Легион встречает Конец Времен.

      Это был самый разгар ритуала, когда я увидела это — видение Темного Титана, передаваемое самим нашим повелителем, владыкой Ярость Бури. Не существует в твоем языке — как и в моем — слов, чтобы описать ту бесконечную бойню, что я узрела. Перед моими глазами пролетели смерти миллиардов рас на бесчисленных горящих мирах. Я видела как города, что охватывали целые миры были превращены в моря шлака. Океана, что были выпарены, а жители обитавших там подводных цивилизаций сварены заживо, словно омары в горшке. Флоты кораблей, что плыли между звезд, были сокрушены, словно морские корабли диким штормов, неостановимым натиском Легиона. Все было сожжено, все эти примеры того, чего смертные цивилизации могли достичь, оказались бессильны перед хищниками Пустоты.       А затем видения стали хуже. На этот раз я узрела не одну вселенную, а их бесконечное множество, сложную фрактальную структуру, где новый мир рождался из каждого принятого ранее решения. И в каждой из вероятных реальностях Легион торжествовал, стоя на горе из сожжённых цивилизаций. Я видела сам Азерот… и лицезрела миллионы раз собственную смерть, где каждая из последующих была все более творческой, чем предыдущая.        Это было видение разрушения, лишенного какого-либо ответа на единственный вопрос, который был на моем полного отчаяния разуме: Почему?             Аллария Пожиратель Душ, Охотник на Демонов.

***

      Вынужденный несколько часов сражаться за то, что бы просто держаться на плаву посреди моря, не имея при этом ничего, кроме своих собственных мутировавших рук, орк потерял сознание, когда наконец-то сумел добраться до берега. Наблюдатель — а также хозяин и направляющий орка — с неохотой предоставил орку несколько драгоценных минут отдыха, уступая слабости смертного. Конечно, наблюдатель — Кил’Джаден — заметил тихое приближение одного из одержимых маной эльфа из расположенного недалеко Сурамара, который, без всякого сомнения, намеревался высосать всю магическую энергию из орка, дабы утолить собственную неугасаемую зависимость. Но Кил’Джаден не собирался делать хоть что-то, чтобы предупредить своего слугу, потому что если Гул’дан не сможет справиться с простым наркоманом, то будет даже более, чем бесполезен для повелителя демонов. Вместо этого он откинулся на спинку своего трона на Аргусе, наблюдал за орком через связь между их душами, позволяющей ему следить за слугой и направлять его, будучи разделённым измерениями.       К счастью, несмотря на свое состояние, Гул’дан был все еще тем, кем он был, самым могучим из колдунов орков. И, что самое главное, жаждущим большего. Изгнанник-Шал’дорай был схвачен и легко убит, хотя и неоправданно садистки, по мнению Кил’Джадена. Впрочем такой был путь Гул’дана. Орк был как ребенок, зацикливавшийся в своем неприятном детстве и выплескивающий свою ненависть на всем, что встречал. Неутомимое желание Гул’дана отомстить всей вселенной за свои несчастья — это было именно тем, что делало орка столько легко восприимчивым к манипуляциям Легиона.       Тем не менее, испорченный инструмент все равно был инструментом, да и садистов в Легионе было полно.       — Кто это был? — вслух спросил орк, хотя и шепотом. Нерелевантный вопрос. Инструмент слишком легко отвлекался. Тем не менее, Кил’Джаден ответил через ментальную связь.       ОДНИ ИЗ ПОМРАЧЕННЫХ. ИЗГНАННИК ИЗ СУРАМАРА.       Множество помраченных, привлечённых энергией орка так и тот, кого колдун убил, кинулись прочь, ужаснувшись участи своего собрата. Но уйти далеко им не удалось. Гул’дан высосал жизненную силу из их тел, оставив только иссохшие трупы.       — Это они? Расколотые Острова? — спросил Гул’дан, одновременно жадно, но не спеша, наслаждаясь вкусом, поглощая украденную жизненную энергию. Недальновидно. Орк не понимал, что времени у него было ой как мало, его применение скверны легко могло быть замечено любым, кто был обучен в обнаружений магии. ДА. ИДИ ДАЛЬШЕ.       Орк это не сделал. Он продолжал стоять, тяжело дыша, его раздражение легко можно было заметить, глядя на его душу.       — Мне нужно время. — пробормотал он.       Ответ Кил’Джадена был грубым, но честным, потому что через свое астральное зрение он видел многое из того, чего не мог видеть орк.       Враг приближался. Инструменту необходимо было двигаться дальше — и немедленно.       У ТЕБЯ ЕГО НЕТ.       Увы, орк продолжал причитать и скулить, прислонившись спиной к валуну.       — Мне нужно время. Верховный маг сильнее, чем ты думаешь. — он все еще тяжело дышал, а затем снова повторил свое, словно это бы прибавило его словам вес. — Мне нужно всего пару минут.       НЕТ.       Тем не менее, орк не двигался. Неповиновение, рожденное однако больше из телесной хрупкости, чем духовной силы. Времени было мало, поэтому Кил’Джаден стал более напористым.       ТЫ СМЕЕШЬ ПРОТИВИТЬСЯ МОЕЙ ВОЛЕ?       Гулдан зашипел и тут же яростно ответил:       — Я доказал свою преданность тысячу раз.       Богохульство. Ложь тому, чье прозвище само происходило из лжи. Неужели орк думал, что его предательство так легко забыли?       ТЫ РАЗ ЗА РАЗОМ ПОДВОДИЛ МЕНЯ. ТЫ НИЧЕГО НЕ ДОКАЗАЛ.       И тогда-то это и началось. Изображение орка завибрировало, замерцало, а затем раздвоилось, словно микроб, которого подвергли двойному делению. Если бы Кил’Джаден не видел этого раньше уже миллиарды раз, то он бы испытал бы шок. Воистину, царство смертных было так же царством и безумия.       Перед своим ментальным взором он видел двух Гул’данов, прислонившихся к валуну, угрюмых и обиженных, словно избалованное дитя со старого Аргуса.       Однако там, где один неохотно поднялся, другой яростно проклинал требование своего покровителя, громко говоря вслух то, о чем, несомненно, другой только думал. О том, как Легион потерпел неудачу на Дреноре, о том что все планы и интриги ни к чему не привели, и что даже Архимонд пал перед чемпионами этого мира.       Кил’Джаден не слушал это, вместо этого анализировал пару, используя множество чувств, дарованных ему Саргерасом давным-давно. Даже демоническими глазами было трудно найти отличия в этой паре. Идентичная внешность, идентичная история, идентичная мотивация и идентичная личность. Даже мысли у них были идентичные, хотя тут было мелкое различие, но только в том, что привело к такому событию.       Даже души были идентичные…       Раньше бы попытка найти различия между двумя Гул’данами могла легко довести Кил’Джадена до безумия. Но сейчас его умение, выкованное за бессчетные тысячелетия взаимодействия со смертными, стало гораздо лучше. Своим магическим зрением он сейчас мог заметить едва заметную прозрачность, которая позволяла отличить Гул’дана, связанного с основной жилой (если так можно было выразится), и орочьего чернокнижника, который был связан с притоком. Без какой-либо задержки или лишнего слова он отрезал второго орка от ментальной связи, сосредоточив свое внимание на первом, который, к счастью, оказался умнее другого.       Без сомнения, второй орк, лишённый направляющей длани Кил’Джадена, вскоре встретит свою смерть от преследующего его архимага или Стражей Калдораев. Но это уже абсолютно неважно.       Тем не менее, повелитель демонов все же уделил внимание словам обреченного Гул’дана и согласился, что он был прав. Пылающий Легион потерпел неудачу. Такова были истина, и отталкиваться приходилось именно от нее.       Не зная ни о мыслях своего хозяина, ни о судьбе эхо-Гул’дана, Гул’дан, за которым он следил, прошептал вслух.       — В таком случае, куда мне идти? — произнес он холодным, как смерть, голосом.       Милостливо, Кил’Джаден решил проигнорировать его тон.       ВЕРНИСЬ ПО СВОИМ СЛЕДАМ.       Гул’дан обернулся и посмотрел в сторону океана.       — Я не понимаю. — сказал он.       Через ментальную связь Кил’Джаден почувствовал, что колдун говорит правду. Внутренне владыка демонов уже смирился с тем, что иногда приходится буквально вести инструменты за руку. Такова была проблема работы со смертными, которые, несмотря на то, что владели пятью чувствами (обычно), на фоне демонов казались совершенно слепыми.       ТЫ УЖЕ БЫЛ НА ЭТИХ ОСТРОВАХ. МНОГО ДЕСЯТИЛЕТИЙ НАЗАД. РАЗВЕ ТЫ НЕ ЧУВСТВУЕШЬ?       Кил’Джаден видел это легко. Отголоски «центрального» Гул’дана все еще оставались на этом острове. Впрочем демон себя поправил. Отголоски души, не времени. Фрагменты могущественной души, которая умерла жестокой насильственной смертью, а именно такой была смерть Гул’дана. Демоны об этом позаботились.       Их души были едины; и как этот Гул’дан не мог этого почувствовать? И все же Кил’Джаден не мог обнаружить лжи в его мыслях… по крайней мере на поверхности. Связь с душой не всегда была идеальна, и Кил’Джаден это знал, так что нельзя было полностью исключить возможность лжи.       — Это был не я. — огрызнулся Гул’дан. — Мы — не одно и то же.       Да, так и есть. Он был куда более значителен, чем ты.       Гул’дан перед ним был лишь эхом, еще не сгинувшим в тишине, запоздалой мыслью, не растворившейся в энтропии. Для выполнения своего плана Кил’Джадену пришлось использовать свою магию, чтобы «стабилизировать» связь этого Гул’дана с Азеротом. Но он все равно не станет Оригиналом.       Кил’Джаден знал, что только еще сильнее запутает своего слугу, если начнет ему все это объяснять, поэтому его ответ был простым.       В ТАКОМ СЛУЧАЕ, ТЫ БЕСПОЛЕЗЕН. ИДИ НА СЕВЕР.       К счастью, этот Гул’дан даже не подумал о том, чтобы оспаривать команды Кил’Джадена. Этим занялось очередное мертворожденное эхо.       Однажды один ботаник, ставший демоном, описал царство смертных как огромное, раскидистое, хаотичное растение, например дерево. Растя ввысь, из ствола этого дерева вырастали несчетные ветки из-за решений, которые могли быть приняты, и возможностей «что если», сопровождающие каждый шаг. Тем не менее эти ветки были лишены возможности по-настоящему самостоятельно расти, их цикл жизни был ничтожен, обычно не дольше стандартной продолжительности жизни смертных, что смотрелось нелепо на фоне цикла длинною в миллиарды лет у основного ствола. К тому же отрастание собственных ветвей еще сильнее сокращало продолжительность жизни у ветки. В конце концов, они в конечном счете засыхали и отмирали, их смертные жители прекращали существовать, словно их никогда и не было. Хотя, как например показал недавний разгром на Дреноре, эти ветки можно было стабилизировать путем вмешательства из главного ствола. Такое бывало случалось, хотя и редко.       