое чмо теперь заняло место ее напарника!       «Ну, хоть не собака», — хмыкнул злорадно Вальтер, отводя глаза на мгновение в сторону. Но изображать безразличие он не мог. Да и не было в этом смысла. Стрелка распирал злобный сарказм к самому себе. Еще и Мерфи, казалось, специально задержала крупный план на Цезии. Но мужчина ее не замечал и с крайне сосредоточенным видом что-то переключал.       На время взлета камера была отключена и видео продолжилось. Алиса сидела за столом, и ее лицо было видно крупным планом. Она негодующе и немного с тревогой смотрела в объектив, иногда кидая взгляд на Джесс.       — Постарайся отвечать честно.       — Пообещай, что это видео не пойдет по рукам. Я не хочу, чтобы это вообще кто-то видел. Знаю я твои вопросы.       — Хорошо. Могу тебе это потом отдать.       — Нет. Спасибо.       — Тогда начнем. Сними очки.       — Это обязательно?       — Твой Цезий от этого не развалится.       Алиса фыркнула и нехотя нажала какую-то кнопку на виске. Затемненный щиток, который частично скрывал ее яркие глаза, потух, и Лиддел передвинула его на лоб.       — Первый вопрос. Как ты думаешь, как ты умрешь?       — От рук хранителя! — просияла Алиса, радуясь, что удалось уйти от ответа, но явно наткнулась на суровый взгляд Мерфи и сдулась. — Скорее всего, от своей же глупости. Попадусь какому-нибудь отбитому уроду вроде Джо. Но я все же думаю, что смертью для меня будет являться больше полная потеря разума. А вот это сплошь и рядом. Твои таблетки очень помогают хотя бы спать.       Мерфи довольно хмыкнула и стукнула пальцами по столу.       — Следующий. Представь, что у тебя появилась возможность заглянуть в будущее. Что бы ты хотела узнать?       — Но ты же знаешь, что это нево…       — Цыц! Я сказала, представь! Ты маг за счет воображения или где?       — Если я знаю будущее, то я его уже изменила. Потому что иначе это парадокс. — Проворчала Алиса. — Но… Я бы хотела узнать, кто меня однажды предаст. Не самая приятная вещь, знаешь ли. Но если я знаю, то я не буду держать этого человека рядом со мной. А значит, я не смогу увидеть никого, потому что кого бы я ни увидела, я бы….       — А если бы тебе в начале отношений с Вальтером рассказали, чем все закончится — ты бы продолжила? — сделала неожиданный выпад Мерфи, подлавливая Лиддел и ставя в тупик.       Девушка действительно зависла, глядя на киборга беспомощным взглядом. Вальтер на своем месте тоже замер. Он не считал свой поступок предательством. Просто честно предложил расстаться. «Что за нах? Бабы там в край охуели?».       — Ну, эээ… Наверное… — Лиддел нервно терла пальцем кончик носа и что-то старательно обдумывала. — Да. Продолжила бы. Каким бы страшным не был конец, все остальное стоило этих страданий. Но, возможно, мне не стоило перематывать время.       Бедолага совсем растерялась. А Вальтер подавлено и пристыжено уперся глазами в стол. «Серьезно? — подумал он убито, понемногу теряя броню, — но… почему тогда мы не продолжили? Ты умчалась на приключения, заперев меня в психушке. Разве так проявляют свою любовь и привязанность?». Он больше не понимал ни грамма. И лишь растерянно ковырял пальцем опустевшую кружку.       Алиса перематывала время, когда Вальтер погиб чуть ли не у нее на руках. Тогда она смогла создать что-то вроде временного парадокса, приведшего к временной петле. Нынешний снайпер не помнит и не знает тех дней. Воспринимает их, как похождения двойника, но не свои. Однако для Алисы они были двумя попытками одного и того же. Для нее это значило многое. Она не всесильна, хотя чудовищно сильна. И поворачивать время вспять не так-то просто. Ради него она замудрилась. И Вальтер должен был испытывать за это ей благодарность, наверное…       Но пока что он испытывал только растерянность. А Джесс ощутила, что смогла надломить скорлупу Элис и продолжила.       — За что ты чувствуешь наибольшую благодарность? Не важно, к кому.       — Возможно… Вальтеру? За то, что он вытащил меня из «Лоботомии». Но у меня есть подозрения, что я очень херово ее выразила. Зачем тебе это знать вообще? — сделала попытку отвертеться Элис, не желая выворачивать наизнанку душу.       — Я очень любопытная. И неужели тебе никогда не хотелось поделиться этим? — Джесс знала, что Лиддел не ответит, поэтому задала следующий вопрос. — Что у тебя с пением, Алиса? Ты когда-нибудь пела на публику? Или для себя?       — Еще один странный вопрос… На публику… Нет. Я бы очень хотела. Но мой голос плохо подходит для чего-то мелодичнее рыданий. А для себя… Иногда. Когда попадается интересный трек. Но только при условии, что пегасы надежно заперты в конюшне и не примчатся, решив, что это предсмертный вой. — Грустно хмыкнула она.       — А что бы ты хотела разделить с кем-нибудь?       — Пожалуй, мои воспоминания. Или боль… Фактически это одно и то же. Вальтер смог заглушить это, но не исцелить. Мне самой очень сложно рассказать все. Я не могу винить его за то, что он так и не смог меня по-настоящему расколоть. С Китом то мы почти не разговаривали, хотя однажды обменялись памятью, так что… Хотя я только сейчас снова ощутила съедающую изнутри безысходность. Хотя возможно это просто начинающаяся депрессия. Скорее всего, к снотворным стоит добавить лекарства от нее. — Лиддел подперла рукой голову и сделала вид, что очень занята отскребанием какой-то грязи со стола.       Вальтер задумчиво и скорбно сгорбился, обхватывая кружку уже двумя руками. Да, времена были великолепные. Алиса — бесконечный кладезь для исследований. Вот только растопила она его, как кислота. Стоило только сунуться.       С сопротивляющимися и буйными проще. С любящими — сложно. Он поддался на то, что к нему испытывали такие сильные чувства, несмотря ни на что. А он, похоже, не смог достойно ответить. Вальтер терялся. Он все еще не знал, как это? Любить. И зачем это нужно? Но это… делает из мужчин слабаков. Из садистов — няшек.       — Алиииса, — позвала ее Джесс, — таблетки — не выход. Это только помощь. Разгребать руины в голове придется самостоятельно. Какое самое страшное твое воспоминание?       — Когда я хлестала виски из горла, сидя в морге у трупа Вальтера. А холодная рука касалась плеча. Иногда я вижу эту сцену в кошмарах. С ней слабо могут конкурировать эпизоды из Лоботомии, Джо. Разве что умирающий Шляпник… Я не знаю, как бы я пережила то, если бы сначала умер он, а потом Вальтер. Но рыжий выкарабкался. — Элис сцепила руки в замок и уткнулась в них лбом. Но даже так было видно, как дрожали ее пальцы.       «Я этого не помню, но чувствую тебя, — сжал сильнее кружку снайпер, вновь поднимая глаза на экран, — что же мы наделали, Алиса?». Он поддался очередному порыву, касаясь опять экрана пальцами. Когда мужчина мог погладить ее так же, как с утра дотянулся до Ырынги. Всего лишь вытянув руку. Это было чудесно.       — А самое заветное? Приятное?       Лиддел неуютно выдохнула и подняла глаза на Джесс, прожигая ее исподлобья.       — Когда мы с Китом сидели на берегу моря после свадьбы. Не трепались. Не бежали. Просто сидели обнявшись и закрыв глаза. Я… С тех пор никогда не чувствовала себя так спокойно и умиротворенно. Знала бы я, что в тот момент ему осталось жить минут двадцать…       — Назови пять качеств, которые у вас с Вальтером общие.       Услышав этот вопрос Элис с тяжелым вздохом откинулась на спинку стула и закрыла лицо растопыренными ладонями. Рыться в себе было болезненно.       — Мы оба не умеем извиняться. Мы оба были вместе не потому, что так нравились друг другу как люди, а потому что нас бесконечно притягивала друг к другу химия. И потому что мы дарили друг другу острые эмоции. — Алиса отняла руки от лица, в ужасе разглядывая их. Она была в шоке от того, какая правда сейчас слетала с ее губ. Каждое слово как будто насквозь прошивало девушку холодной волной. — Неужели как с Китом? Казалось, что любовь на века, а на деле оказалась обычная химозно-эмоциональная зависимость? — Лиддел стало тяжело дышать.       Она была уверена, что все это не так! Так правда или вранье? Она высказывает гипотезу или доказывает утверждение?       