Вся моя жизнь

      А помнишь, когда-то мы с тобой вместе бегали по тем старым заброшенным зданиям возле моря. А помнишь, как мы сидели вместе, свесив ноги и болтали ими воздухе, на крыше, обсуждая все на свете, а потом, вместе засыпая, укутывались в теплый плед, что ты всегда приносил с собой. Ах, детство… Как мне было хорошо с тобой. Еще тогда мы вместе начали наше исследование, как ты тогда их называл «великанов». Мы клялись с тобой, что как бы ни были заняты, когда вырастем все равно будем продолжать это дело. Я знаю, пускай это было глупое обещание, но оно мне нравилось, точнее, ты. То, как мы проводили время вместе, было за гранью чего-либо, за гранью моих представлений. Но тогда, тот мальчик-паинька, наконец, открылся мне, открыл свой мир и предложил разделить его на двоих, а я с улыбкой согласилась. Помнишь, как ночью, после Нового года мы опять сбежали от семей и снова встретились там, на крыше нашего любимого здания, ты принес тогда все мороженое с праздничного стола, которое только смог унести и сберечь, а я принесла желтую елочную гирлянду в виде «маленьких фасолинок». Мы тогда всю ночь просидели на крыше, поедая принесенное тобой лакомство, но почему-то тебе взбрело вплести в мои длинные русые волосы ту самую гирлянду, говоря, что я буду, как елочка. Я долго убегала от тебя, но все же моя физическая форма подвела меня, и я сдалась. Конечно, ты не профессионал, но и я не елочка, хотя все равно получилось забавно. А потом, сидя под пледом, мы встретили рассвет. Это было наше первое совместное утро. Но вот… Сколько же нам тогда было?.. Хм… Тринадцать, а, может, четырнадцать? Что ж, пускай четырнадцать. Тогда я обняла тебя и почти заснула, но твой будильник все испортил, пришлось разойтись. Когда ты обернулся, чтобы попрощаться, ты чуть не упал, устояв, а я смущенно хихикнула. Тогда, уходя, ты не знал, что я была готова бежать за тобой и сказать такое щемящее сердце «Я тебя люблю». Но, боясь получить отказ, я каждый раз сдерживалась, чтобы не оставить робкий поцелуй на желанных губах. Ты считал меня своей подругой, может, даже сестрой, наверное, я уже никогда этого не узнаю, ведь… Ты уехал, уехал ради мечты, оставив меня в холодном Аняне, наполненом лишь воспоминаниями. Но я до последнего надеялась, что ты сейчас развернешься, подойдешь ко мне и предложишь улететь или вовсе останешься, потому что… Любишь?..       Я горько поплатились за свою стеснительность и робость, хотя, может, даже если бы я и призналась, то вряд ли получила бы согласие. И теперь ты — Ким Сок Джин — известный айдол, а я сотрудница одного из кафе, принадлежащих нашей семье. Конечно, мне предлагали заняться чем-то большим, но я не согласилась. А знаешь, почему?.. Потому что именно в этой кофейне мы попробовали наш первый кофе, а потом и второй, и третий. Оно было нашим любимым, вот почему. Здесь почти ничего не изменилось за эти семь лет.       Тебя здесь все так же ждет наше место возле окна, которое почему-то всегда было свободно, когда мы сюда приходили, твой любимый кофе с шоколадом и взбитыми сливками, которые пару раз попадали на твою щеку, ведь ты так неаккуратно их пил, а я их вытирала салфеткой, хотя так хотелось попробовать их с твоей щеки, и я с той же милой улыбкой с этим кофе в руках. Но я снова прятала эти чувства, как что-то ужасное или уродливое, но… Я уверена, что… Если бы чувства можно было увидеть, то мои выглядели бы, как самый длинный и прекрасный хвост феникса, который сам со временем сгорает, как и эти чувства, хотя, скорее, они сгорели давно, как раз тогда, когда ты перестал писать мне, присылать на Новый год письма, которые мы читали всей семьёй, но я знала, что для меня там есть отдельное послание, которое было спрятано в незаметном кармане конверта, который я научила тебя делать в детстве. Теперь мою душу греют маленькие угольки, выглядывающие из-под груды пепла, они напоминают мне о тебе. Нет, не о том, какой ты сейчас, а о том подростке, что согревал меня своим пледом на крыше, о наших вечерах, совместном кофе… В наш последний вечер ты пришел весь понурый. — Что с тобой? — спросила я, мило улыбаясь, хотя на самом деле была готова расплакаться у тебя в объятьях, только бы ты не оставлял меня. — ‎Я не хочу расставаться, мне… Будет не хватать наших вечеров и игр. — ‎Мне тоже, — я тепло обняла тебя и проводила к краю крыши, на котором мы последний раз нежились в обществе друг друга.       Сейчас я ловлю каждую твою фотографию, выложеную в сеть, каждую нотку голоса, чтобы чувствовать частичку тебя, застрявшую уже теперь на всю жизнь во мне. И когда интернет разрывался новостями о твоих отношения с какой-то певицей, я плакала каждый вечер, потому что так завидовала ей, ведь она рядом, а ты обо мне, наверное, и не думаешь.       