Тем не менее, Кил’Джаден всегда ценил тщательность и эффективность, поэтому приказывал Легиону зачищать все альтернативные временные линии каждый раз, когда предоставлялся случай. В конце концов такая «экскурсия» по альтернативным мирам обеспечивала новобранцев возможностью получить опыт, дать командирам новые понимания к выполнению поставленной задачи и провести тщательную подготовку к нанесению удара по центральной временной линии. Например, Азерот уже был тысячу раз разрушен только в рамках подготовки к этому вторжению, которое должно было стать окончательным — иногда Кил’Джаденом, иногда Архимондом. Так же приказ Кил’Джадена позволял исключать маловероятный факт того, что ветки самостоятельно стабилизируются и начнут разрастаться, а так же противодействовать безумной возможности того, что некоторые личности, умеющие перемещаться во времени, решат объединить против Легиона все возможные временные линии в одну бесконечную армию.       Гул’дан продолжал брести в указанном ему северном направлении, но потом внезапно остановился и о чем-то задумался. Тут же возникший другой Гул’дан продолжил путь, результат дихотомического выбора, сделанного из-за нерешительности.       — Что здесь произошло? С тем… другим?       На этот раз это был необходимый Гул’дан, который решил заговорить. Без малейшего угрызения совести он отрезал другого, более мудрого Гул’дана от себя. И хотя он мог спокойно поддерживать их обоих, но другой был попросту бесполезен для его планов, в лучшем случае, помочь только с тенью этого проклятого мира. Это был ствол, река, что был важен, а ни какая-то ветвь или приток.       Кил’Джаден обдумал вопрос. Если этот Гул’дан действительно не знал о своей судьбе, то возможно, разумнее было бы держать его в неведении. Так что Эредар ответил ему и расплывчато, и так, что несомненно, поразить орка.       ТЫ ПОДНЯЛ ИЗ ПОД ВОДЫ ОСТРОВ. ТАЛ’ДРАНАТ.       Конечно же, Гул’дан снова спросил:       — По твоему приказу? — это была опасная линия допроса.       ТЫ ЗДЕСЬ НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТО БЫ ЗАДАВАТЬ ВОПРОСЫ. ТЫ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ СНОВА ПОПАСТЬ НА ЭТОТ ОСТРОВ. ПУТЬ БУДЕТ ДОЛГИМ. ВПЕРЕД.       Глаза орочьего колдуна сверкнули, и он продолжил говорить. Сомнений быть не могло, он сейчас активно строил гипотезы о том, что на том острове произошло.       — Могу я, по крайней мере, спросить, что находится на этом острове?       Как будто ты не знаешь.       ГРОБНИЦА САРГЕРАСА.       Орк почувствовал, как кто-то приближается и создал плащ из магии скверны, который сделал его на время невидимым. Просто заклинание, которое мог сотворить даже новобранец Пылающего Легиона, но, тем не менее, эффективное. Орк сохранял внешнее спокойствие, хотя внутри его головы сейчас был целый ураган вопросов.       — Гробница Саргераса? Он мертв? — прошептал он.       Это было настолько ошеломляющее проявление невежества, что Кил’Джаден на мгновение утратил бесстрастие.       ТЫ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕШЬ.       Кил’Джаден, должно быть, уже давал такой ответ тысячу раз, но намеки не доходили или не принимались ненасытно любопытным разумом орка. Владыка Эредар мог мастерски использовать любопытство; в конце концов, он обманом использовал или совратил на сторону демонов бесчисленные миллионы смертных ученых во время кампаний Легиона. Но сейчас оно было нежелательным. Любопытство лишь отвлекало орка, при этом создавая угрозу кризиса, который мог поставить под угрозу возможность достижение главной цели.       Внезапно орк присел, все его тело выдавало готовность к бою. Он заметил приближение Калдорейского стража — тюремного надзирателя этой примитивной расы. Не зная о том, насколько рядом была ее добыча, она прошла мимо орка и направилась на север. Кил’Джаден поднял бровь из-за свидетельства нехарактерной сдержанности, проявленной Гул’даном, но потом понял в чем дело, когда орк последовал за эльфийкой следом. Ну конечно же, орк не собирался удовлетвориться высасыванием силы из одной души — он хотел разом высосать ее из как можно большего количества существ, подобно прожорливой Матроны Бесов.       Эредар обдумал перспективы такого плана орка, решая, позволять ли ему это делать. Энергия, полученная от душ, просуществовавших десять тысяч лет, существенно усилит орка, сделав разблокирование гробницы куда более простым делом. И все же, всплеск магии скверны имел большой риск привлечь внимание Кадгара, архимаг был единственным на этом острове, кто был способен сорвать план Легиона. И как бы чернокнижник это не отрицал, но Кадгар действительно был равен Гул’дану и в силе и в мастерстве.       Однако повелитель демонов мигом изменил свою оценку ситуации, когда страж встретила своего товарища и в слух произнесла «Песнь Теней». Это было имя, давно уже вызывающее страх у агентов Легиона в этом мире. В течении десяти тысяч лет лидер стражей сорвала множество планов по организации нового вторжения и пленила тысячи агентов Пылающего Легиона. Когда она узнала, что смерть в мире смертных просто напросто отправляет сущность демонов назад в Круговерть Пустоты, где те возрождались, она создала технику, позволяющую надолго заточать демонов в волшебные кристаллы. При этом, что говорило о явном садизме Песни Теней, заключенные оставались в полной осведомленности о том, происходит вокруг, вынужденные бессильно неподвижно проводить заключение, для некоторых длящееся уже тысячи лет.       Хотя Гул’дан и обладал огромной для смертных силой, но Кил’Джаден уже дважды издалека наблюдал, как глава Стражей пленила другого его непокорного слугу, Иллидана Ярость Бури. Если Майев Песнь Теней вмешается, шансы на успех станут призрачными.       Пока демон размышлял, странный ворон спикировал с небес. Теперь поражение, в случае боя было гарантированным. А значит надо гарантировать послушание инструмента.       ПРЯЧЬСЯ.       Голос Кил’Джадена словно внезапный раскат грома ударил в разум колдуна. Гул’дан от этого чуть не упал, такова была сила ментального удара, но самое главное, что он опустил руки, тут же забыв про то, что собирался напасть на Калдораев.       К счастью, орк был достаточно сообразителен, чтобы мигом усилить заклинание маскировки, когда он заметил ворона. И пока Кил’Джаден наблюдал за происходящим с высоты птичьего полета, ворон сделал пару кругов вокруг стражей, а затем приземлился. В мгновение ока ворот преобразился и через секунду к группе ночных эльфов шел уверенный человек-мужчина.       Кил’Джаден тут же почувствовал, как в орке воспылала ненависть, а так же его жгучее желание отомстить. Неудобно. Месть то блюдо, что следовало подавать холодным, и никогда тогда, когда фортуна была на стороне врагов. Эмоции чернокнижника, на поводу которых он легко мог пойти, ставили всю операцию под угрозу. Так что не удивительно, что пока Кадгар разговаривал со стражами, Гул’дан начал сплетать заклинание.       Гул’дан беззвучно выругался.       — Нужно уничтожить этого глупца. — сказал он.       СЕЙЧАС ЭТО НЕ ВАЖНО. УХОДИ.       — Я могу прикончить их сейчас.       ТЫ ЗДЕСЬ НЕ ДЛЯ ЭТОГО. ПОДЧИНЯЙСЯ, ГУЛ’ДАН.       Реальность снова раскололась. В одной Гул’Дан выругался, а затем мигом сплел благодаря своему невероятному мастерству могущественное атакующее заклинание. Рожденное из ненависти, заклинание сорвалось с его пальцев, словно стрела лучника и устремилась к архимагу и лидеру стражей. Пойманные в врасплох, никто из них не успевал среагировать — но вот одна из подчиненных Майев смогла. Одна из младших стражей оттолкнула в сторону свою госпожу, которая успела ухватиться за архимага и утянуть того с собой с линии атаки. Снаряд попал в эльфийку и ту просто аннигилировало, не оставив ничего ни от тела, ни от души. Но эта жертва дала Майев и Кадгару время, чтобы прийти в себя и приготовиться к бою, пока разъяренный неудачей Гул’дан уже готовил новое заклятье…       В другой временной реальность ГУл’дан злобно, но молча, кипятился, явно задумывая измену, но в конце концов решил повиноваться. Фортуна снова улыбнулась Кил’Джадену, поскольку, опять же, благоразумие проявил Гул’дан, находящийся в основной временной линии, в то время другой Гул’дан взывал о помощи, его щит скверны таял под магическими атаками Кадгара. В следующий миг Майев Песнь Теней телепортировалась за спину чернокнижника, ее лезвие сверкнуло в обезглавливающем ударе и повелитель демонов снова разорвал свою связь с лишней реальностью.       — Я повинуюсь, Кил’Джаден. — голос орка явно был напряжен от едва скрываемого недовольства и нежелания подчиняться.       ТВОЯ ЦЕЛЬ НА ВОСТОКЕ. НАЙДИ СПОСОБ ПЕРЕСЕЧЬ ЗАЛИВ. У ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕТ ВРЕМЕНИ ГУЛЯТЬ ПО СУРАМАРУ.       Гул’дан был зол, но несмотря на раздражение, вернулся назад на берег и нашел там маленькую лодку. Орк использовал весла, чтобы отплыть подальше от берега, а затем, уверенный, что находится достаточно далеко, чтобы Кадгар не мог его сразу засечь, и использовал магию скверны, чтобы ускорить свою лодку. Под ее днищем произошел мощный взрыв пламени скверны, который поглотил жизненную силу всех попавших под удар, а затем орк преобразил полученное топливо в энергию, чтобы ускорить лодку. В результате лодка помчалась со скоростью, которую не могло бы развить ни одно морское судно этого мира, и Кил’Джаден должен был признаться, что идея орка даже его слегка впечатлила.       И пока Гул’Дан мчался к Расколотому Берегу, Кил’Джаден позволил себе отвлечься и задумать о том, стоит ли ему лично повести силы Легиона, когда портал откроется. Круговерть Пустоты превосходила любую другую реальность, владыки демонического царства имели привилегию — или проклятье — лицезреть все реальности, в не зависимости от того, к какой временной линии они бы не принадлежали. Сейчас Кил’Джаден и так уже сузил свой взгляд до микроскопического через связь с душой Гул’дана, чем сильно ограничил себя. Тем не менее, покинув Круговерть Пустоты, он мог бы временно связать свою физическую форму с этой временной линией и воспринимать мир подобно смертным.       