Твоя награда - смерть.

      За всеми действиями Джейка пристально наблюдала связанная по рукам и ногам девушка. Нечто подобное он когда-то вытворял, и тогда всё закончилось нормально. Она вынырнула из беспамятства раньше, чем горе-доктор поднёс к лицу средство против обморока, и заметила плачущую на груди парня подругу. Из-за чего развела сырость, всегда сдержанная Дафна, она не услышала, вероятно, часть разговора произошла до момента пробуждения. На несколько секунд в душе Гермионы проснулась старая знакомая ревность, но вспышки боли отвлекли от недостойных мыслей.       После аппарации Дискейна и подруги она захотела освободить от чар несчастного Рональда и вдруг задумалась: «Почему Дафна помогает Джейку? Что она знает? Прежняя симпатия переросла во что-то большее? Сомневаюсь, потому что слишком примитивно. Дафна моя сестра и не ударит в спину. Я слышала про «Печать раба» и то, что жить мне осталось менее трех суток. Наверное, из-за этого Дафна плачет. Она думает, что я ничего не слышу, поэтому дала волю эмоциям. Не нужно лить слёзы, лучше освободите Рона, ведь он такой славный парень. Стоп, почему я думаю, что Рон славный? Раньше я думала совсем противоположное, а сейчас… Господи! Как трещит голова, как всё путается в голове».       Одна часть сознания Гермионы настойчиво твердила: «Помоги Рону, немедленно», но другая, вернее не часть сознания, а что-то идущее из глубины души умоляло дождаться Джейка. Внутренняя борьба отняла крохи накопленных сил, и девушка закрыла веки. Дискейн вернулся один и сразу занялся Роном, заставив рыжего, достаточно грубо, прийти в сознание. По неизвестной причине она ожидала такого же отношения к себе. Дальше недовольного сопения Джейк не зашел, что вызывало недоумение: «На кого он злится?». Оказавшись у Джейка на руках, Гермиона непроизвольно улыбнулась от глупой мысли: «Я вернулась на свое законное место», чего настраивавшийся на аппарацию парень не заметил.       После перемещения тело девушки подверглось новым атакам болезненных ощущений, и только упрямство не позволило закричать. Действия, развернувшиеся в комнате, Гермиона воспринимала разумом мучимым болью, намерением спасти Рона, отчаянием и глухим раздражением, направленным на Дискейна. Встреча в лесу показала – парень использует Непростительные без колебаний, правда, она сама не далеко от него отстала в этом плане, но применение «Империуса» почему-то вызывало мрачное, злобное неудовольствие. В это же время Дискейн устраивал рыжего в кресле с высокой спинкой. Приготовления указывали – Рональд находиться в страшной опасности и Гермиона попыталась остановить Джейка. – Отпусти его, пожалуйста, – хриплым голосом попросила она, надеясь на…       На что надеялась Гермиона, осталось неизвестным и для самой девушки, потому что ответ на просьбу оказался слишком… варварским. Услышав голос, Дискейн в ту же секунду подбежал и зажал ей нос, заставляя дышать ртом, а далее – затолкал в рот кляп одним движением. Наблюдавшая за таким «процессом» Дафна, лишь вопросительно посмотрела, не вмешиваясь и не останавливая придурка. – Не знаю, к чему приведет попадание в её тело еще одного заклинания, поэтому исключаем волшебство и применяем немагическое средство.       Дафну устроили разъяснения парня и немного успокоили Гермиону. Мутнеющим от боли сознанием, она всё же отметила: «Он переживает за меня». В камине замерцал магический свет и спустя мгновения, в комнату шагнула встревоженная Молли Уизли. Рыжеволосая ведьма не успела оглядеться, как получила в спину заклинание от Дискейна. Связав женщину «Инкарцеро» парень усадил её на кресло, стоящее напротив Рона. Внимательно осмотрев связанных мать и сына, Джейк хлопнул себя ладонью по лбу: – Самое важное забыл, практики не хватает.       Парень достал из кармана куртки катушку скотча, небрежно отмерял полосу длиной с ладонь и подошел к Молли. – Эта штука надежно удержит твою пасть закрытой, – сказал он, заклеивая рот женщине, – без малейшего волшебства.       