Твоя награда - смерть.

      Гермиона подбежала к месту, откуда исчезли Джейк с Дафной, и оглянулась вокруг, продолжая беззвучно повторять: «Не-е-е-т, не-е-е-т». Протест, даже мысленный, помогал сдерживать рвущиеся на волю слёзы отчаяния. В карих глазах медленно исчезал недавний свет счастья, потому что не ошибающаяся душа корчилась в страшном предчувствии. «Не смей ничего делать без меня, слышишь, не смей, — всей силой своих чувств, мыслей она старалась докричаться до парня, — только не сейчас. Джейк, умоляю, остановись! Я же умру без тебя! Откажись от своей затеи, чтобы ты не вбил в свою голову. Джейк! Вернись, я очень прошу!».       Непослушными ногами девушка подошла к стене дома, присела и устремила взгляд в безмолвные небеса. Столетиями проходили минуты, убивая надежду на такое близкое счастье. Громовые раскаты показались Гермионе зловещим символом «всё окончено», за ним в душу ворвалась неимоверная тоска. От принятия уже неоспоримой истины её отделяло что-то, робко пробивающееся сквозь нарастающую пустоту сердца. «Он не может умереть, ты же чувствуешь, — слабые искорки надежды, глупой и безосновательной, старались осветить охваченное апатией сознание, — не сдавайся, не признавай смерти Джейка. Может быть, он попал в такую беду, из которой не выберется без твоей помощи, без твоей веры. Судьба не злая и не добрая, она лишь испытывает чувства, и только достойные получают приз, а все остальные скулят о нереальности».       Ладонь девушки стерла дождевые капли с лица. Подниматься, куда-то идти Гермиона не смогла, не захотела, потому что и силы пропали, и Дафна должна вернуться. У девушки не осталось ничего, кроме веры в друзей, в собственные чувства, в свое сердце. «Я задыхалась от боли тогда, после газетной статьи летом девяносто пятого, медленно умирала здесь же в мае, так какого хрена должна опустить ручки сейчас? Выть хочется? Кричать? Поможет это что-то изменить? Нет, миллион раз «нет»! Ты жутко упрямый, Джейк Дискейн, и в своей заботе о моей безопасности ни перед чем не остановился, но кое-чего не принял в расчет: моего упрямства хватит, чтобы перевернуть мир в твоих поисках. Я чувствовала твою постоянную горечь, надеясь постепенно всё изменить — не успела, опоздала. Весомая причина, из-за которой ты… пропал, не послужит оправданием в момент нашей встречи, потому что я осталась одна. Ты спасаешь и убиваешь меня одновременно. Никогда не поверю, что ты исчез из-за глупой сцены возле озера: я же прямым текстом говорила: «всё не так, как ты видишь». И куда мы влипли сегодня? Сколько лет ждать? Обещал вечность, а сам… Джейк, Джейк, вечность слишком коротка для того, чтобы вымолить моё прощение. Вернись, пожалуйста, останься со мной».       При звуке хлопка аппарации она закрыла глаза, умоляя Всевышнего явить чудо, рассеять надвигающуюся тьму. Шаги только одного человека, каблуки Дафны, подсказали — он исчез. — Гермиона, ты мне доверяешь? — вопрос подруги вынудил открыть глаза и взглянуть на реальность. — Где Джейк?       На чрезвычайно строгом лице слизеринки Гермиона отметила красные глаза, припухшие веки и сжатые в узкую полоску губы, по этому понятным стало больше, чем возможно выразить словами. Осталось только утвердительно кивнуть, отвечая на всё сразу. — Аппарируем в наш мэнор, и… держи себя в руках. Ты сильная, мы справимся с этим дерьмом вместе, только не падай духом. Готова?       