And Everything Is Fine

После обеда раздаётся звонок в дверь. Громкое гудение домофона пугает Чимина, из-за чего он роняет вилку в почти пустую тарелку, расплескивая содержимое по столу. От аппетита не остаётся и следа, сердце начинает учащенно биться, а дыхание замедляется. Вместо того, чтобы ответить на звонок, он торопливо шарит по карманам в поисках телефона и чуть ли не выпускает его из рук от подступившей тревоги. Он не ждал гостей сегодня. Намджун вернётся домой не раньше шести. Они не заказывали доставку на дом. Чимин знает, что старший бы ни за что не пригласил кого-то к себе, заранее не предупредив его об этом. Тем не менее, у него нет новых сообщений. В домофон снова звонят. Звук такой резкий и пугающий, что Чимин проводит несколько минут в тихой истерике, моля и надеясь, что его оставят в покое. Чем больше времени проходит, тем он больше убеждается в том, что кто бы это ни был, он точно не собирается уходить. Парень звонит Намджуну, но безуспешно — должно быть, тот сейчас сидит на очень важной встрече, потому что он обещал всегда быть на связи. Чимин оставляет короткое сообщение на автоответчик, затем на всякий случай пишет старшему, после чего он буквально заставляет себя подойти к входной двери. Домофон звенит в четвертый раз — он всё не смолкает, но парень не может взять себя в руки и нажать на кнопку, чтобы впустить незваных гостей и поговорить с ними. Это может быть Тэмин. Наконец, квартиру окутывает тишина. Чимин ждёт и ждёт, поглядывая на телефон и в отчаянии проверяя уведомления, но ничего не происходит. Он начинает думать о том, что, может быть, кто-то ошибся квартирой (но именная табличка вполне ясно указывает на хозяина квартиры) или, возможно, это был другой жилец, который по каким-то причинам не смог попасть домой и в надежде искал того, кто ему поможет. Такое уже случалось с Намджуном. (Тогда зачем они так настойчиво звонили?) Стоило Чимину подумать о том, что он в безопасности, как в дверь начали стучать. — Открывайте, это полиция! Чимин не позволяет себе думать о том, что, чёрт возьми, полиция забыла на пороге квартиры Намджуна (хотя разум тут же подкидывает тревожные сценарии происходящего: может быть, Намджун попал в аварию, возможно, Тэмин напал на него, а может-) Он просто открывает дверь. — Пак Чимин — это вы? — спрашивает офицер. Он высокий, выше, чем Тэмин и даже Намджун. Из-за рабочей униформы он кажется огромным и зловещим. — Д-да, это я, — он безучастно кивает, его взгляд прикован к тарану, который держит один из коллег заговорившего полицейского. Они собирались вломиться в дом, если им никто не откроет. — Я — сержант Пак Чанёль, — мужчина показывает свой значок, — а это мои коллеги — офицеры Пён Бэкхён и До Кёнсу. Мы здесь для того, чтобы задать вам несколько вопросов. — Ладно, — взгляд парня мечется между тремя офицерами. Он борется с желанием запереть дверь и спрятаться. — С вами кто-то есть в квартире в данный момент? — Нет, — Чимин хмурится, — я один. Точнее, я живу тут не один. В смысле... вообще-то я не живу здесь, просто решил остаться ненадолго. Мой... владелец этой квартиры сейчас на работе. — Ким Намджун? — Да, — Чимин снова кивает, — Я могу узнать цель вашего визита? Чанёль игнорирует вопрос. — Пак-щи, мы бы хотели узнать, почему вы не открыли нам сразу же, как мы позвонили. — Я... — парень мнётся, не зная, как объяснить ситуацию. Его хватка на двери становится крепче, и сержант тут же замечает его нерешительность. — Пак-щи, вам запретили открывать дверь тому, кто решит