Твоя награда - смерть.

      Реализовав план с банком и гоблином, полетав на драконе, Гермиона занималась привычным за годы учёбы занятием – лечила знаменитого друга. Изъятие чаши, дефиле над Лондоном, стычка с Тёмным лордом дались парню огромным трудом, и сейчас Гарри Поттер выглядел откровенно паршиво. Видение, полученное от Волдеморта, ударило по разуму друга сильнее, чем предыдущие, поэтому он пребывал в полубессознательном состоянии. Девушка методично обрабатывала раны друга, полученные при «мягком приземлении», экстрактом бадьяна и молилась. Она просила Всевышнего о том, чтобы Гарри Поттер очнулся, чтобы боль друга передалась ей, заслужившей кару, но божественная сила осталась безучастной. Длительное время все неподвижно лежали, отдыхали и дожидались, когда лидер соберётся с силами.       Гарри осмысленно взглянул на мир часа через три, и первыми словами прозвучала просьба-приказ: отправиться на разведку, заодно поискать съестного. Рефлекс на еду сработал у рыжего безотказно – он испарился за считанные секунды. Проводив глазами убегающего «друга», Гарри прокашлялся, взял Гермиону за руку и требовательно произнёс: – Тебе нужно уходить, потому что… – Заткнись, Гарри, – намеренно жестко оборвала девушка дежурную, надоевшую попытку друга от неё избавиться, – я не оставлю тебя, даже не уговаривай. Одного уже оставила разбираться своим умом, и где он сейчас? Хочешь, чтобы и тебя потеряла? Для полного счастья – недостаёт увидеть твоё тело в гробу и сияющего Волдеморта! Парни, вы меня достали своей долбанной заботой! От ваших поступков я быстрее поседею, чем улыбнусь! Я сама постою за себя! Понятно? Мой опыт в магии превосходит опыт большинства сверстников, но ты и Джейк вбили себе в голову, что нужно защищать и оберегать Гермиону Грейнджер. Я девушка и это означает, что я слабая, для вас это догма, но это неправильно. Гарри, я легко раскатаю на дуэли всех наших парней, кроме тебя, и ты это знаешь. Так какого дементора ты носишься со мной, словно я стеклянная ваза, готовая разлететься на осколки от малейшего воздействия? Заканчивай свой мужской шовинизм, потому что меня это бесит и злит! – Гермиона, не заводись, лучше послушай, что я надумал. Полученная от Реддла подсказка указывает на Хогвартс: диадема Ровены Рейвенкло пылится в Выручай-комнате. И тут начинаются вопросы. Великий маг Дамблдор знал, что лежит в его школе, или не знал? Если не знал, что хранится у него под носом – его величие дутое. Создавший хоркруксы Волдеморт уже в молодости превосходил нашего директора, потому что прославленный чародей не сумел разглядеть поделки юного безумца. Или не хотел? Всё идет к тому, что последняя схватка между Томом Реддлом и Гарри Поттером произойдёт в Хогвартсе. Я лежал и думал: «Почему школа? Зачем впутывать детей?», а когда понял замысел – испугался серьёзно. Гермиона, меня привели сюда не подсказки, не видения! Мы идем в школу, потому что это охрененно выгодно Тому. Уверен, мое появление потянет за собой события, в которых очень заинтересован наш безносый знакомый. В замке соберутся волшебники, которых по разным причинам не устраивает правление Тёмного лорда, и ловушка закрывается. Никого искать не нужно, ни за кем гоняться не требуется – все враги собраны в одном месте. В качестве стимулятора умственной деятельности ответь на вопрос: «Почему мы легко уходили от опытных, сильных волшебников?». – Они… не заинтересованы ловить… Гарри! Нас подгоняли как овец на бойню, – прошептала Гермиона. – Совершенно верно! У безносого имелось возможностей с избытком, чтобы грохнуть меня, но Том не спешит. Ему не выгодна просто моя смерть! Чтобы избавиться от Гарри Поттера достаточно заглянуть в министерские документы и взять адрес моих опекунов. Люциус Малфой скупил половину служащих Министерства магии и такую мелочь, как адрес Гарри Поттера ему принесли бы в любой день. Гермиона, никто из Пожирателей меня не искал: им нужен невредимый Мальчик-который-выжил. Оборванный, униженный и унижаемый всеми, не имеющий собственного мнения, поддерживаемый только магглорождённой девочкой и предателем крови, вот такой символ победы всех устраивал. Пожирателей – «герой» для