And Everything Is Fine

Чимин чуть ли не плачет от облегчения, когда Намджун наконец-то появляется на пороге своего дома. Он даже не успевает снять обувь, потому что младший сразу же набрасывается на него с объятьями и отказывается отпускать.  — Хён, слава богу, — бормочет Чимин, отчаянно цепляясь за рубашку появившегося мужчины. — Я думал, что они не отпустят тебя. — Мин, — руки Намджуна скользят по спине младшего и сжимают его тело так сильно, будто они не виделись несколько месяцев (словно он почти потерял Чимина и его пугает одна только мысль об этом). Мужчина склоняется и утыкается носом в его шею. — Ты как? — Я в порядке, почему ты вообще... это я должен спрашивать, хён, — Чимин поражается тому, что после всего пережитого Намджуна до сих пор волнует его состояние. Мужчина выглядит таким уставшим и потрепанным: слабый голос, тёмные круги под глазами, всклокоченные волосы, измятая одежда. Чимин отказывается думать о том, сколько часов ему пришлось провести запертым в тесной камере, но он ничего не может поделать с этим — мозг самовольно подкидывает картинки ерзающего на неудобном стуле Намджуна, прикованного к столу наручниками и массирующего свободной рукой ноги, свербящие от боли. Он представляет замешательство на лице мужчины, буквально может слышать его голос, растерянно спрашивающий снова и снова о том, что происходит. Чимин воображает, как Намджун до хрипоты отстаивает свою невиновность, как час за часом его красноречие пропадает, а самого его охватывает злость, усталость и испуг. Вполне возможно, что он так и не объяснил полицейским ситуацию Чимина, потому что решил, что не в праве делать это, и тем самым навредил себе. Был ли у него адвокат? Или он согласился на допрос без посредников, потому что не сделал ничего плохого и был уверен в том, что произошло недопонимание? Его оставят в покое? Сколько раз к нему будут приходить и вынуждать отвечать на одни и те же вопросы? Он пытался позвонить Чимину? Может быть, он попросил позвонить, но ему отказали? Должно быть, его обвинили в том, чего он бы никогда не совершил. И во всём виноват Чимин. — Хён, — выдыхает младший, переходя на шёпот, — прости меня, хён, мне так жаль- — Ты не виноват, — приглушенно отвечает Намджун, прижимаясь губами к шее Чимина. — Нет, это не так, — настаивает тот. — Ненавижу его, я, чёрт возьми, ненавижу Тэмина! — Знаю, — бормочет Намджун, — знаю. — Если бы я начал действовать, то- — Нет, не поступай так с собой, — мужчина дотрагивается ладонями до щёк младшего и аккуратно поднимает его голову, вынуждая смотреть ему в глаза. — Не надо. Ты ни в чём не виноват, ты ничего не мог сделать. — Я мо- — Ты не был готов. Ты не должен стыдиться этого — тебе было страшно и больно, — мягко отвечает ему Намджун. — К тому же, откуда ты мог знать, что он сделает это? Ты бы всё равно не смог предугадать его действия.   — Он грёбаный психопат, — горько смеётся Чимин. — И как я раньше этого не понял? Всё это время я даже и не подозревал о том, что он больной на всю голову! — Ты постоянно закрывал глаза на его выходки и прощал потому, что ты любишь его. — Любил. — Что? — Я любил его. Это в прошлом. Сейчас я не чувствую того же, я... — Чимин сглатывает. — Анализируя его поступки, очень трудно отыскать хоть одну причину для того, чтобы любить его, помимо нашей связи. — Общественное мнение манипулирует нашими жизнями. Своим неодобрением оно давит на нас и притесняет до тех пор, пока его взгляды не становятся догмами. Несмотря на это, иногда мы совершаем поступки вопреки обществу, потому что считаем их верными, потому что мы делаем так, как хотим, а не как должны. Чимин начинает смеяться.   — Что я такого сказал? — Просто.. я словно возвратился в прошлое, когда мы напивались, будучи студентами, и ты разглагольствовал на философские темы и протестовал против социальной несправедливости, — улыбается младший. — Я... скучал по этому. — Ты серьёзно скучаешь по студенческим временам и моим пафосным пьяным размышлениям? — удивляется Намджун, приподняв брови. — Ты не был очередным надменным студентом. В отличие от других... что-то в тебе такое было, что заставляло твои пьяные бредни звучать убедительно, даже несмотря на то, что ты в таком состоянии не мог строить нормальные предложения, — поддевает его Чимин. — Вот я бы обиделся на тебя сейчас, но слишком устал, да и