Твоя награда - смерть.

      В сознании метались идеи от запроса помощи у герра Хауссера до обращения к Волдеморту, не находя приемлемого результата. Преподаватель школы поднимет Грейнджер… инферналом, зомби, а Волдеморт… значительно уступает в знаниях запретного волшебства. Многие наработки некромантов англичане уничтожили вместе с носителями во времена протектората Кромвеля. Волшебники Соединенного королевства поздно сообразили, какие возможности они похоронили и приложили всё золото, коварство, чтобы маги французской, в восемнадцатом-девятнадцатом веках, российской и германской, в начале двадцатого века, процветающих, набирающих силу империй не вырвались вперед. Гриндевальд пробовал остановить уничтожение бесценных знаний, но вместо защиты скатился на позиции культивирования высшей расы. Просветление в мозгах наступило за пару месяцев до удара в спину от «старого друга» Дамблдора.       Хранитель старых и разработчик новых заклинаний, Геллерт Гриндевальд проанализировал причины того, куда он втянул миллионы людей и осознал – его действиями руководили волшебники туманного Альбиона. Мировую бойню развязал не Третий рейх, не Польша, увлечённо рвавшая куски Чехословакии в 1938, не Советский Союз, вернувший свои территории (гордые шляхтичи имеют право захапать чужое, а все остальные должны смотреть и бояться), а деятели из-за океана. Хозяева бывших английских колоний утопили Европу в крови, но сейчас всем на такие знания наплевать. Руками англичан уничтожили две третьих мужского населения развивающихся стран: простых людей и волшебников, но вся вина возложена на проигравших. Герр Хауссер часто подчёркивал такие моменты на своих интересных уроках, а иногда, на индивидуальных занятиях, после второй рюмки водки (шнапс он называл пойлом для педиков), упоминал фамилию одного молодого офицера… – Гринграсс, – произнес Джейк, окончательно вспомнив последний рассказ преподавателя Защитной магии Пауля Хауссера. – Дафна, нужно срочно переговорить с твоим дедом, – разделяя каждое слово, медленно произнес Джейк, – доверься мне, для спасения Грейнджер. Не задавай вопросов, только не сейчас, просто поверь – Гермиона ещё не потеряна.       Рыдающая девушка кивала головой, но, по всей видимости, плохо осознавала, что именно от неё требуется. Парень принёс из кухни чашку воды и предложил Дафне. Осушив посуду, она уже осмысленно заговорила: – Я аппарирую с тобой до нашего убежища, оно под «Фиделиусом», после этого ты вернёшься за Гермионой. Уничтожь все следы и возвращайтесь. Не знаю, что ты задумал, но я с тобой. Джейк, а ты уверен… – Дафна! – рявкнул яростно парень, и девушка прикрыла рот ладошкой.       На границе действия «Фиделиуса» парня встретил старый волшебник. Он проводил в скрытый дом Джейка, бережно несущего на руках бездыханную девушку. Следуя за хозяином, он молча зашёл в просторный кабинет и осторожно уложил Гермиону, мёртвой парень отказывался её признавать, на диван. Устроив девушку, Джейк развернулся к сидевшему за письменным столом человеку, что-то выслушивающему от Дафны. – Хайль, герр штандартенфюрер, – парень вскинул правую руку в нацистском приветствии, – нет времени на переговоры. Я точно знаю, что вы были одним из четырех офицеров СС, присутствовавших во время реализации проекта «Орфей». Гриндевальд, Дамблдор, Хауссер, Нойфель, Штюрнмаер, Фетгибер и вы, герр Гринграсс. Геллерт побывал там, вы знаете где, но вернулся без сестры Альбуса Дамблдора, что окончательно вывело из себя английского паука. На следующий день после возвращения обессиленного Гриндевальда «самый добрый» маг ударил в спину старому другу. Почему Геллерт вернулся один, осталось неизвестным, но факт остаётся – проход в мир, подвластный Смерти, существует. Гриндевальд и Дамблдор изучили греческий миф об Орфее и Эвридике досконально. Геллерт попросил своего товарища Адольфа Шикльгрубера оккупировать Грецию, и они обнаружили недостающую информацию в руинах забытого горного храма. Как видите, герр Гринграсс, я владею темой, поэтому перейдём к делу. Откройте проход, вы это уже проделывали, а я верну Гермиону Грейнджер в мир, который ей лучше подходит. Чтобы избежать пустых ненужных препирательств напомню вам, что написано на ящике, опечатанном вами очень давно: «Осень-39». Я случайно нашёл этот ящик в альпийских пещерах и прочёл сопроводительную записку герра Нойфеля. На всякий случай напомню: «Попадание вещества, заключённого в сосуде, в источник воды приведет к глобальной пандемии. Водные ресурсы планеты окажутся отравленными на протяжении тридцати – пятидесяти суток. Сама вода, снег, туман, воздух превратятся в источник неизлечимой быстро распространяющейся болезни, и человечество вымрет как вид». Герр Гринграсс, целостность сосуда, доставленного вашим дедом из Гималаев, обеспечивается защитными рунами, нуждающимися в ежегодном обновлении. Думаю вы понимаете, к чему я клоню. Если не понимаете – новый год на планете встретят мертвецы. Жизнь Гермионы Грейнджер важнее всего остального человечества. Я готов уничтожить весь этот сраный мир, и вы знаете, что возможность для этого у меня имеется. Умрут все, включая ваших внучек, герр Гринграсс. Без Гермионы Грейнджер жизнь на Земле прекратится, для человечества – точно. Вдруг у вас возникла мысль парализовать меня – не советую. Даже с помощью внучки не управитесь быстрее, чем понадобится раздавить зубами ампулу с цианистым калием. Герр Гринграсс, начинайте ритуал или как там это правильно называется. Время уходит, ваше время, я уже мертв, поэтому действуйте.       Немигающим, тяжёлым взглядом Конрад Гринграсс изучал стоящего перед ним парня. Не обнаружив признаков неуверенности, слабости он печальным голосом обратился к внучке: – Я предупреждал тебя и несчастную девочку о том, что Дискейн может превратиться в угрозу, но вы сомневались и не верили. Теперь полюбуйся, Дафна, к чему приводят чувства, подчас слепые и неконтролируемые. Он припёр меня к стенке самым дорогим, вашими жизнями, и мне некуда деваться.       