них не угроза, потому что угрожать-то и нечем, и не умеет, Дамблдора – полностью управляемый, карманный баран восторженно принесёт себя в жертву для всеобщего блага. Зачем меня убивать? Слишком простые решения не присущи Тому Реддлу и Дамблдору. Я безмозглая пешка для обоих, способная ходить только вперёд, по заранее намеченным клеткам. На несколько часов, возможно дней, Гарри Поттер превратиться в ферзя, сияющее знамя светлых сил, а дальше… Меня уничтожат, как уничтожат всех кто пошел за мной. Пощады никто не получит! Я не хочу, чтобы ты погибла! Понимаешь? Ты, Дафна, Астория, Невилл, вы все должны выжить. Тебе нужно уйти сейчас, и продолжить жизнь в не-волшебном мире. Послушай меня, пожалуйста, уходи! Ты спасёшь не только себя, но и Джейка. Останешься со мной, и предсказание сбудется: ты его убьёшь. – Не говори глупостей, Гарри, я никуда не уйду и… не смогу убить Джейка, – спокойно произнесла Гермиона, – при всём его тяжёлом характере, он… – Перевернул нашу жизнь, – продолжил Гарри, шумно выдохнув, – показал волшебный мир за пределами помойки Уизли. Ты помнишь, как он попал на Гриффиндор? – Словно вчера всё случилось, прямо перед глазами стоит: неизвестный барсук вдруг переходит в стан львов и ведет себя достаточно неадекватно при этом. – Гермиона! – возмущённо повысил голос поборник мужских вольностей и солидарностей, – он не сделал ничего неадекватного. Представь себе: ты опоздала первого сентября, заходишь в Большой зал, думаешь о своём, направляешься к столу Гриффиндора, а через минуту Распределяющая шляпа отправляет тебя на Слизерин. Как ты отреагируешь? – Ох, Гарри, не знаю, обращусь к профессору МакГонагалл или… – И шляпу не попробуешь уговорить? И психовать не станешь? – Гарри отстань, не до этого сейчас. Предлагаю провести вечер воспоминаний после победы, более расширенным составом. – Я так понимаю, ты готова спокойно говорить про Джейка? – Да, не пойму только, для чего ты его вспоминаешь. – Проверял свою гипотезу. – Слов каких нахватался. И какой результат? – девушка позволила себе улыбку. – Вокруг меня сплошные тайны: Дафна молчит, ты не вздрагиваешь при упоминании имени Дискейна, вывод напрашивается грустный. – Гарри! Ты сумасшедший? Думаешь, мы что-то скрываем? – Не скрываете, а не считаете необходимым поделиться информацией.       Ошарашенная подозрением друга Гермиона не находила в своём лексиконе культурных выражений. Только сомнений (свои подавила недавно) не доставало в такое сложное время. – Дафна принесла Непреложный обет Джейку, – взялась распутывать ненужный узел девушка, – поэтому давить на неё бессмысленно. Я же приняла, осознала, поняла, смирилась, не знаю, как предельно точно выразиться, свою судьбу. Как только покончим с Волдемортом – немедленно займусь спасением и реабилитацией Джейка. Он в беде, Гарри, я это чувствую, не могу объяснить, чем и как. Кровь, проливаемая Джейком, на моих руках в большей мере, потому что в Азкабан он пошёл вместо меня. Оттуда тянется, неведомая сейчас, кровавая причина его жестокости. Ты знаешь, что он казнил троих авроров? – Братья Грент, они посещали тюрьму в то время, когда там сидел Джейк, – ответ друга последовал незамедлительно. – Вот значит как, Гарри Поттер, сам знаешь не меньше, а меня обвиняешь? – Лорд Гринграсс просил не спешить обнадеживать тебя, извини, я… Под гневным взглядом Гермионы парень пристыженно умолк, забыв, что в начале беседы сам обвинял. – Прости, Гарри, я так же неправа, нападаю на тебя, а сама ничем не лучше. – Мы взрослеем, – друг приобнял её за плечи, – некоторые тайны предпочитаем хранить даже от близких людей. Как говорил Джейк: «Не спешите взрослеть», но только сейчас до меня доходит, что он подразумевал. – Поделись тайными знаниями с глупой девушкой, возомнившей себя самой умной, – прошептала Гермиона, устраивая голову на предплечье друга. – Взрослея, человек теряет детскую открытость и юношеский максимализм. Мы уже не спешим поделиться сокровенным или высказать правду. Убеждаем себя в том, что незнание чего-то другом обернется для него благом. – Кажется, аврора из тебя не получится, а вот философ или писатель… – Не смеши, Гермиона, какой из меня