***
Даже когда он торжествующе стоял над тлеющим трупом Архимонда Осквернителя, Кадгар не смог ощутить никакого чувства триумфа. Когда он был учеником Медива, он глубоко погрузился в тайные дневники своего учителя и имел представление, хотя он было даже далеко до приблизительного, о истинной мощи Легиона. Он знал, что смерть повелителя демонов, даже такого важного, как Осквернитель, не повлияет на действия Легиона. Только падение Саргераса могло сделать это, но он и его заместитель, хитрый Кил’Джаден, оставались вне досягаемости. Ирель, чемпион и новый лидер Дренеев этой вселенной, поняла это, в отличии от других союзников, которые не могли это увидеть. Дренеи всегда знали, что их война с собственными падшими сородичами Эредарами охватывала целые эоны. Таким образом, когда Кадгар рассказал ей о своей теории, на ее лице застыла маска решимости, а не усталости. — Если мы когда-нибудь понадобимся, мы будем здесь. Это было обещание, которое она намеревалась сдержать, Кадгар видел это в ее глазах. Он также знал, что честь никогда не позволит Дуротану отказать призыву о помощи от тех, кто сами оказали такую большую помощь ему и его клану, и поэтому Северные Волки придут, а с ними и остатки множества кланов, которые заключили с ними союз. Повернувшись к еще одной фигуре, он нахмурился. Громмаш Адский Крик был их первоначальным врагом, и прекратил им быть только тогда, когда его сверг Гул’дан, которого самого поддерживал Пылающий Легион. По правде говоря, Кадгар все же доверял отцу Гарроша, хотя тот был не менее кровожадным, чем его сын. Все же нельзя было игнорировать ту пылающую ненависть, которую вождь Песни Войны испытывал к демонам, как и уважение к нему среди бывших членов Железной Орды. Так что Кадгар считал, что он мог бы рассчитывать на орка в случае противостояния с демонами, когда Легион вернется. Впрочем чемпионов Дренора ждало впереди еще много испытаний. Остатки извращённого Скверной клана Килгора еще надо было искоренить в Таанане, Грибков-Крушителей укротить, а Араккоа все еще испытывали проблемы с тем, чтобы восстановить свое общество, разделенное тысячелетием ненависти и недоверия. Впрочем эти проблемы бледнели перед перспективой разлада между Дуротаном и Громмашем из-за вопроса главенства над орками — хотя если дело дойдет до войны, то Кадгар подозревал, что Дуротану с радостью помогут как и Араккоа, так и Дренеи. Увы, это были проблемы сугубо лично Дренора. Хотя некоторые торговцы и поселенцы из Азерота решили остаться здесь, вооруженные силы и авантюристы необходимы были в Азероте, поскольку Кадгар был уверен, что он станет следующей целью Пылающего Легиона. Однако в данный момент приоритетом у Кадгара была другая цель. Гул’дан все еще был в игре. Хотя архимаг знал, что орк лишь пешка в великом противостоянии, но чернокнижник доказал, что он невероятно опасен, и архимаг не сомневался, что если его сейчас не остановить, то он принесет еще больше горя, чем принес уже. К счастью, в последней битве колдун сильно истек кровью, а в крови сохранился слабый след сущности развращенной души орка. Кроме того, архимага вел след посоха Гул’дана, что помогало в дальнейшей триангуляции местоположения чернокнижника. Со всем этим Кадгар мог бы установить местоположение своей цели в любой точке планеты — и даже за ее пределами, если будет необходимо.***
Когда Кадгар и чемпионы иного мира покинули Дренор, местные Дренеи и Орки остались одни, чтобы приняться за восстановление разрушенного мира. Планета была тяжело ранена. Номинально войны смертных, какими бы разрушительными бы они не были, обычно мало что значат для подобной сущности, но в своей жажде победы Железная Орда спровоцировала гораздо большие ужасы, чем собственная раса могла бы сотворить. Уже сейчас Скверна — сама сущность разрушения — глубоко вонзила свои когти в планету, и хотя ее демонические создатели сгинули (по крайней мере на время), нанесённая ими рана еще не зажила. Некоторые