посетить этот дом? — Что? — удивленно восклицает Чимин. — Я спросил, запретили ли вам- — Нет, я слышал вас, офицер, — прерывает его парень. — Я просто растерян, потому что не понимаю, к чему такие вопросы. — Не могли бы вы просто дать ответ на вопрос, Пак-щи, — строгим тоном произнес Кёнсу. — Нет, мне никто не запрещал, — отвечает Чимин, безуспешно пытаясь успокоиться. — А сейчас объясните мне, пожалуйста, почему вы здесь. Что-то произошло с Намджун-хёном? — Нам поступило сообщение, что в этой квартире удерживают человека против его воли, — говорит Кёнсу. — От кого? — Мы не имеем права говорить об этом. — Пак-щи, можете ли вы подтвердить, что вас насильно удерживают в этом доме? — в лоб спрашивает Чанёль. — Всё не так! — настаивает Чимин. Он в таком шоке от происходящего, что даже тревога отступает на второй план. — То есть, вы можете уйти, когда пожелаете? — Да! — Как бы вы описали ваши отношения с Ким Намджуном? Они внезапно меняют тему разговора, чем сбивают с толку Чимина. — Намджун-хён? Он... он мой друг. — Ваш друг, — Чанёль поднимает брови. — Да, это так. — И вы находитесь у него, потому что? — Потому что я живу с ним, — отвечает Чимин, он напуган и смущен. — Я уже говорил вам. Мне нужно было временное жилье, поэтому я пришёл к нему. — Можете сказать имя вашего соулмейта? — спрашивает Кёнсу. — Ли Тэмин, — сразу же парень отвечает по привычке, хотя это имя нагоняет на него ужас. — Зачем? — Именно он сообщил нам о вашей пропаже, — объясняет Чанёль. — Он сказал, что не слышал от вас ничего уже две недели. — Я... я никуда не пропал. Он прекрасно знал, что ему не стоит ждать меня домой. Я... я не имею ни малейшего понятия, почему он позвонил вам, ему не нужно было делать этого. Сержант хмурится, явно не удовлетворенный ответом. — Что случилось с вашим лицом? — спрашивает Бэкхён. До этого он молчал. Мужчина всё ещё держит таран, наполовину скрытый за его ногами, и пытливо смотрит на Чимина. Парень неосознанно тянется рукой к всё ещё не зажившим синякам на виске — они окрасились в темно-зеленый цвет с уродливым желтым отливом, но уже не так сильно болят. — Меня.. я упал. — Пак-щи, вам нужно понять, что Ким Намджун арестован. Сейчас с ним разбираются в участке, — говорит ему Чанёль. Он произносит это так тихо и осторожно, будто имеет дело с напуганным диким животным, оказавшимся жертвой. — Вам ничего не грозит, если расскажете, что на самом деле произошло. Чимин так потрясён, что он не может вымолвить и слова. — Ким Намджун напал на вас? — рубит с плеча Кёнсу. — Он насильно удерживает вас в этом доме? Поймите, на данный момент ваша безопасность — самое главное. — Намджун-хён не причастен к нападению! — выпаливает Чимин, к горлу подкатывает истерика. — Наоборот, всё это время он заботился обо мне и оберегал, почему вы его арестовали? Отпустите его! — Значит, вы действительно подверглись нападению? — гнёт Кёнсу, пропуская все слова Чимина мимо ушей. — Да, но- — Тогда почему вы сразу не признались? Вы пытаетесь прикрыть кого-то? — Нет, я- — Пак-щи, вам не следует укрывать того, кто жестоко обращался с вами, — встревает Чанёль, с предупреждением смотря на Кёнсу, который даже не обратил внимания на состояние Чимина. — Вас могут кормить убеждениями, просить сохранить происходящее в секрете, угрожать, что вы навлечете проблемы, если расскажете кому-нибудь, но на самом деле вы подвергаете себя ещё большей опасности, если держите всё в себе. Чимин обводит взглядом полицейских и никак не может сформулировать предложение — слова крошатся