Dirty gold

      Одноклассники тут же прекратили оживлённое обсуждение и как по щелчку пальцев удивлённо уставились на Элизабет, когда она вошла в кабинет, на второй урок. Красные заплаканные глаза и дрожащие губы выдавали недавнюю истерику, но ей было всё равно. Она быстро обошла столы и плюхнулась за последнюю парту, на место Джагхеда, пряча ладони в больших рукавах кофты и цепляясь взглядом за вырезанную двуглавую змею, которая теперь стала символом бессилия, гравировкой на надгробье счастливого прошлого. — Смотрите, кто вернулся, — подколол Реджи, растягиваясь в злорадной улыбке. — А мы-то надеялись, что тебя бросят в камеру, по соседству с твоим парнем-убийцей.       Купер подняла на него пустой взгляд, сжимая руку в кулак. Она увидела, как Шерил, которая сидела на парте, грубо пихнула друга в плечо, призывая замолчать. Мантла вопросительно посмотрел на девушку, и она покачала головой, на удивление Бетти воздерживаясь от едких комментариев. Чак бросил на бывшую подругу жалостливый взгляд, но промолчал.       Повисшая тишина угнетала хуже любых издевательств. Бывшие друзья смотрели на неё словно на забитую жертву, и никто из них не решался опробовать на ней жестокие шутки. Даже Реджи, переглянувшись с Шерил, поджал губы и вернулся на своё место, оставляя попытки окончательно раздавить ненавистную Купер. С неё хватит. Получила сполна, и больше не интересна. Остальные одноклассники коротко посплетничали и утихли, не желая в сотый раз мусолить то, что обсуждалось по кругу ни одну неделю. — Ты не против? — спросил Арчи, присаживаясь рядом. От его тёплой улыбки Элизабет стало немного легче, и она даже скупо улыбнулась в ответ, двигая свои учебники и освобождая место для друга. — Спасибо, — тихо шепнула она, сжимая его запястье холодными пальцами. Безмолвная поддержка друга придавала ей сил, дарила крохотную надежду на то, что из этого бесконечного темного лабиринта всё ещё есть выход.       В класс вошёл преподаватель и тут же обратил внимания на Элизабет. Он бросил несколько дежурных фраз о том, что рад её возвращению, а потом как ни в чем не бывало начал урок английского. Бетти уткнулась в свою тетрадь, пытаясь сосредоточиться на том, что он говорит, но мысли лихорадочно разбегались в голове, возвращаясь к Джагхеду.       Он защищал её даже в момент, когда самому требовалась защита. Она хотела злиться на него за безрассудство, но не могла. Она злилась на себя за то, что вернулась в школу, за то, что имела возможность жить дальше, а он эту возможность потерял. Его домом стала тёмная, холодная камера, и Элизабет казалось, что она заперта вместе с ним. — Я хотел отдать тебе кое-что, — едва слышно сказал Арчи, наклоняясь к ней и незаметно толкая ламинированную карточку по глади стола, закрывая рукой от посторонних глаз. — Они выпали из твоей куртки, когда полицейские… Я нашел их на земле и подумал, что лучше спрятать.       Элизабет перехватила карточку и опустила под стол. Она удивленно вздохнула, увидев свои поддельные права, о которых забыла в свете последних событий. В её руках оказался шанс, незаметно подброшенный Джагхедом в их последний вечер. Он хотел, чтобы она уехала, с ним или без него, взял с неё тяжелое, но важное обещание, которое она не смогла сдержать.       Проведя большим пальцем по гладкой поверхности, Бетти сунула права в карман. Её сердце ускорило ритм, а по телу словно пустили ток, питая его энергией жизни. Она посмотрела на Арчи, который склонился над тетрадью, записывая лекцию, затем на своих одноклассников и на знакомый пейзаж за окном. Всё было чужим: этот город, пропитанный темнотой, скрытой за разноцветным фасадом, и люди, чьё равнодушие вызывало невыносимое отвращение.       