Лорд Гринграсс пообещал сделать всё, от него зависящее, но сначала требуется перенести Гермиону Грейнджер в место, более подходящее для ритуала. Таким местом признали спальню внучек, и лорд объяснил почему: – Вам, мистер Дискейн, предстоит фактически умереть, а если улыбнется удача, воскреснуть. Я годами размышлял над причинами провала миссии Геллерта, собственной… не важно, помните – время здесь и там течет неоднородно, и вы будете отсутствовать, самое меньшее, два-три дня. Очень надеюсь, что близость ваших тел в нашем мире повысит шансы на успешное возвращение.       В словах лорда Джейк уловил откровенную горечь, смешанную с надеждой на чудо. Парень смутно понимал чувства Конрада Гринграсса, но отступиться от возможности спасти девушку даже не подумал. Немного беспокоило, что его невозврат обойдется семье Гринграсс тысячей миль истерзанных нервов. «Как-нибудь переживут, – подавлял он угрызения совести, противящейся лжи, – я попросил довериться и не отплачу чёрной неблагодарностью, но кое о чём необходимо позаботиться». Он попросил у Дафны оборотное зелье, акцентировав внимание на том, что в запасах таких волшебников как её дед подобная мелочь всегда отыщется. На безмолвный вопрос «зачем», читавшийся в глазах девушки, он ответил: – У меня сохранилась парочка волос её друга в очках. После пробуждения она должна увидеть близкого человека, а не мою рожу. Лицо Гарри Поттера подходит намного лучше, чем морда палача и убийцы. Грейнджер не повредит лишний стимул жить. Нам ведь не нужны глупые неожиданности?       Дафна не удостоила его ответом, видимо, переваривала свалившуюся на голову новость о том, что её жизнь может закончиться очень не вовремя. Всё же воспитание взяло верх над эмоциями – девушка утвердительно кивнула, признавая доводы парня обоснованными.       Лорд Гринграсс заканчивал подготовку, Дафна поставила флакон с зельем на прикроватный столик, и парень понял, что спустя несколько минут шагнёт в мир, куда добровольно отправляются только от безысходности. Он боялся предстоящего, боялся того, что миссия окажется провальной и его постигнет участь Гриндевальда. У великого волшебника не получилось, а какой-то полуграмотный безумец сумеет повторить подвиг Орфея? Сомнения терзали парня, навевали идею об отступлении: «Не делай этого, живи! Зачем тебе эта англичанка? Она же чужая! Вернётся и никогда не вспомнит того, кто её оживил. Она даже не узнает, что ты сделал! Беги!». Может быть, лежи на месте Грейнджер другая девушка он и переменил решение, но карие глаза… «Она не отпустит меня даже из мира мертвых, уверен. Куда бы я ни убежал, не спрятался – Гермиона всегда останется рядом. Спастись от Гермионы Грейнджер можно только одним способом – умереть, но суицид как-то не прельщает. Моя затея выглядит походом в один конец, в никуда, наверное. «Вдохновляет» только то, что я избавлюсь от всего и в первую очередь от этого выматывающего душу каждую ночь взгляда. А вдруг всё получится? Случаются же в гребаной жизни чудеса? И мои мучения растянутся. Чёртова англичанка! Размеренная жизнь по приказу разлетелась на мелкие осколки, как только эта зараза посмотрела мне в глаза. Господи! Почему же всё так херово?».       Память Дискейна подбрасывала калейдоскопом фрагменты встреч с Гермионой, помогая задушить сомнения. Вот она удивлённо и радостно смотрит в лесу, печально и с вызовом – в мэноре, опустошённо – увидев пленённого рыжего уродца, тоскливо-грустно… Об остальном парень предпочёл не думать: стереть кровавые поступки не получится, а попробовать не вспоминать их вполне возможно. Предстоящая миссия требует максимальной концентрации на том, чего он хочет больше всего. И Джейк точно знал, что он хочет. «Жизнь для Гермионы Грейнджер, невзирая на сомнения, бродящие в дурной голове. Девушка как никто другой заслуживает право находиться в мире живых! Чем или кем придется заплатить за её жизнь, совершенно не волнует – я уже согласен».       Лорд Гринграсс попросил его лечь рядом с Грейнджер, и парень вполне спокойно выполнил нужное. Смысл того, что произносит волшебник не доходил до сознания: страх всецело поглотил Джейка Дискейна. Протяжные звуки голоса Конрада Гринграсса слышались набором полнейшей бессмыслицы из-за ужаса, захватывающего мозг с каждой секундой всё сильнее. От вспышки паники Джейка удерживали только глаза, карие глаза Гермионы.       Мгновенная боль, по сравнению с которой «Круциатус» просто комариный укус, и взгляд парня уже смотрит в абсолютную темноту. На смену страху пришло непонятное спокойствие, а с ним и понимание того, что он умер. В ту же секунду его сознание, личность, его «я» оказалось в пространстве, которое не имело привычных границ. Отсутствовали и свет, и тьма, и даже тень от постоянно меняющих форму странных предметов, похожих на гигантские камни или колонны. Вокруг него двигались какие-то полупрозрачные сущности, направляющиеся строго в определенную сторону. На доли секунды парень заметил в проходящих или скользящих очертания лиц и догадался, кто они такие. Души умерших стремились уйти в забвение. Никто не сопротивлялся, не останавливался – все подчинялись неведомой силе.       