из Азеротских союзников остались, несмотря на полное понимание того, что Бронзовые Драконы оборвут связь между мирами, когда последний из чемпионов Азерота покинет эту реальность. Но они делали это с самоотверженностью, из любви к планете или ее обитателям (а некоторые из-за очень личной любви), или из эгоизма, как группа гоблинов, которые видели большие возможности в том, что бы надежно уйти из-под крыла правящих картелей. Они все признавали страшную угрозу скверны и что планета возможно обречена на медленную смерть от ее коварного влияния. В конце концов они знали о другом Дреноре в другой вселенной, который умер, задыхаясь от собственной испорченной жизненной силы, прежде чем быть разорванным на части безумным ритуалом Нер’зула. Остались некоторые друиды Калдорай и Тауренов, поклявшиеся своей честью тем Дренееям, с которыми они так доблестно сражались плечом к плечу, что исцелят Танаанские джунгли, хотя сами и признавали удручающе низкие шансы этого добиться. В конце концов, сам Круг Кенария годами пытался излечить оскверненную землю, известную как Оскверненный Лес, и на данный момент совместными усилиями добились лишь смешанных результатов. Дренеев это не пугало, недавние события стали доказательством их мужества и силы. Они пережили бурю Железной Орды и Легиона, и, по их мнению, внесли наибольший вклад в окончательную победу. О, они конечно же легко признавали, что помощь, оказанная Азеротцами была невероятно полезна, и что без их поддержки окончательная победа была бы невозможна, но в их глаза другие фракции сражались с Железной Ордой только на периферии или, что еще хуже, были ее частью. В конце концов, за исключением помощи Северных Волков на хребте Ледяного Огня, именно контролируемые Дренееями поселения Шаттараг, Ауиндон, Тельмор, Телаар и, среди прочих, Черный Храм, позволили доминировать в кампании против Железной Орды и Легиона. Тем не менее, их решимость столкнулась с неопределенностью. Впервые за чем более 30 000 лет они были лишены морального руководства Пророка Велена, который возглавлял свой народ еще до прихода Саргераса. С его кончиной исчез самый влиятельный символ преемственности со старым Аргусом, единственная персона, которая могла с кристальной ясностью помнить каким был золотой век Эредар до его исчезновения. В любой меньшей цивилизации к Велена воспринимали бы как бога, а его смерть воспринялась как апокалиптическое событие. Только решение Велена передать большую часть светских полномочий экзархам предотвратила полную катастрофу; по крайней мере правительство все еще функционировало. Однако они не были духовными лидерами, и экзархи были беспомощны, чтобы успокоить страдания своего народа. Или, точнее, никто из старшего поколения экзархов. По среди сгущающейся тьмы зажглась звезда одного из новых экзархов: Ирэль. За несколько месяцев она превратилась из жрицы-новичка в легенду, которая казалось явилась их самых древних мифов. На своем лбу она несла тот же символ, которым когда-то обладал Велен, могучая реликвия, переданная ей самим пророком. Ее мастерство и преданность свету не могли отрицать даже самые закостенелые скептики. Так же она много знала о военном деле на поле боя и стратегическом командовании, поскольку Ирель тесно сотрудничала с командующими Альянсом, чтобы обеспечить победу на всех фронтах. С тех пор, как пророк Велен увел своих последователей с Аргуса, за исключением Пророка не было Дренея, на которого ложился столь тяжелый груз в стремлении удовлетворить как светские, так и духовные потребности своего народа. На самом деле, давление на нее, возможно, было куда более сильным, ведь Велен по крайней мере мог положиться на свои видения и опыт тысяч прожитых лет, в то время как у Ирель была только недавно обретенная слава и глубокая преданность Свету. Тем не менее, она приняла это вызов с примечательным оптимизмом и энтузиазмом, отчасти вдохновленный ее приключениями и взаимоотношения с Азеротцами. Их