писатель. Это проявилось влияние Джейка и твоё ежедневное внушение. – И что же я внушаю будущей звезде литературы? – Учись, Гарри Поттер, думай своей головой. – Первое точно моё, а вторая половина от Джейка, признаю. – Всё лучшее у меня от тебя, Джейка и семьи Гринграсс. Кто бы сказал мне в начале четвертого курса о том, что я подружусь с Ледяной принцессой, язвочкой Асторией – никогда бы не поверил. – Согласна полностью, – легко соскользнула в воспоминания Гермиона, стараясь отыскать в прошлом силы для безнадёжной борьбы, – далее рыжей семейки мы ничего не видели. Как думаешь, что с нами случилось бы, не появись Джейк? – Ты сама всё прекрасно понимаешь. – Гарри, я хочу услышать твой анализ нашего исчезнувшего будущего. – Какой анализ? Тебя и меня спокойно загоняли в стойло Уизли, вот и весь расклад. Мы работаем – они наслаждаются плодами наших трудов. Я только не способен понять того, как бы ты жила с подлецом Роном. – Гарри, – девушка от души ткнула друга локтем под многострадальные ребра, – не думай про такое, не намекай: не приведи Мерлин, кошмар приснится. А тебя будет ждать в том сне-ужасе «милая» жёнушка Джиневра Молли Поттер.       Гарри дёрнулся, услышав "Джиневра Молли Поттер", и это послужило Гермионе достаточной компенсацией за попытку даже гипотетического скрещивания её и рыжей мрази. Заявление Уизли-шесть о том, что виновата исключительно мамочка, сделали его ещё большей сволочью в глазах девушки. Выставить родную мать тёмной ведьмой означает пожертвовать ею, и на такое способен абсолютно подлый человек. Увлечение шахматами здесь не играет роли. Рональд Уизли повинен не меньше Молли-твари, потому что без его согласия, одобрения «Печать раба» нельзя накладывать на «избранницу». И теперь вместо грандиозного скандала на весь долбанный магический мир Гермиона вынуждена терпеть ублюдочную рожу–политика, чтоб ей провалиться. – Ты становишься очень вредной, – подал голос друг. – Сам виноват, нечего пугать несчастную девушку всякими страшилками. – Ты о чём? А-а-а, могла бы и прямо сказать. – Прямоту тебе покажет миссис Джиневра Поттер. – Гермиона! Ты прекратишь изгаляться? – Хорошо, извини, постараюсь не давить на мозоль, болючий. – Нет, не мозоль, а сплошная кара, похлеще дебила кузена. Объясни, глупому, почему я должен пылать чувствами к девушке, которая появляется в поле зрения только для привлечения внимания. Она чем-то помогает, кроме призывно-коровьих взглядов? – Ты забыл Министерство. – Луна Лавгуд и ты там отметились. Всегда со мной только ты, Гермиона, но почему-то мне упорно подсовывали Джиневру. По нормальной, не извращённой логике именно Гермиона Грейнджер заслуживает, обязана, должна получить сердце Гарри-бестолкового-Поттера. Никто не сделал для меня больше чем ты! И вдруг бред: по сценарию Молли Уизли – моя судьба это её шлюха-дочь. – Гарри! – девушка остановила разоткровенничавшегося друга. – Что? Я знаю про «подвиги» на постельном фронте девушки, точнее – женщины, очень меня «любящей», она этого и не скрывает. Вмешательство Джейка избавило меня и тебя от таких «любящих» нас Уизелов. Я не такой умный, как ты, но предположу, что Джейк планировал реализовать сценарий «Гарри и Гермиона». Что думаешь? – Вполне в его стиле, – подтвердила неудавшаяся героиня проекта своего парня, – вот только мы, наверное, разочаровали нашего хитрого друга. Особенно я, растрощив все его намерения на стадии подготовки. – Я не далеко от тебя ушёл, он ещё не знает всего полностью. Скажи, Джейк будет сильно на меня злиться? – Гарри! Мы разберёмся с войной, и я объясню. Ему не из-за чего злиться, потому что мы с ним решили всё уже давно. Не переживай по пустякам – Джейк понятливый парень. У него не останется времени на промывку твоих мозгов, уж это я гарантирую. Неужели ты забыл, что я рассказала на поляне, перед его появлением? – Имеешь в виду: Джейк и ты собирались встречаться? – Феноменальная память, мистер Поттер, – воздержаться от сарказма у Гермионы не получилось, – оказывается, ты всё понимаешь и прикидываешься несмышлёнышем. – Ничего подобного, – излишне горячо возразил парень, – у вас, девчонок, всегда всё непонятно. Сегодня «любовь всей моей