Гермиона аппарировала первой, чтобы не затягивать уже ненужный, ничего не меняющий разговор. На секунду позже и десяток ярдов дальше появилась подруга, и девушки проследовали в дом. Эльф получил приказ уведомить хозяина о том, что старшая наследница просит лорда немедленно прибыть в мэнор. — Ты видела, как он ушёл, знаю, — тихо и безжизненно озвучила свой страх Гермиона, занимая кресло в кабинете, — это ничего для меня не отменяет. Дафна, не вини себя — он всегда поступал по своему усмотрению. Мои слова прозвучат безумно, и всё же Джейк вернется, верю и жду его. Я волшебница, не актриса, способная только играть в чувства и ни черта в них не понимающая. Препятствие, которое возникло перед нами, не устоит перед огнём моего сердца.       Подруга сумела только кивнуть, потому что говорить не получалось: глаза блестели влагой, а рука доставала палочкой воспоминаний нити. Две длинные и одна короткая, тонкая. Серебристые полоски растворились в Омуте памяти. Дафна посмотрела на Гермиону взглядом, полным сожаления, будто выпрашивая прощения за то, что несчастной придётся увидеть. — Всё произошло, как ты и запланировал, но я ещё ничего не сделала, — прошептала Гермиона, начиная просмотр.       Только Бог знал, каких усилий стоило девушке открыть глаза в Омуте. Встреча сестер Гринграсс с Джейком в мэноре, принятие Дафной обета всколыхнули совесть, задавшей вопрос: «Почему подруга сообразила, а ты потерялась в эмоциях?». Последовавшее дальше оказалось чудовищным потрясением для рассудка.       «Я умерла, лежала холодным трупом, но Джейк не отступал, ждал дни и ночи, не отходил от моего тела, потому что верил. Поддерживал облик Гарри Поттера, чтобы после моего возвращения… глупый, глупый Джейк, я хотела видеть только тебя». С огромным усилием воли Гермиона выслушала, на каких условиях вернулась в мир живых. Отчаяние смешалось с благодарностью, выступая лишь фоном, на котором сияло чувство безграничной…       Досмотреть уход Джейка она отказалась, потому что не желала наблюдать гибель. «Его нет рядом, но для меня всё только начинается, — уверяла себя Гермиона, — сейчас, главное не хлопнуться без чувств, на ерунду не имеется времени». В сознании девушки всё перемешалось: боль потери, злость на себя, обида на несправедливость, отчаяние и нереальная надежда. Смесь противоречивых эмоций создавала помехи для ясности мышления и в тоже время закаляла в душе истинную веру.       Она вынырнула из Омута и несколько минут стояла неподвижно, пытаясь задавить назревающую истерику. Застывшая безмолвной статуей Дафна показалась девушке совершенно не похожей на слизеринскую принцессу. Подруга плакала, не стесняясь, не смотрела в глаза, заранее признавая справедливость упрёков. — Прекрати реветь, иначе я за себя не ручаюсь, — попросила Гермиона. — Они сами льются, — слова подруги перемешивались с затяжными всхлипываниями, — не хочу больше все держать в себе, прости, если можешь. Я не представляла, чем обернется для меня принесение Непреложного обета — вообще-то, задумывала вам помочь, но оказалась в западне. Обойти обет возможно, вот только после этого умираешь ты, за тобой — Джейк. Каждый из вас для меня дорог, но жизнь доставалась только одному. Гермиона, скажу честно, и можешь назвать меня расчётливый стервой: выбор «ты живая» предпочтительней, потому что парень не слышит доводы разума. Ты видела сама, что он приготовил всем живущим. — Джейк блефовал, — уверенно откинула обвинения Гермиона, — для моего спасения. — Настолько убедительно, что я даже сейчас испытываю страх. — Здравствуйте, юные леди, — в кабинет вошел лорд Гринграсс, — судя по завышенной влажности, Джейк Дискейн закрыл договор, и вы его оплакиваете. — Нет, я не сдамся, — решительно заявила Гермиона, делая первый шаг в борьбе за счастье, — Джейк нашел способ вытащить меня из небытия, и я верну его. Потребуется год, десять, столетия, но я своего добьюсь. — Именно про такой подход я говорил Дафне, — лорд позволил себе улыбку, — вы не обманули моих ожиданий, Гермиона. Надеюсь, признаете для себя тот факт, что на месте Джейка поступили бы аналогично.       