Нет, как бы это было бы неприятно, но так поступать было бы неразумно. Владыка демонов нужен будет здесь для того, что бы контролировать сперва открытие, а затем и бесперебойное функционирование портала. Это была слишком важная задача, чтобы доверять ее кому-то из подчиненных, неважно какого ранга он будет. Что же касается того, чтобы попросить о помощи повелителя…       Кил’Джаден сжал ручку трона, на котором сидел. В течении долгих моментов его тело было напряжено, на лице были все признаки то, что он сейчас зарычит. Но затем, медленно, демон, который гордился своим бесстрастием и эффективностью, расслабился. Сейчас не было смысла задумываться о действиях его повелителя, так как Саргерас сейчас на удивление слабо был заинтересован в том, чтобы помочь напасть на планету, уничтожить которую он жаждал больше всего. Вместо этого он свалил все на Кил’Джадена, а сам полностью посвятил себя таинственному проекту, о котором Кил’Джаден фактически ничего не знал. Мягко говоря, правителя Эредар такое отношение к себе напрягало и вызывало недовольство.       Голос орка прервал его размышления. Сосредоточившись, Кил’Джаден вернулся к колдуну, к которой только что прибыл к Гробнице Саргераса и сейчас уничтожал магические барьеры, которые должны были защитить это место от злоумышленников.       — Что меня ждет внутри? Стража? Ловушки? — спросил Гул’дан.       Кил’Джаден на секунду задумался. Ответ был очевиден; и он понятия не имел, как Гул’дан не мог этого сам понять.       ТВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.       Гул’дан остановился. Орк явно не ожидал такого ответа.       — Что мне следует делать?       Похоже, что инструмент все еще не научился сразу понимать, что хозяин от него хочет. Очень хорошо, он его просветит.       ТЫ ОТКРОЕШЬ НАМ ПУТЬ.       Гул’дан не понял. Ожидаемо.       — Мы уже пробовали сделать это на Дреноре.       Ложь. Но это хотя бы та, в которую орк похоже искренне верит. Гул’дан ошибочно принимал свои интересы за интересы Легиона. В каком-то смысле, тут он был таким же, как и Архимонд.       ТАМ ТЫ ПЫТАЛСЯ ОТКРЫТЬ ПУТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНО. ЗДЕСЬ ТЕБЕ ПОНАДОБИТСЯ ВСЕГО ЛИШЬ ПОВЕРНУТЬ КЛЮЧ В ЗАМКЕ. ЗАТЕМ ТЫ ПОЗНАЕШЬ НАСТОЯЩУЮ СИЛУ.       Орк был все же хорош, Кил’Джаден это признавал. Он легко преодолевал барьеры, созданные магами, словно до этого потратил столетия на совершенствование своих техник. И все же разумом орк был сейчас в другом месте.       — Это должен был сделать другой Гул’дан. Что случилось?       ТЫ ПОДВЕЛ МЕНЯ.       Это разозлило орка.       — Это был не я! — прорычал он. Очередная ложь, этот Гул’дан был словно живой автопортрет, который стоял перед оригиналом и отрицал связь. Тем не менее, возможно, портрет позволил настолько сам себя обмануть, что он стал оригиналом, а оригинал — картиной.       Не желая попросту спорить, Кил’Джаден ответил самым неконфликтным способом:       ПОСМОТРИМ.       Следующий вопрос орка был куда опаснее:       — В чем была его ошибка?       Кил’Джаден решил ответить снова кратко.       В НЕВЕРНОСТИ.       Это была чистая правда, а также предупреждение на будущее. Оставалось надеяться, что до орка это дойдет.       Независимо от того, понял он это или нет, мысли орка стали для демона менее ясными, но, несомненно, это было вызвано необходимостью сосредоточится на выполнении задания. С последним заклинанием последний барьер рухнул, пропуская орка в гробницу, куда тот кинулся с великим рвением. Кил’Джадену не надо было больше его подталкивать, так как устремлённость Гул’дана в том, что обрести больше силы, была такова, что ее мог понять только тот, кто сам был когда-то полностью бессилен.       — Направь меня, Кил’джеден, — сказал Гул’дан, — я не подведу тебя.       И пока повелитель демонов вел своего слугу по лабиринту из извилистых коридоров и разваливающихся руин, он наконец-то позволил своим мыслям вернутся к инциденту с Дренором и смерти Архимонда.       Дренор — или, точнее, его альтернативная версия — был сплошным катастрофическим провалом от самого начала до самого конца. Совершенно невозможное событие сорвало один из его лучших планов. Усилия Гул’дана по порабощению расы орков были сорваны из-за действий другого орка, который не был частью ни той реальности, ни времени. Из-за того, кого никогда не существовало в том мире, все хорошо продуманные планы Кил’Джадена рухнули, как дом из тростинок под напором Губителя. Саргерас тогда высмеял неудачу Кил’Джадена, ругая его за неспособность предсказать то, что вообще не было предсказуемым! Ведь как можно было предугадать появление путешествующего во времени орка?       Ответственность за уничтожение мира возложили на Архимонда Осквернителя. Архимонд, со-лидер Эредар и правый кулак Саргераса, в то время как Кил’Джаден был левым. Архимонд, ближайший к нему эредар, которого он мог бы назвать братом вместе с…       «Нет» — подумал он, сжимая кулаки на ручках трона куда сильнее, чем когда подумал о Саргерасе — «сейчас не стоило думать о НЕМ.»       Хотя Архимонд и был равен Кил’Джадену по положению и силе, но не было никого, кто был столь различен в своих методах и стилях управления Легионом. В то время как Кил’Джаден мог прощать подчиненных, когда те совершали ошибки или проваливали поручения, предпочитая не выбрасывать инструменты, если они еще могли быть полезны, то Архимонд испепелял их с такой же тщательностью, с которой Легион очищал миры. Он был жестоким и беспощадным надзирателем, который не терпел ни неудач, ни тонкостей, генерал, одержимый силой и жаждущий обрушить ее на врагов немедленно, неважно какой ценой. Он был смелым там, где Кил’Джаден был осторожным, действовал грубо там, где Кил’Джаден предпочитал действовать тонко, прямолинейным, когда как Кил’Джаден старался рассмотреть все варианты.       Но, что более важным, Архимонд потерпел полное поражение там, где Кил’Джаден… столкнулся лишь с задержкой своих планов.       Там, где Кил’Джаден планировал использовать в качестве инструмента против Дренеев, скрывая присутствие демонов до наступление последнего акта, Архимонд быстро отказался от всяких тонкостей и начал демоническое вторжение, как только Гул’дан сумел открыть достаточно крупный путь для демонов. Он стремился добиться своей цели сталью и пламенем там, где кинжал и плащ были бы куда эффективнее. Развращение скверной остатков идиотской Железной Орды Адского Крика было теперь лишь второстепенной целью, выполненной жадным Гул’даном. И в то время, как Кил’Джаден поощрял своего подопечного править хитростью, находясь в тени, Архимонд отвергал такое, призывая владычествовать лишь грубой силой, играя на огромном тщеславии орков. Ну, это по крайней мере сработало.       Но в конце концов, чего Архимонд добился? Портал не был достаточно мощным, чтобы пропустить по настоящему крупную армию демонов, но Архимонд решил все равно продолжать. Во всем мироздании, как и в хаотичной Круговерти Пустоты, так и бесконечно изменчивых сферах смертных миров, Кил’Джеден редко встречал тех, кто мог бы не то что сравниться, но хотя бы приблизиться в своем высокомерии и неотступной настойчивости с Архимондом. И это стало причиной его падения тут.       Он был убежден, что Азеротцы — презренные насекомые, а жители Дренора — еще меньше. Тем не менее, за два месяца Орда Скверны была разбита, а ее остатки осаждены в могучей Цитадели Гул’дана. Архимонд, ни разу не поколебавшись, все еще убеждённый в легкой победе, решил продолжить кампанию.       В кульминации финала этого конфликта, Архимонд явился лично и даже затащил чемпионов Азерота и Дренора в свое родное царство, где он мог высвободить всю свою силу. Зная характер Архимонда, тот, несомненно, хотел сокрушить дух смертных демонстрацией своего могущества, жаждя увидеть, как его враги падут в абсолютное отчаяние, прежде чем аннигилировать то, что останется от их душ.       Ничего не вышло. Хуже того, в своем высокомерии Архимонд забыл, что он затащил своих врагов туда, где он не только был наиболее сильным, но и наиболее уязвимым. Ведь если демон пал в царстве смертных, то гибло лишь тело, кое легко заменить… а вот в Круговерти Пустоты этого не будет, ведь раны получает сама душа.       И Архимонд, сокрушитель бессчетного количества миров, встретил здесь свою смерть.       В целом это даже порадовало архидемона. Ему больше не нужно было делить свою позицию правителя Эредар с Архимондом. Саргерас больше не будет сталкивать их друг с другом, к своему темному развлечению. Теперь из-за Титана ему не придется иметь дело с прямыми угрозами от Осквернителя, и делать при этом тонкие угрозы мести в ответ. У Кил’Джадена больше не было настоящих соперников среди Легиона, за исключением самого Падшего Титана, ни у кого больше не было силы, чтобы поколебать его позицию.       И все же…       Архимонд был одним из немногих, кто действительно хорошо знал Кил’Джадена до пришествия Саргераса — знал, каким он был в те золотые дни, когда они вместе с тем ДРУГИМ втроем правили Аргусом в эпоху его величайшего рассвета. Войны, болезни, тяжелый труд, голод и другие проблемы смертного бытия тогда были лишь едва помнившимися пережитками далекого прошлого. Эредары достигли таких вершин прогресса, которые заставляли эльфов Азерота во время пика их могущества казаться в сравнении с ними не выше варварских орков.       Теперь же, за неисчислимые тысячелетия прошедшие с той поры, Архимонд и Кил’Джаден лишь ненавидели и обманывали друг друга, как и положено демонам, завидующим силе и положению друг друга, постоянно саботировали друг друга и иногда даже организовывали покушения. И все же, одновременно было, хотя и неохотное, но все же уважение, даже товарищеское соперничество, которое не могло существовать между демонами. Было даже понимание.       