жизни», а завтра «проклятый на век». Кто разберётся с тем, что происходит в ваших мозгах? А если учитывать, что парень сражается на стороне врага… вот я и подумал… – Плохо ты про меня подумал, Гарри, не ожидала от тебя такого. – А как я должен думать? Первое появление Джейка ты приняла агрессивно и поддержала рыжего молчанием, а в «Ракушке» вообще не слышала меня. – За поведение в «Ракушке» прошу прощения, но всё остальное ты понял неправильно. – Вот и я то же говорю – вы ходячие неправильности. – По-твоему я обязана выставлять свои чувства на показ? – Нет, но поговорить со мной не трудно, мы же друзья. – Гарри, тебе лучше не знать того, что я пережила, увидев, кто пришёл под маской Пожирателя. Хочется верить – подобного удара не повторится в моей жизни. – Гермиона, понимаю твои чувства тогда, самому стало паскудно. Признаю, виноват, не настоял на разговоре, позволил тебе закрыться.       Девушка ничего не сказала, ограничилась фирменным вздохом. Вываливать на голову друга мысли, которые мучают последние месяцы, не хотелось, и момент слабо подходящий. У парня своих забот выше Астрономической башни: Волдеморт, Пожиратели, Уизелы. «Моральное состояние Гарри и без моих переживаний находится в упадке, и если я начну плакаться… Нельзя, нужно быть сильной, даже если этих сил нет, не откуда им взяться. Лучше всего поменять тему и подбодрить друга». – Гарри, ты не забыл – древесные ёжики пробудились от спячки? Помниться, кто-то «обожал» этих милых существ и до Запретного леса не далеко…       Её слова подействовали на парня довольно специфически (нельзя смеяться): Гарри резво принялся крутить головой, осматривая деревья, и на грани слышимости бормотать: «Чёрт, как я забыл этих… нет-нет, только не сейчас… твари всегда попадали в мою… нужно сваливать и побыстрее». Не обнаружив поблизости угрозы для своей… своего героического мужского имиджа в виде ползающей зенитной системы «Ёж – задница» и поняв, что подруга его элементарно отвлекла, Гарри сокрушённо покачал головой: – Как не стыдно, мисс Грейнджер, напоминать про такое позорище. Ты хотя бы не рассказывай никому – засмеют и достанут подколами. – Почему я должна стыдиться? – не признавала своей вины девушка, – ты и Джейк любили шляться по Запретному лесу. – Мы не, как ты выразилась, шлялись, а работали. Ты улыбаешься, но две трети времени в лесу расходовались на поиски. Джейк часто пропадал на выходных, и как-то я уболтал показать, как он зарабатывает. Летом, после финала идиотского кубка я попробовал повторить его труд вместе с Невиллом. Больше не занимался такими издевательствами над собой. Чтобы найти нужное растение, приходилось протопать не одну милю и речь не про дорожку в парке. Собираешь растения, фактически стоя на коленях в течение двух-трёх часов. Нашел, поползал – снова идёшь искать, и так вкалываешь целый световой день. Я и Невилл заработали на двоих девять галеонов. От рассвета и до сумерек мы старались, не ленились, не отдыхали. Я привычный к работе, но так меня Дурсли не эксплуатировали. Попробовав такой труд, я больше никогда не думал, будто зарабатывать деньги в лесу очень легко: зашёл за ближайшее дерево и сгребай галеоны лопатой, а спина, если и болит – от тяжести золота. Только безмозглые идиоты назовут зарабатывание денег собственными руками слишком лёгким способом. Попробуй походить часов десять, понагибаться каждую минуту и ощутишь, как это – получить финансовый перевес своим горбом. Человека, зарабатывающего физическим трудом, бесчестным назовет только дебил, живущий за чужой счёт. Такие «уникумы, эстеты» не способны придумать сами хоть что-то, отличное от грязи, но поливать других дерьмом они наловчились. – Гарри, не накручивай себя, я полностью разделяю твою точку зрения. Адвокат Поттер, вас услышали. Парень неожиданно рассмеялся над незадачливой шуткой. – А ты у нас кто? Судья? Потому что прокурор убежал на поиски жратвы. – Не угадал, – улыбнулась она, – я не судья, а жюри присяжных заседателей, в одном самом беспристрастном лице.       