Dirty gold

      Элизабет резко вынырнула из беспокойного сна, услышав громкий удар совсем близко. Она несколько раз моргнула, пытаясь понять, где находится, и поежилась от холода, чувствуя, как сильно замерзли её пальцы. Громкий удар оказался хлопком двери придорожного бара, у которого Бетти заснула на лавке, выпив слишком много водки прошлой ночью. Она с трудом вспомнила, как её вышвырнули на улицу за неподобающее поведение, как незнакомый мужчина накинул ей на плечи потрёпанную куртку, в которую она куталась, пытаясь согреться.       Бетти почти не чувствовала собственные ноги. Промокшие кеды задеревенели, пальцы отказывались шевелиться, тело било ознобом, а перед глазами всё плыло. Она постаралась встать, но рухнула обратно на лавку, поняв, что не в состоянии удержать равновесие. Кости ломило, как в лихорадке, горло резало при каждой попытке проглотить тугой ком, дышать было трудно. Элизабет казалось, что ещё один глубокий вдох, и её сердце остановится. Она с трудом держала глаза открытыми — их резало от дневного света, а улица вертелась, подобно карусели в тумане. Никак не получалось сфокусировать рассеянный взгляд на одной точке. Она словно видела всё сквозь мутную плёнку, и от этого сильно тошнило.       Простонав от боли во всём теле, Бетти накинула капюшон на голову, застегнула куртку, пропахшую бензином и дешёвым табаком, и скрестила руки на груди, заставляя свои конечности двигаться. Она слышала, как мимо проезжали машины, и даже от тихого трения колёс по асфальту виски пульсировали от боли. Собрав жалкие остатки самообладания, она пошарила рукой по лавке, в поисках сумки, но ничего не нашла. Паника охватила её, вынуждая бороться с приступом тошноты. Она наклонилась и посмотрела под лавку, но сумки не было и там. — Вот же чёрт, — прохрипела она, спиной падая на холодную стену бара, через боль притягивая колено к груди и упираясь пяткой в железную перекладину лавки. Она сунула руки в карманы, выудила оттуда всё содержимое. Сто баксов, телефон и водительские права на новое имя — всё, что у неё осталось.       Купер заставила себя открыть глаза и сосредоточить взгляд на дороге. Как только она привстала, желудок скрутило спазмом, и её вырвало прямо себе под ноги. Она упёрлась рукой в колено, согнулась пополам и зачесала волосы с лица, чувствуя отвратительный привкус водки во рту. Тяжело дыша, Бетти поморщилась и прижала руку к животу, чувствуя острую боль в каждой клеточке. Не в силах управлять собственным телом, она пошатнулась, шагнула назад и плюхнулась обратно на лавку. Закрыв глаза, Элизабет сконцентрировалась на своём дыхании. Всё, чего она хотела в эту секунду — перестать чувствовать. Хотелось сдохнуть прямо на этой чёртовой лавке, только бы эти мучения закончились раз и навсегда.       Она почти отключилась, когда до её измученного сознания донесся противный визг шин.        Она слышала рёв двигателя, удар двери, низкий голос и уверенные быстрые шаги. Купер чувствовала чужое присутствие, но не могла совладать с собой, и поэтому просто оставалась в том положении, в котором распласталась на лавке, в надежде, что человек, кем бы он ни был, просто пройдёт мимо. Только когда она ощутила, как чужая рука сомкнулась на её плече, испуганно дёрнулась. Она схватилась за приклад пистолета, распахнула глаза и, не разбирая, кто перед ней, скинула с себя чужую руку, отстраняясь и вжимаясь спиной в деревянные балки. — Милая, ты слышишь меня? — раздался смутно знакомый голос.       Элизабет замотала головой, сжимая пальцами пистолет, отмахиваясь от высокой, тёмной фигуры, которая угрожающе склонилась над ней. Она нащупала спусковой крючок и щёлкнула затвором, трезвея от страха и вскакивая на ноги. — Бетти, дочка, это я, — силуэт приобрел очертания, и Купер увидела перед собой отца. Он стоял, демонстрируя открытые ладони, испуганно смотрел на неё, не решаясь сделать шаг. Она не верила своим глазам, от навязчивой галлюцинации страх превращался в паническую атаку. Она направила пистолет на мужчину дрожащими руками, целясь ему в грудь, удерживая палец в миллиметре от курка. Слезы застилали глаза. Это была слишком жестокая игра её воображения. — Дорогая, это я, папа. Пожалуйста, опусти пистолет.       