Чонгука эксцентричностью не удивить!

Юнги после разговора с Чимином приуныл. Музыка не доставляла. Мемберы раздражали. Даже бухлишко не спасало — тосковал он и все тут. Да еще Чимин заменил растянутую домашнюю футболку на обтягивающую майку, которая чисто номинально прикрывала что-то, что — науке еще неизвестно, потому что руки его эти мускулистые, шея с венками, ключицы, о которые хотелось порезаться — открывала вполне себе. А еще прессак подчеркивала. Домашние штаны были заменены новенькими шортами, которые прекрасно открывали вид на потрясающие ноги Чимина. А еще Чимин вел себя как ебаная модель — начал ходить от бедра, вытягивать свои ноги красивенько, когда сидел, потягивался, распрямляя и без того идеальную осанку. Ну или он так себя всегда вел, а Юнги не замечал — неясно. Ясно только то, что Юнги начал обращать на Чимина внимание, позыркивал в его сторону, изредка встречая совершенно холодный сучий взгляд. С приунывшим Юнги мемберы пытались поговорить, но все были зло посланы на хуй, парочки — на хуи друг друга, Хосок — просто на любой рандомный хуй. Единственный, кто мог заходить к Юнги и отвлекать от тяжких мыслей был, как ни странно, Тэхен. Хоть Тэ регулярно посылали на хуй Чонгука, но разрешали находиться в студии и предаваться унынию вместе с Юнги. — Юнги, ну поговори ты с ним, — Тэхен валялся на диване и плевал в потолок студии Мина. — Ну и что я ему скажу? Сорян, Чимин, я как бы был долбайобом… — Начало уже хорошее, — перебил Тэхен, садясь, чтобы было лучше видно Юнги. — Ага… Ну в общем, ты того этого, не серчай, давай я тебя трахну ради примирения бантанов, избавления от прыщей и мира во всем Мире. — Не, говно вариант, Чима обижен, просто извини не сработает, наверное, — Тэхен головушку уронил печально. — Могу ему письмо написать, где много раз назову себя дебилом, — перебирал варианты Шуга. — Не, письмо тоже не сканает… Могу взять краски для боди-арта и написать «прости меня, Чимин» во всю спину… — Своим корявым почерком, а потом загрузить в твиттер, — прошепелявил Юнги. — Не, не пойдет. Я бы за такую дичь еще больше обиделся. — А напиши ему стихи, ты же умеешь! Он всегда восхищался стихами, — Тэхен в ладоши захлопал. — Гениальная идея, и почто тебя тупеньким все считают? — Юнги передалась радость Тэхена и он предвкушал уже момент, когда он презентует Чимину стих, Чима его простит и разрешит себя поцеловать, но это не точно. Но поцеловать Чимина очень хотелось и чтобы Чимин улыбался ему, Юнги, солнечно глазами-полумесяцами. Тэхен из студии был выпровожен, коньячок для очистки Музы откупорен и Юнги сел творить… «Чимин! Я посвятил эти строки тебе! Познал любовь с приятным человеком Потом всю жизнь считался гомосеком.» Первый лист был безбожно смят и выкинут в угол комнаты. «Чимин! Если ты не заметил… Между прочим, между нами, Охуенное цунами.» Бумага смята, красуется в углу. «Чимин, я сижу на студии и думаю про тебя… На диване сижу: Кто б мне сделал минет? Под диван я гляжу, Жаль тебя рядом нет.» — Что за дичь я несу? — Простонал Шуга, сминая листок. «Чимин! Я думаю о тебе весь день! По небу проплывают облака, На Чиминовы изгибы смахивая очень… Здесь вывод точный — я, наверняка, Сегодня сексуально озабочен.» — Ну блять! Ну я же про любовь, а не только про потрахаться хотел написать! — Юнги лист бумаги в самолетик сложил и в полет в кучку смятых листов отправил. «Я жду давно, Но до сих пор вас нет. Я на диване время коротаю. В одной руке держу я ваш портрет, Другой рукой о вас одном мечтаю Я соскучился, Чимин!» — Если бы он мне такое написал, я даже не знаю — радовался я бы или расстраивался, что он подрочил на мой светлый лик, — первый листик не улетел в кучу позора, как ее сам окрестил Юнги. «Вот встретились случайно две души, Среди снегов и тысяч километров. Чимин: — Ты о себе мне коротко скажи. Врет Шуга: — Двадцать сантиметров!» — Ай, да Чимин уже кучу раз видел мой член, его не наебешь, — выругался в пустоту Юнги. Смял все свои наброски, выкинул в общую кучу и прыгнул зло на нее сверху, потоптавшись.