И вот в один из поздних вечеров мы уже хотели закрываться, но тут пришел наш последний посетитель, и я, зевая, встала на свой пост с милой улыбкой. Его лицо закрывала черная кепка и такая же черная маска. — Чем я могу вам помочь? — я наклонила голову, чтобы разглядеть хотя бы какую-то часть лица. — ‎Мне… Ох, как же неудобно из-за нее говорить, — он снял ее, и тогда я готова была разлететься на миллион осколков стекла, лишь бы не видеть тебя больше, ведь это слишком больно для меня. — Можно мне один каппучино со взбитыми сливками и шоколадным сиропом, — ты поднял свои глаза на меня, и теперь они были размером с ту самую кружку кофе, что тебе скоро принесут. — Элис? — И тебе добрый вечер, Джин, — к моему горлу подступал мокрый ком, и по щекам еще чуть-чуть и польются горячие слезы. Честно говоря, я не была уверена, что ты еще помнишь меня, а если и так, то рад ты не будешь, ведь я больше для тебя никто. Но твоя реакция была странной для меня. — ‎Как же я рад тебя видеть! — твои глаза начали судорожно бегать по стойке, пока наконец не нашли незаметную дверку, для выхода. Ты маленькими шажками побежал к ней и, открыв её, стиснул меня в своих объятиях. Я совсем потеряла над собой контроль, и из моих глаз опять полились слезы, оставляя свой незаметный след на твоей черной футболке. Я обняла тебя за шею, прижимаясь, чтобы почувствовать твое сердце, услышать, как оно бьётся, когда я рядом. — Ты что, плачешь? — ты отстранился, держа меня за плечи. — Я что-то ничего не понимаю. — ‎Я просто… Просто, — наконец, я скажу тебе это, скажу все, что думаю. Я вытерла слезы и… — Я очень тебя люблю, оппа, очень люблю. Любила все эти одиннадцать лет и люблю сейчас. Я так надеялась, что ты заберешь меня с собой, вернешься, хотя бы напишешь. Но ты забыл обо мне, забыл! — я уже почти кричала, хорошо, что через стекла мало что услышишь. — Ты сменил номер телефона, уехал. А теперь у тебя есть девушка, из-за этого мне все хуже и хуже. Неужели ты так и не понял за все эти годы, что ты для меня всё?! — я посмотрела в его глаза, поджав губы. Ты стоял и просто смотрел на меня, не выражая никаких эмоций. Я только сейчас осознала, сколько всего лишнего наговорила. Сделалав шаг назад, я быстро вытерла слезы рукой. — Прости, прости, я слишком много сказала, да? Может, мне просто уйти или тебе уйти. А, может… Может, мне просто умереть, чтобы никто друг другу не мешал… — ‎Элис… — ‎Или еще лучше тебе просто взять свой кофе… — ‎Элис. — ‎Я сейчас его приготовлю, — я уже хотела начать, но ты перехватил мою руку. — ‎Элис, прошу, дай мне сказать. — ‎Извини еще раз. — ‎Ты красива, умна, умеешь делать мой самый любимый кофе, я очень дорожу тобой и всеми совместными воспоминаниями. Это ты меня прости, прости, что совсем забыл о тебе, забыл о семье, о нашем доме, о нашем городе, — ты взял меня за руку. — Хотя, может, оно и к лучшему. — ‎Тебе лучше просто уйти, Джин, я не должна была этого говорить, а тебя не должно быть здесь. Я тебе только мешаю, ты прав, ты работаешь, ты очень занят, а я тут со своими чувствами лезу, куда не надо, да и к тому же девушка…— я хотела пройти мимо, но твои широкие плечи не пропустили меня. — ‎Ты опять не даёшь мне договорить. Нет никакой девушки, чаги. Но я тоже люблю тебя, Элис, а молчал, потому что боялся отказа. — ‎Но твоя работа… — ‎Ничего, потерпят, отношения все равно никто не запрещал. — ‎А как же… — ‎Кофейней может заняться кто-нибудь другой, а на счет работы в Сеуле… Разве у вас там нет кофейни? — ‎Кажется, была… — ‎Ну вот и отлично, — ты развернулся ко мне. — Тогда два кофе с собой, я плачу.       Ты мило улыбнулся, прикрыв глаза. Сейчас я не верила своим глазам и ушам. Неужели я не сплю? Ты снова смотришь на меня, так нежно, но с искринкой. Твои руки на моей талии, мои — на твоих плечах. Я робко тянусь за поцелуем, ведь ты все же выше, а ты наклоняешься ко мне. Наши губы соприкасаются, а по мне уже бегут мурашки. Ты отстраняешься, снова обнимая. — И все-таки я рад, что мы встретились. — ‎Видимо, это и вправду судьба.       И правда, сколько раз бы нас ни разлучали, сколько раз бы мы ни прощались, мы все равно всегда находили дорогу друг к другу. Вот и сейчас.        Я ощутила, как мои чувства (да-да, те самые угольки и пепел) возродились, они снова пылают ярким пламенем, вот только уже не сжигая меня, а грея, как твои руки греют меня от прохладного летнего ветра, что пытается пробраться к нам, в нашу кофейню, где мы вдвоем, и больше никого.       А ведь и правда, все бывает в этой жизни, и каждый рано или поздно получит свое счастье. Надо лишь уметь ждать, не так ли?