Всё происходящее приобретало реальность. Элизабет огляделась и увидела, что небольшой участок парковки заполнили машины: несколько тонированных мерседесов, у которых дежурили мужчины в костюмах, два полицейских автомобиля с мигалками и знакомый серебристый форд. Двое мужчин в форме держались за оружие, медленно надвигаясь на неё, вынуждая Бетти в страхе развернуться и направить на них дуло своего пистолета. Она до конца не осознавала, что делает, не верила в то, что это может быть правдой. Она не могла видеть отца, не могла оказаться в плотном кольце из полицейских и его охранников. Это только пьяный мираж. — Мисс Купер, немедленно бросьте оружие, — потребовал низкий голос. — Нет, нет, нет, — с истеричным смешком прокричала Бетти. — Вы только в моей голове. Убирайтесь! — она зажала голову руками, судорожно моргая в попытке избавиться от страшной галлюцинации. — Прочь! — она опасно махнула пистолетом, и полицейский, который аккуратно двигался к ней навстречу, замер в страхе за свою жизнь. — Пошли на хрен! — Купер смеялась и плакала. Боль переполняла её, и остановить это безумие не хватало сил. — Не подходи ко мне, — она выпрямилась и прицелилась, за мутной пеленой слёз не разбирая лица полицейского. — Стой, блять, на месте!       Полицейский достал оружие из кобуры, надвигаясь на Бетти шаг за шагом, вынуждая её испуганно пятиться назад. — Милая, не дури, положи пистолет. Мы поможем тебе, — уговаривал Хэл. Элизабет переводила потерянный, безумный взгляд с отца на мужчину в полицейской форме. — Без резких движений. Она не в себе, — приказал он, поворачиваясь спиной к дочери и закрывая её собой. — Бетти, — послышался до боли знакомый голос. Элизабет вздрогнула и удивленно уставилась на Арчи, который плечом пихнул одного из охранников и устремился к ней. Она зажмурилась, а затем снова открыла глаза. Арчи никуда не исчез. Он по-прежнему двигался к ней, предусмотрительно подняв руки вверх. — Ты… — прошипела Купер, зло прищурившись и крепче сжав пистолет обеими руками. — Ты сдал меня. Как ты узнал, где я? — Его телефон и телефоны всех твоих друзей прослушивались, — пояснил отец. — Как только ты позвонила, мы отследили твоё местоположение.       Эндрюс утвердительно кивнул, подступая к подруге опасно близко. — Бетти, давай просто поговорим, хорошо? — вкрадчиво попросил он, смотря на неё своим фирменным проникновенным взглядом, полным понимания и сочувствия. — Ты ведь не выстрелишь в меня, правда? — он натянул жалостливую улыбку, и у Элизабет побежали мурашки по спине. Её руки онемели от напряжения, пистолет дрожал, но она боялась опустить его, пусть и знала, что никогда не смогла бы спустить курок. — Прошу тебя…       Купер поджала губы, задыхаясь от слёз. Она медленно опустила дуло пистолета и через короткое мгновение почувствовала тёплые руки на своих плечах. Арчи крепко прижал её к груди, и Элизабет громко разрыдалась. Пистолет выскользнул из пальцев и упал на асфальт, чем воспользовались полицейские. Один из них подобрал оружие, а другой силой вырвал Купер из объятий друга, грубо хватая её за локоть. Она пыталась сопротивляться, но мужчина выкрутил ей руку, потянул, а затем застегнул тугие наручники на запястьях. Ощутив холод металла, осознав, что это конец, Бетти громко закричала, глотая слёзы. В голове эхом повис её отчаянный истошный крик, и она уже не слышала голоса отца, который требовал снять наручники, не видела, как Арчи рвался в бой, желая её защитить. Перед глазами застыло хмурое лицо Джагхеда, а затем образ исчез, как бы сильно она не старалась за него ухватиться. Грудь словно пронзило острым ножом, и Бетти обессиленно сдалась… ***       Долгая дорога до Ривердэйла стала для Купер тяжелым испытанием. Её колотило, как после передозировки кокаином. Всё, на что хватало сил — это сжаться на заднем сиденье полицейской машины, прижаться лбом к холодному стеклу и стиснув зубы терпеть страшную боль.       Это казалось бесконечной пыткой. Тело словно окольцевала острая ядовитая проволока. Она лишила её возможности говорить, полноценно дышать, двигаться. Всё поглотила огромная чёрная дыра, возросшая внутри, и стало плевать на окружающее, на себя, на своё будущее. Хуже отчаяния, в которое она погружалась медленно и глубоко, для неё не было ничего.       