And Everything Is Fine

На улице льёт сильный дождь, когда Чимин спускается на лифте в холл. Консьерж окидывает его странным взглядом и тут же хватается за телефон, когда парень проходит мимо весь избитый и в крови. Чимин не хочет проблем, поэтому выбегает на улицу. Несмотря на то, что часы показывают пять вечера, уже темно, а грозовые тучи только усугубляют ситуацию. Чимин за считанные секунды промокает до нитки — потяжелевшая от дождевой воды ткань джинсов неприятно трётся о кожу, рубашка липнет к спине, багровые капли стекают с его лица и пятнами расползаются по одежде, окрашивая ее в грязно-коричневый цвет. Другие люди почти не обращают на него внимания из-за ливня, поэтому не замечают, что его одежда заляпана кровью. Чимин торопится скрыться где-нибудь, шлепая по лужам. Его ноги насквозь промокли и натерлись о грубую ткань кроссовок. Он понятия не имеет, куда идёт, поэтому просто бездумно передвигается по улицам, лишь бы быть подальше от Тэмина. Он так долго не выдержит — дыхание сбивается из-за рвущихся наружу рыданий, всё лицо пульсирует от боли. Он чувствует головокружение и тошноту и может видеть только одним глазом — второй не открывается из-за отека. Он ныряет в переулок, чтобы отвязаться от случайных прохожих, которые открыто пялятся на странного парня с кровавыми разводами на одежде. Вдох, выдох, вдох, выдох, вдох, выдох — нужно попытаться успокоиться и подумать — но всё, о чем Чимин может сейчас думать — это Намджун. Парень хочет увидеть его улыбку, хочет, чтобы его обняли и сказали, что все наладится — он просто хочет. И, возможно, Намджун не будет улыбаться, обнимать и откажется говорить с Чимином, но старший единственный, кто у него остался: его семья в Пусане, друзей нет (приятели Тэмина ни за что не поверят младшему). У Чимина нет денег, чтобы заплатить за номер в отеле, если его туда вообще впустят. У него нет выбора. У него есть телефон, каким-то чудом не выпавший из кармана, когда Тэмин швырял его по квартире. Он даже не вылетел на мокрый асфальт, пока Чимин бежал. Парень отчаянно пытается включить его, почти роняя из-за онемевших от холода пальцев. Но он разряжен. Последний раз Чимин заряжал телефон еще пару дней назад, потому что Тэмин обычно звонит — звонил — на стационарный. Младший понимает, что снова начал плакать, когда чувствует горячие слёзы на поврежденной коже. Он сползает по грязной стене какого-то здания и садится на землю, обхватывая руками колени. Ему так холодно. Ты такой блять жалкий. Ты не можешь бросить меня. Ты — ничто без меня. — Пошёл ты, Тэмин, — ругается Чимин. — Пошёл нахуй. Это немного успокаивает его, даже если улыбаться очень больно, а смеяться ещё больнее — вообще в его ситуации нет ничего забавного. Ему нельзя сдаваться сейчас. Он должен доказать себе, что ему не нужен Тэмин, что он может прожить без него — если он сдастся сейчас, то вернётся обратно в золотую клетку. Парень не может допустить этого — не сейчас, когда он видит, что это золото — фальшивка. Он знает адрес Намджуна — к его дому идти минимум час, но у Чимина нет другого выбора, кроме как пойти к старшему и надеяться, что он дома. ~ Чимин жмёт на кнопку домофона рядом с табличкой, на которой написано имя Намджуна. Ему приходится полностью опереться на стену, чтобы удержать себя на ногах. Чимин не уверен как долго он шёл, и сейчас кожа на его ногах почти полностью разодрана из-за трения о грубую влажную ткань обуви. Его трясёт от холода и усталости. Он думает о том, что мог получить сотрясение мозга, когда ударился о косяк. Он звонит в домофон снова, снова и снова, но ответа нет. Последний звонок длится больше минуты. За это время он пытается собрать все оставшиеся силы в кулак, чтобы уйти ни с чем и продолжить путь в никуда, однако он чувствует, как энергия покидает его тело. Он пытается дозвониться снова — последний раз, и решает, что тогда он точно уйдёт... Честно говоря, он не знает, что ему- — Да? — раздается хриплый голос Намджуна. Намджун! Чимин делает глубокий вдох, задается вопросом, услышал ли его старший, и начинает мешкаться, не зная, как ответить, как объяснить ситуацию и с чего вообще начать. — Эй? Кто-нибудь есть? — нетерпеливо вопрошает парень — скорее всего, Чимин отвлёк его от чего-то важного — вполне возможно, что старший работал. Он слышит разочарованный вздох Намджуна и понимает, что тот сейчас повесит трубку. — Хён, стой. Пауза. — Чимин? — Джуни, — задушено шепчет младший, чуть ли не молится:"Впусти меня. Пожалуйста." — Почему ты здесь? Чимин, с тобой всё в порядке? Он молчит. — Чимин? Мин? Я сейчас спущусь. — Нет, подожди, я... Я могу подняться. Пауза. Намджун точно не впустит его к себе. — Хорошо, — дверь подъезда со звоном открывается. — Входи, моя квартира на третьем этаже. — Я знаю. Чимин думает, что дверь снова захлопнулась, но оказывается, что это он слишком слабый для того, чтобы открыть её с первого раза. С него на пол капает вода, пока он оглядывается. Ему нравится холл — здесь есть лифт и нет консьержа. Ему не приходится долго ждать — он заходит в лифт, нажимает на кнопку третьего этажа и убеждает себя не смотреть в зеркало, когда двери закрываются — вместо этого он пялится на свои ноги. Лифт движется, музыка кажется немного громкой. Он наблюдает за тем, как стекающие по его телу капли падают на пол.  Динь! Третий этаж, он- — Чимин! Господи, ты весь мокрый, что ты... — Намджун смотрит ему в лицо. — О мой бог, Мин, о мой бог! Чимин открывает рот — "всё хорошо", "со мной всё нормально" и "не переживай" вертятся у него на языке — но нет, это всё неправда. Он захлопывает рот, когда чувствует родные и теплые руки, обнимающие его за плечи. — Я отвезу тебя в больницу. — Нет, — Чимин отрицательно мотает головой, морщится и шипит. — Нет, не надо, мне нужно... Он замолкает. — Что тебе нужно? Чимин, кто это сделал? — Намджун не ждёт ответа. — Это был Тэмин, да? Тэмин — о господи, я звоню в полицию — этот ебаный урод! — Нет! — он хватает Намджуна за запястье и цепляется за него, как за якорь. — Нет, не делай этого, не надо. Прошу. — Мин, ты не можешь- — Я могу, — он поднимает взгляд. — Пожалуйста, хён, пожалуйста, не надо... Я ушёл от него, я... Пожалуйста, не надо... Я не позволю ему... Пожалуйста- — Хорошо, хорошо, — Намджун позволяет Чимину придвинуться к нему — его обхватывают нежные руки, несмотря на то, что он весь мокрый и в крови. — Я не буду принуждать тебя, если ты не хочешь этого. Просто входи. Так ты ушёл от него? — Да, ушёл, — бормочет Чимин, успокаивая старшего. — Собираешься возвращаться? — Я не... Только не сейчас, — Чимин сгребает руками футболку Намджуна и начинает плакать. — Верно, не сейчас, прости, я... Проходи. Я позабочусь о тебе, — и он замирает в ожидании согласия Чимина — он действительно ждёт, пока младший сделает выбор. — Хорошо. И Намджун аккуратно разворачивает парня к себе, наклоняется, чтобы взять его на руки, и осторожно поднимает, — Я держу тебя, не переживай. Я обо всем позабочусь. Они входят, и дверь сразу же захлопывается — здесь тепло, Намджун такой теплый — он относит Чимина в ванную и усаживает его на пол. Затем, едва касаясь, он медленно откидывает назад голову младшего и убирает волосы с его лба — в каждом движении проскальзывает боязнь навредить и нежность. В