коалиция вдохновила Ирель попробовать повторить тоже самое здесь, на Дреноре. Она уже поделилась этой идеей на встречи на самом высшем уровне со своими коллегами-экзархами, надеясь, что она принесет единство всем расам этого мира. Такое сотрудничество будет необходимо для решения предстоящих задач, включающих как и спасение их мира, так и финальную битву с Пылающим Легионом. Это была битва, которую она с нетерпением ожидала, поскольку вся история ее народа с самого изгнания с Аргуса готовила их к этой последней кампании. И, если свет так решит, она будет сражаться вместе с величайшими героями и чемпионами, которых когда-либо порождала реальность!***
Азерот. 2 месяца спустя.
В конце концов, ведомый волью своего хозяина, Гул’дан добрался до Расколотых Островов. Путешествие не было легким, даже не смотря на направляющую руку, Гул’дан несколько раз сталкивался с преследующих его магами Кирин-Тора. Аркана и Скверна сталкивались в ярких, но разрушительных вспышках, что освещали бесплодные пейзажи, на пересечение которых Гул’дан потратил большую часть времени. В основном это были полностью односторонние бои, ведь храбрые маги Кирин-Тора были слишком слабы, чтобы остановить величайшего из смертных чернокнижников. Среди них было только несколько — Кадгар и волшебница Джайна Праудмур, являющаяся сейчас их лидером — кто могли бы сравниться с орочьим колдуном в магической силе. На перевалах в Красногорье сумел избежать столкновения с Праудмур, хотя это у него едва получилось. Зная, что заклинательница может отследить орка в Круговерти Пустоты, Кил’Джаден приказал своему ученику открыть портал в новое царство, которое казалось было во власти тени, одиночества и отчаяния и для орка выглядело куда менее гостеприимным, чем Азерот. Безумные шепоты и не менее безумный смех непрерывно атаковали разум орка, и даже Кил’Джаден, чье психическое присутствие оставалось с ним, будучи способным пронзать измерения, был здесь нехарактерно осторожен. Хотя он не заметил чьего-либо присутствия рядом, Гул’дану казалось, что его на каждом шагу преследуют сами тени. Он испытал невероятное облегчение, когда вернулся назад в Азерот и оказался возле моря — Кил’Джаден назвал это место Западным Краем — и затем проник на борт торгового корабля. Экипаж ничего не мог противопоставить самому могущественному колдуну в этом мире. Он использовал души взрослых чтобы подпитать собственные силы, в то время как дети послужили живым щитом, когда Кирин-Тор наконец-то догнал его. После нескольких дней изнурительных боев, которые закончились пронзительными криками и яростным взрывом скверны, Гул’дан наконец прибыл на Расколотые Острова. Его силы были практически исчерпаны после такого тяжелого путешествия, и чернокнижник, выброшенный на берег, мог бы умереть, если бы не глупый помраченный, отчаянно нуждающийся в пополнении своей маны, а потому попытавшийся высосать оставшуюся жизнь из вен орка с фатальным для себя результатом. Тело помраченного и его оказавшихся рядом собратьев послужило отличным топливом для орка, чтобы восстановить свои силы. Колдун предпочел потом сделать привал и отдохнуть, но громкий и требовательный голос его хозяина в голове заставил его двигаться дальше. И поэтому Гул’дан медленно и незаметно отправился к своей цели путешествия, преследуемый Кадгаром и недавно подоспевшими Стражами Калдорай. Чернокнижнику пришлось бороться с непреодолимым желанием убить своих преследователей и желанием его благодетеля соблюдать осторожность. Недоверие и разочарование между ними становилось все сильнее. Недоверие исходило от Кил’Джадена, который возлагал на орка вину за то, что его собрат Архимонд погиб. Однако, что более важно (все же на самом деле Кил’Джаден испытал своего рода облегчение, когда Архимонд пал, ведь он был его главным соперником), демон обвинял Гул’дана в том, что чернокнижник много лет назад пытался предать его присвоив силу гробницы Саргераса себе. В ответ Гул’дан испытывал все большее разочарование, пока путешествие продолжалось. Недоверие его хозяина постоянно давило на него, поскольку повелитель демонов постоянно сдерживал его, контролируя каждое действие. Даже малейшие акты неповиновения приводили к угрозам отрезать Гул’дана от демонической помощи, что, по сути, было равнозначно смертельному приговору, ведь Гул’дан прекрасно понимал как много разумных в этом мире жаждало его смерти. Однако, возможно, самым раздражающим было то, что Кил’Джаден отказывался признавать, что Гул’дан, который погиб ранее в этом мире не был им! Как он, орк-чернокнижник, чья связь с Кил’Джаденом была относительно недавней, и который лишь два месяца назад прибыл в этот мир, мог отвечать за «преступления» другого Гул’дана, которого он даже никогда не встречал? Грехи альтернативно его версии не должны были перекладываться и на него, так почему же демон не мог этого понять? Если в мультивселенной, как сказал демон, должны существовать бесконечное число Гул’данов, то тогда и должно быть бесконечное число Кил’Джаденов. Однако, когда Гул’дан высказал такую идею, то владыка демонов ответил ему голосом, словно наставник отчитывал особо тугодумного ученика, что у Гул’дана «разум как у невежественного ребенка, как и у остальных смертных». Гул’дан в ответ только поворчал, но после двух месяцев споров постепенно пришел к выводу, что проблема не в том, что Кил’Джаден не хотел различать вселенные — он попросту не был на это способен. Возможно ли, что в демонической психологии было нечто, что делало подобное восприятие различий для них невозможным? Хм, интересно, а существовало ли тогда несколько версий Круговерти Пустоты? Размышления были прерваны командой Кил’Джадена, требующего срочности. Врата открывшегося портала закрывались — Кадгар нагонял орка, несомненно догадываясь, что тот задумал. Гул’дан приложил все силы и прорвался сквозь защиту гробницы настолько быстро, насколько смог, после чего устремился в глубь бывшего храма, поспешно создавая на своем пути ловушки. Хотя он знал, что архимаг мог легко уклонится от них, но Гул’дан так же знал, что Кадгар был одним из самых безрассудных существ, которых он когда-либо встречал, превосходя в безрассудстве даже проклятого Адского Крика. Если ему повезет, то Кадгар получит несколько серьезных ран, когда наконец-то настигнет его. Последнюю линию защиты, которую давным-давно установил какой-то могущественный волшебник, оказалось неожиданно сложно взломать. Тем не менее, она была установлена столетия назад — и к тому же кто-то уже предпринимал попытку ее сломать еще до него, ослабив свою защиту этой попыткой. Гул’дан догадывался кто это мог быть, но не стал говорить об этом в слух, поскольку хотел избежать лекции от владыки демона о предательстве другого Гул’дана. Но факт был в том, что кто-то уже проделал за него большую часть работы. Удар аркановой энергии — мощный и направленный, куда более могучий и за пределами того, что смог бы сделать даже Горианский Король-Маг — врезался в его спину, но щиты скверны уберегли орка-чернокнижника. Кагдар нагнал его, и он, казалось, совершенно не пострадал по пути сюда. Рыча, Гул’дан повернулся в нападавшему. В серии проклятий он развязал на человека шквал огненных метеоритов из скверны, но чародейский барьер мага оказался достаточно крепким, что бы выдержать его, и Кадгар ответил обстрелом из ледяных осколков, каждый из которых был длиной около метра и таким же острым, как клыки Гронна, заставив Гул’дана искать укрытия. Началась магическая дуэль, где оба соперника маневрировали и защищались, обрушивая на оппонента различные разрушительные заклинания. Гул’дан, прекрати. Ошеломленный и разъярённый до предела чернокнижник в недоумении подверг сомнению приказ владыки Эредар, за что получил в ответ угрозу лишить его силы. Наконец, чтобы еще сильнее надавить на орка, Кил'Джаден заявил, что у Легиона есть планы как на Кадгара, так и на Гул’Дана. Это