Легион встречает Конец Времен.

      Но Милорд, вы не сможете построить мост через реку, если ее берега не прекратят раздвигаться!             Кен Логгин, Штормградский крестьянин.

***

      С ловкостью, которая противоречила его массивному телу, орк немного наклонился вперед, умело распределяя свой вес, чтобы не сломать ветку, на которой он стоял. Листья и мелкие ветви мешали легко разглядеть его с земли, но одновременно делали его позицию легко выдаваемой, если он не будет проявлять должной осторожности в движениях. Увы, орк с самого начала знал, что из-за создаваемой машинами гоблинов невероятной какофонии его уши здесь будут бесполезны, так что он вынужден положиться исключительно на свои глаза и инстинкты, отточенные за десятилетия войны в темных лесах, подобных этому.       Тем не менее, Дердж Тихая Сталь был честен с самим собой; он знал, что его глаза не шли в какое сравнение с ночным зрением Калдораев. Вот почему орки и прочие ордынцы в Азшарских лесах предпочитали делать свои дела в светлое время суток, если у них был какой-либо выбор в этом вопросе.       К сожалению, именно такая вещь как «выбор» редко предоставлялась правителем этой проклятой предками земли, гоблином по имени Джастор Галливикс.       Невольно Дердж почти стиснул зубы, прежде чем сдержаться в последний момент. Он знал, что если эльфы были достаточно близко, то Калдораи смогут услышать даже это.       Пока его проницательный взгляд быстро осмотрел кроны соседних деревьев, ища малейшие колебания, которые могли указывать на присутствие врага, часть его разума был в другом месте, размышляя над потерянными и искалеченными друзьями из-за жадности одного отвратительного гоблина.       Джастор ценил эффективность и скорость, каждый гоблин прекрасно это знал. Когда был подписан договор Оргриммара, положивший конец последней войне между Альянсом и Ордов, Галливикс был в восторге от того, что Ночные Эльфы уступили Орде права на Азшару. Он публично объявил всем, кто его слушал, что Азшара станет раем для гоблинов, превзойдя разрушенный Катаклизмом Кезан, менее чем через год.       Дердж задался вопросом, что неужели в представлениях гоблинов о рае там не должно было существовать «деревья», так как вскоре после своего заявления Джастор отдал приказ срубить большую часть Азшарского леса, чтобы получить сырье для своих строительных проектов. Очевидно, он хотел построить город гоблинов, который затмил бы собой даже Шахту.       Однако на пути его амбиций встало две проблемы.       Первая заключалась в том, что площадь лесов, которые Джастор хотел уничтожить, составляла сотни квадратных километров.       Для проведения такой масштабной кампании по обезлесению потребовалась бы воистину огромное количество рабочих, оснащенных крошшерами и прочей лесозаготовительной техникой. Джастор привлек почти каждого гоблина, которого только смог найти, а затем разослал вербовочные отряды среди других рас Орды. За редким исключением, большинство новобранцев были орками, и в основном это были мелкие пеоны. Тролли, Таурены и те Пандарены, которые примкнули к Орде, не относились хорошо к идеям столь масштабного осквернения природы, в то время как «тяжелый физический труд» был такой же анафемой для Эльфов Крови, как и «благотворительность» для гоблинов. Некоторые группы Отрекшихся предложили свои услуги, наверняка заскучав в Восточных Королевствах, но при этом настаивали на том, что они будут использовать в работах свои собственные устройства и «особые репелленты против деревьев», так что переговоры были с ними быстро прерваны.       В конце концов даже торговый принц гоблинов не был настолько безумным, чтобы травить чумой землю, на которой он собирался жить.       Это однако не помешало Галливиксу попробовать свои собственные способы быстро решить проблему с лесом. Он посылал армии автоматизированных роботов только для того, чтобы машины таинственным образом безнадежно запутались в корнях и ломались. Он бомбил лес тоннами взрывчатки, только чтобы пораженные участки загадочно отрастали несколько дней спустя или даже за сутки. В отчаянии он даже спровоцировал алхимические пожары в лесу, игнорируя тот факт, что сожженный лес нельзя использовать как сырье для строительства, только чтобы ветер таинственным образом сдувал огонь на поселения и лагеря гоблинов.       Собственно причиной всего этого была вторая проблема.       Ночные Эльфы так никуда и не ушли. О, Тиранда Шелест Ветра подписала соглашение и устно согласилась на договор (Азшара в обмен на то, что Орда полностью покинет Ясеневый Лес), но это не означало, что ее народ станет следовать ему. Многие жили там тысячи лет и не собирать покидать свои дома из-за каких-то грязных чужеземцев. Это было великое тщеславие их расы — подгрести под себя как можно больше земли для единоличного пользования, а затем не использовать полученные ресурсы для создания лучшего будущего для своих детей.       