По мере продвижения в безбрежной реке умерших душ его охватывало безразличие и умиротворение. «Все горести, беды уже в прошлом, впереди ждет воздаяние и… Гермиона. Гермиона?». Упоминание имени сбросило наваждение мёртвой отрешенности, Джейк попытался как-то выделиться из покорной массы. Попытка повернуть назад провалилась, но продвинуться перпендикулярно течению, полету душ получилось слишком легко. Полупрозрачные сущности спокойно уступали, не мешая и не издавая ни звука. Он успел подумать: «Могут ли они говорить» и в тоже мгновение услышал в сознании: «Если я того пожелаю». Обстановка вокруг кардинально изменилась. Он стоял, невидимые ноги ощущали твердую поверхность, посреди… огромного пустого… – Прекращай насиловать свое убогое воображение, – сказала женщина с постоянно меняющимися лицами, столь прекрасными и ужасными одновременно, – моего настоящего лица никто не видел и ты не станешь исключением, червяк, проползший дорожкой сладкоголосого Орфея. Очнись, идиот, ты понял, кто перед тобой? – Да, – подумал Джейк, надеясь, что его слышат. – Ещё как слышат. – Вы леди Смерть, гроза богов и владычица Вечности. – Правильно, кое-что всё же соображаешь. Сейчас посмотрим, что у тебя в душе и молись, чтобы я не разочаровалась.       По сознанию Джейка прошелестел голос непобедимой никем силы: «Родился, вырос, вот даже как… чужой мир-выдумка… куда же без неё… убивал, пытал… пришёл за… одно и тоже». – Я общаюсь с тобой, ничтожество, потому что меня иногда одолевает скука, а твоя история не самая худшая. Когда-то или минуту назад, я вот так, от скуки, подарила одному греку возможность прийти ко мне. И что из этого получилось? Вы, мясо с дерьмом, решили, что сюда можно шляться словно к подружке?! Орфей хотя бы имел прекрасный голос, а ты на что рассчитываешь? Или Гриндевальд с Гринграссом? Почему же вы, жалкие ничтожества, начинаете ценить женщину только после того, как она приходит ко мне? Одному верни Эвридику, жену, которой изменял налево и направо со всеми подряд, другому – сестру друга, приславшему мне потоки невинных душ, третьему – дочь, о которой вспомнил через двадцать лет после её рождения. Ты же пошёл дальше всех в наглости: приперся и боишься признаться себе, что значит для тебя… ты слышишь меня? – Да, леди. – Тогда ответь на вопрос, подожди… память. Хочешь, я восстановлю всю твою память? – Нет, не хочу. – Почему, червяк? Боишься? – Леди, я боюсь, верно, но не за себя, я уже мертв давно, я боюсь навредить девушке, потому что... Я пришел, пусть будет так, не за тем, чтобы мне помогли. Мне не нужно ничего для себя: ни памяти, ни понимания, ни прощения. Зачем мне память, если девушка останется здесь? Вернуться, покаяться перед всеми? В чём? Это не для меня. Вы тысячекратно правы в том, что мы не ценим женщин и мне нечего сказать в защиту мужчин. Мои аргументы покажутся пустыми и глупыми. Я не сумею уговорить повелительницу Вечности – красноречия миллиардов не поможет. У меня есть только то, что осталось на дне ящика Пандоры и больше ничего. – Продолжай. – Мои мысли, надежды открыты перед вами, поэтому легко увидеть – я не боюсь признаться себе в том, кем является для меня Гермиона Грейнджер. Она моя жизнь, как бы нелепо это не прозвучало в ваших владениях. Я не хочу возвращаться без неё, а если меня просто вышвырнут – приложу все силы для того, чтобы побыстрее вернуться и найти её. Уверен, существует другая жизнь, и мы обязательно встретимся. Понимаю, моя просьба звучит для вас бесполезным блеяньем животного, но всё же прошу вас – верните Гермионе жизнь, а я останусь как замена. – Ха-ха-ха, – колокольчики звонкого смеха прозвучали в сознании Джейка, – как мило, трогательно и… надоели одни и те же бредни. Ты ничем не заслужил того, чего просишь и жизнь не мой профиль. Я прекращаю жизнь, глупец! Конечно, могу и не спешить или отстрочить встречу, которой вы, людишки, боитесь до ужаса. Да, можно отпустить душу девушки и отменить действие «Длинной жизни». Убив Нотта-старшего, ты прервал использование заклинания, очень меня раздражавшего. Не согласившись на мое предложение с памятью, ты меня разочаровал, а попросив – рассмешил. Может, передумаешь по поводу памяти? Там очень много интересного для тебя и для… – Нет. – Хочешь, покажу твое будущее? Без девушки, за которой ты приполз. Покажу, как легко получить власть, славу, золото, долгую и беззаботную жизнь. – Благодарю, леди, но я пришел исключительно за Гермионой Грейнджер. Золото всех миров не заменит её, а славу и власть пусть выберет кто-то другой. Мне не нужно выбирать, я просто знаю – она дороже всего, что можно вообразить. Эта девушка единственная и неповторимая. – Понятно, петь ты не способен, но говорить немного умеешь. Кто знает, может быть, со временем ты научишься складно излагать свои мысли. Хорошо, ты получишь то зачем пришёл. Всё произойдет согласно дурацкой легенде: ты идёшь впереди, душа девушки идёт за тобой. Если повернёшься к ней лицом – она возвращается сюда в тоже мгновение. Ты обрадовался слишком преждевременно, червяк с двумя… Если тебе удастся вывести душу девушки – она продолжит свою жизнь, правда, недолго. Ты сам предложил заменить её, а произнесённые здесь слова имеют силу клятвы лично мне, поэтому… На вашей мусорной куче, в которую вы, черви, превратили планету, сейчас весна и я… не настроена усердно разбираться. Поэтому ты, проводив её душу в мир живых, возвратишься в мои владения. Запоминай, ничтожный смертный – Джейк Дискейн должен умереть или умрёт Гермиона Грейнджер. Особенно спешить не обязательно, крайний срок… пусть будет… последний день текущего года. Самоубийство для тебя запрещено, придумаешь что-то оригинальное и мне интересно понаблюдать за твоими потугами нормально умереть. Захочешь жить, передумаешь и про девушку можешь забыть, потому что её сердце остановится в последний день года. Джейк Дискейн погулял и так больше ему отмеренного, а девушка… Сколько она проживёт – целиком зависит от тебя, человечишка. Увидела в твоей памяти фокус с оборотным зельем, и это также повлияло на моё решение. Но здесь твоя настоящая, немного перегруженная кое-кем личность и душа девушки тебя не узнает. Как поступить? Приказать идти за тобой? – Нет, она ненавидела, когда заставляли выполнять что-то против её воли. Я не понимаю, откуда во мне уверенность, но лучше спросить саму Гермиону. Её выбор я приму беспрекословно. – Ты правильно ответил