А теперь Архимонд сгинул, как и слава древнего Аргуса и мечты о великом будущем. Их родной мир был теперь лишь выпотрошенным и искаженным скверной кадавром, а народ сворой злобных, жестоких демонов. Смертный наблюдатель мог бы сказать, что Кил’Джаден ощущал грусть, даже скорбь. Демон бы сказал, что смертный невероятный дурак, а затем испепелил бы его/ее душу за такую наглость. Кил’Джаден не поднял бы и пальца, чтобы предотвратить гибель своего соперника, даже если бы узнал об этом заранее. Возможно, он бы даже издалека помог бы смертным в этом. И все же, честная с самим собой часть демона не могла отрицать, что в глубине своей души он испытывал самую настоящую тоску. Это было редкое чувство для смертного, превращенного в демона, и давно отбросившего такие слабые смертные чувства.       Кил’Джаден давно отточил свой разум до совершенства, дабы гарантировать, что его мозг будет самым лучшим оружием в арсенале Легиона. Так что, хотя он и позволил части своего разума бродить среди мыслей о своем погибшем брате, его внимание всегда было сконцентрировано на Гул’дане. И это окупилось, когда он успел послать поспешное предупреждение своему подчиненному, чтобы тот приготовился к вражеской атаке. Орк, слишком занятый ритуалом, едва успел среагировать, и только мощная защита колдуна, которому немного помог владыка демонов, вливая в него немного своей силы через ментальную связь, смогла спасти его от атаки наконец догнавшего свою добычу архимага.       Демонстрируя высшую уверенность в своих силах, Кадгар спокойно вошел в зал, его тело обволакивала фиолетовая магическая мощь неистовой силы, которая казалось жила своей жизнью. Своим демоническим зрением Кил’Джаден видел архимага как источник фиолетовой магии порядка, созданной Титанами, в то время как Гул’дан был источником хаотичной энергии Скверны.       «Вот и снова оно»— подумал про себя с иронией Кил’Джаден.       Аркана, воплощающая собой Порядок. Скверна, воплощающая собой Хаос. Повелитель демонов видел как эти две противоборствующие силы сталкивались друг с другом бесчисленное количество раз на бесчисленных мирах. Как и Порядок восставал, дабы усмирить Хаос, так и Хаос восставал в своем стремлении извратить Порядок. Конечно же было лишь мелкой искрой и далеким эхом противостояния, которое никогда не будет забыто. Каждая подобная битва, каждая схватка и каждая магическая дуэль была лишь бледной тенью того невероятного катаклизма, когда сам повелитель Пылающего Легиона, Падший Титан Саргерас вступил в битву с пытавшимися остановить своего собрата Титанами. То сражение было невероятно по масштабам, навечно оставившем следы на теле мироздания. В конце концов Саргерас победил, и тем самым судьба Порядка была предрешена.       Кил’Джаден не был частью Легиона, когда Саргерас уничтожил своих бывших собратьев, но даже тогда он ощутил реверберацию этой битвы, словно подземные толчки сокрушавшего континент землетрясения.       Через связь с душой демон наблюдал за противостоянием смертных. Блестящие фиолетовые магические снаряды врезались в полупрозрачный щит болезненно-зеленого цвета. Расплавленные метеориты, ярко пылающие пламенем, что опаляло как тело, так и душу, обрушились на архимага под действием силы тяжести, заставляя того ловко уклоняться, используя телепортацию на короткие дистанции. Затем Кадгар запустил ледяное копье, которое было размером со снаряд баллисты, в щит чернокнижника. Оно пробило защиту, разминувшись с телом орка на какие-то миллиметры, от чего тот зарычал в ярости и ответил щипами из скверны.       И это только в основной временной линии…       Сравнивать битву волшебников с обычным поединком не-магов — значит сравнивать ум эредара с разумом беса. В одном случае у вас есть сила, способная проворачивать самые хитрые и заумные уловки, ограниченная только умелостью и воображением своего обладателя. С другом же случае все было ограниченно одним измерением, предсказуемые действия, являющиеся в лучшем случае вариацией одних и тех же трюков. В сражении не-магов противники могли бы использовать только несколько десятков приемов. Маги же, в не зависимости от школы, могли обладать буквально тысячами заклинаний. И хотя конечно некоторые заклинания были предпочтительнее других из-за боевого потенциала, но все это равно предоставляло настолько великолепное разнообразие тактик и приемов, что у даже самого опытного демонического наблюдателя разболелась бы голова.       Однажды Кил’Джаден возглавил нападение на мир высокотехнологической цивилизации, жители которого, вместо того, чтобы полагаться на свое личное продвинутое оружие, использовали против Легиона орды металических мошек. По началу угроза казалась смехотворной, но потом оказалось, что впившись в плоть, стальные мухи воспроизводили себя с каждым микробом, который они поглощали, в результате чего они быстро начали убивать демонов с немыслимой скоростью. Легион так и не смог покорить этот мир, да это и не потребовалось, так как демоническая плоть испортила мошек и те обратились против своих создателей посреди войны. Через несколько дней мир стал такой же безжизненной шелухой, какой он стал бы, если бы легион очистил его огнем.       И наблюдая за этой дуэлью из эфирного плана, который был соединен со всеми смертными реальностями, Кил’Джаден не мог избавится от отчетливого чувства дежавю. Он словно снова смотрел на самовоспроизведение этих металлических мошек, ведь каждый выбор в происходящей битве, каждая потенциальная идея, каждая случайность или удача, и каждое неконтролируемое обстоятельство приводило к созданию новой возможности, добавляя новое возможное будущее. Нет, не так, не добавляя. Умножая. Каждая возможность порождала еще больше возможностей, больше промахов, случайностей и других видений, которые кружили перед его глазами как водоворот бессвязного безумия! Архидемон заставил себя сильнее сосредоточиться. Значение имела только одна картина — основная временная линия — и его разум начал быстро разрывать связь со всеми бесполезными дополнительными линиями. В каком-то смысле теперь Кил’Джаден двигался быстрее, чем сражающиеся перед его глазами заклинатели.       Хотя он и старался не отвлекаться ни на что, кроме главной реальности, Кил’Джаден не мог не заметить то, что происходило в возможностях, которые он отрезал. В некоторых Гул’Дан одерживал верх или даже победил. В одной возможности орк пронзил ноги архимага шипами скверны, а затем пробил грудь кричащего человека третьим. В другой колдун пробил магический щит мага двойным взрывом скверны, первый разрушил щит, второй разорвал мага, разбросал конечности и куски плоти по всему залу. Кил’Джаден ничего не чувствовал, когда отрезал связь от торжествующего Гул’дана в этих альтернативных реальностях, хотя все же сделал заметку в голове, что потом было бы не плохо получить к ним доступ. Когда вторжение в Азерот начнется, эти альтернативные миры могли бы послужить неплохой тренировочной площадкой, чтобы командиры Легиона отточили свою тактику, что бы наконец-то ниспровергнуть единственный истинный мир.       Тем не менее, в то время как Кил’Джаден отмечал случаи победы Гул’дана, он так же замечал возможности, где орк проиграл, и их число, как заметил демон, превосходило численность возможностей, где колдун победил. В одной версии архимаг заморозил орка во льду, после чего разбил его на тысячу осколков, как стекло. В другой Кадгар удачно применил полиморф на чернокнижнике. Это была конечно временная трудность, воли орка было более чем достаточно, чтобы быстро освободиться от заклинания, но этого было достаточно, что бы маг поджег огненным шаром своего превратившегося в овцу врага. В третьем, в наиболее впечатляющем, архимаг наложил на себя заклинание, которое, казалось, ничего не сделало, после чего обрушил на орка град магических снарядов, заставив Гул’дана вызвать щит скверны для обороны. Затем архимаг телепортировал за спину колдуна, заставляя того повернуться к угрозе, и вот в этот самый момент раскрылась тайна первого заклинания. Время пошло для мага в спять и Кадгар вернулся в свое изначальное положение, в момент когда применил заклинание хрономантии, после чего выстрелил магическим снарядом в незащищенную спину Гул’дана.       Этих проблесков было достаточно, чтобы полностью понять суть происходящего. Этот поединок со слишком большими шансами мог сложится удачно для Кадгара, и хотя Гул’дан, привязанный к центральной временной линии, сражался со все большей яростью и напором, вероятность того, что он проиграет перевешивала его шансы на победу. Кроме того, Кил’Джаден, исходя из основанного на личностных чертах архимага долгосрочного прогноза, рассматривал как перспективную идею того, что в будущем этого человека удастся заставить сменить лояльность.       Орк зарычал, когда внезапный приказ сбил его концентрацию на битве, после чего с бешеным ревом ответил своему повелителю повелителя.       — Не вмешивайся!       Неугомонный. Недисциплинированный. Хотя демон знал, что Гул’дан в тайне предпочитал поводок Осквернителя, чем поводок искусителя, но в отличии от Кил’Джадена, готового потерпеть ради дела, Архимонд за такой тон тут же сорвал бы с орка кожу живьем.       ПОДЧИНИСЬ! ОТСТУПИ!       — Я могу убить его! — заорал Гул’дан.       Может быть и да, но вот должен ли, это уже другой вопрос.       Кадгар усмехнулся; его лоб блестел от пота.       — Кто это, Гул’дан? Кто держит тебя на поводке?       Гул’дан ответил животным рёвом и с новой силой атаковал верховного мага. Полетели искры, но Кадгар отбил удар с хриплым смехом.       — Кого из твоих хозяев мы еще не прикончили?       Кил’Джаден с растущим раздражением подумал про себя, что его слугу слишком легко вывести из равновесия детскими оскорблениями. Демон устал от наглости своего инструмента. Он не был Архимондом, но даже у Кил’Джадена терпение имело предел.       Его голос словно раскаленные клещи вцепился в сознание Гул’дана.       ДОВОЛЬНО! СЕГОДНЯ НИКТО ИЗ ВАС НЕ УМРЕТ!       — Что?       ОТСТУПАЙ НЕМЕДЛЕННО!       Это был не приказ — это был ультиматум. Гул’дан должен был подчиниться или покинуть Легион. Не мешкая.       