Хотя возможно что эти эльфы совсем не бросали вызов своему правителю. Дердж знал, как ненавистна Калдораям сама идея отказаться от своей земли, и неудивительно, если возникшее негодование приведет к тому, что Верховная Жрица проигнорирует дух договора, даже если сделает вид, что следует каждой его букве. О, в договоре очень четко было написано, что Часовые должны были покинуть Азшару, и они это сделали. Но это не касалось местных поселенцев, которые (о сюрприз!) могли оказаться Часовыми, ушедшими со службы. И Тиранда могла очень хорошо прикрываться внешним соблюдением договора, если эти поселенцы якобы не признали ее авторитет. Так же она могла торговать с ними, как мог бы один независимый разумный с другим.       Главным же товаром в этой торговле, несомненно, оружие, доспехи и боевые звери.       Дердж воевал с Калдореем довольно долго, начиная еще с Третьей войны, так что он сразу узнал крошечные, индивидуальные метки, которые кузнецы Ночных Эльфов оставляют на своих творениях. Он был уверен, что многие из наконечников стрел, которые он находил в телах орков и гоблинов, были выкованы в Дарнасе.       Тем не менее, орк не мог полностью обвинить Ночных Эльфов в их предательстве в отношении договора; он знал, что орки и гоблины все еще пробираются в Ясеневый Лес, когда они думали, что это сойдет им с рук. В конце концов, иногда патрули запутываются в картах, сразу не определяя какая река означает начало границы река, а какая нет. И если они обнаруживают Калдораев на том, что Орда считала своей землей… Ну, они конечно же будут иметь дело с ними как с вторженцами на их землю с несомненно враждебными намерениями.       Дердж посмотрел вниз на измотанных трудом рабочих, с трудом перемещающихся туда-сюда, отчаянно пытаясь выполнить дневную квоту — невыполнимая задача, поскольку квоты были специально поставлены такими, чтобы их невозможно было выполнить.       Разочарованный тем, что ни одно из его идей «быстро уничтожить лес» не сработала, Галливикс приказал удвоить работы. Обычно, если какую-то работу выполнять все двадцать четыре часа в сутки, начальство назначает три смены, и в качестве примера можно привести городскую стражу Оргриммара. Галливикс презирал такую ​​политику. Вместо этого самая короткая смена теперь длилась двенадцать часов, а большинству рабочих «посчастливилось» работать шестнадцать. Шестнадцать часов шесть дней в неделю с минимальным количеством отдыха в седьмой день, поскольку для Галливикса «выходной день» означал работу лишь на полдня (восемь часов).       Пока его глаза наблюдали за признаками малейших подергиваний веток в двух дюжинах метров от него, Дердж слегка покачал головой, подумав про всех тех дураков, которые стекались, чтобы работать на Галливикса, соблазненные внушительной почасовой оплатой, намного опережавшей то, что давало большинство остальных гоблинов-баронов. Что было невероятно, так это то, что Галливикс на самом деле не обманул с ней, и на несколько мгновений все эти измотанные работай пеоны и гоблины смогли насладиться весом очень значимой сумы золота в своих руках.       А затем начались сборы.       Сборы за проживание и питание, сборы за обслуживание оборудования, сборы за пресную воду, сборы за грязную воду, сборы за невыполнение ежедневной минимальной рабочей квоты, сборы за ежедневное использование и на уход за умывальными постройками (под которыми Джастор подразумевал печально известные и никогда не убираемые дворовые пристройки), сборы за соблюдение, но не превышение квоты, сборы за переговоры по контракту, сборы за бездельничанье, сборы за сон днем, сборы за попытки сбежать или иным образом покинуть свое рабочее место до того, как это разрешено контрактом, сборы за защиту от опасных обитателей леса, сборы за нанесение вреда дикой природе, сборы за слишком большое количество сборов…       Одна из ветвей слегка дернулась, и орк начал накладывать стрелу на тетиву лука. Волосы на задней части его шеи начали медленно вставать дыбом; явный признак того, что беда должна была скоро произойти.       Что еще хуже для его рабочих, оставшиеся поселенцы Калдорай были действительно взбешены действиями гоблинов и ответили с жестокостью, с которой орки до-Легионского Дренора реагировали на набеги огров-работорговцев. Сначала это было едва заметно: несколько гоблинов или орков, которые отошли отлить в кусты (потому что мочиться на деревья теперь было более гигиеничным, чем делать это во выделенных для этого уборных), назад так и не вернулись, а их тела также не были сразу найдены. Затем тела подкидывались назад, изуродованные до почти не узнавания когтями, лезвиями клинков или нашпигованные стрелами. К его чести, Галливикс сразу начал посылать отряды своей личной армии картеля для защиты рабочих, но запретил даже пытаться замедлить лесозаготовительные работы, даже наоборот, приказал их ускорить.       