на все мои вопросы, смертный, поэтому душа девушки сейчас появится здесь. Представь в сознании, что ты повернулся ко мне спиной и никогда не оборачивайся назад, даже не оглядывайся – твоё испытание уже началось. Гриндевальд допустил ошибку на последнем вопросе и вылетел назад, а старый дурак Гринграсс… Скажешь ему, что следующий визитёр обойдется для него многими столетиями жалкого существования без родных и близких. Я заберу всех, кроме него, если не забудет, как проводить ритуал, и не уничтожит все записи. Теперь займёмся девушкой… пребывание здесь она не вспомнит…       Сознание Джейка смотрело прямо перед собой, опасаясь даже немного изменить угол видения. Переговоры со Смертью показали: действовать нужно в соответствии услышанного правила, которое вернёт душу Гермионы. Нельзя оборачиваться, всякие интерпретации, уловки неминуемо закончатся закономерным провалом миссии спасения. «Попасть сюда оказалось не сложно, а вот выбраться, ещё и не одному..». – Ты хочешь пойти за душой этого человека? – услышал он голос леди Вечность, – желаешь вернуться в мир живых? – Я пойду с ним, – тихо прошелестел ответ Гермионы. – Девочка, он не Джейк Дискейн и не Гарри Поттер. Ты видишь перед собой душу совсем другого человека, но тебя он прекрасно знает. Не передумала? – Не передумала, госпожа Смерть. – Посмотрим почему… понятно… это не в моей власти… кто знает, что из этого получится… давно не встречалось ничего похожего… Хорошо, уходи, но перед этим… Эй, провожатый, обернись и посмотри: это Гермиона Грейнджер? – Она, я это знаю, – ответил он, неотрывно вглядываясь вперед. – Как ты можешь знать? Может быть, позади тебя стоит монстр? – Я чувствую её присутствие душой, а вы не из тех, кто нарушает свое слово. – Всё понятно с вами. В таком случае – идите, попробуйте добраться до колонны света, там ваш выход.       Реальность вокруг мгновенно изменилась. Насколько простирался взгляд, впереди виднелась тёмно-серая пустыня. Аналог небосвода ничем не отличался по цвету от поверхности, на которой застыл парень. «Пустыня, даже такая, не страшит, но отсутствие в поле видимости колонны света уже настораживает неизвестностью. Куда идти? Боже, не идиот ли я? Двигаться можно только вперёд, иначе..».       Первый шаг он сделал с осторожностью, ожидая подвоха, но невидимая нога встретилась с твёрдой поверхностью. Ему предстояло преодолеть неизведанный тяжелейший путь, и главная опасность стояла за спиной. Размеренно ступая по странного цвета песку, Джейк пытался полностью отрешиться от окружающей реальности. В адской школе герр Хауссер неоднократно повторял: «Дискейн, ты хорош в защите, но атака не твоё призвание. Всегда старайся использовать свои сильные стороны: не подставляться без необходимости, продумывай на несколько ходов свой план. Нападение из засады, контратака измотанного противника – твой атакующий стиль. Не прислушаешься к моему совету, возомнишь себя непревзойдённым бойцом и получишь в лоб, как тогда, на первом тесте».       Умнейший наставник не давал плохих советов и парень готовился игнорировать всё, что услышит или увидит. Воспоминание о практически проваленном тесте, едва не стоившем жизни, взбодрили угнетённое сознание. «Я способен точно выполнить приказ, условие, особенно, если требуется просто стоять в обороне или прямолинейно наступать. Улыбаться в таком месте нельзя, но и впадать в полную апатию так же опасно. Здесь всё подвластно повелительнице Вечности и, возможно, она внушает мысли, которые расслабят, успокоят сознание. Что последует далее, вполне предсказуемо. Контроль над эмоциями, как учили, и постоянная собранность. Отвлекаться нельзя, задумываться над тем, что делать и как умереть, тоже нельзя – для начала выбраться отсюда, а позже – решать остальное. Душа Гермионы должна соединиться с телом, поэтому всё остальное не имеет никакого значения. Я отведу её туда, где ждут, затем… вернусь. У меня остаётся море времени, чтобы уйти не дезертиром, не трусом..». – Повернись, пожалуйста, мне трудно идти за неизвестным, – слова Гермионы отчетливо прозвучали в сознании парня. «Не поворачиваться, не поддаваться на просьбы, мольбы, уговоры» – Тебе так сложно просто повернуться? Кто ты? Я тебя знаю, помню, но ты…       Он решительно продвигался вперед, из всех сил пытаясь блокировать знакомый голос. Отсутствие тела мешало сделать поход более удобным – заткнул уши пальцами и маршируй. Слова девушки беспрепятственно возникали в душе или сознании, но уж точно не в мозгах и бороться с этим бессмысленно. Длительность пройденного пути Джейк не сумел определить: ни Солнца, ни звезд для приблизительного расчёта времени не наблюдалось. Как-то удалось абстрагироваться от не замолкающей ни на секунду девушки, и парень задумался над словами, услышанными перед началом похода. «Это не Джейк Дискейн, – утверждала леди Смерть. И кто же я? Неважно, несущественно. В ближайшие дни, недели я умру, и всё прояснится. Зачем забивать го… стоп, голова отсутствует, сознание глупостями. Здесь, сейчас и до смерти – я Джейк Дискейн. Сомнения ведут к поражению, а мне обязательно нужно дойти туда, где стоит колонна света. Почему бы ей уже не появиться? Может быть, тогда Гермиона прекратит меня пытать». – Почему ты не поворачиваешься? – истязания продолжались, наверное, годы, – ничего страшного не случится. «Не поворачиваться, не слушать..». – Знаю, моё лицо не идеал красоты, но ведь можно просто посмотреть и соврать. Джейк всегда меня обманывал.       Шаги Джейка сбились с ритма. Ему вдруг нестерпимо захотелось повернуться и высказать девушке всё, что он думает. И парень… продолжил идти. – Джейк уверял, что я самая лучшая, затем бросил меня. Я виновата, не спорю, но почему он так долго не подавал вестей? Клялся не отворачиваться от меня, а сам служит Волдеморту. Он опоздал – я умерла, ты же это знаешь. Меня убил Нотт, но Джейк опоздал. Молли-сука наложила на меня «Печать раба», потому что он не появился раньше. Скажи, что я ошибаюсь! Повернись и скажи мне, ты, немой поводырь! Сколько можно идти! Я больше не хочу! Можешь проваливать куда пожелаешь, а я не двинусь с места, пока ты не повернешься.       