Джейк не остановился на заклеивании рта, далее он трансфигурировал одеяло в веревку, отменил «Инкарцеро» на миссис Уизли и по новому привязал её к креслу. Смутная догадка – чем займется парень, забрезжила в сознании Гермионы сразу, после того, как Джейк выдернул из-под неё белую простыню. Сделав несколько движений ножом, парень проделал отверстие в простыне и облачился в подобие пончо. Гермиона принялась отрицательно крутить головой, силилась вытолкнуть кляп, но кошмарное действо уже начиналось.       Дискейн ничего не спрашивал, никому не угрожал: создал себе простенький стул, присел, и посмотрел в глаза миссис Уизли, наклонив голову к плечу. Мать Рональда что-то мычала, гневно трясла пятым подбородком, а парень продолжал безучастно смотреть. Кивнув, непонятно чему, он повернулся лицом к Рону: – Рыжий, ты проглотишь всё, что я тебе сейчас предложу.       Находящийся под «Империусом» Рон, покорно выпил из маленькой фляжки Дискейна. Джейк, отменил действие Непростительного, а затем последовал комментарий от солдата Волдеморта: – Не трясись, дерьмо ходячее! Ты заглотил зелье из маковой выжимки. Продавец гарантировал, что принявший его продукт не загнется от болевого шока и не грохнется в обморок. Ощущения немного притупятся, но я постараюсь сделать так, чтобы тебя пропекло до костей и жопы. Приступим…       Дискейн зафиксировал ладонь правой руки Рональда на подлокотнике кресла скотчем, и по слуху Гермионы ударил страшный, дикий вопль. Кричал Рон, беззвучно кричала Молли, и Гермиона закричала бы, не мешай ей кляп. Девушка не могла подобрать подходящие слова, для названия того, что совершал Дискейн. «Изувер, палач, мясник, сволочь, животное» – проносилось в её перепуганных мыслях. Джейк очень медленно, будто наслаждаясь, разрезал кожу у основания фаланги указательного пальца рыжего. Как и мать Рона, сама Гермиона видела всё, что происходит. Недлинное лезвие перочинного ножа проделало круговой разрез и остановилось. На какие-то секунды Рональд замолчал, шумно выдыхая воздух и давясь слезами. Капли крови стекали медленно, неохотно с лезвия, а миссис Уизли неотрывно смотрела на нож в руке садиста.       Дискейн снова поглядел на женщину, наклонив голову к плечу. Увиденное ему не понравилось, судя по тому, что Рон заорал во сто крат сильнее. Девушка не сумела досмотреть процедуру скальпирования кожи с пальца несчастного мальчика и отвернула голову. Через пару минут она заставила себя взглянуть, попав на момент, когда кроваво-красный комок плоти упал на подол платья бьющейся в истерике Молли Уизли. Взглянув на руку верного друга, Гермиона начала активнее дышать носом, чтобы не блевануть. Палец бедного мальчика, лишенный кожи, выглядел отвратительно. Кровь, белеющие участки кости, свисающие обрывки сухожилий, кровоточащие остатки мышц – всё фиксировала память. Рон кричал, стенал, умолял остановиться, обещал ответить на любой вопрос, но палач не смотрел на жертву. Внимание зверя целиком занимала миссис Уизли. Переложив нож в левую, Джейк правой рукой резким движением сорвал скотч с губ женщины. – Ты готова сотрудничать или мне продолжить? – наигранно беззаботно прозвучал вопрос Дискейна. – Да-да-да, готова! Чего ты хочешь от нас, тварь?! – надрывно закричала Молли. – Сними «Печать раба» с Гермионы. – Я не понимаю о чем речь! Это же чёрная… – Обманула, а говорила, что готова, – парень снова заклеил рот несчастной, – ничего страшного, мы продолжим уговоры. Слушай внимательно, б…дь помойная! У твоего выкидыша-сыночка двадцать пальцев на руках и ногах: с каждого я сдеру кожу, затем прикажу недоноску жрать всё на твоих глазах, заметь – без соли, далее займусь его ушами и носом. Не подействует это, начну отпиливать руки-ноги, складывать конечности на твои колени, сука. Вздумаешь откинуть копыта от разрыва сердца или хрен знает чего – всю твою дегенеративную семейку вырежу под корень. Можешь отказываться, проклинать, но перед тем, как сдохнуть, запомни: всё здесь происходящее создала ты, своей жадностью и подлостью. Мой экспресс-уговор, это следствие твоего поступка по отношению к Гермионе. Ты рискнула и напоролась на меня. Добренького Гарри Поттера здесь нет, и никто тебя не пожалеет, тем более не простит. Пришло время оплатить счета, сука! Захотела получить рабыню для сыночка? Или не только для него? Получила? Ждала уговоров, взываний к совести? С такими ошибками природы нужно разговаривать только доступным для вас, тварей, языком. Теперь ты видишь, как может действовать провидение – желающим обречь ближнего на страдания – воздается.       