В ответ атаки стали более наглыми. Крошшеры гоблинов внезапно прекращали движение, хотя их конечности продолжали работать. Когда раздраженные надзиратели Трюмных Вод шли проверять, почему работа прекратилась, они обнаруживали только широко раскрытые глаза и глубоко вонзившуюся в череп оператора между ними стрелу. В других случаях большие кошки или медведи выпрыгивали из зарослей и утаскивали кричащего рабочего, прежде чем его товарищи могли успеть отбить его. Что хуже, шум от работы множества машин был такой, что любой звук от нападения, независимо от того, насколько жестоким и кровавым оно было, был практически не обнаружимо слухом.       Чтобы максимизировать несчастья рабочих, многие из этих набегов происходили ночью, когда рабочие были наиболее истощены, а Ночные Эльфы были наоборот наиболее полными сил. Целые команды лесорубов были окружены и вырезаны, а машины утянуты под землю лозами, которые росли со сверхъестественной скоростью. Упрямо, Галливикс отказался останавливаться на ночь работы, хотя он и удвоил патрули. Однако даже этого оказалось недостаточно, поскольку Калдораи были слишком искусны в партизанских боях в лесу и ночью, а потому часто просто скрыто просачивались сквозь оборону гоблинов, как вода просачивалась сквозь трещины между пальцами рук.       И именно поэтому Дердж Тихая Сталь был здесь, как и многие другие подобные ему, так как Галливикс наконец-то был достаточно раздражен постоянными атаками, чтобы нанять тех, кого он ненавидел больше всего: авантюристов.       Дердж тут же подавил желание фыркнуть, ведь оно, как он знал это, могло стать фатальным, даже несмотря на то, что крошшеры гоблинов заглушали любой шум своей невероятно громкой работой. Не было секретом, что жирный гоблин не доверял этому бродячему классу ордынских чемпионов, и на то были веские причины. В конце концов, именно один особенно известный чемпион гоблинов был тем, кто остановил план Галливикса по порабощению большей части расы гоблинов, когда тот готов был осуществиться. Даже если проигнорировать этого отдельный инцидент, бродячие чемпионы оказались трудными жертвами для нечестных договоров, а тем более для попыток жульничать с уже заключенными соглашениями. У многих не было родни, которую можно было бы взять в заложники, имущества, которое легко было похитить, а оказывать прямое физическое давление было… очень рискованной игрой, если не сказать больше.       Тем не менее, если не считать личного отвращения, принц гоблинов был в первую очередь деловым оппортунистом. Если бы ему пришлось работать вместе с наемниками Орды, чтобы получить то, что он хотел, Галливикс сделал бы это даже не моргнув глазами.       Однако он не помешал ему попытаться смошенничать при в переговорах по контракту.       Внизу, прямо под его насестом, был гоблин, его глаза были опущены, а движения спорадичны, пока он наконец не выронил топор и упал на землю лицом к небу. Дердж бросил на него краткий взгляд, зная, что падение на землю от истощения здесь было таким же вероятным, как и падение от стрел Калдорай. Более того, для него было бы ошибкой оставить свою позицию, чтобы попытаться помочь бедняге. Охотница из Син’дорай на прошлой неделе попалась на такой уловку, и всего, чего она добилась — это умереть вместе с работницей, которой она пыталась помочь.       Гоблины-надзиратели, числом двух, однако, были обязаны следить за рабочими. И они сделали это, хотя только из-за страха перед возможностью Галливикса сократить их гонорары из-за падения производительности труда, а не из-за того, что рабочий пострадает. Самый сострадательный из пары принес с собой кувшин с водой, в то время как руководитель, известный своим садизмом, кнут погонщика скота.       Дердж поморщился; это не закончится хорошо.       Слегка подняв голову, упавший гоблин жадно выпил из предложенного кувшина, прежде чем ужасно взвизгнуть, когда кнут хлестнул по его телу.       С высоты его насеста орк не мог услышать говорящих внизу гоблинов. Работающие пилы и прочие механизмы сделали это невозможным. Но он работал с гоблинами достаточно долго за последних нескольких лет, чтобы инстинктивно понимать, что они будут говорить в такой ситуации. Он мог читать их по поведению достаточно хорошо, чтобы заполнить ту часть разговора, которую его слух не мог уловил. «ВЕРНУЛСЯ К РАБОТЕ» — выкрикнул надзиратель-садист теперь сжимающемуся от страха гоблину-рабочему. Он поднял свой кнут для большего устрашения.       Испуганный рабочий вскрикнул и тут же вскочил. Он схватил выпавший топор и начал с новой силой и — орк-охотник был готов поклясться духами предков в этом — энтузиазмом рубить дерево. Это напомнило Дерджу однажды увиденное им зрелище того, как пехотинцы-новобранцы Альянса отчаянно рубили живых мертвецов Плети во время войны в Нордсколе, которые, казалось, никогда не прекращали двигаться, независимо от того, сколько урона им нанесли.       