Он подчинился. Широко раскинул руки, создавая тонкое полотно из пламени Скверны. Кадгар пробил его, но, падая, полотно ослепительно взорвалось. Кадгар прикрыл глаза. Когда свет погас, Гул’дана на месте уже не было.       Довольный демон начал вливать свою мощь в орка, сколько мог безопасно через связь с душой, чтобы восстановить его силы и усилить защищавшее его иллюзорное заклинание. Орк скрылся в тенях, двигаясь при этом так, что между ним и Архимагом было как можно больше физических препятствий. Гул’дан не рискнул положиться только на заклинание.       — Я не могу выполнить твое задание так, чтобы он этого не почувствовал, — тихо сказал он Кил’джедену. — Позволь мне убить его.       Демон должен был признать, что в попытках Гул’дана повлиять на него была кое-какая логика. Маг такого уровня сможет рано или поздно найти колдуна, даже не смотря на направляющую длань Кил’Джадена это был лишь вопрос времени.       Тем не менее, эредар видел в архимаге большой потенциал, от шанса заполучить который он еще не готов был отказаться.       ОН СДЕЛАЕТ ВСЕ, ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ. ТОГДА ВЫ И СРАЗИТЕСЬ. НО ПОЗЖЕ.       Через духовную связь Кил’Джаден почувствовал исходящий от орка скептицизм и недоверие. Колдун воочию знал правду о том, как далеко архимаг готов был зайти ради победы. Кордана Оскверненная Песнь, Страж, поклявшаяся в преданности Легиону, очень метко выразила это в словах, которые эхом разнеслись по всем мирам:       «Кадгар — просто ребенок, развлекающийся, мучающий своих пленных, играющийся с чужими жизнями и балующийся с магией, которую он думает, что постиг полностью.»       Если откинуть презрение Корданы, то поведение Кадгара отчетливо пахло плохо скрытым отчаянием. Оно читалось в каждом бессмысленном приказе, который он отдавал своим подчиненным, в каждой небрежной отправке защитников Азерота в очередную битву, в каждом разе, когда Кадгар лично рисковал жизнью, пытаясь разрушить замыслы своих врагов.       Кадгар знал. Знал о истинной силе Легиона, Кил’Джаден был уверен в этом. Это был источник его отчаяния и причиной, по которой он искал все доступные способы увеличить свою силу. Это делало его уязвимым и это станет его падением. Телепатический приказ был тут же отправлен одному из лучших агентов Легиона. Вскоре агент будет ждать Кадгара в башне Медива, замаскированный иллюзиями, готовый предложить магу силу Хранителя, чтобы положить конец вторжению Легиона. Сила, к которой будут привязаны некоторые… нити.       Тем временем Кадгар продолжал дразнить орка, сравнивая его с собакой на поводке. Это было справедливое сравнение, демон был с ним согласен, да только собака в данном случае была довольно мало управляемой. Оскорбления явно раздражали Гул’дана, чье терпение было таким же стойким, как и плоть гнившего много дней трупа. Проецируя магией голос, орк решил ответить.       — Кадгар, я так и не поблагодарил тебя за помощь. Справиться с Железной Ордой без тебя было бы трудно. Ты и твои друзья мне очень помогли. — сказал он.       Это был довольно глупый ответ, учитывая как прошла остальная часть кампании на Дреноре. И несомненно идиотским поступком, ведь маг уровня Кадгара несомненно мог отследить откуда говорили, несмотря на магическую протекцию.       Кадгар громко засмеялся, хорошо помня тот ошеломляющий успех, который Азерот достиг против орды Адского Крика… а также более поздний успех в противостоянии с ордой Гул’дана. А затем архимаг послал огненный шар в то место, которое его зрение определило, как место, где скрывался колдун. Такова была сила и жар заклинания, что оно прожгло две каменные колонны и обрушило лавину камней с потолка.       Перед глазами эредада поток времени снова разделился, показывая разные видения потенциала того, что должно будет произойти. В одним результатом атаки было прямое попадание, орк превратился в кусок горящего мяса. В других он увернулся, но был вынужден уйти в оборону под атаками раскрывшего его архимага.       Но к счастью, Гул’дан, являвшийся центром плана Легиона, остался в тенях и мудро промолчал, когда огненный шар пронесся мимо. Разочарованный тем, что его догадка, как казалось, не соответствовала действительности, маг повернулся спиной к орку и начал обыскивать другой сектор гробницы.       Гул’дан снова начал тихим шепотом обращаться к Кил’Джадену, умоляя демона рассказать, что было спрятано в гробнице и как это извлечь.       Задумался, стоило ли ему отвечать. В могиле была спрятана могучая сила, способная как уничтожать целые города, так и создавать порталы между измерениями, надежно связывая их друг с другом. Тем не менее, сила эта была запечатана могущественными заклинаниями трижды проклятых Высокорожденных, которые потом усилила трижды проклятая Хранительница Тирисфаля Эгвин. Ни один демон не смог бы обойти их, не будучи при этом мигом уничтоженным или запечатанным в ловушку. Предположительно, это не могла и ни одна раса, рожденная в Азероте, хотя эту оборону уже один раз обошел много лет назад могучий и двуличный Иллидан Ярость Бури.       Если бы Кил’Джаден лично мог бы появиться на планете, то он бы несомненно смог бы разрушить эти чары — причем довольно легко. В течении многих лет он собирал информацию о защите гробницы и строил идеи о том, как взломать ее. Конечно, он это делал не в расчете на себя, так как если он сумел бы сам появится, то маловероятно, что ему понадобился еще бы один портал. Из всех его слуг, что оставались в Азероте, возможно было только четверо, кто был способен на это, да только эредар доверял им еще меньше, чем орку, и это при том, что Гул’дан раньше его предал, и легко мог это повторить.       К тому же орк был тем, кто гарантированно владел достаточно сильными магическими способностями, чтобы сломать печати или выдержать несколько дуэлей с Кадгаром. Плюс нельзя было позволить плану провалится, ведь если вторжение не удастся, Кирин-Тор бросит все свои силы на охрану гробницы, и тогда будет мало шансов потом снова ее использовать.       Неохотно, зная что он разыгрывает опасную карту, Кил’Джаден начал объяснять колдуну природу гробницы и как сломать ее печати. Демону не понравилось то, как улыбка Гул’дана начала заметно расширяться после каждого его слова, а орочьи глаза начали сиять от жадности.       Тем временем Кадгар продолжал исследовать гробницу, насмехаясь над колдуном, обвиняя его в слабости и трусости. Поначалу Гул’дан игнорировал его, слишком очарованный силой, о которой говорил его хозяин, однако через несколько мгновений царящее на его лице жадное, почти похотливое выражение сменилось гневным и с рыком орк сплел мощный шар из огна скверны, после чего запустил его в Кадгара. Это случилось столь внезапно, что Кил’Джаден не успел его остановить.       Это была достаточно мощная атака, чтобы полностью уничтожить архимага — и тело, и душу. Но Кадгар, по крайней мере Кадгар главного временного потока, почувствовал ее приближение, и как только огонь был достаточно близко, чтобы коснуться его шеи, архимаг использовал магию, чтобы заморозить воздух вокруг себя, сводя атаку на нет. Затем, через мгновение, ледяная глыба распалась на тысячи осколков, демонстрируя совершенно целого и невредимого архимага. А вот Гул’дан таким не был, Кил’Джаден тут же использовал их связь, чтобы послать заряд агонии, который орк почувствовал каждым нервным окончанием своего искаженного скверной тела. Слуга должен подчиняться, иначе он будет наказан.       Хрипящий, задыхающийся от боли и разъярённый новыми насмешками Кадгара, ведь хотя архимаг и не мог видеть орка, но он услышал крик боли и мигом разгадал его причину, чернокнижник, на мгновение, был на грани того, чтобы восстать против своего хозяина. И действительно, в некоторых образовавшихся из принятых в этот момент решений временных линиях это и произошло, орк восстал против него, проклиная своего покровителя за каждую мелкую обиду, что тот ему причинил. Кил’Джаден отбросил эти измерения, словно смертный, отгонявший назойливую муху.       — Тебе запретили нападать на меня, да? Как тебе порядки в Легионе, Гул’дан? Из тебя уже сделали хорошую собачку?       Голос орка дрожал от плохо сдерживаемой ярости:       — Ты веришь в судьбу, человек?       Странный вопрос.       — Твоя судьба мне известна, — сказал Кадгар.       — А как насчет искупления?       — Искупления? Для тебя? Нет, — Кадгар фыркнул. Искупление, по крайней мере так, как его понимали Азеротцы, тоже смешило демона, хотя в отличии от архимага, он думал, что понимал, к чему ведет Гул’дан.       — Для меня — нет, — согласился Гул’дан. — Твое искупление нагоняет на меня скуку. Слышал, сыну Адского Крика тоже было скучно.        — Чего ты хочешь? Мне трудно поверить, что тебя устроила роль марионетки.       — Я хочу испепелить своих врагов, — ответил Гул’дан.       — Как мило, — сказал Кадгар.       ТЫ ОТКРОЕШЬ ДЛЯ НАС ПУТЬ И ТОГДА У ТЕБЯ БУДЕТ ТВОЕ ВОЗМЕЗДИЕ. ТВОЯ ПРОШЛАЯ НЕУДАЧА БУДЕТ ПРОЩЕНА. ТВОИ ВРАГИ СГОРЯТ. Я ОБЕЩАЮ ТЕБЕ ЭТО.       Орк ухмыльнулся, хотя Кил’Джаден не совсем понимал, что под ней скрывалось. Подняв руки, Гул’дан, следуя инструкциям демона, начал бормотать и сплетать руками сложные заклинания, чтобы начать снимать пять печатей, установленных в гробнице. С треском свет первой померк, ее магия была развеяна навечно.       К сожалению, Кадгар сразу понял, что это работа Гул’дана. Создав ораву магических элементалей, он разослал их по гробнице. Запас времени, прежде чем его обнаружат, у Гул’дана стало еще меньше.       Затем Кадгар снова заговорил, но его слова на этот раз вызвали у орка не ярость, а любопытство.       — Кстати, Гул’дан… — сказал он. — Не могу не спросить: Легион рассказал тебе, как ты умер?       Орк что-то пробормотал, что «это был не я», но, тем не менее, на его лице появилось любопытство. Это было опасно. Орк, как и многие смертные, был эмоционально мелодраматичен, хрупок. В прошлом демоны… и не только… использовали подобную нестабильность, чтобы совратить бесчисленных смертных на бесчисленных мирах. Тем не менее, если орк действительно не знал о своей прошлой судьбе, то Кадгар смог бы саботировать планы Легиона словами, где магия потерпела неудачу.       