Об остальном перечислении и речи быть не могло. Алиса уставилась в стол широко раскрытыми глазами и в ее голове явно что-то перевернулось.       С таким же шоком сидел и Вальтер. Очередное открытие, очередное осознание… у него было слишком много новой информации о себе за эти недели. Что же тут получается? Они…       — И последнее… Что тебе больше всего нравилось в Вальтере?       — Он всегда был предельно честен… Кроме того раза, когда сказал, что слова в больнице были ошибкой. Он был искренне готов расстаться. Другое дело, что я не всегда спрашивала. Как говорится, не хочешь слышать не те ответы, не задавай не те вопросы. Каждый раз, когда мы начинали врать друг другу — все обрывалось. Нам стоило не бояться задавать неприятные вопросы… Выходит, мы боялись услышать правду?       Неожиданно камера зарябила и вырубилась. Последним, что было слышно, стал шёпот Алисы: «Боже, я не знаю, как жить дальше».       И опять тишина. Похожая на ту, какая обрушилась на Вальтера перед нападением демона. Только теперь он чувствовал себя хуже. В разы хуже, чем тогда.       Никакой страх смерти и боли не сравнится с этими переживаниями. Стрелок ощущал себя снова одиноким. Посреди пустоты, которой заслуживал.       «Мне нормально. Мне все нормально, — убеждал он себя раз за разом, — ничего не изменилось с тех пор. Как в психушке до смерти Эльзы. Все точно также и ничего не менялось. Просто был маленький поезд развлечений с Лисой. Но веселье не может длиться вечно. Все нормально».       Однако невозможно было врать себе. Он безбожно врал и получалось у него это бесконечно плохо. Вальтер ощутил, как хотелось ему броситься сейчас с того утилизаторского кратера вниз. Он швырнул кружку в стену и глубоко ушел в себя.       «Все нормально, — приказывал себе мужчина, — все хорошо. Ты ничего не терял. Оно твоим никогда не было. Нормально все». Он был очень зол. Зол на себя за то, что позволил себе чувства обычных смертных. Когда он страдал синдромом бога, ощущая себя величайшим манипулятором и садистом психушки — все было понятнее и спокойней. Он знал свое место, он любил подчиняться, его не волновали философские вопросы. Он знал, что в мире ничто никому не принадлежит, и было так хорошо!       Алиса все сломала. Вырвала с корнем все мировоззрения, опровергла заблуждения, вложила в чужую голову новые чувства… а оно ему нужно теперь? Оно ему делает жизнь лучше?       — Я в порядке, — звучал в тишине его сдавленный беглый голос, — все… нормально.       Однако вечер задался не менее тревожным. Вальтера шатало, и ему было откровенно плохо. Ничего не помогало! Ничто не могло заставить его покинуть воспоминания о Лисе. И мужчина устал бегать от сна.       Он добрел кое-как до своей кровати, падая на нее без сил. Его ломало, было совсем хреново. Мужчина сжимал пальцами подушку, в которую уткнулся лицом и на какой-то миг прижался к ней так сильно, будто хотел задушиться. И это получалось сделать лишь отчасти. Рефлексы сильней. Ничего не помогает!       Тогда снайпер перевернулся на спину и закрыл глаза рукой. От попытки сдерживать эмоции, на его лице застыл болезненный оскал со сведенными бровями. Грудь надрывно вздрагивала несколько раз, но так и не позволила боли окончательно улетучиться. Опять загнал в себя. Куда-то глубоко в долины разума.       «Я виноват… я виноват… — страдал Вальтер, проваливаясь в сон так нежелательно, будто соскальзывал по отвесной скале, -…я так не хочу… не могу больше… слишком невыносимо!».       Впервые за последнее время он сорвался. Вся беготня загнала его в тупик. Остались только боль и страдания. Все это было сладким обманом. Попыткой побега от самого себя. Но невозможно бегать вечно. Попытка провалилась.       «Я хочу все вернуть, — Вальтер только сейчас открыл глаза, исступленно уставившись в потолок, — я слабак?». Затем он понял, что ему похеру. Похеру, что о нем будут думать и как над этим нужно рассуждать. Нет правильных решений. Есть только менее болезненные…       И только после этого он окончательно отрубился ближе к трем часам ночи. Это даже был не сон, а кошмар. Со всеми вытекающими последствиями. Казалось.