Надзиратель явно был доволен от столько мелочного проявления своей власти, а потому широко улыбался. Он повернулся к своему коллеге, который не был этим особо впечатлен впечатлен.       «Это было ли это действительно необходимо?» — спросил второй надзиратель.       «Необходимо? Ты видели эти квоты?! Нам нужно, чтобы они все работали каждую минуту, чтобы удовлетворить Большого Босса.»       Второй надзиратель покачал головой, но не стал отрицать или спорить. У него не было времени на это. Первый надзиратель уже заметил другого гоблина, лежащего лицом вниз, и с широкой улыбкой подкрался к нему. Без сомнения, хихикнув, гоблин, широко замахнувшись, сильно ударил, в результате чего несчастный сильно дернулся, но продолжал лежать.       Но он не встал. Должно быть, ему холодно, подумал Дердж про себя.       В гневе гоблин ударил рабочего еще раз, затем второй, но тот продолжал не реагировать. Наконец, без сомнения, разозленный отсутствием реакции, гоблин-надзиратель подошел к рабочему и резким ударом ноги в бок перевернул его на спину.       Дердж тут же натянул тетиву со стрелой.       Гоблин испуганно отскочил назад, затем бросился наутек, даже не удосужившись проверить, был ли лежащий на земле рабочий, у которого оказалась загнана в горло стрела, еще жив. Он конечно же живым уже не был, но он также не был одинок в своей смерти.       Его тиранический и теперь бывший босс был первым, кто последовал за ним. Садист-гоблин едва успел сделать три шага, когда стрела вылетела из-за линии деревьев и пробила ему затылок.       Гоблин погиб, но не напрасно. Орк видел момент, когда стрела влетела ему в череп и мысленно отметил угол и направление, откуда она прилетела. Орк тут же отправил стрелу в ответ туда, уверенный в том, что несмотря на то, что он не мог видеть сквозь растительность врага, это не помешает ему его сразить.       Пустил стрелу орк сразу же спрыгнул с ветки дерева на землю. Не слишком рано, потому что не менее трех стрел сразу ударили туда, где он только что стоял.       Дердж перекатился при приземлении, превратив последнюю часть своего движения в прыжок в укрытие за соседним деревом. Действуя инстинктивно, он наклонил голову дальше, чем обычно. И вовремя, так как в следующий миг стрела с совиным оперением задела кожу на его шеи.       Охотник забился за дерево и тут же провел пальцами по оцарапанной шее, чтобы проверить ее на следы яда. К счастью, ему повезло, стрела не оказалась отравленной.       Оглушительный звук работающих лезвий крошшеров внезапно прекратился, хотя, было ли это из-за того, что их операторы обнаружили опасность, или они были перебиты эльфийскими стрелами, орк сказать не мог.       Независимо от их судьбы оглушительная какофония работающих машин прекратилась, и их место заняли более привычные охотнику звуки битвы. Дердж презрительно ухмыльнулся, услышав, как пеоны, этот позор орочьей расы, кричали, паниковали и звали на помощь, бегая, как напуганный скот. Как будто для уравновешивания трусости пеонов их быстро заглушил рев орков и хобгоблинов, поскольку каждый из них бесстрашно вступало в битву. Первые делали это движимые амбициями принести славу себе и своим предкам, в то время как вторые было буквально слишком глупы, чтобы испытывать страх. Со стороны лагеря гоблинов целый отряд пробежал мимо его позиции. Лидер бугаев бросил презрительный взгляд на охотника, пробегая мимо.       «Дураки», — пробормотал Дердж, когда клич «Лок’Тар Огар» вырвался из их горл с такой громкостью, что заглушил бы даже грохот крошшеров, если бы те еще работали. Если эльфы не знали об орках раньше, то теперь…       Ревущих фронтальных атак и показному позерству не было места в этой войне, где Калдораи могли в любой момент раствориться в тенях леса подобно воде в пересохшей почву Дуротара. Нет, борьба с ночными эльфами требовала другого стиля боя, не более или менее благородного, чем славный рукопашный боя. Поступать иначе означало бы сражаться и умирать в бесполезных битвах, и предки только отвернутся от такой глупости.       Тем не менее, атака бугаев предоставила ему кое-какие возможности.       Орк осторожно выглянул из укрытия, зная, что, если его заметят, то эльфы тут же постараются нашпиговать его стрелами. Это было бы мудрое решение, потому что Дердж знал, что он представлял собой для них гораздо большую угрозу, чем бугаи.       Бросив взгляд на бугаев, он увидел, что один уже упал, а еще из тела двоих уже торчали древки нескольких стрел. Даже пока он осторожно смотрел, третий орк словил стрелу, вонзившуюся ему глубоко в плечо. Не смертельно, потому что орки были намного сильнее и живучее эльфов или людей, но достаточно, чтобы ослабить его в бою.       