Купер попыталась представить себя частью всего этого и поняла, что не выходит. Для неё новой здесь не осталось места. Она стала лишней, неподходящей деталью пазла, которую родители старательно подгоняли под установленную норму, впихивая в общую картину привычной жизни. Они никогда не примут правду, не оставят ей выбора, насильно отнимут то единственное, что у неё осталось после… — Арчи, — тихо позвала Элизабет. — Куда его посадили?       Эндрюс нахмурился, переставая писать и поднимая на подругу взгляд полный сомнений. Он покачал головой, отказываясь говорить, и Бетти впилась пальцами в его предплечье, смотря на него с уверенным ожиданием. — Я должна сказать ему кое-что важное. — Гриндэйл, — нехотя выдавил Арчи, не выдерживая требовательного взгляда подруги. — Я слышал, что готовят его перевод. Может, его уже перевели. — Спасибо, — Купер коснулась его щеки коротким поцелуем и схватила сумку, намереваясь покинуть кабинет. — Бетти, постой, — попытался остановить Эндрюс, но она резко вскочила со стула и уверенно устремилась к двери, игнорируя вопросы учителя и любопытные взгляды остальных.       Она вышла в коридор и побежала в сторону мужского туалета, зная, что времени до того момента, как о её побеге станет известно отцу, совсем немного. Вломившись в туалет, она убедилась, что кабинки пусты, а затем открыла окно. Закинув сумку на плечо, Купер забралась на высокий подоконник и посмотрела вниз, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха. Отбросив все сомнения, она шагнула вперёд и прыгнула. Не удержав равновесия при столкновении с землей, Бетти упала на колено, разбивая его в кровь, но быстро поднялась и побежала на футбольное поле, задыхаясь от ледяного ветра.       Она быстро бросилась вперёд, игнорируя нарастающую боль в боку. Ветер нещадно бил в лицо, глаза слезились, а колено саднило при каждом ударе стопы о землю. Миновав длинное поле, Элизабет схватилась замерзшими пальцами за забор, чувствуя обжигающий холод покрытого инеем металла, подтянулась на руках и перебросила ногу, бросая короткий встревоженный взгляд на здание школы, боясь увидеть Ричарда.       Дав себе лишь секунду на то, чтобы отдышаться, Бетти побежала вперёд, к дороге, на ходу вспоминая, сколько денег осталось в её старом кошельке. Она едва успела затормозить на краю тротуара, в последнюю секунду замечая, как мимо промчалась машина, возмущённо сигналя. Посмотрев в обе стороны, Элизабет перебежала дорогу и вытянула руку, чтобы поймать попутку и добраться до тюрьмы Гриндэйла… ***       Бетти послушно вытянула руки вверх, когда мужчина в форме провёл вдоль её тела металлоискателем. Надзиратель досконально проверил сумку, попросил выложить все вещи, находящиеся в карманах. Женщина за стеклом потребовала документ, и Купер не раздумывая отдала ей фальшивые права. Бросив на девушку быстрый, равнодушный взгляд, она записала имя в журнал и вернула документы, кивая одному из охранников в знак одобрения.       Охранник указал ей на дверь и она нерешительно шагнула вперёд, чувствуя, как волнение подступает горлу, а предвкушение отдаёт болезненной тяжестью где-то внутри. Те секунды, за которые она двигалась к двери, казались вечностью, а коридор будто становился длиннее с очередным шагом ближе к долгожданной встрече. Из-за шума в ушах, Элизабет не разобрала, что ей сказал охранник, но всё равно согласно кивнула, стремясь скорее попасть к Джагхеду.       Он открыл перед ней дверь и пропустил в просторную комнату, разделённую перегородками. Она аккуратно приземлилась на стул, оказываясь перед толстым стеклом, за которым, словно отражение в зеркале, виднелось такое же светлое пространство. С обеих сторон по левую руку висел проводной телефон, который и служил средством связи между заключенными и посетителями.       