Чонгука эксцентричностью не удивить!

Чонгук хихикал и пытался разбудить своего самого любимого хена поцелуями. Хен будиться отказывался и зарывался в одеяло, пытаясь спрятаться и доспать. А потом вдруг резко сел на кровати (не так, как он обычно — перекатывался, переваливался и поднимался максимально медленно) и, завалив Чонгука на спину, оседлал его бедра. — Хен, что случилось? — Чонгук такой прыти не ожидал, повода для такого поведения не видел. — Мне сон приснился страшный, — прошептал куда-то в шею макне Тэхен, прижимаясь теснее. — Я слышал, что если плохой сон рассказать, он никогда не сбудется, — Чонгук зарылся рукой в гнездо на голове Тэхена, пытаясь это торчащее безобразие расчесать. — Не расскажу, — зажмурился Тэхен, целуя шею. Пока Тэ плескался в душе, Чонгук приготовил вкусный и полезный завтрак (омлет с овощами он готовил мастерски после очередной съемки RUN), налил чаю и пырился в телефон — менеджеры напоминали расписание на сегодня. Тэхен вышел маленькой пасмурной тучкой и, хмуря красивые брови, начал кушать. — Тэ, расскажи мне, — Чонгук не мог смотреть на такого вот хена. Да и нельзя его в таком состоянии оставлять, если в его головушку попала шальная мысль, то он начнет ее думать. А это как минимум опасно, потому что обязательно в итоге надумает. Причем надумает так, что придется разгребать все Чонгуку. — Нет, все в порядке, — выдавил кислую улыбку Тэхен. — Иди ко мне, малыш, — макне схватил своего парня за руку и аккуратно притянул к себе. — Расскажи мне, почему ты такой хмурый, как Юнги во время танцевальных репетиций. — Сон, — буркнул Тэхен, но со стула встал послушно и на колени к Чонгуку сел, лицом к лицу. — Расскажи, хен, — Чонгук чмокнул губы напротив, всем своим видом давая понять, что вот они, свободные уши. — Мне приснилось, — начал Тэхен, покусывая нижнюю губу. — Мне приснилось, что все не так, как сейчас… — Кусать твои губы могу только я, — улыбнулся Чонгук и окольцевал талию Кима руками, подтягивая к себе поближе. — В общем, в моем сне все пошло по пизде где-то с самого начала. Джин и Юнги, которые несколько лет делили комнату, признались группе, что у них отношения. Причем, решили активно заявить о своей ориентации и вдвоем топили за права ЛГБТ-сообщества. Не так деликатно, как Юнги с Намджуном сейчас, а прям трубили. Ездили на какие-то гей-парады и вообще стали активистами-педерастами. — Чтобы Джин кому-то сказал о своей личной жизни? Да никогда такому не бывать, — хихикнул Чонгук. — Если я не ошибаюсь, ни его семья, ни друзья не знают, что они с Намджуном вместе во всех смыслах этого слова. — Ну так вот, они даже когда контракт переподписывали, добились отмены пункта на запрет отношений и в итоге совершили камин аут на одном из американских шоу, просто засосавшись на ровном месте. Скандал был не просто большой, а громадный. Но их подняли на флаги всякие секс-меньшинства, как главных борцов за свои права, и вроде как все через пару лет устаканилось. — Ахуеть, — выдохнул макне, — Джин и Юнги это же… Блять, я даже представить их себе не могу! — А в моем сне они так гармонично сочетались, Джин стал более брутальным и перестал шутить дедовские шутки, а Юнги наоборот стал более покладистым. Они постоянно везде были вместе и вечно трахались в нашей общаге, пугая местную гопоту (то есть нас) своими стонами. — Тааак, это противно, но ничего страшного я пока не услышал, — улыбнулся Чонгук, наблюдая, как Тэхен начинает нервничать. — А Джун сошелся с… — Дай угадаю!!! — Чонгук от любопытства чуть со стула не вскочил, хорошо, что вовремя сообразил, что его бесценная ноша на пол свалится. — Чимин? — С Хосоком он сошелся! Они как-то подозрительно часто начали оставаться в студии только вдвоем. А потом их спалил Юнги, который сделал фотографию того, как Хобби объезжает Джуна на его диване, в студии который. Ну и отправил ее в наш групповой чат, чтобы эта парочка потом не смогла отмазаться, что показалось. В итоге они вынуждены были признаться, что да, трахаются, но у них не отношения, а просто типа секс без обязательств. — Ахуеть, хоть где-то Хосок не форевердрочун, — хихикнул Чонгук. — Ну вот эти-то двое самый ад и творили — то мужика какого приведут, чтобы поразвлечься втроем, то девушку, то вообще толпу разнополых людей. — Бля, вот это жесть, конечно, согласен, на кошмар уже смахивает. — Но самое… Блин, даже не знаю, как сказать, — вздохнул Тэхен и нахмурился, явно вспоминая что-то неприятное. — Самое стремное, что в моем сне вы были с Чимином. — В смысле? Мы и так дружим с Минни, что не так? — Чонгук посмотрел на Тэхена, как баран на новые ворота. — В смысле все пошло не так и ты, будучи совсем пиздюком, в него влюбился. А я ведь уже вроде как на тебя запал. И он запал. И вы такие ррраз — и вместе. И Чимин, не зная, что я в тебя — тоже, постоянно рассказывал, как вам хорошо вместе, как он тебя любит, как вы занимаетесь сексом, когда мы ездим в туры. Самое обидное, что вы оба даже меня из комнаты выселяли, если приходилось делить ее с одним из вас, типа «сходи на хуй, Тэтэшечка, не мешай нашей любви гомогейской». А еще Чимин рассказывал, как ты любишь его губы, как обожаешь проводить своим членом по его губам. А я улыбался, «круто» говорил, «ахуеть не выхуеть». А самому так плохо было, — Тэхен задрожал, вспоминая сон. — Это всего лишь сон, Тэхен, — Чонгук начал покрывать поцелуями-бабочками такое красивое печальное лицо хена. — Ни в одной из реальностей я не могу быть не с тобой. А тебе, балбес, пора перестать на ночь пить тот травяной чай, который тебе откуда-то из Голландии выслал твой очередной друг.