Поступь Джейка снова потеряла размеренность, из-за того, что приходилось на ходу подавлять желание выполнить просьбу, с трудом, но это удавалось. Каждое слово жгло сильнее углей пройденной тропы, но отвечать он опасался. Риск втянуться в бессмысленную дискуссию огромен, как и вероятность того, что поддавшись эмоциям, он неосознанно повернётся и тогда конец, провал всех стараний. Вопросы, упреки Гермионы слышались нелогично и в тоже время обосновано. Свою вину Джейк признавал безропотно, не задумываясь о смягчающих непреодолимых обстоятельствах.       Затихшая девушка предоставила возможность выстроить новую линию обороны в душе. «Не поворачиваться, не поддаваться, осталось немного, моё предчувствие не обманывает. Впереди нас ждёт… Нет никаких «нас», один уже живет в кредит, а другая вообще лежит бездыханная. Ничего, мы вернёмся, и ты проснёшься, словно после кошмарного сна. Гринграсс помогут тебе излечиться от последствий, если такие обнаружатся. В жалком подобии того, что вы, англичане, называете войной, в ближайшее время наступит перелом. По всем признакам Волдеморт сотрёт в порошок твоего очкастого друга и установит свой порядок. А ты… вот же хрень! Мне нельзя подыхать! Твоя английская задница вполне способна угодить в плен, врага Тёмного лорда номер два постигнет незавидная участь. Что я могу предпринять при таком развитии событий? Захватить тебя в плен лично и объявить своим трофеем… Неплохо, законы войны иногда соблюдаются, особенно победителями. Вот и всё, Грейнджер, надеюсь, ты не подставишься под «Аваду», а дальше – вытащу тебя в не-магический мир и живи, радуйся свободе». Призрак плана принес слабую победу над полным унынием, рвавшим душу вместе со словами Гермионы, и позволил спокойнее глядеть в будущее. Получилось составить такой убогий план помощи вполне неосознанно, или же влияние оказывало понимание собственной обречённости, но передвижение заметно облегчилось. Его шаги получались уверенными и широкими.       Присмотревшись, парень заметил впереди цвет, отличающийся от надоевшего серого. Настроение резко улучшилось и тут же сменилось тоской. Непонятный голос, наверное, подсознания вдруг принялся урывочно пробиваться в мысли: «Зачем? Зачем умирать? Волдеморт обязательно раздавит нелепое сопротивление очкарика и займётся награждением своих сторонников. Можно жить долго и счастливо, нужно только повернуть голову и… Она даже не вспомнит ничего, если её вывести, а сам сдохнешь. Зачем? Остановись, оглянись, никто и никогда ничего не узнает». Заткнуть дерьмовые мыслишки удалось только с помощью идущей позади опасности. Выбирая между гнусностью собственных размышлений и словесными атаками Гермионы, он предпочел слушать душу девушки. – Я знаю, кто ты, – её мысли-слова донеслись до сознания как по заказу, – повернись, хочу увидеть настоящее лицо человека, притворявшегося Джейком Дискейном. Это же так просто – показать свое истинное обличье. Повернись ко мне, пожалуйста! Я иду за тобой неизвестно сколько дней, может быть лет, и не вижу твоего лица. Выслушай меня: леди Смерть предупредила о том, что в мир живых я смогу вернуться, если увижу твое лицо. Обернись! Неужели не понимаешь – не обернувшись, ты оставляешь меня здесь навсегда. Ты же видишь, как приближается выход, остановись! Посмотри на меня!       До колонны света оставалось пройти приблизительно милю, и последние ярды давались очень трудно. Внутренний, грязный голос звучал настойчивее и настойчивее, уговаривая выбрать жизнь для себя, доводы Гермионы привносили дополнительные сомнения. В какой-то момент он осознал, что первоначальная уверенность дала трещину. Путаница в мыслях замедлила темп, от чего выход уже не казался таким близким. «Войду в свет и мое время начнет обратный отсчет: «Тик-так, тик-так, скоро я умру» не думать об этом, не слушать, не оборачиваться, а вдруг… это последняя проверка? Я не должен оборачиваться, но Гермионе поставлено условие, противоположное моему. Что выбрать? Идти и, вероятно, погубить её, или довериться уговорам? «Твое испытание уже началось» – вспомнились слова повелительницы Вечности, «рейн» это часть фамилии Грейнджер, – добавилось новое воспоминание». Противоречия усиливались с каждым мгновением, наполняя сознание страхом перед необходимостью выбора. Идущая позади душа Гермионы умоляла повернуться, внутренний голос вопил о жизни, но остатки самообладания цеплялись за слово «рейн».       Вожделенная колонна света не приближалась, казалось, он двигался очень медленно, теряя уверенность с каждым шагом. «Девушка значила для меня нечто настолько огромное, что я забыл себя, но сохранил часть от неё. Сохраняя свою шкуру… чтоб мне провалиться! Почему всегда приходится выбирать? Какой на хер выбор?! Душа этой девушки и есть моя жизнь! Откуда же берутся такие ублюдочные мысли? Жить хочется? Да? Без неё? Нет, без Гермионы всё превратится в убогое существование. Благодаря именно кареглазке, у меня остался осколок от себя, гребаные четыре буквы и этого достаточно. Я уверен? Абсолютно! Для неё Джейк Дискейн останется палачом, убийцей и это правда, но она для меня… Всё, хватит! Необходимо вывести её, затем приглядеть за ней, чтобы девушка избежала ужасов поражения. Это главное! Какого же хера я схожу с ума? Вперёд и только вперёд, а слова Грейнджер всего лишь провокация, зачем-то нужная леди Вечность. Правильно! Так просто из её владений не выбраться: постоянно доказывай, что ты этого достоин. Жизнь для Гермионы и смерть для меня? Да будет так и никак иначе. Вперёд, шире, шаг». До колонны света оставалось пройти пару ярдов. – Не могу дальше идти, я исчезаю, – голос Гермионы остановил его на половине пути, – мне очень больно. Повернись, хотя бы попрощаемся нормально. Если не повернёшься – я не последую за тобой. Посмотри на меня, идиот бесчувственный! Перед тем, как погубить меня окончательно, взгляни на мою душу! Слышишь? Я понимаю – ты спешишь выйти, но для меня это будет означать конец даже такой жизни. Ты же уничтожаешь меня своим упорством! Повернись, пожалуйста, позволь увидеть тебя. Я не злюсь, слышишь? Почему ты молчишь? Скажи как твоё настоящее имя на прощание.       