Друзья плавно перешли к подшучиванию над своими воображаемыми должностями. Разбирали старые промахи, и тут же выдавали самую «суровую» оценку. Старание Гермионы направить мальчишек на священный путь учёбы назвали «подлым манипулированием свободой личности», неиспользование Гарри Поттером «Акцио» для извлечения драконьего яйца – желанием «покрасоваться на метле перед девушками и посоревноваться в скорости полёта с венгерской хвосторогой». Припомнили, что и Джейк не применил всемогущее «Акцио», доставая сумочку. Какой ужас! Такой умный, изворотливый, хитрый мальчик и просто не знал заклинания старших курсов? Это обман! Мистер Дискейн обязан всё знать и со всеми делиться. Будущее он знал, а какое-то заклинание не выучил! Позор! Никто его не научил? Его проблемы, он же Дискейн, он обязан превосходить абсолютно всех и во всём. Ничего этот Джейк не соображал, болтал много и впустую, зачем-то сжёг «красивый» домик Хагрида… Одним словом, Джейк Дискейн – придурок. Почему он не сделал всё так, как видится со стороны «чрезвычайно умными, талантливыми, непризнанными гениями»? Проехавшись по способностям своего парня, Гермиона почувствовала, как утихшая тоска с новой силой принялась жечь душу. Ироничный разговор затих сам собой, и друзья замолчали. Весенняя природа оживала, буйствовала красками, оглушая пением птиц, словно крича людям: «Живите, радуйтесь», но мысли Гермионы и Гарри блуждали в совсем не веселых размышлениях.       Для девушки напоминание про Джейка всегда почему-то заканчивалось приступом грусти. Абсурдность сложившейся ситуации не позволяла сконцентрироваться на более насущных проблемах. «Каким образом магглорождённый Дискейн попал в пожирательские ряды? – задавала себе надоевший вопрос Гермиона, – как могут спокойно общаться люди, открыто декларирующие свои совершенно антагонистические взгляды? Беллатрикс Лестрейндж люто ненавидит всех, рождённых вне магического мира, и просит называть её тетей, а Тёмный лорд разговаривает с ним так, будто они добрые знакомые. Это же полностью неправдоподобно, на первый взгляд, или я ничего не понимаю в людях. Мерлин, почему я сама не села в Азкабан? Сейчас я знала бы, что происходит, а так…Когда же выветрится из меня эта наивность! Джейк не позволил бы мне даже думать о тюрьме. Иногда он соображал лучше, быстрее меня, просчитывал возможные ходы с последствиями мгновенно и доверял своей интуиции. Я никогда не забуду того, как он делал выбор перед наложением на меня «Империуса». Боже мой, он же тогда фактически прощался! Он знал, что его ожидает и… врал? Нет, готовил нас, вкладывал в наши головы критический способ мышления, искал союзников, готовился к войне. Что же с тобой случилось в проклятом Азкабане? Я не воспринимаю тебя врагом, ты уж прости. И за мысли мои в лесу, на поляне, прости». – Прекращай себя изводить, всё наладится, – прошептал Поттер, – мы его вытащим. Соберись, наш «прокурор» возвращается, голодный, судя по его недовольной харе. – Спасибо, адвокат Поттер, – непринуждённо произнесла Гермиона и сымитировала поцелуй друга в щеку.       Дружеский жест девушки подействовал на рыжего, как удар в живот – недоносок проглотил заготовленную речь. Покрасневший Уизел сумел недовольным тоном выдавить из себя: «Хогсмид недалеко».       Плохо скрываемое раздражение, злоба на роже «гения стратегии» простимулировали Гермиону лучше бодроперцового зелья. Энергично поднявшись, она оставила парней совещаться, а сама решительно направилась в Хогсмид. Осталось сделать самое несложное: проникнуть незаметно в деревню и воспользоваться подземным ходом, ведущим в замок. Непреодолимых проблем такое дело не вызовет, потому что дезиллюминационные чары выучены и опробованы, патруль Пожирателей можно обойти – дорога в Хогвартс открыта. Боевитое настроение девушки неожиданно для неё самой принялось стремительно угасать на подходе к Хогсмиду. Приближение деревни вызывало иррациональный страх, сердце сдавливало предчувствие чего-то страшного, непоправимого. Попытки самовнушения «нервы не в порядке, глупое волнение, всё нормально» заканчивались провалом. Паника медленно и уверенно проникала в сознание Гермионы, вызывая трусливое желание отложить (только на сегодня) проникновение в замок.       «Коленки могут дрожать, но я пойду вперёд, потому что это требуется моему другу. И я… боюсь… столкнуться с Дискейном без Гарри, понимая, что наша встреча неизбежна. Мерлин, такими темпами я начну бояться всего, включая собственную тень. Что же со мной творится? Спокойно, спокойно, парням нельзя показывать, что кое-кто напуган до ужаса. Гарри способен отменить визит, но время в таком случае сыграет против нас. Нельзя идти на поводу у непонятного – я удержу себя в рамках». Мысли не соответствовали действительности, и Гермиона спрятала подрагивающие ладони в карманы. Некультурность такого поступка, несвойственного «правильной» девушке, друга удивила. Гарри Поттер догнал её и вопросительно посмотрел в глаза. Ответ подруги «всё под контролем» прозвучал неубедительно, даже слишком. Неуместных объяснений удалось избежать благодаря подошедшему Уизелу: – Как мы проберёмся незамеченными? У Гарри нет мантии-невидимки. – Чары невидимости, – друг отвлёкся на рыжего, – или с этим проблемы?       Незамедлительно побагровевшая откормленная морда Ронпеда послужила друзьям лучше всяких слов. Пренебрежение учебой одним засранцем поставило цель всего похода на грань срыва. Катастрофическое отставание от Гермионы и Гарри рыжего «гения» замечал, наверное, даже слепой, и сейчас оно проявилось очень не своевременно. Девушка предпочла не упрекать друга: «Ты же знаешь, что рябая свинья нас всегда тормозит», ограничившись очень недобрым взглядом. Торопливая речь Уизела «проберёмся в Хогсмид как-то так, без магии» не выдерживала никакой критики. Жители деревни не узнают самых разыскиваемых волшебников, а листовки с портретами наклеили на стены для разнообразия. Среди обывателей не найдется законопослушного человека, совершенно не любящего золота. Волдеморт настолько глуп и безумен, что оставил без присмотра населённый пункт, из которого возможно скрытное проникновение в потенциальный очаг сопротивления? Хоркруксы создавать умеет, власть способен захватить, а знать про подземные ходы ему не дано.       Доступ к тайным ходам имели только Мародёры и как-то, невиданная удача, умудрившиеся получить самостоятельно доступ к карте, близнецы-дешифровщики. Кроме них больше никто не пользовался лазейками в самом безопасном замке магического мира. Карта объясняла многое, но один нюанс выглядит смешным. Составители карты получили информацию из каких источников? Дело в охренительно выдающихся способностях или всё гораздо тривиальнее – сведения о подземных ходах передаются от одного поколения школьников к следующему. От кого-то скрывают, кому-то рассказывают, но неподтверждёнными сведениями владеют многие.       Подумав о такой «избранности» тайны подземных ходов, Гермиона взвалила на свои плечи решение кризиса, как в приснопамятные времена. Уговаривать рыжую скотину вернуться одному, означает впустую сотрясать воздух: он не отпустит их, какие-бы доводы идиоту не приводились. «Уизел, это чемодан без ручки – нести невозможно, а бросать нельзя, потому что найдут и сбросят нам на головы кучей дерьма». – Поступим следующим образом, – беспрекословным тоном принялась распоряжаться девушка, – Гарри, ты идешь под чарами невидимости впереди сам, а этого… я потащу. И не спорь со мной! Нам требуется не храбрость и бесстрашие! – Всё-всё, я не против, – покладисто откликнулся друг, – ты владеешь чарами невидимости лучше меня. – Ты подозрительно быстро сдался. – Умнею? Читаю мысли?       Хитрюга Гарри сорвал чудную возможность поспорить, и девушке пришлось смириться, а поднятые к небу глаза… привычка. Реабилитировался друг незамедлительно, разъяснив «гению» что от того требуется: «Я иду первым, ты за мной, Гермиона замыкающая и держит на тебе чары невидимости. Не наступай мне на пятки – сорвёшь всю операцию. Держи глаза открытыми, не глазей по сторонам, выполняй указания Гермионы».       