Когда полицейская машина остановилась, а сквозь стекло проникли лучи уходящего солнца, Элизабет с трудом разлепила веки. Дверь открылась и грубая рука потянула её за локоть, на холодную улицу. Запястья пронзило режущей болью, на коже остались красно-синие следы от наручников, ладони онемели и вибрировали, словно по ним пускали высоковольтный разряд. Мужчина в форме тащил её вперед, и она не сопротивлялась — послушно плелась следом, путаясь в собственных ногах. В спину дышал его напарник, по обе стороны её окружили охранники отца. Хэл громко требовал, чтобы с дочери сняли наручники, но офицер игнорировал его, оставаясь хладнокровным.       У полицейского участка Ривердэйла собралась толпа репортеров. Они щёлкали фотоаппаратами, желая запечатлеть позорное возвращение наследницы Куперов. Это напоминало красную ковровую дорожку, вот только Элизабет не была похожа на звезду, скорее на законченную наркоманку. Она старательно укрывалась от пристального внимания, прячась за волосами от ярких вспышек, не желая видеть и слышать людей вокруг. Их крики и просьбы ответить на несколько вопросов превратились в фоновый шум.       Охрана отца пыталась разогнать местных журналистов, но они рвались вперёд как обезумевшие, в попытке собрать достаточно материла для громкой разоблачающей статьи.       Бетти словно застыла. Она продолжала существовать, но все ощущения притупились, превратились лишь в далекие отголоски сознания. Все ощущения, кроме боли. Её она продолжала чувствовать отчетливо, словно боль — это единственное, что теперь могло воспринять измученное тело. Через силу она перебирала ногами, поднимаясь по ступенькам к двери. Её шатало из стороны в сторону, но рука полицейского, сжимающая плечо, удерживала от падения. Как бы она хотела, чтобы он позволил ей упасть, закрыть глаза, слиться с землей, а затем просто исчезнуть.       Когда тяжелая металлическая дверь закрылась, всё стихло. Тишину нарушали быстрые шаги и голос отца. Он двигался следом по коридору и отдавал указания по телефону. Элизабет внимательно осматривала заключённых в камерах, пока её вели к нужному кабинету, боясь увидеть Джагхеда. Она больше не верила, что они встретятся, ведь она его так и не дождалась, но надежда на то, что он далеко отсюда, в безопасности, слабым огоньком теплилась в груди, и только это не давало ей сойти с ума окончательно.       Офицер заставил её остановиться у знакомой двери. Келлер, взбудораженный и взволнованный, выбежал из кабинета, бросая на Купер удивлённый взгляд. Она же вспыхнула от злости и ненависти к человеку, из-за которого им с Джонсом пришлось бежать. Ярость туманила сознание, и она с трудом удерживала её в себе, впившись ногтями в едва зажившие отметины на ладонях. Она испепеляла взглядом шерифа Келлера, в эту секунду мечтая причинить ему ту же боль, что чувствовала сама. Он отвёл полицейского в сторону, мужчина за спиной Элизабет перехватил инициативу и вырос рядом с ней, всем своим видом давая понять, что ей не сбежать. — Я позвонил адвокату, — сообщил отец, протягивая к ней руку. Полицейский преградил ему путь и отрицательно покачал головой. — Дайте мне поговорить с дочерью! — несдержанно рявкнул Хэл, краснея от злости и нетерпения. Не часто кто-то осмеливался идти против его воли. Вмешательство полиции штата Огайо стало большим препятствием. Раз Элизабет всё ещё была в наручниках, в участке, значит не представилось возможности откупиться. — Лучше не зли меня, сопляк, и уйди с дороги. Элизабет, ничего им не рассказывай до приезда Оскара, ты меня поняла?       Бетти отрешённо взглянула на отца, но ничего не ответила. — Хэл, — вмешался Келлер. — Нам придется её допросить. — Она ничего не сделала, — взорвался Купер. — Ты позволил этому ублюдку увезти мою дочь, — мужчина грубо хлопнул шерифа по плечу, красноречивым взглядом напоминая о тех деньгах, что он ему платил. — Помяни моё слово, Келлер, это дорого тебе обойдется.       