Он очень хотел назвать свое имя, но долбанные четыре буквы именем не являлись, к тому же принадлежали не ему. Маленькая частица прошлого на поверку оказалась частью фамилии даже не собственной. Ранее, до встречи с Грейнджер, у парня не возникало ассоциаций между фамилией и четырьмя буквами из остатка памяти, но последние события всё изменили. Подсказка Дафны, свое необъяснимое влечение, притяжение указывали – девушка для него бесценна. Он сказал правду леди Вечность, назвав Гермиону своей жизнью, доверяя интуиции или душе, при этом, совершенно не понимая, почему это правда. И сейчас ему просто нечего ответить на просьбу девушки. Собрав всё доступное самообладание, подавив трусливое намерение обернуться, он решительно сделал последний шаг в свет.       Ощущение настоящей, не иллюзорной плоти ударило по нервным окончаниям. Тело Джейка Дискейна трижды выгнулось дугой и замерло. Судорожно втянув воздух, он понял: «Я вернулся». Губы ощущались онемевшими, деревянными, язык не повиновался, а в самой ротовой полости царила пустыня, недавно пройденная. Неизвестные, заботливые руки приподняли голову и осторожно влили в рот жидкость. Минутой спустя, парень сумел покорить обленившийся язык и прохрипел: – Гермиона… она вернулась? – Ещё ждём, – ответил голос Дафны, – дед предупредил о том, что это нормально, если всё сделано правильно. Ты только не волнуйся, Гермиона к нам присоединится, если… – Я всё сделал правильно, мисс, поэтому никаких «если».       Джейк хотел попросить девушку позвать лорда Гринграсса, но уснул, не справившись с действием, наверное, снотворного. Проснулся рывком, будто что-то мешало насладиться отдыхом. Вернувшаяся в тело чувствительность позволила медленно повернуться к лежащей справа от него девушке. Увиденное совсем не обрадовало – Грейнджер всё так же оставалась без признаков жизнедеятельности. Прикоснувшись к её холодной щеке, он горько вздохнул: девушка задерживалась. Отчаяние захлестнуло парня, чувство непоправимой утраты сжало сердце холодными когтями. «Почему ты не вернулась? Я же прошёл испытание. Нет, нет и нет, леди Вечность не обманывает. Почему я не прислушался к тебе и не повернулся. Я уничтожил последнюю возможность своим ослиным упрямством. Слепое следование договору тебя погубило. Нотт тебя не убил, неправда, это я сделал. Ты же просила, умоляла, но безмозглый кретин дословно выполнял свои идиотские планы».       Парень улёгся рядом, взял ладошку Гермионы в свою ладонь и закрыл веки. Уже ничего не хотелось: ни вставать, ни утолять пропадающий голод. Помыслы крутились только в одном направлении: «Я хочу умереть». Совесть разрывала душу на части, боль потери стучала в голове колоколом, угрожая затопить мозг безумием. Происходящее за пределами комнаты потеряло всякий смысл и Джейку стали безразличны все, кого он узнал за последнее время. Волдеморт, Гринграсс, координатор, наставники воспринимались ничего незначащими людьми.       Возле Джейка располагалась девушка, которая должна жить, а вместо этого лежит мёртвой по его вине. Непокорные мысли не позволяли ни успокоиться, ни придумать решения завершения дальнейшего существования. Парень подумал, что неживая Гермиона освобождает его от всех обязательств, кроме одного – умереть. «Чем быстрее я вернусь туда, тем раньше мы встретимся. Нужно вернуться в строй и всегда идти в первых рядах, а там и Смерть меня найдёт. Впереди всех, не оглядываясь, как сделал… А если паника преждевременна? Я же пришел первым, Гермиона отставала на черт знает сколько шагов. Время! Вспомнил! Здесь и там время течет совершенно по-разному. Секунды во владениях Смерти измеряются часами в мире живых, возможно, что и больше часа. Слава тебе, Господи, надоумил подумать. Осталось только дождаться возврата души Гермионы и спокойно… приготовиться сдохнуть. Парадокс получился – что бы я не сделал, а умирать придется. Мои потуги оборачиваются неминуемым расставанием. Ничего, самое важное достигнуто – Гермиона будет жить».       Всплеск здравого смысла принёс маленькое облегчение воспалённому рассудку и парень заметно расслабился. Неуверенность в собственной правоте не испарилась, но призрак надежды выглядел лучше факта провала. Всё, что него требовалось – получить подтверждение превращения призрака в реальное воскрешение из мертвых. «Я вернулся и кареглазка обязана возвратиться: не заболталась же она с кем-то по пути». Намёк на излишнюю коммуникабельность женского пола напомнил о необходимости объяснений с хозяином дома, по поводу отсутствия ампулы с ядом. Проанализировав очерёдность действий, он пришёл к выводу – дождаться Гермиону, затем – всё остальное.       Погрузившись в полудрёму, он прозевал момент появления в комнате Дафны. Недавняя помощница принесла оборотное зелье и лёгкий завтрак. – Ты же не отойдешь от неё более чем на минуту, – разъяснила она свою заботу, – если что-то понадобится – позвони в колокольчик и вызовешь эльфа. – Сколько я отсутствовал? – Джейк задал вопрос, который его волновал. – На исходе третьих суток ты ожил, и мы влили в тебя снотворное. За Гермионой наблюдал наш эльф до твоего пробуждения. Джейк, я очень рассержена на тебя, и дед злится за шантаж. Сердцем понимаю, но прощение придётся заслужить. Дед передал: благоприятный исход гарантируется в течение трех суток. Извини, сегодня уже середина четвертых. Я очень хочу, чтобы Гермиона вернулась и в тоже время обязана сказать правду – ждать бессмысленно. Пойми, нам всем нужно покинуть этот дом, как можно скорее, но ты… – Останусь ждать, – довольно грубо и агрессивно ответил парень на завуалированную попытку выдворения, – Гермиона будет жить, увидишь. – Дурак упрямый, – совершенно не обидевшись, ответила Дафна и вышла из комнаты.       