НЕ ОБРАЩАЙ НА НЕГО ВНИМАНИЯ!       — Я так и делаю, — прошипел колдун, все еще морщась от боли. Его голос был напряженный, хотя было это от подавляемого гнева или усилий по снятию печатей демон сказать не мог.       Еще одна печать была сломана, Кадгар это снова заметил, но все еще не понимал значение этого. Вместо этого он продолжил свою историю, рассказывая о том, как Гул’дан бросил орду, когда там была на грани победы, чтобы отправиться на расколотые острова. Однако в этой истории была вплетена ложь, маг старался изо всех сил намекнуть на то, что Гул’дан действовал по приказу Легиона, а не по своей собственной инициативе. Или возможно сам маг так считал, не зная истины. В любом случае, это было опасное развитие событий.       Затем Гул’дан сломал третью печать с такой силой, что он цепной реакцией сломал и четвертую. Это было рискованно, ведь обратная отдача могла убить его, что фактически и случилось во множестве возникших вариаций, которые демон тут же отбросил. В этот момент эредар начал испытывать смесь удовлетворения и подозрения к невероятной удаче орка, поскольку пока ни одна неудача, с происходящая с тревожащей частотой в других временных вариаций, его еще не постигла.       Тем не менее, удача или нет, но такая смелость будет хорошо вознаграждена.       ХОРОШО. А ТЕПЕРЬ УНИЧТОЖЬ ПОСЛЕДНЮЮ.       Гул’дан замешкался. Последняя печать отличалась от предыдущих. Нет, не просто отличалась. Сама гробница поддерживала ее. Магическая энергия стекалась в печать, словно вода в созданный морем кратер.       — Кил’Джаден, что происходит? — прошептал Гул’дан, но демон его проигнорировал, сам сосредоточенный на изучении печати.       «Ну конечно же…» — подумал демон. — «Эгвин хотя и была известна своим высокомерием, но даже она все же смогла предположить, что ее защиту смогут обойти, а потому создала резервный замок.»       Это была серьезная проблема. Инструменту потребуется на слом печати слишком много времени, а его у него не было.       А затем ситуация обострилась. Внимание Кил’Джадена слишком сконцентрировалось на том, что сделала Эгвин и он отвлекся от Кадгара. А тот, похоже, наконец-то понял, что замыслил Гул’дан и начал собирать вокруг себя большое количество магической энергии, а затем словом силы высвободил ее. Гул’дан поднял руки, готовый защищаться, но магия Кадгара обратилась не в разрушение, а созидание. Гигантский клин, в три раза больший в высоту, чем сам архимаг, сформировался в воздухе. А затем он нацелил его заостренным концом в пол. Нормальный металл не имел бы шанса проникнуть глубоко в пол гробницы, но сотворенный магией…       Он просверлит клин глубоко вниз, туда, где Легион хранил магическую энергию, что собрал десять тысяч лет назад. Тогда, во время Войны Древних, они пытались открыть вторые демонические врата, но их ритуал сорвали Высокорожденные. Если клин туда пробьётся, то его контакт со всей накопленной в гробнице магической мощью вызовет взрыв, который уничтожит и комплекс, и всех кто внутри. Воистину, готовность Кадгара сделать все ради победы была недооценена — он был готов даже на самоубийство, если это разрушит планы Легиона.       НЕТ!       Невольно, Кил’Джаден послал орку волну своего опасения через ментальную связь с Гул’даном, но потеря самообладания было не тем, что беспокоило его в данный момент. Здесь нельзя было провалиться! Это был результат всех планов Легиона со времен Третьей Войны. Если Легион сейчас потерпит неудачу — если ОН потерпит неудачу — тогда вторжение Легиона будет отложено на годы, а то и на десятилетия. Смертные восстановят свою мощь, или, что еще хуже, миром завладеют миньоны Повелителей Бездны.       Клин врезался в землю, магические элементали теперь поддерживали его, служа силой, что вгоняла его в землю. Гробницу начало трясти. В отчаянии Кил’Джаден отменил свой предыдущий приказ.       УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ ЕГО СЕЙЧАС ЖЕ, ГУЛ’ДАН!       Гул’дан поднялся на ноги, черный плащ соскользнул с его плеч. Теперь незачем было прятаться. Больше никаких уловок.       — Повинуюсь, Кил’джеден, — сказал орк, поднимая руки.       Орк сотворил волну скверны, которая столкнулась с магическим барьером Кадгара, словно цунами о крепкий склон горы. Изначальные элементы столкнулись друг с другом с раскатом грома, который сотряс всю гробницу, и, насколько знал Кил’Джаден, весь остров. Результат на мгновение ослепил владыку демонов, и когда зрение восстановилось, несколько временных видений возникло перед ним. В ярость он отбросил их, они были бесполезны сейчас, пытаясь сосредоточиться на основном, которое было важнейшим. Но снова его зрение не могло не заметить мельком, что было в них.       Перед его глазами Гул’дан разнес щит мага со звуком разбивающегося стекла, но в большинстве случаев маг после этого ничего не сделал. Нет, не потому что он не мог ничего сделать. Он просто напросто сменил тактику.       Гул’дан продолжил атаковать огнем и яростью, что были дисциплинированно встречены щитами контрзаклинаниями. Архимаг не использовал атакующие заклинания, полностью уйдя в оборону, хотя конечно иногда предпринимая попытки убить орка. В одном случае сталактит, отправленный через портал, упал орку на голову, раздавив его, но в большинстве случаев, в более широком спектре видений, патовая ситуация продолжала сохраняться, Кадгар был в первую очередь сосредоточен на обороне и своих элементалях.       Ну конечно же. Архимаг просто сменил приоритеты. Он больше не был сосредоточен на том, что бы убить колдуна, так как правильно понял, что не позволить Легиону использовать гробницу было куда важнее, и похоже, он готов был умереть, чтобы не допустить это. Даже когда Кадгар отражал одно заклинание за другим, его элементали продолжали загонять клин в пол. Гробница снова содрогнулась и демон инстинктивно понял, что еще несколько ударов, и все будет кончено.       ГУл’дан это тоже понял.       — Кил’Джаден — прошептал он. — Мне нужна сила гробницы.       Ответ повелителя демонов был инстинктивным.       НЕТ       — Осталась последняя печать, но она под защитой! Я не могу разбить ее и убить его! — Гул’дан, казалось, произносил эти слова с нескрываемой болью, как словно признание этого причиняло ему страдания. — Он изучал меня десятилетиями. Он может сдерживать меня слишком долго.       Печать достаточно ослабела, чтобы Кил’Джаден мог ухватиться за часть энергии, что она сдерживала. Он мог направить ее орку, но прекрасно понимал, что произойдет.       ТЫ ПРЕДАШЬ МЕНЯ.       Гул’дан бросился в атаку с новой силой. Кадгар пошатнулся, но продолжал стоять твердо. Гул’дан раздраженно зарычал, пытаясь скрыть свое отчаяние.       — Кадгар уничтожит гробницу. Легион никогда больше не сможет ей воспользоваться. Поверь, я сам хочу уничтожить этого глупца, или всем твоим планам конец.       По лицу Кадгара градом катился пот.       — Я забыл закончить рассказ, — сказал он. — Войдя в Гробницу Саргераса, ты погиб в засаде.       Кил’Джаден колебался, тщетно пытаясь предугадать результат его следующего хода. Но видения будущего никогда не были его специализацией; это то, в чем хорош был только этот ПРОКЛЯТЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ. Демон же не мог ясно видеть будущее, как Велен, только догадываться о том, что произойдет, основываясь на нынешних предзнаменованиях. И каждое из них, каждый клочок знания, что были у эредара о Гул’дане, кричал о то, что предательство будет неизбежно, стоит ему только дать орку силу гробницы. Но если он этого не сделает, Кадгар уничтожит гробницу… или прибудет кто-нибудь из его союзников, и прикончит колдуна. Где-то краем чувство он ощутил, что к гробнице приближается какой-то одиночка.       Это был выбор между 5% вероятностью того, что орк справится своими силами, и 100%, что орк предаст его, если дать ему силу, которая гарантированно позволит спасти будущий портал. С неохотой Кил’Джаден принял решение, даже когда Кадгар закончил свой рассказ, причем в самый неподходящий момент.       — Другой Гул’дан погиб не от рук Альянса или преданной им Орды, — сказал Кадгар, и его противник невольно прислушался. — Он вошел в гробницу, а там демоны разорвали его на части. Полагаю, он просто больше не был нужен Пылающему Легиону.       Жребий был брошен. Подобно воде, льющейся в водоворот, скрытые резервуары силы Легиона, достаточно большие, чтобы разрушить пропасть между мирами, измерениями и реальностями, попали в руки Гул’дана. Орка заполнила позаимствованная сила, энергия скверны расходилась от его тела, словно громоотвод, через который проходила молния. Он поднял правую руку и сжатием кулака разрушил последнюю печать, словно та была насекомым на его ладони. Затем, левой, он выпустил настоящее цунами разрушительной энергии скверны, которая залила зал, словно вода океана. Магические элементали и их клин мгновенно испарились и только самое могучее заклинание защиты, заключившие его в глыбу льда, позволило Кадгару уцелеть, и теперь он был словно щепка, болтающаяся посреди бущующего моря.       Гул’дан прикладывал силы, чтобы сломать ее, и со временем он мог бы это сделать, как это было показано в одной из возникших временных линий. Однако орк всегда был слишком нетерпелив. Не став доделывать дело, колдун просто швырнул заключенного в лед архимага подальше, а затем похоронил, обрушив на него потолок.       Гул’дан стоял теперь посреди зала, греясь во славе и наслаждаясь силой, к которой он так долго стремился. И он не пытался даже направить энергию в портал.       Разочарованный, Кил’Джаден обратился к нему через ментальную связь.       МЫ ЗАКЛЮЧИЛИ ДОГОВОР ГУЛ’ДАН. ВЫПОЛНИ ЗАДАНИЕ. ОТКРОЙ НАМ ПРОХОД.       Гул’дан сделал глубокий вдох, наслаждаясь моментом. Когда он открыл рот, никаких других возможных альтернативных вариантов потоков времени не возникло. Все вероятности и возможности сузились до одной, центральной линии, ведь ответ Гул’дана, исходивший из самой его сути, не имел альтернативы.       — Нет, Кил’джеден, — ответил он. — Не открою.       