К счастью для них, за годы ожесточенных боев в Ясеневом Лесу Дердж приобрел особый талант; он глазами могл отслеживать и определять предположительное местоположение стрелков, основываясь на полете или положению в месте попадания отправленных ими стрел. Орк знал, что это был редкий талант, доступный только тем, кто вел и пережил очень много дуэлей с мастерами лука, но он хорошо послужил ему в Ясеневом Лесу, где битвы была гораздо более кровавыми и ожесточенными.       Орк мигом оценил то, как стрела попала и отправил стрелу в подлесок, тут же награжденный последовавшим оттуда мучительным вскриком. У него была уверенность в том, что даже если эльф будет жить, он гарантированно выбыл из боя. Орочьи боевые луки были созданы с учетом могучей силы орков, и Дердж знал, что его собственный лук — простое охотничье оружие — человек или эльф легко могли бы классифицировать как один из самых тяжелых луков, что они брали в руки.       Менее чем через пять секунд после того, как он выстрелил, Дердж был вынужден вернуться в укрытие, поскольку сразу несколько эльфийских стрел обрушилось на его укрытие.       Послышались новые крики, исходящие из глубин леса с обоих направлений. Некоторые были легко узнаваемы, поскольку все больше орочьих бугаев спешило присоединиться к битве. Но их боевые кличи быстро смешались с другим звуком, который заставил Дерджа невольно вздрогнуть; кошачий рев Калдорайских ночных саблезубов. Охотницы — опасные конные воительницы, опасные как ближнем, так и дальнем бою — присоединились к битве.       Зная, что высовывать голову справа или слева — это значит пригласить себе смерть (несомненно, снайперы Калдораев наблюдали за его текущей позицией), Дердж выбрал третий выход; он решил забраться наверх. Каждое движение туда было подвигом в поддержании острожного равновесия с потенциальными фатальными последствиями, так как охотник знал, что орки физически не могут быть настолько грациозными, как эльфы, и любые видимые сотрясения дерева, без сомнения, наведет ночных эльфов на идею что он задумал.       К рычаниям и крикам добавился звук столкновений и лязганья оружия, когда эльфийские воительницы на саблезубах столкнулись с орочьими бугаями лоб в лоб. Подождав несколько мгновений, орк возобновил свой подъем наверх к ветвям дерева, надеясь что начавшаяся рукопашная схватка отвлечет часть Калдорайских лучников.       Внизу рычащие саблезубы пытались вцепиться в головы орков, покуда их наездницы швыряли свои глефы, которые прорвались сквозь сухожилия и кости в кровавых дугах, прежде чем вернуться в руки хозяек. Другие использовали мечи или даже копья, помогая свои клыкастым скакунам.       Один из орков — капитан, который раньше так презрительно смотрел на охотника, — по крайней мере, смог подтвердить свое высокомерие. К нему подскочила охотница, саблезуб нацелился на его горло, в то время как сама наездница поднял свой глефу для броска. Вместо того, чтобы встречать атаку в лоб, как это делали многие из его подчиненных, капитан ушел в сторону в последний момент. Когда саблезуб пролетел мимо, орк врезал сидящей на нем Калдорай кулаком в лицо, выбив ее из седла, прежде чем опустить свой топор на спину зверю.       Однако другим так не везло. Любой орочий бугай был более чем способен справится один на один с саблезубом или его тонкой наездницей; но когда он сражался один против двоих, преимущество последних оказывалось подавляющим. Более чем одному бугаю удавалось блокировать удары глафы своим собственным мечом или топором только для того, чтобы упасть в подлого удара когтей или клыков ночных саблезубов Калдорай.       Эльфийские лучники также не прекратили обстрел и были достаточно точными и умелыми, чтобы надежно поражать орков даже во время ближнего боя, не попадая в своих. Действительно, временами скооперированность лучников и охотниц казалась чуть ли инстинктивной: охотницы иногда совершали в бою движения, которые поначалу казались случайными, но в итоге оказывались окнами для стрел Калдораев, которые тут же прилетали, нацеленные на жизненно важные области на телах орков.       «Они синхронизированы лучше, чем гномский часовой механизм», — подумал Дердж.       Бугаям нужна была поддержка, чтобы уровнять шансы.       Быстро, зная, что времени у него будет немного, Дердж поднял лук и достал несколько стрел из колчана, привязанного к нему. Затем он послал первую стрелу в саблезуба, который вот-вот запрыгнет на упавшего бугая. Он все еще был в прыжке, но теперь теперь он просто падал мертвым на орка, а не собирался растерзать упавшего воина своими когтями. Дердж знал свою работу достаточно хорошо, чтобы сказать сразу, что зверь был мертв еще до того, как упал на землю.       Его первая стрела еще летела, а его рука уже двигалась, чтобы взять и наложить вторую стрелу на тетиву. Эта был нацелена на наездницу погибшего зверя, которая, веря в то, что орк внизу был ответственен за смерть ее скакуна, вытащила кинжал, чтобы заколоть орка. Стрела Дерджа пронзила ее череп, словно нож сквозь Тел’Абимский банан.       