Под сводами потолка с новой силой зазвучал крик Рона, порой переходящий в протяжное завывание. Гермионе казалось, будто она оглохла, потому что человек не способен настолько пронзительно орать. Девушка молила всех, кого припоминала, чтобы они остановили Дискейна или позволили ей умереть, лишь бы ничего не слышать. Горячая, искренняя сумбурная молитва достигла чьих-то ушей – крики сменились затяжным хрипением. Шлепок очередного куска плоти по платью миссис Уизли указал на то, что средний палец постигла участь аналогичная указательному.       Крепко стиснув веки, Гермиона отказывалась смотреть на пытку, но в какой-то момент чуткое обоняние уловило запах табачного дыма. Открыв глаза, она увидела Джейка, привычно затягивающегося сигаретой. После каждой затяжки палач оценивающе разглядывал пальцы Рона и лицо его матери. Миссис Уизли энергично кивала головой, всем своим видом показывая согласие выполнить требуемое, но изверг… принялся сбивать горячий пепел на лишенные кожи пальцы. Даже сквозь животный крик боли до Гермионы донесся звук зашипевшей кровь и тошнотворная вонь – у бедного мальчика не выдержал сфинктер. Докурив, очень спокойный Дискейн принялся тушить окурок об кровоточащую массу пальцев Рона, неотрывно вглядываясь в лицо заливающейся слезами женщины. Он дождался очередного подтверждающего кивка Молли, после чего оторвал скотч, оставив на губах волшебницы рваные ранки. – Начнём кормить сыночка? – спросил он, удерживая перед глазами матери нож, с лезвия которого капала кровь её сына. – Я всё выполню, – сквозь слёзы выдохнула Молли. – Объясни девушке, что ты сделала, зачем и как всё исправишь.       Не глядя на Гермиону, сломленная волшебница заговорила: – Девочка моя, прости меня, я очень хочу счастья для Ронни. Он у меня такой добрый, такой ранимый, такой… – Заканчивай пи…ть, переходи к сути, иначе получишь ухо своего выродка. – Да-да, я сейчас… Гермиона, я наложила на тебя «Печать раба», когда ты оказалась в «Ракушке». Чтобы задержать тебя в коттедже, я подсыпала в твой чай снотворного, а дальше – каждый день поила тебя подавляющим волю зельем под видом лекарства. Ты очень сильная девушка и не сдавалась десять дней, каждую ночь, в бреду, призывая своего защитника. На исходе одиннадцатых суток ты сломалась, сказав «да». Девочка, ты должна понять – мой сыночек любит тебя, а я, как мать, помогла ему всем, чем смогла. «Печать раба» сделала бы вас счастливыми и ты… – Заткни пасть, сука, – вмешался Джейк, – девушка отдавала бы свою энергию, силы, чтобы утолять голод мужа. Она превратилась бы в покорную рабыню, родильную машину, бессловесный скот. Или я обманываю? – Нет, всё правильно, но это же для вашего счастья, для моего сына… – Достаточно, снимай «Печать». – Потребуется моя палочка и кровь девочки. Нужно, чтобы она трижды ответила «отказываюсь» на мои вопросы. Её слова должны быть искренними, идти от чистого сердца, в противном случае – ничего не гарантирую. – А я гарантирую тебе отбивную из жопы сынули, которую ты сожрёшь, если ни хера не получится. Вот это блюдо я точно тебе приготовлю, с кровью.       Вытерев лезвие об отворот платья женщины, Джейк подошёл к лежащей неподвижно девушке. – Ты всё слышала? – он аккуратно вытянул кляп из её рта.       