комнате душно — запотевшее зеркало, вода на плитке и влажные волосы Намджуна дают понять, что тот недавно был в душе. Намджун на мгновение нависает над ним и в следующий момент Чимин слышит скрип вентилей и шипение воды, льющейся в ванну. После этого старший встаёт и собирается выйти из комнаты. — Не уходи, — Чимин начинает паниковать и хватается за Намджуна, и парень присаживается, берёт за руку и смотрит на него. Должно быть, Чимин выглядит ужасно — опухшая половина лица покрыта кровью, другая половина вообще не чувствуется из-за холода; открытый глаз воспалился и покраснел из-за того, что младший много плакал (но Намджун смотрит на Чимина так, будто он — самый прекрасный человек, которого он когда-либо встречал — так, будто он не хочет отрывать от него взгляда — так, словно он любит Чимина). — Мне просто нужно сходить за аптечкой, я быстро, — Намджун сжимает ладонь младшего, чтобы успокоить его. Когда Намджун возвращается, он помогает Чимину снять одежду — расстегивает пуговицы на рубашке и стягивает обувь, отбрасывая её в сторону и игнорируя грязные брызги. Затем он обхватывает Чимина за грудь, чтобы тот встал, и поддерживает его за одно плечо, пока младший тянет джинсы к коленям, после чего Намджун усаживает его обратно на бортик ванны и пытается аккуратно стянуть их полностью — это трудно, потому что влажная джинсовая ткань прилипла к коже, но старший всё ещё нежный. Он опускает руку в воду, чтобы проверить температуру, немного водит под водой и только потом достаёт её. — Ничего, если я...? — Намджун смущенно указывает на боксёры Чимина. Как только младший кивает, он сразу же стаскивает их и избегает взгляда парня, когда помогает ему забраться в ванну. — Не слишком горячо? — Всё нормально. На рёбрах Чимина есть синяк, который тот не заметил прежде — скорее всего, он появился, когда Тэмин сбил его с ног — поврежденную кожу немного жжёт из-за контакта с водой. Намджун мочит в воде мочалку и с максимальной осторожностью касается ей виска Чимина, чтобы смыть кровь. Затем он спускается на кровоподтеки, расцветающие на правой стороне лица младшего. Намджун чувствует вину каждый раз, когда Чимин вздрагивает, морщится или шипит от боли. Он снова промокает мочалку, выжимая воду на голову Чимину и зарываясь рукой в волосы. Другая рука находит маленькую ладошку младшего, сплетая пальцы и водя большим по коже — обволакивающая тёплая вода и нежные поглаживания расслабляют младшего и вводят его в какой-то транс — веки подрагивают и закрываются, дыхание нормализуется. Ему хорошо. — Мин, — тихо зовёт Намджун — в его голосе столько заботы и неуверенности, словно он боится своими словами ранить младшего. — Мин, не засыпай, ну же, тебе уже нужно вылазить. Он заворачивает его в большое полотенце, а другим начинает сушить волосы — осторожность чувствуется в каждом движении — затем помогает натянуть свободную футболку, придерживая за воротник, чтобы он не коснулся поврежденного лица. Она слишком большая для Чимина — ткань полностью прикрывает бедра парня, зато обнажает его плечо, но Чимин не жалуется — она пахнет Намджуном. Чистые боксеры старшего тоже велики парню — они свободно болтаются на бедрах, грозясь совсем свалиться. Однако спортивные штаны решают проблему, хотя их приходится закатать потому что они не подходят младшему по длине. — Джуни, — Чимин неуверенно хватается за ткань своей футболки. — Что? — хмурится старший и присаживается на колени, беспокойно осматривая Чимина. — Скажи, что тебе нужно, Мин. — Я не... Я не могу... пожалуйста, — запинается он, слова застревают в глотке. Он поднимает запястье, чтобы показать