Третья уже натягивалась, прежде чем эльфийка упала, нацеленная теперь на хорошо одетую воительницу, с которой сражался капитан бугаев. Судя по ее одежде, украшенной мелкой вышивкой, она, скорее всего, была командиром. К тому же она сражалась со знакомой Держу уравновешенностью и дисциплинированностью Часовых Дарнаса, намекая, возможно, на то, что Тиранда не заботилась ни о букве, ни о духе подписанного ею договора.       Галливикс хорошо заплатит за такой труп. С его помощью он, без всякого сомнения, смог бы доказать причастность Альянса к атакам и призвать Вол’джина оказать военную помощь, а также потребовать от Альянса репараций (хотя, дадут ли они их, был уже другим вопросом).       Дерге послал третью. Каким-то чудом Часовой удалось повернуться к нему, на ее лице начало проступать удивление. Но даже заметив стрелу, она была слишком близко, чтобы успеть уклониться от летящей к ней смерти.       Вторая стрела вылетела из глубин леса. Глаза орка расширились, когда летящая по поистине невозможной траектории стрела, словно молот, врезалась в его собственную, сбив ее.       Орк торопливо выпустил четвертую стрелу, однако его противник был быстрее. Хотя его противник-эльф не мог хорошо разглядеть орка в ветвях дерева, казалось, что он тоже обладает умением определять положение стрелка по посланной им стреле. Стрела врезалась в его ногу, разрывая кожу обуви, которую он носил, и в плоть под ней. Дердж стиснул зубы от боли, но заставил себя пошевелиться, потому что сомневался, что невидимый стрелок так просто поверит в смерть своего врага.       В следующий миг стрела пролетела мимо того места, где только что была его грудь, подтверждала это предположение, и боль в ноге Держа вспыхнула еще сильнее, когда он спрыгнул вниз и снова укрылся за деревом. Наскоро Дердж вытащил из колчана еще одну стрелу и…       Он громко застонал от боли, когда вторая стрела изогнулась вокруг дерева и попала ему в руку. Инстинкты полностью овладели им, и орк кинулся в сторону, едва избежав второй невозможной стрелы. Он перекатился на другое дерево, и затем еще одно, как только стало очевидно, что надежным укрытием оно не было. Еще одна стрела поцарапала его колено, когда он перекатывался.       Разозлившись и почувствовав, как кровь закипела, орк натянул тетиву и как можно быстрее выскочил из-за дерева, посылая ее в уже не скрывающегося эльфа.       К его удивлению, эльф, у которого в руке уже была стрела, не пытался увернуться. Вместо этого Калдорай ухмыльнулся так, что в каждом движении его лицевых мускул сочилось тщеславие. Затем, двигая рукой со скоростью, которая была размыта для глаз орка, эльф выстрелил.       Стрела со совиным оперением столкнулась со стрелой, у которой был наконечник в виде головы виверны и сбила ее. Орк поспешно попытался достать еще одну стрелу, только чтобы в следующую секунду эльф своей выбил ее из его руки.       Орк тотчас же прыгнул, нырнув за упавший крошшер, его пилот все еще безвольно висел в кабине, пронзенный несколькими стрелами. Дердж схватился за руку машины обоими руками и переместил ее, чтобы не позволить очередной огибающей укрытия стреле попасть в него.       Через несколько мгновений раздался звук стука пары стрел о железо; мысли орка оказались пророческими.       «Трюковые выстрелы» — он мысленно усмехнулся про себя. Такое тщеславие!       Он знал некоторых стрелков, которые использовали подобные приемы. Все они без исключения были высокомерны, стремились ослепить и поразить окружающих, чтобы погреться в их восхищении.       Он фыркнул снова, даже когда он доставал из ноги вонзившуюся в нее стрелу.       Все было в стиле, а не содержании. Да, Дердж знал, что он не может пускать стрелы так, что они будут огибать деревья или запускать их так быстро, что его руки будут выглядеть размыто. Но он мог попасть летящему дракону в глаз на расстоянии ста метров, пробить стальной панцирь пехотинца Штормграда и, прежде всего…       Дердж усмехнулся, вытащив две особых стрелы из своего колчана.       …то, что Дердж не использовал столь броский стиль, не означало, что у него не было собственных хитростей, которые он мог использовать.       Вокруг него в бой вступало все больше гоблинов и орков, некоторые из которых были вооружены ружьями. Битва скоро закончится, потому что Ночные Эльфы не станут ввязываться в долгий бой и отступят, как они это делали тысячи раз раньше.       Вот так всегда все начиналось и заканчивалось. Внезапные засады на измотанных рабочих, сопровождаемые короткими, но жестокими сражениями в темноте леса, с последующим отступлением, когда сил Орды пребывало слишком много, чтобы их можно было быстро перебить. Без открытой поддержки Дарнаса ночные эльфы Азшары не надеялись отбить свои земли. Вместо этого обе стороны вели войну на истощение. Ночные эльфы были готовы поспорить, что, если они убьют достаточно гоблинов, то вырубка леса станет слишком убыточной, и Орда будет вынуждена отступить в надежно контролируемые ею прибрежные районы. Тем временем Галливикс делал ставку на то, что в Азшаре осталось слишком мало эльфов, чтобы заставить его это сделать.       