Галька и мусор все еще падали с потолка, создавая громкий шум, когда приземлялись на пол. Несколько долгих моментов они были единственным звуком, раздающимся в зале.       Кил’Джаден молчал. Гул’дан же молчать не собирался.       — Я не думаю, что Кадгар лгал, — спокойно сказал орк. — Другой Гул’дан. Он умер здесь от рук Легиона, так?       Кил’Джаден не видел необходимости лгать, больше не было нужды в словесных увертках.       ТАК.       Гул’дан наклонил голову.       — Что ж. Пылающий Легион не чтит свои договоры. В глубине души я всегда знал, что наш договор фальшивка, — сказал он.       Кил’Джаден сразу же выразил свое неодобрение. Гул’дан отказывался как от своего потенциала, так и от возможностей, которые ему мог предоставить Легион, ради ничего иного, как мелкой злобы и ничтожной иллюзии силы.       ЭТО ПОТОМУ ЧТО ТЫ ГЛУПЕЦ. ТАКОЙ ЖЕ, КАК И ТОГДА.       Гул’дан засмеялся.       — По крайней мере я — предупрежденный глупец, — сказал он.       Но Кил’Джаден не закончил.       Я БЫЛ РЯДОМ, КОГДА ТЫ ВПЕРВЫЕ ПОКЛЯЛСЯ НАМ В ВЕРНОСТИ, ТВОЙ РАЗУМ ВСЕГДА БЫЛ ОТРАВЛЕН ЛОЖНЫМИ АМБИЦИЯМИ.       Сквозь спокойствие Гул’дана прорвался гнев.       — Ложными?! — С помощью своей новой силы он дотянулся до Кил’джедена и посмотрел в лицо эредара. — Ты с самого начала собирался избавиться от меня.       Горящие глаза Кил’Джадена смотрели на Гул’дана, не мигая. НЕТ, ГУЛ’ДАН. СЛАБЫХ МЫ СОБЛАЗНЯЕМ БЕЗДЕЛИЦАМИ И МЕЛКИМИ НАГРАДАМИ. ТЕБЕ МЫ ОБЕЩАЛИ НЕСРАВНИМО БОЛЬШЕ.       Это была абсолютная правда. Несмотря на все свои недостатки, несмотря на всю свою мелочную злобность и жалкие амбиции, у Гул’дана был действительно большой потенциал. У него была внутренняя целеустремленность, не уступающая кому-либо в Легионе, подлинный талант в магии Скверны и прирожденная хитрость, которая хорошо послужит для завоевания оставшихся миров.       Гул’дан усмехнулся.       — Большой рыбе — большая приманка. Но вы всё равно сожрали бы меня.       ТЫ УМЕР ЗА ТО, ЧТО ПРЕДАЛ НАС. ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ПОМОЧЬ МОЕЙ ОРДЕ УНИЧТОЖИТЬ СОПРОТИВЛЕНИЕ ЭТОГО МИРА. ОДНАКО В МОМЕНТ ИСТИНЫ ТЫ ПОКИНУЛ ЕЕ. ТЫ РАЗДЕЛИЛ ЕЕ АРМИИ, ЧТО БЫ ПРИСВОИТЬ ЭТО МЕСТО СЕБЕ. НАШИ ПЛАНЫ ОБРАТИЛИСЬ В ПРАХ. ТЫ ЗАСЛУЖИЛ ТУ СУДЬБУ.       — Это был не я! — заорал Гул’дан, его глаза расширились от безумной ярости, а из его рта брызнула слюна, зашипевшая при контакте с полом. Орк все так же цеплялся за свои ложные убеждения.       ПРЕДАТЕЛЬСТВО У ТЕБЯ В КРОВИ. Я ПРИТАЩИЛ ТЕБЯ СЮДА НА ПОВОДКЕ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ ВСЁ ЕЩЕ СЛИШКОМ ГЛУП, ЧТОБЫ ОЦЕНИВАТЬ СВОЙ ИСТИННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ. ДАЖЕ СЕЙЧАС ТЫ ВЕРИШЬ, ЧТО ТВОЯ СИЛА НЕЗНАЧИТЕЛЬНА. ТЫ СЛЕП.       Кил’Джаден встал со своего трона из полированных кристаллов и металла — памятное напоминание о старом Аргусе — и посмотрел на своего мятежного слугу с разочарованием отца.       Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ДАЛЬНОВИДНЕЕ СВОЕГО ПРЕДШЕСТВЕННИКА. ВОЗМОЖНО, ЭТИ НАДЕЖДЫ ЕЩЕ СБУДУТСЯ.       — Боюсь, ты снова будешь разочарован, хозяин, — сказал Гул’дан. — Я не вижу причин отказываться от своих ложных амбиций.       Кил’джеден наклонился вперед. Воздух вокруг него задрожал.       С САМОГО НАЧАЛА ТЫ ВЕРИЛ, ЧТО СУДЬБОЙ ТЕБЕ УГОТОВАНО ЗАПОЛУЧИТЬ СИЛУ. ЭТО ТАК. ТЫ ТАКЖЕ ВЕРИЛ, ЧТО СТАНЕШЬ САМ СЕБЕ ХОЗЯИНОМ.       Следующие слова прозвучали приговором.       ЭТОГО НИКОГДА НЕ БУДЕТ.       — Неужели? — тихо откликнулся Гул’дан. — Учитывая обстоятельства…       Кил’Джаден перебил его.       КАЖДОЕ СУЩЕСТВО СЛУЖИТ ХОЗЯИНУ. ДАЖЕ Я. ПЕРЕД КАЖДЫМ СТОИТ ЭТОТ ВЫБОР: СЛУЖИТЬ ИЛИ УМЕРЕТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ.       Гул’дан не дрогнул.       — Возможно, однажды ты преклонишься передо мной, Искуситель — сказал он. Кил’Джаден даже не посчитал нужным отвечать на это, будучи полностью уверенным, что сила гробницы бледнеет на фоне его собственной. Вместо этого он заговорил о том, что Гул’дан часто упускал из виду — долгосрочное планирование.       КАК ДАЛЕКО ТЫ СМОЖЕШЬ ЗАЙТИ? СКОЛЬКО МИРОВ СМОЖЕШЬ ПОДЧИНИТЬ? СИЛА, КОТОРУЮ ТЫ ПОЛУЧИЛ, НЕ ВЕЧНА. ТЫ — НИЧТО ПЕРЕД ЛЕГИОНОМ.       — Посмотрим. СЛУЖЕНИЕ — ЭТО НЕ РАБСТВО. ТЫ БУДЕШЬ СЛУЖИТЬ МНЕ. ДРУГИЕ БУДУТ СЛУЖИТЬ ТЕБЕ. ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ, КАКОВО ЭТО — ИМЕТЬ СТОЛЬКО ДУШ В ПОДЧИНЕНИИ. ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ БОЙЦОВ ЛЕГИОНА, ПРЕКЛОНЯЮЩИХСЯ ПЕРЕД ТОБОЙ. ПРЕДСТАВЬ, СКОЛЬКИХ ТЫ ИСПЕПЕЛИШЬ ДЛЯ НАС.       Гул’дан окинул Кил'Джедена взглядом полным скепсиса. Кил’Джеден тут же ощутил, как пропасть между ними начала расти.       ХВАТИТ, ГУЛ’ДАН. ДЕЛАЙ ВЫБОР. ТЫ МОЖЕШЬ ДОКАЗАТЬ СВОЮ ПРЕДАННОСТЬ. ВЕРНИ СИЛУ В ПОРТАЛ И ОТКРОЙ ЕГО. ИЛИ ТЫ МОЖЕШЬ СНОВА ПРЕДАТЬ НАС. И ТОГДА ВСЕ, ЧЕГО ТЫ УСПЕЕШЬ ДОСТИЧЬ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ МЫ ТЕБЯ УНИЧТОЖИМ — ЭТО ГИБЕЛЬ НЕСКОЛЬКИХ НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫХ СМЕРТНЫХ.       Напоследок эредар добавил:       ЗНАЙ: ТЫ МОЖЕШЬ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ИСКУСИТЕЛЕМ, НО Я НЕ ЛГАЛ ТЕБЕ. НИ РАЗУ. НИ В ЭТОМ МИРЕ, НИ В ТВОЕМ.       С этими словами Кил’Джеден оттолкнул сознание Гул’дана, словно рыбак, забрасывающий леску и приманку в море. Но связь разрывать конечно же не стал.       С раздраженным вздохом эредар вернулся на трон. Он пока еще не собирался расставаться со своим слугой, но, как это было всегда, время у него было ограничено. Он вложил достаточно в этого орка; так что пока приманка будет делать свое дело, он мог отвлечь свое внимание другими делами. Жестом он активировал свою военную карту, которая позволяла ему наблюдать в реальном времени все активные театры боевых действий, которые вел Легион на всем протяжении пространства и времени. Прямо сейчас миллиарды конфликтов велись в различных реальностях; многие из них были совершенно неважны для общей картины. Своим мысленным взором он мог видеть их, скопления огромных огней, каждый из которых разветвлялся, пока они не сузились до центральной ветви. Только река среди притоков была важна, а потому он сузил свое внимание на этом царстве.       Были миллионы конфликтов по всей вселенной. Многие из них были предрешены еще до своего начала, нападения небольших экспедиций Легиона на миры с неразвитой разумной жизнью или разумными расами, которые еще не достигли даже самых примитивных стадий цивилизации. Другие же были масштабными конфликтами, представляющими из себя полномасштабными вторжениями для уничтожения миров с цветущими цивилизациями. Их мало сейчас осталось, когда Кил’Джаден только начинал, он мог увидеть миллионы таких в галактическом скоплении, словно вселенная была одичавшим садом, заполненным сорняками. Теперь же дюжина кластеров, может быть две, на всю вселенную, из когда-то десятков тысяч таких скоплений.       Кил’Джаден сосредоточился на нескольких, магия карты позволяла за считанными мгновения изменять масштаб от вселенной до уровня отдельной планеты, а затем и земли. Он сосредоточился на тех конфликтах, которые ранее привлекли его внимание, ведь это были войны, которые Легион в настоящее время проигрывал. По крайней мере в прямом бою.       Вот мир, покрытый великими мировыми джунглями, в который Легион вторгался из тысяч порталов, оскверняя поверхность, словно оспа больного. Их наступление было встречено самым жестоким сопротивлением, хотя в этом мире не было какой-либо великой цивилизации, только самые примитивные общества разумных. Вместо этого сама природа — массивные молотоголовые чудища и собакоподобные шестиногие хищники, чьи ноги заканчивались когтями, позволявшие им лазить по деревьям — атаковали огромными волнами, их странно скоординированные удары крушили отряды Легиона, а затем отступали, прежде чем колдуны и артиллерия могли сосредоточить на них свой арсенал. Существа, смутно похожие на Дренеев из своего гуманоидного строения и кожи цвета синего моря, но куда более высокие, проворные и с более длинными хвостами, сопровождали зверей, врывались в разрушенные ряды и обменивались ударами со стражами скверны. В небесах тоже было полно этих туземцев, которые летали на огромных крылатых рептилиях и сражались с крылатыми демонами и боевыми кораблями Легиона.       Кил’Джеден обдумывал причину столь неестественной координации между видами и странным знанием туземцев слабых мест в рядах Легиона. Ответ пришел практически интуитивно, все же за тысячелетия кампаний по всему мирозданию осталось мало чего, ему неизвестного. Сам мир был координатором и командующим, он чувствовал, как психическая энергия планеты создавала эдакий улей. В отличии от богоподобного разума титана, это была обширная нейронная сеть, состоящая из неисчислимых отдельных частей.       Невероятно, но живая планета, казалось, находилась на грани того, чтобы отбросить захватчиков. Но Кил’Джедена это не заботило, ведь битва была уже давно выиграна.       Скверна. Магия и кровь демонов. Везде где они шли, истекали кровью или использовали магию, скверна распространялась, словно личинки в гниющем трупе. Погибли уже десятки тысяч демонов, а кровь их просочилась в землю, порождая разложение и безумие. Колдуны Легиона тоже вносили свою лепту, используя магические ритуалы и устройства, чтобы распространить свое смертоносное оружие, словно садовник, поливающий сад. Скверна впитывалась через корни жаждущих растений и глотки хищных монстров. И словно зараженные чумой, они распространяли свою инфекцию среди других. Нейронная сеть только будет способствовать усилению разложения в психическом поле, и довольно скоро этот мир будет охвачен неконтролируемым безумием. Легион уничтожит то, что останется.       Наблюдая за приближающейся гибелью разумного мира, демон почувствовал, как его непослушный слуга снова начал взывать к нему. Гул’дан умолял его, раскаиваясь в своей вспышке непокорности. Кил’Джаден знал чем была причина этого, ведь эта попытка примирения исходила не из его истинного желания восстановить мосты, а скорее из его собственного страха и опасения. Несомненно, он понял, что смертные Азерота куда более опасны, чем он рассчитывал или сообразил, насколько подавляющим было превосходство Легиона над ним. Повелитель демонов кратко изучил происхождение зова, после чего отбросил умоляющего Гул’дана, словно рыбак, недовольный свои уловом. Только Гул’дан, что был в центральной линии был важен, а не это очередное эхо непринятых решений.       