Элизабет видела, как отец сжал в кулаке рубашку на груди шерифа, сверля его угрожающим взглядом. Келлер выпутался из хватки и отпихнул от себя его руку, а затем приблизился так близко, чтобы офицеры не могли расслышать его слов. Бетти не вслушивалась, но всё равно уловила короткую фразу: — Здесь с проверкой детектив из Нью-Йорка…       Заметив, как изменились лица обоих, Бетти поняла, что на этот раз ей легко не отделаться. Плевать. Она чувствовала, что будто застряла в вязком болоте. За дверью участка её ждало всеобщее осуждение, разгневанные Упыри, жаждущие мести и та жизнь, к которой она не хотела возвращаться даже под страхом смерти. Уж лучше остаться запертой в одной из тёмных камер, по соседству с преступниками, чем вернуться назад. — Спасибо, господа, дальше мы сами, — из двери кабинета показался невысокий, коренастый мужчина средних лет. Его твердый, решительный взгляд обдавал холодом. В своём строгом тёмном костюме он выглядел чрезмерно серьёзно. Полицейские, увидев его, заметно занервничали и выпрямились, пытаясь создать иллюзию порядка и контроля над ситуацией. — Мисс Купер, пройдёмте со мной. — Она не будет говорить без адвоката, — вмешался Хэл, от нетерпения закатывая рукава своего пиджака. Весь спектр эмоций отражался на его лице, и Элизабет ощутила нечто похожее на удовлетворение.       Мужчина, в котором Купер с лёгкостью признала того сама детектива, никак не среагировал на его замечание, лишь удостоил бесцветным взглядом и мягко коснулся локтя Элизабет ледяными пальцами, подталкивая её в сторону комнаты для допросов. — Шериф, как только приедет адвокат Мисс Купер, пригласите его к нам. Остальных настоятельно прошу остаться здесь, — он бросил на отца Элизабет предупредительный взгляд, а затем развернулся на каблуках своих ботинок, открыл железную дверь с решёткой на маленьком окне и жестом пригласил девушку пройти внутрь. — Прошу.       Элизабет без возражений прошла в тусклое помещение и огляделась. Комната пахла сыростью и была устрашающе холодной. Посередине стоял деревянный стол, прикрученный к полу, и два стула. Из стола торчал металлический крючок для цепи наручников, прямо напротив красным пятном выделялась тревожная кнопка вызова, на случай непредвиденных ситуаций. Атмосфера, нагоняющая на людей ужас неизбежного. В этих стенах даже самый крепкий человек способен поддаться давлению.       Детектив проследил за тем, как Бетти опустилась на стул. Она уронила руки на стол и уставилась на свои истерзанные наручниками запястья. Ножки стула напротив противно скрипнули и она подняла затравленный взгляд на мужчину, который невозмутимо её рассматривал. Его глаза внимательно сканировали её лицо, и от этого у Купер бежали мурашки вдоль позвоночника, но она не подавала виду, стойко выдерживая напряжение. — Меня зовут Бенджамин Хилл, — мужчина быстро продемонстрировал блестящий значок. — Расследование по делу мистера Джонса передано мне, — он плюхнул папку на стол и откинулся на спинку стула, не отрывая от девушки пытливого взгляда. Не дождавшись реакции, он продолжил. — Я задам Вам несколько вопросов.       Бенджамин вытащил из папки несколько бумаг и разложил их перед собой, склонился, чтобы прочитать написанное, а затем снова взглянул на Бетти. — В каких отношениях вы состояли с… — он снова взглянул в свои бумаги. — С Джагхедом.       Элизабет с трудом проглотила тугой ком в горле. Она перебирала в своей голове варианты ответов, боясь сказать лишнего. Язык отказывался шевелиться, и всё, что она смогла из себя выдавить, это тихое, протяжное: — Мы… — Вы были близки?       Купер едва заметно кивнула, не выдерживая тяжелого, подозрительного взгляда детектива. Он смотрел на неё, не моргая, и ей казалось, будто он копается в её мыслях, в самом сокровенном, отыскивая доказательства. Элизабет затошнило. Её глаза предательски заслезились, и она поспешила опустить голову, через боль натягивая рукава толстовки на ладони. Оцепенение, в котором она находилась всю дорогу и которое служило ей защитой, спадало, и она медленно начинала осознавать, что на самом деле происходит.             