Бетти сложила руки на выступе прямо перед собой, заламывая пальцы от волнения, жадно хватая ртом воздух. Она слышала, как гудит лампа на потолке, и этот звук бил по её натянутым нервам, заставляя жмуриться. Дверь скрипнула, Купер повернула голову и встретилась взглядом с темноволосой девушкой, которая прошла в комнату, опустив плечи. Девушка теребила пальцами пуговицу на куртке, которая едва прикрывала её округлившийся живот. Незнакомка двинулась мимо, на своё свидание, и Бетти проводила её взглядом, с содроганием думая о…       Краем глаза Купер заметила движение за стеклом и выпрямилась, по привычке пряча пальцы в рукавах толстовки. Её сердце пропустило удар, словно провалилось за пределы грудной клетки, а затем бешеным пульсом забилось в висках, когда она увидела Джагхеда. Он, облачённый в оранжевую форму, со скованными руками, прошёл в комнату в сопровождении серьёзного тюремного надзирателя. Он поднял взгляд, полный усталости, и удивленно уставился на своего посетителя, словно ожидал увидеть кого угодно, но только не Бетти.       Его чёрные волосы спадали на лоб, лицо заметно похудело, а на губе осталась свежая кровавая ссадина. Он хромал на правую ногу и морщился при каждом шаге от боли, при виде которой Купер остро ощутила свою собственную. Он не отрывал от неё пристального взгляда, и Элизабет отчетливо видела, как потемнели его глаза. Они почернели, словно наполнились тьмой, и Бетти больше не могла рассмотреть в них того яркого безумного огня, что манил её к себе, как магнит — лишь потухшие искры. Глаза свободолюбивого хищника, запертого в тёмной клетке с острым тугим ошейником.       Джагхед опустился на стул и поднял руки, позволяя охраннику снять металлические оковы. Мужчина забрал наручники, и Джонс потёр покрасневшие запястья, словно намеренно оттягивая момент. Надзиратель отошёл к двери и застыл у стены, внимательно следя за заключённым.       Элизабет, дрожащими от напряжения пальцами, сняла телефонную трубку и прижала её к уху, кусая щеку изнутри, чтобы не расплакаться. Она выжидающе взглянула на Джагхеда, мучаясь от нетерпения услышать его голос, но он медлил, внимательно изучая её бледное лицо, словно вспоминая каждую его черту. Секунду спустя он всё-таки снял трубку и упёрся локтями в стол. Купер услышала его дыхание и крепче сдавила телефон, боясь начать говорить. — Привет, — едва слышно выдавила она, когда он продолжил молчать. — Что ты здесь делаешь? — прогремел его грубый голос, ударяя в виски. — Хотела тебя увидеть, — так же тихо ответила Купер, судорожно пытаясь отыскать в его взгляде хоть толику той нежности, с какой он смотрел на неё в машине перед тем, как уехать. Ничего. Сплошная темнота и холод. — Как… как ты? — Нормально, — отрезал Джонс. — Это всё?       Элизабет поморщилась от боли, которая пульсировала в её груди от такого жестокого равнодушия с его стороны. Глаза предательски заслезились, она отвернулась, не желая показывать свою слабость, утёрла слезу костяшками пальцев и снова взглянула на Джагхеда. Заметив её слёзы, он поджал губы и тяжело вздохнул, на мгновение теряя самообладание, показывая свои истинные эмоции. — Бетти, — надломлено протянул он, закрывая глаза и зачесывая волосы со лба небрежным жестом. Так знакомо и привычно. — Я должна сказать тебе кое-что… — Что? — заметно напрягся Джагхед, сканируя её лицо, словно проникая взглядом в самую душу.       Купер проговорила это в своей голове уже тысячу раз, но сейчас не смогла произнести вслух. Она видела отчаяние в его глазах, и признание растворялось на языке. Заставить его страдать ещё больше, бросить его в тёмной камере один на один с чувством вины было выше её сил, и Элизабет передумала.       