Он вернулся к обречённому живому миру, чтобы переключиться к скоплению бликов, представляющих собой пару десятков планет. Это была звездная империя, одна из немногих, что остались в галактике, ведь Кил’Джаден был очень дотошен в своей работе. Изображение увеличивалось, пока демон не смог вблизи разглядеть конфликт на одном из миров. Легионы демонов, каждый насчитывающий десятки тысяч бойцов, сражались с бескрылой птицеподобной расой посреди выпотрошенного трупа стального мегаполиса. Оружие аборигенов, стрелявшее твердыми пулями с огромной скоростью, прошивало броню демонов, словно тесак мясника мягкую плоть. Танки, которые были выше самого крупного Элекка, парили над землей, стреляя своими снарядами с такой скоростью, что они уничтожали все, что находилось в непосредственной близости от траектории снаряда.       Тем не менее, несмотря на убийственный огонь, демоны шли вперед, словно насмехаясь над усилиями смертных. В конце концов, какую ценность имела искалеченная и разорванная плоть, если сама душа была вечной? Демоны могли гибнуть тысячами ради того, чтобы растерзать одного смертного врага, но даже в таком случае размен был в пользу Легиона. Более того, Легион и не собирался побеждать в этом конфликте на поле боя. Предложения вечной жизни всегда оказывалось привлекательным для тех, кто стремился отодвинуть приближение смерти. Некоторые без особого сопротивления поддавались зову сирен, ведь их сердца давно были гнилы, как и души, в то время как другим требовалось просто дать немного… толчка.       Культы распространялись среди смертных словно мор среди немытых и нечистых. Совращенные демоническими снами командиры отдавали противоречивые приказы, делая подчиненные им войска уязвимыми к атакам демонов. Диверсанты проникали в инфраструктуры и разрушали ее, в то время как убийцы Легиона, направляемые шепотом скрытых культистов, охотились на вражеское высшее командование. Как и немало других смертных цивилизаций, эти падут не от лобового наступления, а от ударов изнутри.       Ментально Кил’Джаден почувствовал, как его приманка, его связь с Гул’даном задрожала. Через духовную связь, хотя и отдаленную, но все же не разорванную, он почувствовал, как настроение его своенравного подчиненного полностью изменилось, с триумфа и радости к опасению и страху. На этот раз это был Гул’дан в главном, истинном потоке времени. Как рыбак, который знал, что его великий улов неизбежен, Кил’Джаден начал уделять больше внимания поддержанию целостности связи, в то время как его физическое зрение переключилось на новую зону боевых действий.       Кил’Джеден поморщился, глядя на планету, открывшуюся его взору. Там, где другие миры были поражены чумой смертной жизни, эта планета была заражена совсем другой заразой. От полюса до полюса плане пересекали шевелившиеся мясные усики, исходившие из семи аморфных масс, которые цеплялись за тело планеты, словно гигантские пустулы. Это было царство древних, и безумие было его именем. Здесь солдаты Легиона впервые сражались не с бесстрашным восторгом, а обеспокоенно и опасливо.       На земле легионы, насчитывающие сотни тысяч демонов всех видов каждый маршировали и схлестывались с полчищами плотоядных монстров и безумных смертных — жалкие, деградировавшие потомки тех, кто когда-то называл это место своим домом. Пламя скверны сталкивалось со сущностью Бездны, искрами освещая окутанную сумерками поверхностью планеты. Демонические порталы и служившие той же роли разломы Бездны изливали потоки подкрепления. Боевые корабли Легиона превращали в стекло целые сегменты планеты, только чтобы быть схваченными и раздавленные щупальцами невидимых монстров, которые пока еще не могли полностью закрепится в царстве смертных. Влияние скверны и искушающий демонический шепот отбрасывался со смехом пораженными Бездной ордами, в то время как бойцы Легиона сходили с ума и впадали в безумие с тревожащей частотой.       Когда Саргерас впервые рассказал ему и Архимонду о силе Бездны, Кил’Джаден отнесся к его словам со скепсисом. Какую угрозу могли представлять тени, боявшиеся малейшего проблеска света, бесконечной мощи Пылающего Легиона? Теперь же он знал лучше. Это был истинный враг Легиона, и все усилия, все разрушения были направленны на то, что бы не дать им завладеть всем сущим, ведь опустошенная, лишенная жизни вселенная была куда лучше, чем та, что находилась под властью Повелителей Бездны.       Кил’Джаден взглянул на единственный глаз одной из пустул, огромный орган, размером с крупнейший город Азерота. Когда он посмотрел на него, тот моргнул.       Затем приманка дернулась и Кил’Джаден больше не обращал внимание на отродье, извивающееся перед его физическими глазами. Гул’дан вернул украденную силу! Словно рыбак со старого Аргуса, который наконец-то дождался своего великого улова, Кил’Джаден жадно потянулся к волшебному водоему, стремясь открыть путь Азероту, ИСТИНОМУ Азероту — жемчужине в мироздании — и наконец-то поглотить его. Его ждущая начала вторжения демоническая армия уже в переносном смысле (а некоторые в буквальном) пускала слюни, от перспективы пожрать мир с почти родившимся титаном. Кил’Джаден протянул руку и впервые за многие годы провозгласил о своей искренней благодарности своему теперь верному слуге. Портал уже начал формироваться, когда владыка эредар сплел давно заготовленное заклинание, которые создаст межпространственные врата. Горячий, наполненный скверной воздух — воздух самого Аргуса — ворвался в зал.       МОЛОДЕЦ. ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДАЛЬНОВИДЕН, КАК Я И…       Кил’Джаден запнулся, его речь оборвалась, ведь когда его метафорическим пальцам до магических резервуаров гробницы оставалось несколько условных сантиметров, движение магической энергии остановилось. Демон расширил свой разум, только чтобы кто-то другой потянул энергию подальше от него. Почувствовал ярость, Кил’Джаден перенес свой ментальный взор на своего слугу, обвинения в предательстве и обещания немыслимых вечных мук уже готовы были сорваться с его уст, когда его остановило лицо орка, полное смятения и шока. Почувствовав недоверие, Кил’Джаден перевел взгляд с Гул’дана на двух смертных, с которыми орк ранее сражался, только что бы увидеть в них такое же замешательство.       — Господин, что происходит?       Кил’Джаден выругался, всякое спокойствие на его лице словно ветром сдуло. Он протянул руку, вложив в нее силу, совершая мощный рывок и наконец-то вцепился в свою добычу. Его противник пытался сопротивляться, но его сил явно было недостаточно и он начал уступать давлению. Кил’Джаден почувствовал сущность силы своего врага и ухмыльнулся, ведь ни один из миньонов Бездны не смог бы одолеть его, повелителя демонов Пылающего Легиона, ближайшего слугу самого Саргераса, в прямом противостоянии грубой магической силы.       А затем противостоящая ему сила совершила новый рывок на себя, и этот рывок был в десятки раз сильнее того, что был раньше. Кил’Джаден успел только в шоке понять, что рывок совершался не из Азерота, а из самого зарождающегося портала! Неизвестный владел незнакомой ему магией, ощущавшийся более живой и хаотичной, чем тень, в союзе с которой он состоял.       Ментальное сцепление Кил’Джадена развалилось, и он потерял не только свою добычу, но и связь со своим инструментом. Прежде чем демон смог прийти в себя, его враги втянули всю магию в портал. Изображение замерцало, строение портала изменилось, и Кил’Джаден услышал разочарованный вопль демонических армий Аргуса. Холодный воздух с оттенком незнакомой демону магии ворвался в гробницу, и прежде чем ошеломленный демон успел что-то предпринять, неизвестная сила схватила Гул’дана и швырнула его в портал.       Врата в последний раз блеснули, после чего успокоились, открыв нежелательный путь.       В течении многих долгих моментов — целые часы по меркам смертных — Кил’Джаден сидел неподвижно, ошеломленный и сбитый с толку, впервые за очень долгое время столкнувшийся с поражением подобного рода. Во всей вселенной только Саргерас мог так легко его одолеть. Ни Наару, ни слуги Бездны — даже так называемые «Древние Боги» — не смогли бы его полностью превзойти в подобном противостоянии. Титаны и Повелители Бездны возможно и смогли бы, но первые давно пали, а последние не могли проявить себя вне своего домена, кроме как слабых теней самих себя.       Кил’Джаден заглянул в портал и увидел землю, которая не была ему знакома. Нет, конечно, за время пребывания на своей должности, он видел миллионы смертных миров, так что было бы естественно, что даже он мог бы полностью забыть один или два из них. Тем не менее, магия этого места была ему незнакома, а это было куда более важной деталью.       Эредар, который был ранее мастером арканы, прежде чем перейти на скверну, долгое время изучал все разнообразие магии вселенной. В основном с академической точки зрения, ведь Скверна плохо сочеталась с другими разновидностями магии. Он узнал многие из тайн тени, насмехался над ханжеством света, овладел магией смерти и с презрением взирал на ограниченную магию стихий и жизни. Конечно существовали и другие незначительные виды магии, смертные были все же довольно изобретательны в этой области и иногда придумывали воистину удивительные новые методы, но ни один из них не имел шансов стать конкурентом магии Круговерти Пустоты. Однако как он только что узнал, энергия этой планеты на это была способна.       Кил’Джаден снова обратил внимание на свою военную карту, намереваясь использовать ее, чтобы изучить мир, в который вел портал. Та все еще была зафиксирована на зловещем мире Бездны. Боевые действия там уже стихали, штурм Легиона был опрокинут контратакой сил Бездны. Разочарованный, Кил’Джаден уже собирался отключить изображение, когда в последний бросил взгляд на гигантский глаз огромной пустулы.       Тот в ответ моргнул.