и рассыпаются в пепел каждый раз, когда он пытается выдавить что-то связное. Просто он не знает, что сказать, не понимает, как всё объяснить. Он не хочет делать этого — он просто хочет, чтобы все ушли и оставили его в покое, чтобы вернули Намджуна домой — ему нужен Намджун, где же он, что они с ним сделали, что Тэмин натворил- — Пак-щи, Чимин, мне нужно, чтобы ты сделал глубокий вдох, — просит Бэкхён, мягко касаясь ладонью его руки. — Давай, считай со мной, на три вдох, на шесть выдох, ну же. — Как насчёт того, чтобы вы прошли с нами в участок. Там мы сможем всё уладить, — предлагает Чанёль. — Я... — Чимин пытается дышать и думать. — Мы не должны решать что-то здесь. Если вы дадите свои показания, этого будет достаточно для того, чтобы задержать его, — осекается мужчина, заметив его панику. — Ваш соулмейт уже ждёт вас, чтобы забрать до- — Нет! — Чимин обрывает его, яростно мотая головой, и вырывается из хватки Бэкхёна. — Нет, я не могу пойти! Вы не можете отдать меня ему, не надо, пожалуйста, я... я отказываюсь видеть его. Он всё это устроил, ведь так? Он заставил вас сделать это? — Тэмин-щи ни к чему не принуждал нас. Мы просто делаем нашу работу, — напоминает ему Кёнсу. — Он уверен в том, что вы в опасности. — Он — единственный человек, который подвергает меня опасности, — выплевывает Чимин, цепляясь за дверной косяк на случай, если они попытаются вывести его из дома. — Пак-щи, что вы имеете в виду? — пораженно спрашивает Чанёль. — Он — ваш соулмейт. — Ага, — истерично смеётся Чимин. — Так и есть, а ещё он — мудак, которого вам нужно было арестовать вместо Намджун-хёна. — Ваш соулмейт?! — недоуменно восклицает Чанёль. — Почему вы хотите, чтобы вашего соулмейта арестовали? — спрашивает Кёнсу. — Потому что он — грёбаный манипулирующий ублюдок, вот почему! — Чимин злобно шипит. Он чертовски напуган: что, если они заставят его вернуться — он не сможет, не вынесет этого — Тэмин убьёт его, он его точно убьёт, чёрт возьми. Боже, он снова не может дышать. — Вам следует успокоиться, — предупреждает Кёнсу, — и, пожалуйста, держите себя в руках. Мы — служители закона, просто выполняем свою работу. — Расследование поступивших сообщений — наша обязанность, — добавляет Чанёль. — Пак-щи, я понимаю, что отношения с соулм- — Не называйте его так! Не надо, зовите его по имени, пожалуйста, — отнекивается Чимин. — Можете рассказать мне о том, что он вам наговорил? Прошу, я должен знать. Они не верят ему. Они блять совершенно точно не верят ему. — Хорошо, — Чанёль выглядит растерянным, но решает уступить, — Как мы уже сказали, Ли Тэмин-щи сообщил нам о вашей пропаже. Также он проинформировал нас о том, что Ким Намджун не даёт вам вернуться домой, и предупредил о вашем уязвимом состоянии. — Это всё ложь, — решительно заявляет Чимин. — Намджун ни в чём не виноват, вы должны отпустить его. — Мы не можем сделать этого, Пак-щи, — подаёт голос Кёнсу. — Почему? Всё, что у вас есть против него — это показания одного человека, а я уже вам говорил, что со мной всё в порядке. Так почему вы не можете просто отпустить его? — Нам дали понять, что вам нельзя верить ввиду того, что ваше эмоциональное состояние весьма нестабильно. Ваш соулмейт известил нас о том, что вы перестали принимать лекарства, когда покинули свой дом. — Лекарства? — повторяет Чимин, пытаясь усмирить закипающую злость. — Какие лекарства? — Вы не принимаете антидепрессанты и успокоительное? — Нет, почему я вообще... я не на антидепрессантах или чем-то там ещё! Я в жизни не принимал ничего