ты в чём-то прав, — бурчит Намджун, взъерошивая свои волосы. — Ты... не голоден? Я могу подогреть что-нибудь. — Да, было бы неплохо, — вздыхает мужчина, роняя голову на плечо младшего. — Мне нужно в душ. — Это точно, — от Намджуна несёт потом, людьми, дешевым кофе и чернилами, которые используют для снятия отпечатков пальцев. Чимин должен признать, что старший, всё же, пахнет не так уж и плохо. Он не знает, что делать с этой информацией. — Да, душ, определенно. — Хён. — Ммм? — Ты собираешься отпустить меня или? — Дай мне пару секунд, — бормочет Намджун. — Ты тёплый. Чимин тихо усмехается, гладя его по спине. Он чувствует, как тело старшего расслабляется под его пальцами, разминающими мышцы. Всё напряжение покидает Намджуна, стоит ему глубоко вздохнуть, но руки Чимина начинают немного ныть от боли. — Хён, ты немного тяжелый, — сообщает он мужчине. — Извини, — Намджун тут же выпрямляется, убирая руки с плеч младшего. Чимин уже скучает по теплу и даже заставляет себя остановиться от того, чтобы снова не притянуть к себе мужчину. Всё потому, что он был напуган, потому что благодаря ему Чимин чувствует себя в безопасности, потому что день был очень долгим, потому что ему нужно немного обнимашек, потому что уже поздно и они оба очень устали, потому что они часто обнимаются, потому что он... просто потому, что это — Намджун, а не кто-то другой. Это ничего не значит.   Чимин накрывает стол на двоих. Он подогревает еду на сковородке вместо того, чтобы использовать микроволновку, режет салат и украшает его, хотя их ужин и так сам по себе достаточно полезный. Затем он гремит посудой, заглядывая во все кухонные шкафы, несмотря на то, что он точно знает где найти всё, что нужно. Он расставляет тарелки, придирчиво рассматривая их, раскладывает столовые приборы, после чего до него доходит, что они будут есть в гостинной, с подносами на коленях и дерьмовым шоу на фоне. Когда он заканчивает подготовку к ужину, принимается за уборку, тщательно моя и вытирая посуду. Чимину просто нужно занять себя чем-то, хотя он не понимает, зачем. — Вкусно пахнет, — говорит Намджун, когда заходит в комнату, вздрагивая от ощущения холодного пола под босыми ногами. Мокрые волосы мужчины стали темнее. На секунду он напомнил младшему Тэмина, выходящего из душа, но когда на его изможденном лице появляется улыбка, обнажив ямочки, всё, о чём может думать Чимин — это Намджун, Намджун, Намджун. — Я просто разогрел остатки вчерашней еды, — пожимает плечами младший. — Я лишь пытаюсь быть милым. Всё так по-домашнему, и из-за этого Чимин чувствует себя немного странно: в груди всё трепещет, когда Намджун подходит сзади и укладывает свой подбородок ему на плечо, наблюдая за тем, как он накладывает рис. Несмотря на то, что они делали это много раз и этот вечер, по сути, ничем не отличается от предыдущих, щёки младшего по непонятным причинам заливаются краской. В итоге они едят на кухне, потому что слишком голодные (и вполне вероятно то, что Намджун заляпает диван). Намджун улыбается, благодарит за еду и сжимает руку Чимина — младший не знает, что сказать, поэтому спешит засунуть в рот ложку, обжигая язык. Почему всё внезапно стало таким сложным? С чего вдруг он стал так остро реагировать на всё, что делает Намджун? Возможно, причина кроется в том, что всё это напоминает ему о колледже: тогда он готовил для них двоих и отгонял Намджуна подальше, позволяя ему наблюдать за процессом — мужчина улыбался каждый раз, когда их взгляды встречались, и обнимал Чимина со спины, когда чувствовал усталость. Может быть, всё изменилось потому, что Намджун сказал "я всё ещё люблю тебя" вместо "я влюблен в тебя": из-за этого Чимин теперь по-другому воспринимает все воспоминания об их совместном времяпрепровождении — взгляды старшего, разговоры на тему "я бы сам хотел выбрать себе соулмейта", суть которых Чимин не понимал раньше — однако сейчас до него наконец-то дошло (и виной всему слова "я всё ещё люблю тебя", которые означают "я люблю тебя так же сильно, как и раньше"). Они устроились на диване под одеялом, распивая соджу и смотря шоу. У них есть негласное правило, что стоит избегать романтичных драм с соулмейтами и счастливыми концами, потому что теперь для них обоих это — больная тема. Чимин откидывается на грудь Намджуна, упираясь макушкой ему в подбородок. Его обвивают руки