Детектив выдержал паузу, намеренно давя на неё своим молчанием, а затем громко спросил, произнося каждое слово предельно четко: — Знали ли вы о том, что Джонс распространял большие партии тяжёлых наркотических средств? — Нет, — уверенно соврала Элизабет, не позволяя своему голосу дрогнуть. — Вы были близки, но не знали о том, чем он занимается? — уточнил Хилл. В его голосе не было удивления или осуждения, и от этого становилось только хуже. Казалось, будто кислород наполнился электричеством, и напряжение можно было разрезать ножом. — Не знала, — ответила Купер.       Мужчина недоверчиво прищурился, но согласно хмыкнул и сделал пометки коротким карандашом в своём блокноте. — Проявлял ли он по отношению к Вам жестокость или оказывал на Вас какое-либо физическое воздействие? — Что? — удивилась Бетти. — Нет. Никогда. Всё… всё было по обоюдному согласию. — Значит, уехали Вы с ним добровольно? — детектив сохранял хладнокровие, в то время как у Элизабет стучало в висках от перенапряжения. Она боялась выдать себя и поэтому концентрировала взгляд на серо-голубых глазах мужчины, полагая, что так будет проще выдать ложь за правду. — Я уехала добровольно. Он меня ни к чему не принуждал, — её попытки оправдать Джагхеда вызывали на лице детектива жалостливую ухмылку, которую он поспешил подавить. — Знаете ли Вы, кто такой Мальком Смит? — продолжил Бенджамин. — Нет, — не задумываясь, ответила Элизабет. — Впервые слышу.       Детектив открыл папку, выудил оттуда несколько фотографий и одну из них положил перед Бетти. Черные глаза человека на снимке она бы узнала из тысячи — глаза дикого зверя, пробуждающие в ней самые потаённые страхи. Ей казалось, что даже через глянцевую бумагу он смотрит на неё с откровенной угрозой. — Вы когда-нибудь видели этого человека? — заметив её смятение, спросил Хилл. — Малахай, — вздохнула Элизабет. Она поморщилась от отвращения и отодвинула снимок, не желая смотреть на него. — Я видела его лишь однажды. Он подкараулил меня у школы и… — она осеклась, чувствуя, что лёгким не хватает воздуха. Сердце в груди колотилось в безумном ритме, так громко, что ей казалось, что детектив непременно слышал. Пальцы дрожали и она не замечала, что мнёт толстовку от волнения. Осознав это, Купер спрятала руки под столом и уложила их на колени. — Кажется, он хотел меня напугать.       Хилл выдержал паузу, а затем буднично спросил: — Поэтому Джонс решил убить его?       Бетти задохнулась от возмущения и злости. — Он не убивал его, — громко прорычала она, полная решимости стоять до последнего. — Джагхед не убийца. Да, он немного несдержанный и вспыльчивый, но он никогда бы… Его подставили… — она не могла собрать предложения воедино от острого чувства несправедливости и слепого желания защитить Джагхеда. Она тяжело дышала и пыталась заставить себя говорить, а детектив расслабленно наблюдал за её метаниями, словно наслаждаясь тем, чего добился. — Он не мог убить… — Мне начинает казаться, что мы с Вами говорим о разных людях, — повёл бровью Бенджамин и снова полез в свою папку. Элизабет с ужасом наблюдала за тем, как он ровным рядом раскладывал фотографии, меняя порядок. Она видела ярко-алый цвет, чужие руки, металлический предмет и лицо, покрытые синяками и кровоподтеками. — Это его первое преступление, — детектив перевернул снимок и подвинул его к Купер так, что она смогла хорошо его рассмотреть. — Он попытался ограбить ночной магазин, но продавец вызвал полицию. Когда приехал патруль, он напал на офицера и избил его, — детектив ткнул указательным пальцем на опухшее от ударов лицо, внимательно следя за реакцией Элизабет. Она ошарашенно смотрела на ужасающую картинку, чувствуя, как горлу подступает тошнота. — У него был хороший адвокат и, полагаю, крупная сумма на не официальный залог. Ему дали год колонии для несовершеннолетних, но и там он не успокоился. Постоянные нападения на охрану, бунт, попытка побега. Большой вопрос, как он оказался на свободе, но к этому мы ещё вернёмся, — Хилл выжидающе смотрел на Бетти, а она не могла оторвать взгляда от лица на фото, стискивая зубы, чтобы не дать волю слёзам, выступившим на глазах. — Выйдя из колонии, он взялся за наркотики. Я бы продемонстрировал вам фотографии подростков, погибших от передозировки по его вине, вот только, боюсь, у нас не так много времени. — Бенджамин взялся за следующие три фотографии, привстал и разложил их перед Бетти одну за другой.       