Не в силах ответить, Гермиона сумела кивнуть. Слова миссис Уизли совсем не воспринимались адекватно, но отказаться – значит обречь Рональда на продолжение пыток. Палач увидел, что её взор устремлен на забрызганную кровью простыню, и поспешно стянул с себя страшную материю. – Я даже не догадываюсь насколько тебе плохо, но ты сильная, очень сильная личность, в этом можешь не сомневаться, просто доверься, если можешь. Содеянное мной вполне может оказаться бесполезной тратой времени, но я очень прошу… тебя… пожалуйста… не оставляй… борись, тебя ждут друзья…       Так и не закончив бессвязное предложение Джейк взял её ладонь в свою и вдруг резко выпустил, словно оттолкнул. «Он убийца, его руки в крови моего друга и всё же он просит меня, – Гермиона пыталась незаметно вытереть липкую жидкость с пальцев, – неужели нельзя обойтись без насилия? Зачем эти чудовищные пытки? Чтобы спасти меня? Дурачок, ведь я умру скоро, сам же меня «обрадовал». Боже, как болит голова, как всё пылает внутри… Дискейн, я сделаю так, как нужно, чтобы ты… больше никого не пытал и не убивал. А может и не так, но глупому сердцу лучше заткнуться». – Хорошо, не сомневайся, – отчётливо прошептала девушка.       Молли Уизли намеревалась уколоть её палец своей иголкой, но Джейк выполнил забор крови своими средствами и самостоятельно.       Длинное не запоминаемое заклинание трижды сопровождалось вопросом: «Ты согласна или отказываешься», и Гермиона честно (сама не ожидала от себя такого) выбирала отрицательный ответ. Перевернув девушку на живот, Молли повторила заклинание, с той разницей, что обошлось без вопросов. Как только прозвучал последний слог – по телу шатенки покатилась освежающая волна странной прохлады. Боль, терзавшая каждую клетку, не исчезла, но приняла более терпимую форму.       Повернув голову, Гермиона наблюдала за тем, как Молли отконвоировали в кресло и приложили по затылку заклинанием – Дафна отменила чары невидимости. – Джейк, этих тварей нужно обязательно уничтожить, – закричала Гринграсс, – моего свидетельства достаточно, чтобы мразей казнили при любой власти. Наложившему и пользующемуся «Печатью раба» полагается смерть без вариантов снисхождения. Это неписанный закон магического мира! Я готова убить этих тварей и без твоей помощи! – Нет, Дафна, нет, опомнись, достаточно смертей, – скороговоркой выпалила Гермиона, стремясь предотвратить убийство, – они уже достаточно наказаны. Прошу вас, обоих, отпустите Уизли, они запомнят урок. – Грейнджер! – от выкрика Дафны с потолка слетела паутина, – ты со своей добротой запредельной, переходишь все разумные границы. Нельзя оставлять за спиной такую угрозу, они обязательно попробуют взять реванш, а ты… – Они этого не сделают, – перебила подругу Гермиона, – страх перед Джейком, перед разоблачением удержит рыжих в рамках. – О-о-о! Чтоб тебя.. – судя по гримасе на лице Дафны, она с трудом удержалась от матерной характеристики, – Гермиона, ты не соображаешь, что просишь. Кажется, Уизли не закончила работу. – Всё нормально, Дафна, я уже не волнуюсь из-за рыжего засранца и его мамаши. Я просто не хочу, чтобы вы убивали, словно… палачи. – Ах палачи! – в очередной раз сорвалась на крик подруга, – получается, по твоей логике – Джейк палач! Да или нет, Грейнджер!?       Не позволив ответить, Дафна яростно продолжила: – Посмотри на себя, тебе паршиво, готовишься встретиться с Создателем, понимаю, но имей каплю совести и признай – он тебя спас! По твоей милости и неимоверной глупости он выполнил грязную работу, которой его обеспечила «умнейшая умничка». Что сделала бы ты, если на твоем месте сейчас лежал Джейк? А твари, от которых зависит его спасение, сидят там, в креслах. Залила бы старую каргу слезами? Валялась бы в ногах? Взывала бы к материнскому сердцу, которое должно быть добрым? Просила бы и умоляла? Или начала бы рвать гадину? А может ты предложила бы себя взамен? Это же так по гриффиндорски – пожертвовать собой! Идиотка! Ты очень сокрушалась, когда он ослеп, а сейчас? Как возвышенно и душещипательно звучали тогда обещания «не отвернусь, не откажусь, всё сделаю для него, душу продам, чтобы