Агрессивный голос Гарри Поттера, злобно посматривающая девушка оставили рыжему единственный выбор – повиноваться. Дебиллиус Уизли побагровел от такого «недружеского» поведения, но занял указанное место, развернувшись мордой в сторону деревни. Гермиона наложила чары, Гарри также скрылся, и поход начался. Идущий в авангарде друг, служил девушке незаменимым помощником: бесшумно пробирался вперёд, разведывал обстановку и подзывал тихим свистом, если путь оказывался свободным. С помощью Гарри удалось не попасться на глаза, непонятно откуда взявшимся троим Пожирателям и вынырнувшей из переулка Беллатрикс Лестрейндж. И всё же проблемы возникали. Рыжая скотина дышала недопустимо громко, сумасшедшая «тётя» Белла остановилась возле входа в «Сладкое королевство»…       Гермиона спряталась за пустыми ящиками, хвала Мерлину и мадам Розмерте, лихорадочно обдумывая способы проникновения в подземный ход. Длительное пребывание на одном месте неминуемо закончится обнаружением, и она это осознавала. «Чёртова «тётя», почему бы тебе не убраться куда подальше! – злилась девушка, – почему застыла столбом? Мерлин, надеюсь, ты не ждёшь Джейка». Беллатрикс проторчала ещё четверть часа, а затем изволила посетить «Сладкое королевство», отрезая путь проникновения. – Пойду посмотрю, – прошелестел голос Гарри, – двигайтесь за мной. Как только Лестрейндж не будет смотреть в окно, я подам знак.       Под окном Гермиона пробиралась низко пригнувшись и, судя по пыхтению рыжего, он тоже прятался, не понимая того, что невидим. Благополучно миновав опасность обнаружения, перед друзьями встал вопрос: «Куда идти дальше?». На что сразу ответил Гарри: – Перебежками к Аберфорту, попробуем спрятаться.       Инициативу лидера никто не оспаривал. Начавший моросить противный мелкий дождик как нельзя лучше сыграл на руку идущей позади Гермионе. Потенциальные зрители предпочтут куда-то спрятаться, чтобы переждать непогоду и вероятность непредвиденной встречи соответственно уменьшается. Расстояние до паба брата покойного директора преодолели ни с кем не столкнувшись: удача Поттера вспомнила про своего любимца. Гарри проник в помещение первым, следом прошлёпал рыжий, и девушка облегчённо перевела дыхание.       Гермионе оставалось сделать несколько шагов, как вдруг послышался скрип открывающейся двери из дома соседнего с пабом. Отдавая себе отчёт в том, что нужно немедленно, в эту же секунду исчезнуть с улицы, она задержалась на половине пути. Палочка, начавшая движение для применения чар невидимости, замерла, руки девушки опустились, сердце загрохотало оглушительным барабаном – Джейк смотрел в её глаза. Парень, её чертов парень, стоял напротив, но между ними пролегала пропасть. Сотни раз отрепетированные слова испарились, мыслями завладел хаос, и Гермиона не находила сил, чтобы оторвать взгляд от самого близкого человека.       «Ты и сам не ожидал меня здесь увидеть. Что же ты молчишь? Язык отнялся? Скажи что-нибудь или… зови своих дружков. Молчишь? Всё, Джейк, пойдем со мной, наигрался». Дискейн продолжал стоять, ошеломлённый встречей, ничего не предпринимая. Они смотрели глаза в глаза: парень невозмутимо, а девушка с отчаянной надеждой. Измученное сердечко Гермионы рвалось из груди лететь к нему, но дрожащие ноги не повиновались, ожидая команды мозга. Родные глаза парня смотрели спокойно, без прежнего раздражавшего безучастия. Гермиона подумала, что он ждёт от неё первого шага и… направила на парня палочку. Сумасшедшая идея пленить Джейка целиком поглотила девушку. «В замке будет время, обязательно будет, чтобы во всем разобраться. Мы вместе преодолеем все трудности, обещаю».       Неподвижный парень, казалось, совершенно не обращал внимания на угрозу: его руки даже не пытались достать оружие. Она заметила подобие улыбки одобрения, промелькнувшей на его лице. Приглашение к действию, пренебрежение, провокация (всё промелькнуло в голове) придало Гермионе уверенности. – Ступефай, – она негромко произнесла заклинание.       В последний момент, поддавшись трепыхнувшейся совести или постеснявшись нападать на безоружного, девушка изменила направление полета оглушающего заклинания. Острие палочки указало на стену в полуярде от головы Дискейна. Время немыслимым образом замедлилось в сознании, и Гермиона отчетливо, до малейших деталей, увидела сразу два результата своей выходки: от попадания «Ступефая» каменная кладка брызнула осколками, полетевшими в голову Джейка, её парень… усмехнулся, практически неуловимо.       