Не в его правилах показывать свои сомнения, только поэтому Джейк позволил себе невежливый тон. Объяснять что-то Дафне не возникало ни малейшего желания: Джейка удерживала здесь, в комнате, только всепоглощающая вера в Гермиону,потому что там, во владениях леди Смерть, девушка сказала, что пойдет за ним и, кроме того, первая половина условия возвращения выполнена точно. Всё это давало парню надежду. Оборотное зелье позволяло не ощущать «радостей» ожогов на теле, и парень практически всё время проводил возле идущей между мирами Гермионы Грейнджер. Никто из семьи Гринграсс больше не заходил в помещение, где он нёс бессменное дежурство. Джейк покидал свое место только для захода в санузел. Прием пищи, доставляемой эльфами, никогда не отвлекал парня от созерцания лица неподвижно лежащей девушки. Он даже не осознавал, что ест и что пьёт.       Вторую половину пятых суток Джейк находился рядом с Гермионой, бездумно всматриваясь в её закрытые глаза. На какое-то неуловимое мгновение ему показалось, будто ресницы англичанки дрогнули, но это оказалось всего лишь игрой света от немногочисленных светильников. Очень хотелось верить в счастливое окончание затянувшегося воскрешения и в тоже время – не хотелось обмануться.       Тихий, слабо слышимый, вдох-выдох Гермионы застал парня врасплох, полностью парализовав способность говорить, думать, действовать. Выброс эндорфина в кровь спровоцировал прилив радости, теплоты в эмоциях, превратил дисциплинированного человека в фигуру, боящуюся пошевелиться. Дафна ворвалась в комнату первой, за нею неспешно вошел Конрад Гринграсс. Не стесняясь собственных слёз, Дафна обняла подругу, бессвязно что-то пытаясь высказать и замолчала, получив приказ деда не суетиться. Процедура обработки прибывшей из мира мёртвых прошла перед глазами парня: зелья разных запахов и цветов, диагностирующие чары и огромное облегчение встречающих.       Возвратившаяся к жизни девушка безропотно позволяла вливать в себя всё, что требовалось строгому лорду. Минут через десять-пятнадцать она сумела уже вполне осознанно посмотреть на окруживших её постель людей. Особо теплого взгляда удостоился застывший неподвижно парень, друг Гарри Поттер. Постоянно твердящая Дафна «всё хорошо, у нас получилось, ты выздоровела, нужно отдохнуть» не позволила никому произнести даже слова. А парень в чужом обличии, и не хотел ничего говорить, потому что какая-то незначительная мелочь: жест, фраза способны выдать псевдо-Поттера, тем самым напугать ослабленную Гермиону. Оставалось непонятным то, как отреагирует воскресшая девушка, увидев перед собой… Риск, даже минимальный, исключался из расчета ещё в начальной стадии планирования.       Джейк присел в кресло, чтобы смотреть, запоминать, радоваться и осознавать – время его жизни составляет приблизительно двести дней. «Тик-так, тик-так, тик-так, я умру – возникла в сознании мысль и не встретила сопротивления. Уже совершенно не важно, кого увидела Грейнджер – она жива, она вернулась». Поставленную перед собой цель он достиг, а неприятности в будущем не выглядят неразрешимыми. Работать с людьми намного проще, в отличие от неумолимой силы. Невеселые раздумья прервал хозяин дома: – Нужно поговорить.       Парень встал и пошёл за старым лордом: действие оборотного ещё не закончилось, и благодарность ещё не высказана. Не успели они занять кресла возле камина, как вбежала Дафна и сама себя пригласила в число слушателей. – Не стану извиняться или просить прощения, – начал говорить Джейк, – цель достигнута, потери приемлемы. На моём месте вы поступили бы так же. Можете называть меня, как угодно, но правильность моих поступков, решений, обмана сейчас сладко спит, живая. Вы уже поняли – я блефовал с ядом, потому что во рту ничего не нашлось, кроме зубов. Аналогичная ситуация с «Осенью-39», герр штандартенфюрер: опечатанный вами ящик в апреле 1945 года уничтожен адским огнем заклинания вместе с содержимым, вашим знакомым гауптштурмбанфюрером Нойфелем. Педантичный немец отправил командованию докладную записку, в которой указал, что применение такого оружия лишает будущих последователей идей национал-социализма, возможностей реванша. Герр Хауссер, мой наставник и учитель, неоднократно показывал копию этой записки, как аргумент в пользу превосходства людей, неважно за кого воевавших в последней бойне, над современным поколением меркантильных потребителей. Как видите, угрозы для ваших внучек не существует: живите спокойно и не ввязывайтесь в сопротивление Волдеморту. Впрочем, поступайте по своему усмотрению. Герр Гринграсс, лично вам передали следующее, вы знаете кто: этот визит последний или вы проживете такое количество лет, в полнейшем одиночестве, что возненавидите всё и всех. Забудьте проект «Орфей», уничтожьте все записи, не играйте жизнями своих родных и близких – она за вами наблюдает. Джейк замолчал, внешне спокойно принявшись ожидать прекращения действия оборотного зелья. Лорд и Дафна молчали. – Сколько тебе осталось жить, парень? – неожиданно задал вопрос Конрад Гринграсс. – Крайний срок заканчивается последним днём текущего года, – ответил Джейк. Лорд выдержал длинную паузу, затем произнес: – Мне обещали три года, но я оглянулся перед выходом: не сумел отказать просьбе и мольбам дочери. Дафна, я пытался вернуть вашу маму и потерял её в шаге от того, что совершил Джейк. Прости, девочка, старый дурак всех подвёл – об