Всё ещё можно исправить. — Я… я люблю тебя, — сказала она, больше не сдерживая слез. — Зачем ты соврал в суде? Зачем сказал, что насильно увёз меня? — Ты не должна расплачиваться за мои ошибки. — А ты должен расплачиваться за чужие? Ты ведь не убивал Малахая. Я знаю, что… — Ты ничего не знаешь, — зло процедил Джагхед, поднимая сжатый кулак, останавливая его в миллиметре от стола. Он отнял телефонную трубку от уха, словно не желая больше её слушать, но затем снова заговорил. — Послушай меня, Бетти. Забудь об этом. Забудь обо мне и обо всём, что произошло. — Что? Я не… — На следующей неделе меня переведут в тюрьму строгого режима, и там я останусь на ебаных двадцать семь лет. Ты хоть представляешь, как это долго? Хочешь подождать? Хочешь потратить свою жизнь на… убийцу?       Элизабет от бессилия закрыла глаза. Ей казалось, что боль, прожигающая кислотой грудь, придавила её к стулу, и она больше никогда не сможет подняться. Всё казалось таким фантастичным, будто она застряла в чужой жизни. Это толстое стекло, выросшее непроходимой границей между ними, срок в двадцать семь лет, каждый прощальный взгляд… Ложь. Страшный сон.       Вселенная отбирала у неё самое дорогое, и она не имела возможности это остановить. Всё, что у неё осталось — это жалкие минуты взамен счастливому будущему рядом с ним, о котором она наивно мечтала.       У них было слишком мало времени на любовь. — Змеям угрожала опасность, и я должен был принять решение, — продолжил Джонс. — Мне жаль, что ты видела во мне человека, каким я не являюсь. — Я знаю, что ты делаешь, — горько усмехнулась Бетти, судорожно утирая слезы. — Ничего не выйдет, ясно? — Упрямая идиотка, — сказал Джагхед, и Элизабет рассмеялась, пытаясь совладать с истерикой, что душила изнутри, окольцовывая горло невидимой проволокой.       Подняв взгляд, она увидела, как блестят глаза Джагхеда. Он тяжело и часто дышал, удерживая бурю внутри себя, смотря на Элизабет с открытой мольбой и горьким сожалением. От хмурости не осталось и следа — он впервые остался безоружен, позволяя ей увидеть все его чувства, зная, что это больше никогда не повторится. — Сделай кое-что для меня, — попросила Бетти, прижимая ладонь к стеклу. — Скажи, что любишь меня, даже если это не так. Я хочу услышать ещё хотя бы раз. — Если я скажу, ты уйдешь? — хрипло спросил Джонс. — И не будешь искать меня.       Элизабет едва заметно кивнула в ответ.       Джагхед потянулся к стеклу и прижал ладонь с другой стороны, словно желая коснуться её руки. Всего на секунду Бетти показалось, что она почувствовала тепло, но ощущение исчезло слишком быстро, оставляя после себя болезненную пустоту и холод. — Я люблю тебя, Бетти Купер, — твердо сказал он. — Камилла Эванс, — поправила Элизабет, и Джагхед всё понял по одному лишь взгляду. Он ухмыльнулся и кивнул, а его глаза заметно посветлели от облегчения. — Сколько у нас времени? — Пара минут. — Я не могу сказать «прощай», Джаг. Боже, это… Я не могу, — губы дрожали, щёки горели от обжигающих слез. — Всё будет хорошо, — вкрадчиво успокоил Джонс, и она хотела ему верить. — Спасибо, что была со мной, Купер, — прежде чем Бетти успела ответить, он повесил трубку на рычаг и резко поднялся со стула, отводя взгляд, прощаясь за них обоих.       Он отвернулся и направился к двери, а Элизабет, вне себя от ужаса, подскочила на ноги, уронила телефон и ударила ладонью в стекло, громко рыдая. — Джаг, нет, подожди, — прокричала она. — Не уходи. Джаг, пожалуйста…       Бетти лишь на мгновение поймала его многозначительный, болезненный взгляд, а затем он исчез за дверью, безжалостно ставя жирную точку в их истории. Она била в стекло снова и снова, пока охранник не подхватил её под локоть и не потащил в коридор.       В эту секунду Элизабет буквально физически чувствовала, как ниточка, связывающая её с Джагхедом, натянулась, подобно струне, а затем порвалась.