Непонятное наваждение исчезло, с ним пропало замедленное восприятие реальности. В ту же секунду Джейк рухнул словно подкошенный. Парализованная увиденным, девушка смотрела на лежащего, ничего не понимая. «Что с тобой? Ты болен? Я же ударила в сторону!». Уверенно расползающееся бордовое пятно с правой стороны головы Джейка почему-то ассоциировалось с кровью и потянуло за собой воспоминание из курса целительства: «Мисс Грейнджер, – прозвучал голос мадам Помфри в голове, – удар, не обязательно сильный, в височную область чрезвычайно опасен. В большинстве случаев слабая кость данной части головы разрушается, что приводит к летальному исходу». Тёмно-красная лужа неумолимо увеличивалось, и Гермиона похолодела от осознания страшной правды. «Я не хотела идти в эту сраную деревню, потому что… опасалась… знала… боялась подобного исхода. Моя интуиция кричала, скулила, умоляла: «Нельзя туда» но я… Я тебя убила! Клялась «никогда, ни за что» и собственной рукой отправила в мир, откуда нет возврата. Холодно, почему я раньше не замечала, как холодно? Вот и руки дрожат – Гермиона посмотрела на свои ладони, – это моя вина, это всё моя вина, и теперь ничего не исправить, не изменить».       Девушка, казалось, слышала сквозь странный гул в ушах, что её поступок одобряли, что она поступила верно. Гермиона сжала пальцы в кулак, чтобы унять дрожь, но жалкая попытка не увенчалась успехом, потому что дрожь пробралась до самого сердца. Сейчас ничто не сможет её прогнать, и в горле застрял острый комок, царапающий душу при каждом вдохе. Поляна цветов промелькнула перед глазами, улыбающийся Джейк держал её на руках... Девушка с силой закрыла веки – хотелось проснуться от этого кошмара, проснуться и обнаружить, что ничего непоправимого не случилось, хотелось смотреть в его глаза и держать за руку, и ничто в этом мире не заставило бы её разжать свои пальцы, даже эта проклятая дрожь.       «А теперь... что теперь? – сердце заплакало, нарушая ритм биения и не сопротивляясь – кто-нибудь... ну хоть кто-нибудь! Ответьте, прошу! Как жить дальше? Как жить, когда нет... Молю...». Гул усилился, и она сумела разобрать в нём отдельные звуки. Она расслышала, как рушатся её мечты о будущем, как ревёт пламя безысходности, и поверх образующегося пустыря внутри разносился крик её души, полный отчаяния и боли.       Повторяющаяся мысль «Я тебя убила» пульсировала в сознании безоговорочным приговором всем надеждам и стремлениям. Она не заплакала, не закричала: беззвучно умирала душой. «Твоё предсказание сбылось, Джейк. Ты всё знал и пошёл до конца, а я не верила… Почему ты не избегал меня всеми способами? Почему не нагрубил, не обматерил, не прогнал? Зачем ты выбрал такой исход? Мы провели счастливо меньше двадцати четырех часов и заплатили годами непрекращающихся мучений, а в завершении… ты погибаешь, как и предсказал. Почему? Почему, Джейк? Что препятствовало изменить свою судьбу? Или ты пожертвовал всем, чтобы спасти меня, Гарри, Асторию, Дафну, Невилла… ты не выбрал свою жизнь, ты не отвернул, зная, кто будет твоим убийцей. Сделал меня лучше, увереннее, сильнее и умер. Господи! Господи, меня забери! Прошу тебя, господи! Умоляю! Верни его! Он не заслужил такой участи! Я никогда не желала ему смерти! За что ты караешь меня?».       Капли дождя падали на волосы, ресницы неподвижной Гермионы, с ужасом взирающей на тело Джейка. Она видела дождевые капельки, попадающие в кровавую лужицу, замечала разлетающуюся оттуда кровь, пачкающую щеку парня, но ничего не делала. Дождь омывал его лицо, открытые глаза, расплёскивал частички крови, готовя в последний путь, навстречу забвению. Интенсивное кровотечение, отсутствие малейших движений конечностей прямо указывали на свершившийся факт – самый дорогой человек погиб.       По внутренним ощущениям Гермионы прошло не менее часа, когда кто-то ухватил её за рукав, затаскивая в помещение. Гарри Поттер артикулировал губами, но девушка ничего не слышала, потому что мозг не воспринимал внешнюю информацию. «Я тебя убила, убила… убила» – безостановочно крутились единственные слова. Друг тянул за руку и Гермиона бездумно за ним следовала. Сырой, темный переход сменился на знакомые в другой жизни стены с движущимися портретами.