этом мы поговорим без посторонних. Мистер Дискейн, что вы собираетесь предпринимать дальше? Как планируете жить оставшееся время? Дафна мне всё рассказала и своё слово я всегда держу. Теперь вам не нужно возвращаться к Волдеморту – ваше место рядом с бедной девочкой. Поверьте старому человеку: последние дни лучше всего проводить в обществе друзей, а не среди убийц. – Я и сам убийца, герр Гринграсс, – медленно заговорил парень, – в остальном… друзей у меня нет и не будет. Как только закончится действие зелья, Джейк Дискейн вернётся в Мунго. Хороший человек поверил мне и сейчас, наверное, сильно в этом раскаивается. Надеюсь, никто не обнаружил подмену, в противном случае – невиновную женщину казнят, а меня назначат целью, что равносильно казни, разница только в скорости приведения приговора и сопротивлении жертвы. Вы можете приводить какие угодно аргументы, но я не стану дезертировать. Не получится сделать из меня предателя, герр Гринграсс, не старайтесь впустую. Вы же помните девиз «Моя честь – моя преданность», и должны понимать, что я не брошу свою команду. Ссылаться на потребности Гермионы Грейнджер бесполезно, потому что вы прекрасно понимаете – ничего хорошего из этого не получится. Позаботьтесь лучше о том, чтобы Гермиона ничего не заподозрила до окончания моего срока. Я сделаю всё, что считаю правильным и после этого уйду. Сильно затягивать не хочу и постараюсь управиться за пару месяцев. – Что мне сказать Гарри? – последовал вопрос от девушки. – Придумаешь что-нибудь, ты же слизеринка, как говорят. – Сейчас из меня плохая выдумщица. – Убеди парня в том, что воспользовалась его обликом… из-за болезни подруги, звавшей в бреду Гарри Поттера. Тебе придется очень постараться, Дафна, иначе наши труды пойдут прахом, могильным. Не приведи Господь, твоя подруга примется разматывать цепь событий, и конечный итог гарантирован: она найдёт способ умереть. Ты этого хочешь? – Глупый вопрос, прекрати давить на меня. Я всё сделаю, но это жестоко, она заслуживает лучшей участи. – Очень хочется надеяться, что ты справишься и удержишь рот на замке. В крайних случаях отговаривайся Непреложным обетом. Моя гибель снимет с тебя все обязательства, ты это почувствуешь. Вот тогда можешь рассказать правду, но я не советовал бы это делать. У неё всё только начинается.       Парень успел закончить предложение до начала изменения внешнего облика. Собственно тело сразу же «отблагодарило» за всё: боль в руках и ногах нарастала с каждой секундой. Дафна, помогавшая стягивать перчатки, сжалилась над попытками выполнить обратную процедуру без крика и наложила на парня «Силенцио». Кивнув в знак признательности, Джейк попросил вывести его из дома.       Возврат в Мунго прошел безукоризненно – аппарация не потревожила возможных охранников. Укрывшись дэзиллюминационными чарами, он легко проник в свою палату. Следом за ним ворвалась разъяренная целительница Вердани Дейн. Снявший невидимость Джейк услышал про себя много нового с точки зрения медицины и родственных связей с животным миром. Целительница не заморачивалась культурностью выражений, а говорила всё, что думает про лживого, безответственного идиота. Молчание обвиняемого расценили как откровенное издевательство, и поток «приятных» слов излился на парня с небывалой щедростью. Особую остроту монологу целительницы придавало то, что всё произносилось полушёпотом, более похожим на рассерженное шипение змеи. «Комплименты» закончились, Вердани Дейн переложила подмену на трансфигурированные носилки и перенесла в другое помещение. Парень только принялся стягивать перчатки, как вернулась целительница и тут же влепила ему «Петрификус Тоталус». – С этого дня лежишь только так и не иначе, – рыкнула Вердани. – повязки с мазями ты не менял, но я попробую спасти твои конечности от немедленной ампутации. Придурок, так трудно прислать кого-то за лекарствами? Того же эльфа, например. – Прошу прощения, мисс Вердани, но продумать все нюансы я просто не успевал. Требовалось принимать решения в порядке приоритетности, поэтому я не учитывал себя, как что-то важное. – По твоей невозмутимой морде заметно, что всё прошло удачно. Или я ошибаюсь, и ты не помогал девочке, а шатался, Мордред знает, в каких дебрях. – Девушка спит в данный момент, и моего вмешательства на ближайшие недели не потребуется. – Отлично, тогда займёмся тобой, – Вердани посмотрела на парня очень строго, – лежи и не двигайся. Поход в туалет только с помощью «Локомоторуса». Ногам и рукам требуется абсолютный покой и отсутствие нагрузок. Откажешься от моего лечения – через сутки останешься без рук и без ног. Понимаю, ты способен наколдовать себе средство передвижения, но попрошу воздержаться от использования волшебства. Отменив мой «Петрификус» невербально, ты тем самым уменьшил свои шансы на возможность ходить своими ногами. Так какой ответ я получу, мистер лжец? – Слушаюсь и повинуюсь, целительница Вердани, – серьёзно ответил Джейк. – Посмотрим, – изогнула губы в кривой усмешке женщина, – посмотрим, как всё пойдет дальше. Тебя, а заодно и меня, спасло полное отсутствие посетителей к персоне Джейка Дискейна. Предупреждаю – больше не участвую в твоих авантюрах. Мы поняли друг друга? – Да. – В таком случае можешь спать спокойно – слабительное отменяется. А потраченные нервы кто-то мне компенсирует. – Обязательно, – мгновенно согласился парень с такой… очень коварной особой. – Надеюсь, она того стоит, – услышал он тихие слова женщины и мысленно ответил: «Да».       Вердани Дейн выполнила необходимые манипуляции и оставила пациента. Засыпая, Джейк подумал: «Целительница обошлась со мной слишком мягко. Наверное, Вердани в силу своего молодого возраста ещё способна на сострадание. Постоянно сталкиваясь со смертями пациентов, она сумела сохранить в душе что-то прекрасное и доброе, несмотря на демонстративную строгость».