совсем не успокоило колдуна. Разве владыка демонов не понимал, что если не разобраться с Кадгаром сейчас, то портал не будет открыт, и, таким образом, ни один из планов демона не будет осуществлен? Просьбы Гул’дана не возымели эффекта. Кил’Джаден дал понять, что его приказы были требованиями, а не пожеланиями. Если Гул’дан будет упорствовать, то его отрежут от силы Легиона. Разъярённый чернокнижник, который все же скрылся в тенях, в то время как Кадгар осыпал его насмешками, а когда не смог таким образом выманить орка, призвал стаю аркановых элементалей и приказал им обыскать каждый уголок гробницы. Гул’дан знал, что у него мало времени — в конце концов, к Кадгару может прибыть подкрепление из числа его союзников. Надо было сейчас же вывести его из строя. Или может, тут нужно было другое решение. В конце концов, он чаще всего был вынужден иметь дело с орками, которые могли выдержать куда больший урон, чем люди. И в результате произошел несчастный случай, ошибка; конечно же, Кил’Джаден поймет… Гул’дан чуть не закричал от боли, когда его заклинание Скверны, достаточно горячее, чтобы растопить каменные колонны этой гробницы, сорвалось с его рук. Оставаясь безмолвным, Кил’Джаден мигом понял, что задумал чернокнижник и тут же наказал его, усилием мысли заставив чувствовать боль каждым нервом своего искаженного тела. Кроме того маг пережил взрыв, его защита оказалось была более чем способна с ним справится. Проклиная себя под нос, Гул’дан отступил назад в тень, используя магию Скверны и Теней, чтобы скрыть свои передвижения. Он молча продолжил вскрывать печати, который сдерживали демонический портал от открытия. Маг продолжал свои поиски, с каждой секундой сужая диапазон возможных мест, где прятался орк, и ему не понадобится много времени, чтобы найти колдуна. Тем не менее у мага были проблемы. Гул’дан явно принимал ментальные команды от кого-то и Кадгар боялся, что он знает, кто это был. Кадгару нужно было отвлечь орка, сосредоточить его разум на чем-то другом. Так что он начал рассказывать самую провокационную в этой ситуации историю, которую знал — историю о том, как погиб Гул’дан этой вселенной. Гул’дан быстро осознал, каким были намерения Кадгара, и он продолжил свою работу, хотя рассказ и привлек его самое пристальное внимание. Его миссия была близка к завершению — еще немного и… В этот момент Кадгар заметил след заклинания и наконец-то нашел точное местоположение Гул’дана. Ярость внезапного магического нападения едва не пробила его щит, но даже несмотря на то, что щит из скверны устоял, Гул’дана все равно отбросило назад и впечатало в стену. Когда же орк пришел в себя, Кадгар успел сотворить новое мощное заклинание и в этот момент яростный приказ Кил’Джадена прогремел в его голове: Убей его! Ой-ой, как быстро кто-то сменил свое мнение. Гул’дан ударил взрывом Скверны, который разнес немало колонн и камней, и заставив потолок гробницы начать частично обваливаться, но щит Кадгара все же устоял. Тем не менее, мага эта атака заставила отшатнуться. Гул’дан сотворил еще один взрыв, но в этот момент в нескольких метрах над его головой открылся портал, а другой появился на земле за много метров перед ним, прямо под большим падающим сталактитом… Едва избежав судьбы быть раздавленным, чернокнижник поднял голову и зарычал, намереваясь навсегда уничтожить своего соперника. Двое снова сцепились в дуэли, охватившей всю гробницу. Огонь Скверны, достаточно горячий, чтобы расплавить сталь и железо, не смог этого сделать с заколдованной ледяной стеной, созданной Кадгаром. Магические аркановые стрелы, достаточно мощные, чтобы взорвать ворота замка, были поглощены ладонью Гул’дана. Магические силы порядка и беспорядка столкнулись в бесконечном тупике, который, казалось, мог существовать вечно. Гул’дан знал, что это не так. Рано или поздно, сюда прибудет кто-то из союзников Кадгара и баланс будет нарушен. Он мог уже почувствовать как кто-то, хотя его присутствие