Чонгука эксцентричностью не удивить!

Эти двое гиппопотамов носились по общежитию, сметая все на своем пути. Чонгук бегал с какой-то бумажкой в руках, а Тэхен пытался то ли макне прибить, то ли бумажку отобрать. Они снесли все, что сносится, включая Хосока, который тихо-мирно куда-то шел. Чонгук залетел в ванную и закрыл дверь. Тэхен в отчаянии начал в нее ломиться. В комнату вбежал взбешенный Джин, которого отвлекли эти кабаны от чтения книги. — Еб вашу налево! Что происходит, тупые вы слононоги! — заорал Джин на Тэхена, который отчаянно долбился в дверь. — Хен-хен, помоги, прошу! Выломай дверь, будь другом! У тебя такие плечи широкие, и ты сам такой красивый! Идеальный дверевыламыватель! — Еще чего! Ща дверь в ванную выломаю, а вы потом щемиться туда будете и фотографировать голенького меня в душе. Хуй вам! — Хен-хен, это очень важно, вопрос жизни и смерти, — Тэ чуть ли не плакал. — Бля, че, серьезное что-то? — обеспокоенно спросил Джин. — Да, — тихо-тихо, на грани слышимости прошептал Тэхен. Бля, если их Тэхенни в таком отчаянии, значит, действительно дело дрянь. — Открой, макна, иначе я сначала дверь вынесу, а потом — твою челюсть. И за ремонт платить ты будешь. — Чонгук, не надо! Открой дверь! — прокричал Тэхен. Чонгук сидел на ванной и крутил в несколько раз сложенный листок. Он нашел его в комнате Тэхена, под матрасом. Не важно, что он там делал, он его нашел. Пошел спросить про него у Тэхена. Но тот бросился на него, как тигрик, пытаясь листок отобрать. В Чонгуке сработал спортивный азарт, и вот он сидит со своей добычей в ванной комнате. Вертит листок в руках и почему-то не решается посмотреть. Судя по реакции Тэхена, это что-то очень личное и важное. Он не переживет, если там список его любовников, например. Или рисунок Пак Богома. Или признание в любви к девочке, оставшееся еще со школы, когда Тэ не был айдолом, а был ольджаном. Он крутит бумажку в руках, его распирает любопытство. Но это будет просто очень неправильно вот так открыть ее и увидеть то, что Тэхен хотел скрыть ото всех и от него тоже. Эти двое долбоящеров продолжают орать под дверью. Чонгук решительно встает и открывает ее. Он видит злого-злого Джина и спрятавшегося за его широкой спиной Тэхена, который нырнул за нее сразу, как только дверь открылась. — Ты что такого с Тэтэ сделал, что он в таком состоянии? — орет на него Джин. — Ничего, просто нашел кое-что личное, наверное, но это не точно. Он, гордо распрямив плечи обошел Джина, отдал листочек Тэхену. И пошел в их комнату. Уже на пороге он сказал: — Я не смотрел, если что. Тэхен листик схватил, к груди прижал, а потом начал проверять — не смотрел ли туда Гукки. Джин так и остался стоять как вкопанный, не понимая, что происходит. Один включил режим сученьки, хотя это не его вообще амплуа, второй стоял и обнимался с листиком. — Ебаный дурдом… Съеду я от вас… В ебеня, к Намджуну, — тихо бубнил он, проходя в сторону своей комнаты. Да, ему нужно успокоиться и книга. Книга и успокоиться. А то эти двое его до сердечного приступа доведут. Такого молодого и красивого. Тэхен помялся немного, переступая с одной ноги на другую. Затем кивнул сам себе и решительно двинулся в сторону их комнаты. Когда он зашел, он увидел, что Чонгук складывает тренировочные вещи в тренировочную сумку. Плохо дело, лежал бы Чонгук в кровати — было бы проще с ним мириться, навалился-обнял-поцеловал — все, конфликт исчерпан. Но если Гук собирается в качалку — пиши пропало, злится, и ты к нему на расстояние вытянутой руки не подойдешь, а то еще и пиздюлей получишь. Тэхен попытался подобраться ближе, но Чонгук сделал движение и оказался у другой стены. Ясно-понятно, легко не помириться. — Гукки, не злись на меня, я просто не хотел, чтобы это кто-то видел, — нежным голосом начал Тэхен. — Я не злюсь, ХЕН. Ну все, пизда-джигурда. — Хочешь, я тебе покажу, что там? — спросил Тэ, скашивая глаза на бумажку в руках. — Нет, Тэхен ХЕН. Это твое личное дело. Твои секреты должны оставаться твоими секретами. От меня. Тэхен решительно подошел к макне, вложил бумажку ему в руки и, схватив его за запястья развернул. Это был рисунок. Одна сторона была красной и на ней была нарисована фигура, подписанная как Чон Чонгук. Вторая сторона была синей, тоже с фигурой, подписанной как Ким Тэхен. Красное и синее в центре сливались в восхитительный фиолетовый цвет. Тэхен начал мелко дрожать. — Ты когда нарисовал это, Тэтэ? — глухо спросил Чонгук. — Когда начал осознавать, что ты мне не просто друг. — Но ты же фиолетовил всех еще до НАС… — Да, только так я мог в открытую сказать, что ты мне не безразличен, чтобы никто не понял. И ты не понял… — Бляяяять, — простонал Чонгук… — Вот я олень! Вот я, блять, тупой перекаченный олень! Прости меня, Тэ, я не хотел это находить, я не хотел тебя ранить! У меня мозг мускулами заплыл. — Гукки, это ты прости, что раньше не показал. Сначала стеснялся, а потом и не нужно стало. Я фиолетовлю тебя и хочу фиолетовить всю жизнь. Ну вот с тех пор они на трансах и концертах фиолетовили… Фанаты орали, ликовали, а это было их личное и скрытое. Только между ними двумя.