мужчины, их пальцы переплетаются под одеялом (что, на самом деле, к лучшему, потому что так легче не думать о своих чувствах). Чимин сидит между длинных ног старшего, которые время от времени касаются его икр, вынуждая невольно вздрагивать от холода. Он вынужден признать, что в данной ситуации он не может сосредоточиться на экране телевизора. — Мин. — Хм? — Ты когда-нибудь задумывался о том, почему мы устанавливаем личность своих соулмейтов по имени? — Не особо, — Чимин переворачивается, чтобы видеть лицо Намджуна, прижимаясь щекой к его плечу и кладя ладони на его грудь. — А ты? Старший двигается под ним, заводит руку за голову и с тихим вздохом откидывается на неё. С такого положения Чимин может с легкостью рассмотреть родинки на шее Намджуна. Он хочет прикоснуться к ним, провести пальцем от одной родинки к другой, соединяя их, но он этого не делает. — Немного, — зная старшего, Чимин может с уверенностью сказать, что тот часто размышлял над этим. — Я хочу сказать.. Что если люди имели бы возможность изменить имя предназначенного? Чимин хмурится. — По закону нельзя изменить имя после того, как ты найдёшь своего соулмейта. — Ты прав, в Корее это запрещено. Но я думаю, что в Америке и других европейских странах люди могут сделать это. — Почему ты хотел бы изменить имя? — Чимин чувствует вибрацию под кожей каждый раз, когда он подает голос. Его грудь медленно вздымается и опускается. Ему так комфортно в руках старшего, он чувствует себя в безопасности. — Не знаю, я считаю, что это немного рискованно, — Намджун запускает руку в волосы Чимина, захватывая пальцами вьющиеся пряди, и мягко тянет их вниз. — Немного неоднозначно. Почему люди связаны между собой таким способом? Почему не красная нить судьбы, как в сказках? Что-то, что действительно связывает вас вместе — хотя быть физически привязанным к кому-то не очень круто. Мне просто интересно, если вселенная так сильно хочет, чтобы два человека были вместе, то зачем их связывать именами, которые появляются при первой встрече? Почему именно этот способ? Раз ты встретил свою идеальную половинку, то ты уже знаешь её имя, но тебе же нужно знать намного больше. — Что ж, дело же не только в имени, верно? Ещё есть связь, которая возникает между предназначенными, — связь, которую он уже не чувствовал так давно, что едва может вспомнить, каково это. — Ты чувствуешь её? — Ну, я хотел сказать, что по идее ты должен, — исправляет себя младший. — Мои родители часто говорили мне, что я всегда буду знать о том, как чувствует себя мой соулмейт, — продолжает Намджун. — Что я буду знать, когда он счастлив, когда он злится, хотя у нас с Юнми всё по-другому. Может быть, у людей были бы более здоровые отношения, если бы соулмейты имели такую идеальную связь, о которой все твердят. — Может, да, — пожимает плечами Чимин, — может и нет. Возможно, это и к лучшему, потому что идеальную связь труднее разорвать. — Хм, ты прав. Комната погружается в умиротворенную тишину. Внезапно Намджун улыбается. — Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет.* Чимин поднимает голову, смотря на Намджуна с лёгкой усмешкой. — Ты сейчас реально только что процитировал Шекспира? — Я устал, не осуждай меня, — стонет Намджун, но спустя секунду начинает смеяться. — Вообще-то ты был тем, кто начал этот разговор, — дразнит младший, хихикая. — Так что не убегай от ответственности, ты должен следить за тем, что говоришь. Он не знает, когда именно он перестал фокусироваться на предмете разговора и начал думать о Намджуне. Он не знает, когда именно они перестали болтать, сейчас единственный звук, повисший в воздухе — это грохот пульса, прерывистое дыхание. Он не знает, когда именно его лицо оказалось к Намджуну так близко, что теперь они касались друг друга носами, а их губы разделяло несколько жалких сантиметров. Они теперь так близко, что Чимин может почувствовать дыхание старшего на своей коже, сосчитать его ресницы, разглядеть в его потемневших глазах светло-карие вкрапления, заметить его расширенные зрачки и то, как взгляд старшего постоянно цепляется за его губы. И Чимин целует его. Их губы едва касаются, когда Намджун начинает отстраняться и убирать руки от Чимина, чтобы оттолкнуть его, встать, уйти и, возможно, извиниться (хотя он ничего не сделал). Вполне возможно, что он попытается списать всё происходящее