Ночные эльфы уже спешно собирали своих раненых и мертвых, в то время как лучники вели подавляющий огонь по оставшимся бугаям, заставляя самых мудрых спрятаться в укрытии и убивая глупцов. И под открытым небом стоял охотник Калдораев, его руки двигались почти так же быстро, как и его стрелы, посылая залп за залпом в тех орков, которые были достаточно глупы, чтобы пытаться бросить ему вызов. Те, кто достаточно идиотичен, чтобы не принести на бой щит, падали от стрел, точно вбиваемых им в череп между глазами, в то время как те, у кого были щиты, получали стрелы в лодыжки или колени.       Когда Калдорай снял шестого такого нападавшего, Дердж вступил в бой и выпустил свою первую особую стрелу. Его противник увидел летящую к нему стрелу краем глаза, выстрелил свою стрелу в глаз последнему бугаю, а затем, почти лениво, нагнулся вперед, чтобы стрела пролетела над ним и вонзилась в дерево позади.       Эльф повернулся к Дерге и насмешливо усмехнулся.       Дердж усмехнулся в ответ.       Позади Калдорая послышалось шипение. Лицо эльфа на мгновение исказилось в замешательстве.       Затем шипение стало громче и глаза эльфа расширились от понимания и ужаса. Калдорай попытался отскочить в сторону, но не успел.       Созданный гоблинами наконечник взрывной стрелы взорвался.       Взрыв поймал Калдорая в середине прыжка. Шрапнель микроскопического размеров разорвала его ноги, и сила взрыва разогнала полет эльфа в воздухе, вбив в первое на пути дерево с громким треском. Глядя на его сломанное и искалеченное тело, Дердж понял, что война для этого Калдорая закончилась.       Эльф тоже это знал.       Крик, преисполненный мести, отчаяния, ненависти и решимости вырвался из горла эльфа, и с оставшимися силами эльф наложил еще одну стрелу на не порвавшуюся тетиву лука и послал ее в Дерджа, словно смертельно раненный тигр из Тернистой долины, в последнем жесте неповиновения.       Предвидя это, орк натянул тетиву с последней, заключительной стрелой в этой схватке. Как раз когда Калдорай собирался отправить свою, орк послал свою, и молодой эльф с ненавистной улыбкой направил свою стрелу на уже находящуюся в полете орочью стрелу.       Они столкнулись еще раз, встретившись лицом к лицу точно так же, как их расы делали это так много раз за последнее десятилетие. Но на этот раз все было иначе.       На этот раз одна из стрел не была обычной. Выкованная кузнецами-арканистами кузенов Калдораев, Син’дораями, аркановая стрела Дерджа отбила стрелу ночного эльфа и продолжила свой полет, как будто на ее пути и не было препятствия. Глаза эльфа только успели расшириться, когда она вонзилась ему прямо в грудь. Эльф ахнул, потянулся руками к стреле, а затем, наконец, обмяк.       Какое-то время орк смотрел на своего павшего врага. Вокруг него затихал бой, когда оставшиеся Калдораи отступили вглубь леса, куда не рискнет пойти ни одни следопыт. Сердце Дерджа начало биться медленнее, его инстинктивное обнаружение опасности ослабло.       Оставалось сделать только одно.       Спокойно, зная, что у его жертвы остались только минуты, орк подошел к павшему эльфу. Пока гоблины и орки продолжая прибывать из основного лагеря, отгоняя оставшегося Калдораев, Дердж наклонился, чтобы поделиться последними моментами достойного противника.       — Идите с миром к своим предкам, молодой эльф. Вы принесли им большую честь сегодня.       Позади перепуганные рабочие гоблинов, проведшие большую часть битвы, прячась в листве, вылезли из своих укрытий и разразились радостными криками. Эльф, изо всех сил пытаясь что-то сказать, все же нашел свои слова.       — А… По крайней мере, один из нас ее имеет. Что можно сказать про таких, как вы, врывающихся в чужие дома и убивающих их жителей, словно трусливый вор?       Эльф кашлянул кровью. Дердж покачал головой; было бы стыдно показывать такую ​​ненависть в ответ тому, кому слишком мало осталось в этом мире.       — Это не твой дом, эльф. Договор…       Эльф снова кашлянул кровью. А затем Дердж понял, что эльф смеялся!       — Д-договор! С каких это пор ваш род заботится о договоре? Мы не давали вам никакого договора о том, чтобы рубить Ашенваль или Азшару, но вы все равно пришли. Вы убили их, орк! Тысячи и тысячи живых, дышащих, беззащитные существ… распилились и… кхе-кхе… сожгли и… кхе-кхе… разрезали.       Эльф начал кашлять сильнее, кровь продолжала изливаться и брызгать из его рта, попадая на лицо Дерджа. Орк, держа голову эльфа с нежностью, которая противоречила его брутальному телосложению, проигнорировал это, позволил эльфу испытать несколько последних моментов неповиновения. Во всяком случае, он знал, за что его проклинал эльф; смерть деревьев.       — Мы получили право на эти деревья. Наше право было получено, когда Хиджал защищали с помощью крови и стали орков. Даже твой архидруид признал, что без нашей помощи все тогда было бы потеряно.       Юнец продолжал бился в предсмертной агонии, но все же сумел высказаться в последний раз.       — Вот почему мы выбрали людей вместо вас! Ваша жадность ненасытна. Ваша раса уже разрушила один мир из-за этого, и вы уничтожите другой…       Эльф еще раз кашлянул, после чего обмяк, замерев, на этот раз окончательно. Дердж склонил голову, прошептав молитву своим предкам, чтобы отметить храбрость этого Калдорая, а затем вторую — предкам эльфа, чтобы они отметили его уход и почитали его в загробной жизни. Затем орк осторожно закрыл глаза эльфа и выдернул из его тела стрелу.       Эльф был не прав; орки не действовали из жадности — они действовали ради выживания. Без этих ресурсов многочисленные поселения орков будут застаиваться, увядать и голодать. Орда (или, по крайней мере, орки…) брали по необходимости, а не из злобы и скупости.       И нельзя сказать то же самое о ночных эльфах.       В каком-то смысле ночные эльфы были такими же жадными касательно своих деревьев, как Галливикс с его золотом — нет, еще более жадным. По крайней мере, Торговый Принц хотя бы тратил свои деньги. Ночные эльфы же были словно одержимые идеей накопительства безумцами, накапливая у себя жизненно важные ресурсы и не делясь ни с кем. Из того, что знал орк, эльфы не рубили деревья даже для своих союзников в Штормграде.       Другие орки называли эльфов трусами за чрезмерную защиту лесной фауны. По их мнению, эльфы просто стремились использовать деревья в качестве оружия, отказывая оркам в пиломатериалах под видом своих религиозных верований, чтобы лишить их ресурсов и затем подчинить орков себе. Калдораи намеревались стать повелителями орков, подобно тому, как пытались ими стать демоны и люди, только на этот раз правя через экономический контроль и дефицит ресурсов, а не испорченную кровь или лагеря содержания. Дердж знал, что эти байки были просто байками; ночные эльфы не были коварными мерзавцами, они были просто безумцами.       — Зачем так печься о нем, охотник? Он атаковал из тени, как трус. Оставь его для волков.       Охотник орков повернулся и с некоторым удивлением заметил, что капитан орков все еще был жив, хотя он не был уверен как. Должно быть, из него торчало пятнадцать стрел!       Тем не менее, несмотря на удивление, Дердж покачал головой       — Этот эльф сражался умело и смело, хотя и немного безрассудно. Многие из наших поют свои песни смерти сегодня из-за него.       Капитан фыркнул; сделанный с явной болью жест, поскольку одна из стрел, кажется, попала ему в легкие.       — Он боролся, как трус. Лук это оружие труса. — бугай говорил медленно, как будто разговаривал к особо тупым ребенком. — Все этот. — орк указал рукой на деревья — засады, тактика слабого против сильного. Слишком боящиеся сразиться лицом к лицу, они убивают более храбрых и сильных противников с помощью дешевых трюков и без какого-либо риска для себя. — бугай презрительно посмотрело на охотника, и Дердж понял, что капитан говорил не только об эльфах.       Дердж зарычал, типичная реакция орка на обвинение в трусости.       — Ты бы следил за твоим языком, мальчик. Без меня тебя бы постигла та же участь, что и остальную часть твоего отряда; погибнуть от идиотизма их командира.       Капитан бугаев зарычал, внутренняя ярость, которая была в сердце каждого орка, на мгновение захватила его разум. Он поднял свой топор…       …и Дердж, его рефлексы были отточены до такой степени, что он мог бы справиться с более крупными представителями его рода, быстрым ударом сбил капитана с ног. Бугай с мучительным стоном упал, сломав при падении несколько торчащих из него стрел.       Дердж презрительно посмотрел на стонущего орка, прежде чем плюнуть и уйти, бросив наконец напутствие.       — Покажи своим предкам, что у тебя есть мозги, а не камень, или, по крайней мере, имей достаточно храбрости, чтобы убить себя в следующем сражении. Желательно, не утащив с собой своих подчинённых.       Охотник отвернулся от бугая — еще одно оскорбление — и преднамеренно медленно двинулся назад в лагерь, мысленно подсчитывая скольких он убил за сегодня. Раньше ему требовалось приводить доказательства, но за эти годы он заслужил достаточно большое уважение у картеля Трюмных Вод, чтобы те поверили ему на слова без необходимости предъявлять скальпы или прочие гротескные доказательства (обычно). Кроме того, благодарные рабочие доложат о его делах.       Затем вдалеке прогудел рог. В стороне, откуда доносился сигнал, где-то в километре отсюда был другой лагерь лесорубов. Еще один лесной лагерь, еще одна эльфийская засада. Вздохнув, охотник снял лук со спины и достал из колчана стрелу.       Просто еще один день в Азшаре.