Чонгука эксцентричностью не удивить!

Утро у бантанят выдалось жарким — к ним нагрянули тренеры. Они мучили Чонгука, Хосока, Намджуна, Чимина физическими тренировками. Джин вмешивался в занятия и мучил тренеров, приседая на слабо и каждый раз выигрывая. Тренеры стонали и просили пощады, но Джин смешно ржал и унижал профессионалов, ибо нехуй, тут один папка спорта. Не самых спортивных Юнги и Тэхена пытались растянуть, но не в самом приятном смысле — пытались закинуть ноги за уши. Только это, конечно, не получалось! Поэтому двое вяло махали лапками и пытались параллельно спать. И тренеры как бы пытались, но не то чтобы сильно. Чонгук смотрел на своего такого лениво растягивающегося любимого хена и вспоминал, как Тэхен пускает волну бедрами, будучи сверху. Или как он выгибается в пояснице, принимая немыслимые позы, когда он снизу. Возбуждение выстрелило в мозг. Только вот тренировки и все такое — мешали взять Тэтэшечку, унести в их норку и трах...любить. У Чонгука были занятия с очень известным фониатром — он на них записался давно и очень хотел, поэтому из общаги уехал утром, после тренировок (так и не поцеловав своего Тэтэшечку). Но что-то в пути пошло не так — нос зачесался, левая пятка засвербила, правое ухо задергалось… Надо было ехать домой и Чон это чувствовал остро. Он спокойно попросил в общагу вернуться, мотивируя это тем, что забыл документы\почистить зубы\совесть в общежитии. Когда Чонгук вошел в их комнату, он прихуел от увиденного — на кровати, вытянув ноги, сидел Тэхен. Сверху на его бедрах сидел Чимин, скрестив ноги позади Тэ. Тэхен обнимал Чимина за талию, поддерживая. А Чимин обнимал Тэхена за шею и что-то шептал на ушко. От неожиданности у Чонгука отказали все конечности, он и мог только что стоять, как вкопанный и наблюдать за картиной, хлопая глазами, как долгопят. И без того большие глаза Чонгука стали вообще огромными. Из ноздрей шел дым, и Чонгук не был уверен, что сейчас не обернется драконом каким и не спалит все к хуям. Тэхен медленно гладил спину Чимина и периодически зарывался руками в волосы. Чонгук все стоял и смотрел и до чертиков боялся, что эти двое сейчас перейдут грань. А парочка изменщиков была так увлечена, что не заметила ни макне в двери, ни разрядов молний, которые исходили от Чонгука, ни слышали стук сердца Чонгука. — Вы, блять, потрахайтесь еще, — кое-как смог выдавить из себя Чонгук осипшим голосом. Чимин буквально подлетел над Тэхеном и свалился с его ног кубарем. Прямо на пол. Тэхен зажмурил глаза и приготовился к пиздецу — ну вот надо было так тупо спалиться, такая удача преследовала его, Тэхена, по жизни. — Я, пожалуй, пойду, — Чимин попытался на карачках проползти возле макне. — Эй ты, в коленно-локтевой, ты ща если не остановишься — я тебя прям в этой позе сначала кастрирую, а потом отымею, используя твой же отрезанный член. — Чисто технически, это будет сложно, потому что член не будет в возбужденном состоянии и будет мяконьким… — Ты, блять, еще поумничай тут, Тэхеша, а то я еще не придумал как тебя казнить. Затрахать до смерти, чтобы от обезвоживания умер, или заставить делать столько минетов, чтобы перенасыщение белком произошло. Чимин все так же в коленно-локтевой позе старался из комнаты свалить, пока Гук на Тэ отвлекся, но к нему с радостным лаем кинулся Танни, который решил, что ползущий Чимин очень хочет с ним поиграть. — Предатель ты, Ентан Чонгукович, а никакой ты не друг, — пропищал Чимин тонким голосом. — Ты, нижний, с места поднялся и на кровать рядом с Тэхеном жопу приземлил, — рявкнул Чонгук. Чимин головушку повесил и к Тэхену сел, прижимаясь и пытаясь найти защиты и еще больше себя зарывая в яму ревности Чонгука. — Гукки, это не то, что ты думаешь… — Начинает оправдываться Тэхен. — Мы просто говорили обо всяком. — Мы просто говорили обо всяком, — передразнивает Тэхенов низкий голос макне. — А потом мы просто разделись обо всяком, просто трогали друг друга обо всяком, а потом вообще просто потрахались обо всяком. Вы, блять, охуели? Это вот что сейчас было? Почему, блять, в нашей комнате на нашей кровати тебя, Тэхен-щщи, оседлал Чиминще? — Да говорю, мы разговаривали… Нам так удобно было, чтобы никто не подслушал. — Ну ахуеть теперь! У вас мало того, что соревнование веселых наездников, так еще и секреты. — Чонгук был готов рвать и метать. Он откровенно боялся своих этих состояний, потому что мог причинить кому-то вред. — Да не было ничего, хен! — Чимин от страха перешел на ультразвук. — Хуен, Чимин, хуен. Ты какого, блять, лешего на моего парня забрался? — Я… Я… Я говорил ему… — Чимин голову повесил, начал хлюпать носом. — Чимчим, не надо, я Чонгуку как-нибудь все объясню. Только не плачь снова, пожалуйста! — в огромных глазах Тэхена стояли слезы. Чонгук от происходящего прихуел. Чимин плачет снова, значит, плакал до этого, значит, Тэхен его успокаивал. — Предположим, Тэхен тебя успокаивал, — начал Чонгук смягчая тон. — Но забрался-то ты на него нахуя? — Я… Мне страшно, Чонгук. Бигхит скоро группу новую анонсирует и мы перестанем быть единственными. Мы перестанем быть пиздюшатами. И мне страшно за ребят, они же хорошие. Они еще мелкие такие… А уже будут вынуждены работать так сильно и много, чтобы дотянуться до нас… — Чимин начал рыдать уже в голос. — Молодец, блять, Чонгук, я только ребенка успокоил, — Тэхен обнял Чимина и прислонил к себе, гладя по волосам. — Да ты его и успокоил, и уложить пытался, — Чонгук уже чувствовал себя виноватым, но он все равно зол, между прочим. — Надо будет — уложу. Он мой лучший друг, — зло зыркнул на младшего Тэхен. — Ладненько, я, пожалуй, на занятия свалю, а вы развлекайтесь тут, девочки, — Чонгук документы для вида взял, да из комнаты поспешил свалить, оставляя сопливых омег разбираться со своими сопливыми проблемами. «А пиздюшат и правда жалко», — думал макне, пока ехал на занятия.