ему. — Я не хочу видеть это, пожалуйста. — Оу, — во взгляде Намджуна явно читается злость, но он злится не на Чимина, никогда. — Подожди, я всё исправлю. Намджун имеет в виду куда больше, чем просто имя на запястье. Он находит старую повязку — после постоянного ношения и многочисленной стирки она превратилась из белой в серую — однако ткань до сих пор мягкая и подходит младшему, полностью пряча под собой ошибку на запястье Чимина. Намджун открывает аптечку, и всё превращается в сплошную боль — антисептик, каждое прикосновение, очистка ран. Слёзы непроизвольно скапливаются в уголке здорового глаза Чимина, и он не может перестать хныкать от боли. Намджун зарывается своими пальцами в волосы парня, и его теплая ладонь аккуратно массирует кожу. Обрабатывая, старший шепчет снова и снова:"Прости, мне так жаль." Затем он относит Чимина на кухню и усаживает его на стол, но не отпускает, прижимая его к груди. Младший чувствует себя таким маленьким в длинных руках Намджуна — раньше он часто говорил, что конечности старшего напоминают ему макаронины — Чимин так устал. — Мин, когда ты ел в последний раз? — спрашивает Намджун после того, как наливает ему стакан воды и помогает выпить. Ему нельзя чувствовать такую усталость. — Мин? Парень отрицательно мотает головой — он точно не уверен, когда последний раз ел. Сползая на стул, он ложится на прохладную поверхность стола и слушает, как Намджун передвигается по комнате — звон посуды, гудение холодильника, сдавленные ругательства, когда старший почти роняет что-то на пол, писк микроволновки. Затем перед Чимином ставят целую тарелку супа. Он снова отрицательно мотает головой и чувствует как к горлу подступает тошнота. — Тебе нельзя принимать обезболивающее на пустой желудок, — вздыхает Намджун. — Ну же, Мин, хотя бы немного. Пожалуйста? Чимин берёт протянутую ложку и пытается пересилить себя — жидкость очень горячая, поэтому он обжигает язык, но не останавливается, намереваясь опустошить тарелку. Чимин не чувствует вкуса — он просто очень сильно устал — однако Намджун бесконечно извиняется перед ним и уговаривает его съесть хотя бы половину. И наконец-то, наконец-то — Чимин еле стоит на ногах от усталости — Намджун относит его в спальню и укладывает на кровать, аккуратно придерживая за голову до тех пор, пока она не коснулась подушки, и осторожно укрывая его пуховым одеялом. В комнате темно, поэтому Чимин не может рассмотреть выражение лица парня — тот садится и откидывает волосы младшего, чтобы они не лезли в глаза, но затем напрягается и резко убирает руку. — Я посплю на диване, Мин, — говорит Намджун. — Если тебе что-то понадобится, я буду в гостиной. Чего бы ты не захотел, просто позови меня, и я сразу же приду. — Джуни, — Чимин чувствует такую слабость, что ему сложно даже звать старшего. — Хён. — Что такое, Мин? Тебе что-нибудь нужно? — Пожалуйста, останься, — просит младший. Чимин смущён, напуган и совершенно точно не хочет оставаться один. — Пожалуйста. — Хорошо, — отвечает Намджун. Стоит ему пробраться на свою часть кровати и проскользнуть под одеяло, как тут же к нему прижимаются ноги младшего. Чимин снова плачет — его слёзы скатываются с щёк и впитываются в подушку. Намджун обнимает его и притягивает к своей груди, позволяя парню вцепиться в его футболку и выплакаться. Он шепчет Чимину "ты в безопасности", "я позабочусь о тебе" и "всё будет хорошо". И может быть, и первая, и последняя фраза, сказанная старшим, неправда, однако Намджун сжимает его своими большими тёплыми руками и целует в макушку, продолжая шептать что-то успокаивающее и нежное до тех пор, пока Чимин не засыпает.