Элизабет зажмурилась и отвернулась, прокручивая запястья в наручниках до кровавых отметин. Жуткие посмертные снимки Малахая лежали прямо перед ней, поражая своей жестокостью. На них изуродованное тело валялось на земле. Под ним растеклась лужа крови, из горла торчала рукоять знакомого ножа. Лицо превратилось в кровавое месиво, и если бы не кудрявые чёрные волосы… — Таким его нашли на окраине города, в трейлерном парке, — спокойно сказал детектив. — Джагхед Джонс — жестокий монстр, Элизабет. Такой же, как его отец.       Купер покачала головой, судорожно вытирая слёзы с щёк онемевшими пальцами. — Это не правда, — пробормотала она. — Не правда, — не выдержав, она ударила руками в наручниках по столу, прожигая детектива яростным взглядом. — Я хочу дождаться адвоката. Я больше ничего не скажу, я… Папа! — вскочив со стула, Элизабет устремилась к двери, давясь слезами. — Папа!       Детектив медленно поднялся на ноги, и в эту секунду металлическая дверь распахнулась. Хэл попытался прорваться в комнату, но полицейский схватил его за руки, оттаскивая обратно в коридор. Шериф Келлер вырос перед Бетти, оттесняя её к столу, угрожающе расправив плечи. — Элизабет, спокойно, — строго приказал он. — Ты сделаешь только хуже. — Это ты, — прошипела Купер. — Это ты его подставил, продажная сволочь! — она из последних сил подалась вперёд и пихнула его в грудь кулаками, чувствуя, что ещё секунда и её разорвет на куски от боли и ярости. — Ты замял дело Реджи. Он сбил человека, а ты это скрыл, — она выкрикивала обвинения, выплёскивая всё, что накопилось внутри. — Я знаю, что ты сделал, чёртов ублюдок!       В порыве истерики Бетти не заметила, как в допросной появился Оскар. Сил кричать не осталось и она зажала голову руками, словно выпадая из реальности, теряя связь с окружающим её миром. Она не слышала оживленного спора между детективом и адвокатом — только оголяющий писк в ушах.       Отца вывели в коридор, а её усадили обратно за стол, впихнув в одеревеневшие руки стакан холодной воды. Казалось, что комната стала меньше, и теперь стены давили на неё. Пытаясь совладать с собой, Элизабет осушила стакан, упёрлась локтями в деревянную поверхность и спрятала лицо в ладонях, не слушая, о чём переговариваются Оскар и Бенджамин. Она позволила шерифу снять с себя наручники, уже не чувствуя своих пальцев, и подняла голову, когда услышала своё имя. — Это жестокое обращение, — сыпал обвинениями Оскар. — Она несовершеннолетняя. Готовьтесь потерять значок детектива. Я обязательно напишу об этом в центральное управление, — он наклонился, заглядывая в лицо Бетти. — Ты можешь не отвечать на его вопросы, хорошо? Тебя ни в чём не обвиняют, — вернув своё внимание детективу, он продолжил. — Элизабет Купер жертва, а не подозреваемая. Джонс накачал её наркотиками, это подтвердит любая экспертиза. — Мисс Купер, — обратился к ней детектив. — Джонс заставлял Вас употреблять какие-либо наркотические вещества?       Бетти заторможенно моргала. — Что? Господи… нет. Я сама… Я сама поехала, — невнятно промямлила она. — Девушке нужна медицинская помощь. Я требую немедленно прекратить допрос. — Мисс Купер, — не унимался Бенджамин. Он облокотился на стол и аккуратно коснулся пальцев Элизабет своими, смотря на неё строго и требовательно. — Вам ничего не угрожает. Его поймали вчера ночью, по дороге к мексиканской границе. Нет необходимости покрывать его преступления, Вы должны…       Бетти подняла на него затуманенный от слёз взгляд, опуская плечи, чувствуя, как боль по крупице наполняет каждую клеточку её тела вслед за осознанием. Слёзы заструились по её лицу, обжигая кожу, ногти пронзили ладони, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что переполняла её грудь. Всё, что она когда-либо чувствовала до этого момента, не имело никакого значения. Она словно летела с обрыва, ударялась об камни, а затем падала снова.       Словно тряпичную куклу, Элизабет подняли со стула и увели в коридор. Сделав несколько шагов вперед, она почувствовала, как ослабли колени. Схватившись за плечо адвоката, она попыталась удержаться на ногах, но голова закружилась, и она рухнула на холодный пол. Ещё несколько секунд она видела свет лампы на потолке и очертание силуэтов вокруг, а затем всё поглотила темнота…