Чонгука эксцентричностью не удивить!

Все привыкли к слегка странному образу Тэхена. Не то, чтобы это был прям образ-образ, он и правда всегда был слегка ебненьким. Но те, кто знал его ближе, могли отличить зайоб и очередной образ от того, когда Тэхена правда что-то тревожило. Лучше всех Тэхена знал и чувствовал Чимин — соулмейты, хуле. Именно он и предупредил Чонгука, что с их Тэтэ что-то не так. Что именно — узнать не удалось. И Чонгук приступил к операции «доеби хена, но узнай, что происходит». Тэхен приперся после тренировки буквально полуживой — мышцы ныли, он ныл, даже дождик на улице плакал и проклинал тренера — изверга. — Хен, я тебе тут сладкой картошечки приготовил, все как ты любишь, — до отвратительного бодрый Чонгук носился возле и раздевал своего самого любимого хена. — Если не хочешь картошечки — я мяса потушил, супчик сварил, булочки испек… — Ты провинился в чем? — бесцветно спросил Тэхен. — У меня есть серьезный разговор, — бодро начал Чонгук, но видя, как его хен устал, решил отложить разговор на завтра. — А впрочем, плевать, вальсируем, садись кушать. — Спасибо, Гукки! — выдохнул Тэхен и сел ужинать. Утро началось не так, как Чонгук планировал. Тэхен отдохнул и будил своего парня минетом. — Малыш, я поговорить хотел, — Чонгук попытался аккуратно вытащить свой член из пленительного рта своего парня. — Я тефе фа фуй офгысу, — сдвинул угрожающе брови Тэхен и слегка прикусил член. Чонгук прикайфанул нереально — это было болезненно-ахуенное ощущение. — Не надо грызть, хен, продолжай, — Чонгук сорвался на долгий высокий стон. Расколол Чонгук хена только вечером. Тот сидел, бездумно клацал в какую-то мобильную игру и молчал дольше пяти минут. Обычно он живо комментировал происходящее и материл противников. — Ладно, малыш, что происходит? — Чонгук сел на пол между раздвинутых ног Тэхена, который сидел на диване. — Я боюсь, — внезапно выдал надломленным голосом Тэхен. Голос Тэхена — как музыкальный инструмент, по его звучанию можно было понять, насколько расстроен Тэхен. Уровень расстройства был в режиме «АХТУНГ!». — Ну чего ты, мой хороший? — Чонгук начал успокаивающе гладить ноги хена. Больше — чтобы успокоиться самому. Что там лунная головушка его прекрасного хена могла надумать — понятия не имел. — Иногда я так хочу, чтобы о наших отношениях узнали все, — тихо начал Тэхен, запуская руку в чуть отросшие волосы Чонгука. — Я хочу, чтобы весь мир знал, что ты — мой, а я — твой. Чтобы все эти бесконечные фанатки и особенно фанаты перестали мечтать о том, что ты или я можем быть с кем-то, кроме друг друга. Я дурак, наверное, но я иногда ревную к стаффу, стилистам и прочим окружающим людям. Хотя и повода-то нет. Я хочу тебя заклеймить/запереть/затрахать, чтобы все знали — МОЙ. — Я и так твой, Тэхенни, весь! — Чонгук приподнялся и чмокнул любимого хена в губы, а потом уселся обратно. — Но я очень боюсь, что про наши отношения все узнают, — очень тихо продолжил Тэхен. — Тогда пострадает и группа, и мы. Нам повезло, что наши родители приняли, агентство смирилось… Но наша бантанья семья не должна страдать. Это же такой удар по имиджу… — Так, блять, хен! — Чонгук нетерпеливо поерзал на заднице. — Нас все приняли. Ребята прекрасно понимают все риски. И я уверен, что мы сможем решить любую проблему. — Если нас снимут папарацци? — Тэхен неуверенно посмотрел на макне. — Тэхен, наше агентство кучу раз выкупало фотки у Диспатча. Помнишь, как тебе приспичило вылизать мое ухо в каком-то ресторане? — Ну, приспичило, — хихикнул Тэхен. — И сколько фотографий было потом в прессе? — задал резонный вопрос Чонгук. — Нисколько, — выдохнул Тэхен. — А если не выкупит? Если все узнают? — Тэтэ, у нас есть три пути, — Чонгук поцеловал тонкое запястье хена. — Вариант раз — мы остаемся в Корее и ломаем стереотипы. Мы же мастера ломать стереотипы! Мы же пуленепробиваемые скауты! Сколько групп до нас смогли выползти из к-попа? Правильно, ни одной! Вот и эту заразу победим, прям как и печенегов, и половцев! — А второй путь? — слегка улыбнувшись спросил Тэхен. — Мы уедем в толерантную Европу, усыновим 15 корейских детишек и будем там жить, всемером. Гей-коммуной. Хосоку придется согласиться, — хихикнул макне. — А третий, — уже вовсю улыбался Тэхен. — А третий — мы сбежим в Тайланд, сменим Чимину пол и будем сдавать его парням, — с уверенностью сказал Чонгук. — Почему его? — от души заржал Тэхен. — Потому что его мужики любят, любого возраста и телосложения, — захихикал Чонгук. Но резко перестал, когда увидел, как Тэхен резко погрустнел. — Мне все равно страшно, — тихо-тихо промямлил Тэ. — Это нормально — бояться. Я боялся, когда только влюбился в тебя. Я боялся, когда просил тебя меня поцеловать. Я боялся, когда ты ответил мне взаимностью. Я боялся, что будет больно в наш первый раз… Но мы же сильные, мы же справимся! Мы вигуки, чего мы боимся? — Злого Джина и пьяных идей Чимина, — уверенно ответил Тэхен. — Вот именно! А все остальное мы преодолеем. Вместе, — Чонгук заполз на колени Тэхена и взял его рукой за подбородок. — Веришь? — Только тебе, Гукки, только тебе, — Тэхен обнял своего парня крепко-крепко и счастливо улыбнулся.