Чонгука эксцентричностью не удивить!

Чонгук проснулся утром, раньше, чем это было необходимо. Он просто лежал и наслаждался тишиной, спокойствием и дыханием Тэхена у своего уха. Тэхен, как обычно, обхватил Чонгука руками, закинул на него ногу и в ухо отчаянно дышал. От дыхания этой стервы сводило внизу живота — хотелось поцеловать, обнять, приласкать, трахнуть. Только вот будить было жалко — Тэхен так сладко спал и причмокивал губами, что будить этого ангела было явно грешновато. Чонгук рассматривал лицо любимого хена и думал, что сейчас головушкой своей светлой поедет. Нельзя быть таким красивым. Закрытые глаза, длинные ресницы. «Когда все стояли в очередь за мозгом, Тэхен стоял в очереди за ресницами, серьезно» — думал Чонгук. Нос этот его крупноватый, но такой, сука, дрочный. «Приехали, мать вашу, я готов подрочить на нос парня», — Чонгук головой помотал. Губы Тэхеновские — это вообще ебаное произведение искусства — пухлые, но не пельмешками, уголки рта немного капризно загнуты вниз, отчего хочется Тэхена смешить и видеть его улыбку. Родинка на носу так и манит ее поцеловать. Серьезно, это самая любимая целовательная родинка на Тэхене, даже если они поссорятся, он будет по-дружески целовать Тэ в эту самую родинку. Пока он разглядывал Тэхена, у него в груди сердце от нежности сжималось. А в животе все сводило от нарастающего напряжения. — Тэтэ, что же ты со мной делаешь? Ты даже нихуя не делаешь, просто спишь, а мне тебя пиздец как хочется, — тихо прошептал Чонгук, чтобы не разбудить хена. Тэхен что-то нечленораздельное промычал, конечности с Чонгука убрал, спиздил у младшего подушку и отвернулся, обнимая подушку вместо макне. — Заебись, теперь мне еще твои ягодички видно… Ой, допросишься… Ой трахну спящего… Просыпаешься такой, а оп — сюрприз — у тебя член в попочке и Чонгук в экстазе, — так же тихо пробубнил Чонгук. Навязчивые мысли о том, как он приспускает эти пижамные штанишки и нежно растягивает спящего Тэхена, заставили член окончательно встать, а мозги — отключиться, не то чтобы у Чонгука мозги когда-то работали. Чонгук засунул руку в свои боксеры, обхватывая возбуждение и начиная медленно водить рукой вверх-вниз, периодически большим пальцем собирая смазку с головки и размазывая по всей длине члена. Движения ускорялись, дыхание становилось шумным. Рука уже набрала быстрый темп. Чонгук прислонился к Тэхену, вдыхая запах его кожи и волос, слегка потираясь о спину хена, продолжая активно удовлетворять себя. Во время оргазма Чонгук прихватывает мочку уха Тэхена, чтобы не простонать громко и бурно кончает Тэхену на пижамку. — Ну ахуеть, — охрипшим ото сна голосом говорит Тэхен. — Ты только что подрочил на мой светлый образ. — Прости, я… мне жалко было тебя будить… Как давно ты не спишь? — Мммм… Кажется, проснулся я еще на фразе "пиздец как хочется". Просто было интересно, что ты будешь делать. Я думал, уснешь, а ты сразу за член хвататься, да пижамки мои миленькие пачкать. — Я все постираю, хен, прости, — Чонгук смутился, со стороны он сейчас выглядел как маньяк-извращенец, который дрочит на спящих людей. — Конечно, постираешь, извращенец-дрочун, но только после того, как поможешь мне теперь с моей проблемкой. — Тэхен к Гуку лицом разворачивается, демонстрируя бугорок в области ширинки. — Это кто тут у нас извращенец? Ты, блять, возбудился от того, что я дрочил на тебя. Хен — извращуга! — Так, блять, мы вот щас разговаривать будем и определять себя во вселенной по 100-балльной шкале извращенных извращений или Тэтэшеньке отсасывать? — Тэкачу, я выбираю тебя, — вскрикнул Чонгук и полез к штанишкам хена — помогать решать вставший — любимый — вопрос.