было слабым, только что вошел в гробницу. Впрочем маг мог еще и дестабилизировать гробницу настолько, что она полностью обрушится и ее нельзя будет использовать. Как бы то ни было, но времени оставалось мало. Тихо, бормоча себе под нос, Гул’дан начал умолять Кил’Джадена дать ему больше силы, в то время как Кадгар продолжил свою историю, одновременно создавая новые заклинания. Повелитель демонов сопротивлялся, обвиняя Гул’дана в готовящемся предательстве, точно так же, как он это «сделал раньше». Гул’дану такие разговоры окончательно надоели, ничто из того, что он говорил повелителю демонов не могло его поколебать. Так что Гул’дан предъявил ультиматум — или силу сейчас, или планы Пылающего Легиона потерпят крах. Кил’Джаден на мгновение замолчал, заставив Гул’дана начать опасаться, что его хозяин решил бросить его, в то время как сам орк уже едва сдерживал развязанную Кадгаром огненную бурю. А затем поток энергии захлестнул чернокнижника, заставив его почувствовать, как его вены вздулись от притока силы. Безумно рассмеявшись, колдун собрал обретенную мощь в одно убийственное заклинание, собираясь обрушить его на мага и прихлопнуть его как насекомое. Но в этот самый момент его противник закончил свой рассказ. И слова Кадгара нанесли куда более тяжелую рану Гул’дану, чем все заклинания мага до этого. Гул’дан всегда предполагал до этого, что его другое «Я» пало от рук Альянса или Орды, как многие другие выдающиеся орки Дренора. Но Кадгар разрушил эту иллюзию, раскрыв, что другой Гул’дан встретил смерть не от мечей Альянса или топоров Орды, а от когтей демонов. Могло ли это быть правдой? Неужели Кил’Джаден, несмотря на всего его постоянные обещания о огромной силе и могуществе в награду за служение, на самом деле видел в орке лишь полезную пешку, которую можно по желанию выбросить, когда она исполнит свою задачу? Неужели повелитель демонов смотрел на Гул’дана точно так же, как и Гул’дан на свой собственный Совет Теней? Как бы Гул’дан не пытался отрицать слова Кадгара, он почему-то инстинктивно понимал, что его враг говорит правду. Но это тем не менее не отменяло тот факт, что маг был его врагом, а значит… Сделав движение рукой, Гул’дан обрушил свою атаку на мага и цунами огня Скверны затопило комнату. Кадгар был удивлен и напуган, не ожидая такого резкого всплеска силы у своего противника. Все что он смог сделать, это заключить себя в магическую глыбу льда, которую, к своему разочарованию, Гул’дан не смог пробить. Если бы Кадгар сделал бы широкий, но тонкий щит, то заклятье орка бы его разрушило, но в таком сгущенном и укреплённом виде потребовалось бы слишком много сил, что бы просто сломать защиту мага! Так что орк просто вышвырнул Кадгара вон из помещения, после чего обрушил на него потолок. Даже если маг выживет, то ему понадобится время, чтобы выбраться и тогда он с ним и разберется. А сейчас ему надо было противостоять куда более сильному врагу. Когда Кил’джаден, довольный победой, приказал Гул’дану вернуть позаимствованную силу и использовать ее, чтобы сломать последнюю печать, открыв тем самым демонам портал, Гул’дан отказался. Горькие обвинения слетели с уст орка, когда он обвинил владыку демонов в том, что тот рассматривал Гул’дана не как иначе, чем как пешку, давая ему ложные обещания, в то время как собираясь подарить ему ту же судьбу, что и его предшественнику. Кил’Джаден не стал отрицать судьбу другого Гул’дана (хотя и по прежнему не способен был различить их, что дико бесило орка), вместо этого он указал на то, что своим предательством из-за жажды власти другой Гул’дан не только сорвал шансы Орды победить во второй войне, но и разрушил планы самого Саргераса! Гул’дан в ответ только рассмеялся — какое доверие могли иметь слова демона, тем более того, чье прозвище буквально было «Искуситель»? Высокомерно Гул’дан заявил, что использует позаимствованную силу, чтобы захватить контроль над Азеротом, а затем поработить и самого