подобного! Всё, что я пил — это витамины и обезболивающее, когда подхватывал простуду! Я не... Почему Тэмин... вот он сволочь! И что теперь? Вы думаете, что я сошёл с ума? Поэтому вы не поверите мне, если я скажу, что именно Тэмин поднял на меня руку? Так, получается? — Пак-щи, вы имеете в виду, что тем, кто на вас напал, был Ли Тэмин? — тихо спрашивает Бэкхён. — Да, именно это я и пытаюсь донести до вас! Каждый гребаный раз он обещал мне, что этого больше не повторится, что это обязательно должно остаться между нами, ради моего же блага, иначе я попаду в неприятности — всё то дерьмо, которое вы уже говорили! И я, чёрт возьми, верил ему, — Чимин снова плачет. Господи, он такой жалкий — вроде бы уже взрослый мужчина, а умудрился разрыдаться перед офицерами полиции. — Сержант, — Бэкхён обращается к Чанёлю, профессиональный вид которого тут же испаряется, стоит поймать его испуганный и виноватый взгляд. — Я думаю, мы должны позвонить в участок. — Верно, не могли бы вы проводить Пак-щи внутрь? — просит его мужчина и даёт знак Кёнсу оставаться на месте. — Сэр, — кивает Бэкхён и поворачивается к Чимину. — Можно войти? — К-конечно, — он проводит офицера на кухню, без особого успеха пытаясь подавить рыдания и усмирить трясущиеся плечи. Избавившись от пристального внимания трёх мужчин, он хотя бы рад тому, что именно Бэкхёну поручили приглядеть за ним, потому что не похоже, что Чанёль с Кёнсу верят ему, хоть и сочувствуют. Офицер решает занять чем-нибудь руки и готовит Чимину чашку чая, после чего присаживается рядом и накрывает рукой ладонь парня. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. — Когда вы отпустите Намджуна? — Чимин задает вопрос — больше всего его волнует именно это. — Мы... для начала мы должны проверить твою медицинскую книжку, эм... а потом- — Вы мне не верите, да? — Мы серьёзно воспринимаем все твои слова, обещаю, — успокаивает его Бэкхён, — но мы обязаны тщательно расследовать все факты, включая показания Ли Тэмина. Я знаю, что это тяжело, но- — Вы даже понятия не имеете, что я чувствую, — Чимин холодно прерывает мужчину. Бэкхён замолкает, а потом закатывает рукав своей униформы, украдкой заглядывая через плечо, чтобы проверить, не вернулись ли его коллеги. На запястье мужчины нет имени — вместо него там неровный шрам. — Мой соулмейт сделал это, — говорит он, понизив тон. — Мне было шестнадцать. Когда мы встретились, у неё уже был парень — он был одним из безымянных. Мы жили в маленьком городе, поэтому люди стали осуждать их, когда узнали — многие даже отказывались обслуживать их в магазинах. Спустя время люди начали распускать слухи, якобы этот парень втянул её в отношения против воли и манипулировал ей, поэтому большинство людей начало обвинять меня. Некоторые даже не стеснялись высказывать своё мнение в лицо — говорили, что я должен был лучше заботиться о ней, что я игнорировал её и не давал ей того, чего она хотела. Однако правда в том, что именно она была манипулятором — она заставляла этого ребёнка воровать, убеждая его, что её соулмейт пошёл бы на что угодно ради неё. Она была не из тех, кто по-настоящему нуждался в деньгах, ей просто нравилась та власть, которую она имела над этим парнем. Она пыталась вовлечь меня в то же самое, но я отказался. И вот мы здесь. — Что с ней произошло? Бэкхён пожимает плечами. — Не знаю. Она сбежала, когда её пытались арестовать. С тех пор я её не видел. — Такие ситуации происходят чаще, чем люди осознают, — говорит Чимин, вспоминая слова Тэхёна. — Да, так и есть.