на соджу (даже несмотря на то, что они выпили совсем немного) и, может быть, он проведёт ночь на диване и после этого они забудут о случившемся, может быть, если Чимин сейчас позволит Намджуну сбежать, то потеряет последний шанс и- — Намджун, стой, — бормочет младший, усаживаясь на его бёдра и хватая его за руки. — Поцелуй меня, хён. — Я... — Намджун часто моргает, выглядя при этом таким потерянным и виноватым. Его сердце бьётся под ладонью младшего. — Мин, ты пьян. — Нет, — протестует Чимин, — поцелуй меня. — Я не хочу заставлять тебя, — Намджун неосознанно стискивает младшего в объятьях, но когда понимает, что делает, то сразу же убирает руки. — Нет же, я хочу этого. — Я не... ты не... — Намджун сглатывает. — Ты не обязан- — Знаю, — он берёт руки старшего и поднимает их к своим щекам. — Если ты хочешь этого, то я тоже. Мужчина выглядит разбитым, запутанным, но не убирает руки. — Ты.. ты уверен? — Да, поцелуй меня, Намджун. — Чимин льнет к нему. — Поцелуй. И они целуются, отчаянно, голодно, языки сплетаются без единого замешательства и смущения. Чимин цепляется руками за волосы Намджуна, пропускает между пальцами и тянет, проглатывает рвущиеся наружу вздохи. Намджун всё ещё держится за щёки младшего и, пользуясь возможностью, заставляет его запрокинуть голову для лучшего угла, после чего медленно скользит ими вниз, рисуя пальцами круги на бёдрах Чимина.   Младший отстраняется из-за нехватки воздуха, стирая большим пальцем ниточку слюны и ведя им по распухшим и покрасневшим губам Намджуна. Он обхватывает ладонями его лицо, чувствует тепло разрумянившейся кожи, быстрый пульс. — Можно мне? — спрашивает он у старшего, расстегивая верхние пуговицы его рубашки и кивая на его шею.   — Да, — согласно бормочет Намджун, пытаясь восстановить дыхание.   Чимин наклоняет голову в сторону и ведёт губами по линии челюсти старшего, переходя на шею. Он замирает на мгновенье, а затем засасывает и кусает мягкую кожу, вынуждая Намджуна тихо стонать. Стоит Чимину надавить языком на пульсирующую жилку и пройтись по ней зубами, как старший издаёт задушенный всхлип, выгибая спину. — Хён такой чувствительный, — издевательски тянет Чимин, расстегивая свободной рукой ещё пару пуговиц и оголяя плечо старшего. Он продолжает захватывать поцелуями новые участки кожи, кусает ключицы и старается оставить как можно больше меток. Намджун так хорошо пахнет — после душа его кожа отдает кокосом.   — Ты такой красивый, — шепчет Намджун с благоговением. Слова соскальзывают с его языка, будто молитва, которая долго тлела у него на подкорке. Он стискивает в кулаке футболку Чимина одной рукой, а другой нежно переплетает пальцы с младшим.   — Нет, — слабо отзывается Чимин между поцелуями. — Да, — настаивает старший. — Очень красивый. Мужчина пытается отрицать, но Намджун впивается в него поцелуем и слизывает с языка все протесты, прежде чем младший успевает высказаться. После этого он отстраняется, подносит руку Чимина к губам и целует его пальцы, один за другим, не забывая опалять дыханием костяшки, ладонь и спускается на запястье. Его поцелуи такие нежные и целомудренные — они полны обожания. Даря младшему такие поцелуи, он словно кричит о том, какой тот красивый, как он любит его пальцы, его крошечные руки, мягкую кожу и каждый сантиметр его тела — ведь он такой прекрасный. Намджун шепчет это в кожу, продолжает целовать его и Чимин позволяет ему делать это. Ему хочется плакать, но вместо этого он просто послушно лежит и подрагивает каждый раз, когда старший касается особо чувствительных мест. Его кожа горит под теплыми губами Намджуна и его горячим дыханием. Несмотря ни на что, Чимин не протестует и позволяет старшему показать свои чувства. — Я люблю тебя, — говорит Намджун ему, не добавляя никаких "всё ещё" и "до сих пор" — он любит его сейчас, любит. — Я, — задыхается Чимин, но старший подносит к его губам палец, а затем мягко целует. — Ты не обязан отвечать, — успокаивает он младшего, чмокает его в скулу и лоб. — Мне ничего не нужно взамен, ты не должен выдавливать из себя чувства. Я просто хочу, чтобы ты осознал, что тебя любят — я люблю тебя. Безоговорочно. Он снова спускается к губам Чимина и одаривает его сладкими поцелуями. Младший не знает, что сказать. * Намджун вспомнил строки из "Ромео и Джульетты", это так романтично и вместе с тем убого тбх