Кил’Джадена. Он будет правителем всего и слугой ничего! Кил’Джаден легко отмахнулся от такой детской угрозы. Что значит сила одного мира в сравнении с бесконечной мощью Легиона? Вместо этого эредар объяснил орку, что у каждого есть хозяин — даже у самого Кил’Джадена — и хотя Гул’дан и будет служить повелителю демонов, но и сам будет владыкой бесчисленных миров под владычеством Легиона. Устав от этого разговора, демон на прощание сказал, что он никогда не лгал орочьему колдуну, и всегда рассматривал его как уникально могучую личность. Пришло время Гул’Дану выбрать — или служение и неограниченная мощь Легиона или снова предательство и встреча той же участи, что и у другого Гул’дана, если конечно смертные этого мира не прикончат его первым. А затем Кил’Джаден разорвал связь, оставив орка кипеть в тишине. Правда ненадолго. Кадгар вернулся и на этот раз с союзником, в котором Гул’дан узнал Майев Песнь Теней, главу Стражей. Кордана всегда говорила о ней с крайней осторожностью, словно боялась ее. Однако это было не важно для орка, сейчас он был куда сильнее их обоих. С презрительным взмахом руки он отбросил ледяное заклятье Кадгара, а затем лениво пробормотав заклинание, выпустил стрелу скверны такой мощи, что магический щит Кадгара был мигом пробит, а мага спасла только своевременная телепортация. Майев телепортировалась позади орка, собираясь срубить ему голову, но сама едва избежала своей гибели, когда Гул’дан, даже не взглянув в ее сторону, вызвал огненную стену Скверны. Орк усмехнулся про себя; его враги были слишком слабы для него. И все же… они не собирались останавливаться. Они не останавливались, какими бы жалкими не были бы их атаки. Гул’дан начал действительно прилагать силы в своих атаках, стремясь обратить их в пепел. И все же, несмотря на то, что они едва избегали его атак, несмотря на то, что их защита сметалась его силами, несмотря на то, что они получали от него ранения… они не останавливались. Дыхание Гул’дана замедлилось, когда на месте противостоящей пары он увидел других. Их. Чемпионов Азерота. Гул’дан вспомнил, как он с трепетом наблюдал за тем, как эти чемпионы вели то, что по словам шпионов, было лишь частью сил Азерота, в победу над Железной Ордой. Он вспомнил разорение Гории и уничтожение клана Черной Горы. Как объединенная мощь Железной Орды, усиленная невозможными технологиями, рассыпалась словно карточный домик перед порывом ветра. Даже вмешательство Легиона, когда Гул’дан захватил власть в Железной Орде ничего не изменила. Эти чемпионы прорезали себе путь через, казалось, неприступную цитадель чернокнижника, а затем в катастрофическом сражении убили могучего владыку Пылающего Легиона — самого Архимонда Осквернителя. Панический ужас начал растекаться по телу орка, когда он вспомнил, что видел на Дреноре куда более живучих существ, чем тот же Архимаг перед ним. И там их были тысячи, а кто знает сколько осталось в их родном Азероте? В панике он спросил архимага и стража, которые все еще сопротивлялись его атакам, почем они просто не сдадутся? Его мощь была абсолютна по сравнению с тем, что было у них! Его вопрос был встречен только жестами неповиновения. Они могли умереть — на самом деле это было практически гарантированно — но они не остановятся и не прекратят сражаться. Гул’дан понял, что он теперь действительно стоит на развилке. Он мог получить свою свободу, силу, даже немного мести. Тем не менее, будучи в одиночестве, его превзойдут числом и убьют, после чего его убийцы разграбят его труп, растащив все ценное на всякие одноразовые безделушки. Или он мог выжить, призвав себе на помощь армию, но лишившись той свободы, которую он так желал. Именно в этот момент он сделал выбор. Гул’дан закрыл глаза и со стоном отпустил чудесную мощь. Тогда Кил’джеден направил ее к порталу, и стены Гробницы засияли ярче полуденного солнца. Острое чувство потери охватило Гул’дана. Вся его сила ушла. Гробница не просто использовала ее — она ее поглощала. Ужасные звуки, великолепные звуки, оглушительные звуки — весь этот грохот оповещал о создании коридора между мирами. Внезапно путь открылся. Ветер из другого измерения ураганом ворвался в зал. Кадгар и Майев рухнули на пол, цепляясь за камни. А затем он услышал знакомый голос. Не в своей голове, в этом уже не было нужды. Молодец. Ты действительно дальновиден, как я и… Внезапно Кил’Джаден запнулся и Гул’дан впервые через ментальную связь почувствовал замешательство, удивление, а затем, что показалось невозможным, и страх. Композиция портала начала изменяться, начавший виднеется в нем проход в другой мир застелила тьма. Гул’дан, всегда чувствительный к магии, почувствовал, что знакомую скверну начала заменять магия, которую Гул’дан чувствовал в Чо’Галле, и… там было что-то еще. Что-то дикое и хаотичное. Воздух снова ворвался в гробницу, но это был холодный воздух, густой от этой странной магии. В портале снова появилось видение другого мира, на это раз это был ледяной пейзаж. — Господин, что происходит? — вслух задал вопрос недоумевающий от происходящего орк. Портал перестраивается. Кто-то перехватил контроль над энергией. Но кто был достаточно силен, чтобы перехватить контроль над заклинанием Кил’Джадена, самого могущественно повелителя демонов Пылающего Легиона? Гул’дан удивленно, и даже немного со страхом повернулся к Кадгару. Неужели он настолько недооценил архимага? Нет, маг и его спутница все еще пытались бороться с ветром, на их лицах — по крайней мере лицо Кадгара, лицо Майев закрывал шлем — читалась растерянность. И тогда Гул’дан почувствовал это. Через портал ворвалась сила, не встречаемая им доселе, но при этом странно знакомая, и схватила чернокнижника. А затем, прежде чем орк сумел собрать силы, чтобы попытаться оказать сопротивление, утащила его в портал, швыряя в другую реальность. Орк даже не успел вскрикнуть, прежде чем исчез из поля зрения своих врагов. Оставшиеся одни Кадгар и Майев сумели наконец-то подняться. Они молча переглянулись, чувствуя себя неуверенно из-за столько внезапного поворота событий. Тем не менее, инстинктивно они чувствовали, что сейчас не только сорвалось новое вторжение Легиона, но и образовалась новая проблема, как это до сих пор было со всеми порталами в Азероте. Правителей ведущих наций Азерота стоило предупредить о возможной новой угрозе.***
Гул’дан пришел в себя в тысячах километрах от портала в одной далекой стране. Его голова болела, словно по ней прошлось целое стадо копытней, а на своем теле он ощущал остатки неизвестной магии. И все же он был жив, а это самое главное. Вслух он позвал по имени Кил’Джадена, требуя ответов, только чтобы быть встреченным тишиной. Что-ж, ментальная связь была разорвана, по крайней мере на данный момент. Насторожившись, орк поднял руку и раскрыл ладонь, после чего усилием воли на ней появилось пламя скверны, хотя это потребовало больше усилий, чем в Азероте или Дреноре. Тем не менее колдун вздохнул с облегчением — по крайней мере, этого он не лишился. А затем он услышал идущий издалека какой-то шум. Тихо двигаясь через поля неизвестных растений, Гул’дан осторожно подкрался к холму, скрывавшего от него источник шума. Пробормотав слова силы, которые он сам придумал, он создал мистический глаз и поднял его на дюжину метров над холмом. Когда же Гул’дан связал свое зрение с мистическим глазом, то его собственные глаза полезли на лоб. Перед ним, на громадной равнине, сражались две людских армии, одетых в незнакомые одежды и доспехи, и численностью большей, чем он вообще мог себе представить. Одни сражались под знаменами с тем, в чем орк смутно признал Дракона, хотя он был более змееподобен, чем в докладах шпионов. Другие же сражались, используя разнообразное оружие, среди которого выделялись длинные и сбалансированные мечи, похожие на те, что использовали Мастера из клана Пылающего Клинка. Гул’Дан в панике отшатнулся: куда этот портал его забросил?