спасти». И куда испарились твои обещания? Лицемерно спрятались до лучших времен, или я слышала болтовню сопливой дурочки, начитавшейся романов? Говорить, убеждать других «сделаю всё и даже больше» очень просто, но когда дело доходит до реальности… Трусливо забываешь свои слова! Так кого ты ждала, Грейнджер? Рыцаря в сияющих доспехах, от одного только безупречного вида которого враги сразу сдаются и раскаиваются, или обыкновенного парня? Простого, не из сказки, способного вытащить твою начитанную задницу из болота не считаясь ни с чем и тем более – с твоим мнением. Сейчас он стоит перед тобой и стыдливо прячет заляпанные кровью руки, но стыд должна испытывать ты, Гермиона! Кого просили держаться подальше от Уизли? Напомнить? Возомнила себя очень умной, опытной в интригах и подлостях? Молчишь? Правильно делаешь, но Джейка обзывать не смей! Никогда! Он добился нужного результата для тебя, курица безголовая! Подумай, как убедить Молли снять печать без насилия, добровольно? Сжалится она над тобой? Скажет, что ошиблась? Гермиона, если ты воспринимаешь Джейка палачом и садистом – я в тебе сильно разочаруюсь! Ты моя сестра, подруга, но в первую очередь ты умная девушка и должна понять, что здесь случилось. Не пытки безвинных людей, а наказание мерзкой твари и спасение чьей-то самоуверенной задницы. Своей свободой выбора сейчас ты обязана рукам парня, у которого также имелся выбор: оставить тебя Уизли, не подставляться из-за тебя или… испачкаться в крови. Джейк предпочел кровь и насилие, чтобы ты… ты… смогла прожить свободной эти…       Резко развернувшись к парню, Дафна ткнула его пальцем в грудь: – А ты чего уши развесил? Не видишь, твоя Гермиона ещё не отошла от дежурной глупости! Джейк, тебе нельзя задерживаться! Пройди по своей тропе и возвращайся, как только сможешь. Твой командир решил нас припугнуть, правильно сделал, но пообещал подсказку. Иди, свободу Гермионе вернул, осталась её жизнь… сам знаешь, сколько времени осталось. Джейк, мы надеемся на тебя. А эта хлопающая ресницами недотепа позже тебя отблагодарит, в этом я уверена. Как только моя младшая сестренка узнает реакцию Гермионы – дементоры кому-то покажутся клубкопухами. Всё, проваливай, рыжих выброшу через камин назад, в «Ракушку», живыми, иначе Грейнджер меня прибьёт. Ладно, не тяни время, Джейк.       Глаза говорившей девушки блестели от слез, медленно стекающих по щекам и капающих с подбородка. Лежащая за спиной Дафны Гринграсс «недотепа» не видела того, каких усилий стоит подруге говорить без истерики. Гермиона обижалась, по-детски обижалась, потому что… ей показали вкусную конфетку в красочной упаковке, даже в руках позволили подержать, а потом утопили в сточной канаве. А этот дар, как назло, не хотел тонуть быстро и без звука. Не-е-е-т, он оставался на поверхности, говорил о чём-то Дафне, пытался что-то сделать. Джейк ощущался совсем рядом. Она чувствовала, как тепло его близкого тела согревало – стоит лишь руку протянуть и коснуться. На расстоянии дыхания. Может, если дотянется до него, она окончательно согреется? Холод с каждой секундой подступал всё ближе к сердцу, но Гермиона не могла и пальцем пошевелить. А что если она тонет? Всё глубже и глубже во тьму? Почему-то такая мысль не испугала. Зачем бояться неизбежного? Страшило другое. "Не могу… Не могу!" – не получалось дотянуться, не получалось коснуться. Чёрт побери, она даже не может заглянуть ему в глаза! Ей просто не оставили возможности сказать то, что сердцем понято ещё в самую первую встречу. Если бы у неё нашлись силы, она бы заплакала. "Ну почему он не может оставить всё в покое? Ему так сложно?". Она ведь не просит многого. Просто взять её за руку, погладить по голове, шепнуть её имя. Жизнь покидала Гермиону, забирая с собой все краски мира, и тело теряло чувствительность. Взгляд больше не фокусировался на самом важном. Слух едва улавливал голос Джейка. Осталось лишь тепло в сердце, его тепло, потому что своё уже не согревало измученное тело.