Вздох Гермионы, полный печали, сказал красноречивее, чем последовавшее за ним «Да». — Разница между вами, Гермиона, и Джейком в том, что парень легко теряет голову, скатывается в жестокость, действует прямолинейно. Сказал: «Гермиона превыше всего» и пошёл прошибать лбом препятствия на пути, вы же имеете склонность прежде подумать, затем делать. На случай вашей смерти он выбрал бы короткий путь самоуничтожения, потому что такой поступок для него логичен и естественен. Я знаю, насколько вам плохо, но вы собрали волю в кулак и уже ищите пути решения проблемы. Перед моей внучкой возникла нелегкая дилемма, но, по моему убеждению, она разрешила всё правильно. Каюсь, как-то намекнул Дафне, что живой Джейк может вернуть память, а с нею и «Последний свет». Вы не поверите: впервые сдержанная хладнокровная девочка закатила мне грандиозный скандал. Дафна сразу сказала: «Смерть Гермионы — это смерть Джейка. Его не интересует потенциальная власть, золото — только моя подруга имеет значение. Не приведи Мерлин и Гермиона умрёт, даже случайно, в конце отпущенного парню времени — он уничтожит меня, затем ударит по тебе, дед, потому что мы носители его секретов». Вот тогда я вспомнил про «uber alles» и содрогнулся, чего не происходило со мной давно. Помните, что я говорил? Кроме вас, Гермиона, парня не остановит никто. И получился парадокс: Гермиона Грейнджер не должна ничего узнать, потому что правда окажется для неё смертельной; Гермиона Грейнджер должна узнать правду только после ухода Джейка Дискейна. Мы очень боялись вашей реакции на все, чего нельзя изменить. Своим поведением в такой тяжелейшей ситуации вы заслужили моё искреннее уважение. Геллерт рассказывал, что Альбус пьянствовал беспробудно целый год после смерти сестры, а вы готовитесь бросить вызов самой могущественной силе моментально. — Мне потребуется помощь, лорд Гринграсс, — последние слова натолкнули Гермиону на неплохую идею, — чтобы получить доступ ко всем источникам информации, касающихся договоров со Смертью. Я найду способ вернуть парня в мой мир. Экзамены сдам экстерном, и вы поможете мне… — Поспешность вредит делу, — лорд прервал развитие далеко идущих планов, — поверьте старику. Дафна, оставь нас, пожалуйста. — Джейк показал мне место, где находится «Последний свет» — сказала Дафна, направляясь к выходу.       Конрад Гринграсс использовал незнакомые девушке чары после того, как за подругой тихо закрылась дверь. — Нас никто не должен услышать, поэтому кабинет закрыт от малейшей утечки информации. Запомните — меня впечатлила сила вашего характера, а не слова моей обидевшейся внучки. Для начала хотелось бы знать, что вам известно про Николаса Фламмеля? — Создатель философского камня, — без задержки ответила Гермиона, — по словам Дамблдора, мистер Фламмель умер. — И вы поверили в такую глупость? Волшебник, создавший источник огромной магической силы взял и умер? — У меня нет сведений, альтернативных утверждению покойного директора. — Дамблдор обманывал всех для собственной выгоды, прикрываясь громкими словами, — брезгливо охарактеризовал «великого» волшебника собеседник. — Не понимаю, чем Николас Фламмель может помочь? — от Гермионы ускользали мысли хозяина мэнора. — Вы очень талантливая волшебница, Гермиона, чем-то напоминаете Гриндевальда с его жаждой знаний в годы, когда он ещё не пошёл дорогой разрушения. — Предсказываете мне славу, от которой содрогнется мир? — В предсказаниях я не силён, но ваше стремление вернуть парня может обернуться новой войной, потому что без тёмной магии не получится создать нужное. Большинство волшебников превращались в бездушных существ, всего лишь минимально прикоснувшись к силам Смерти, и только единицы сумели удержаться, не добившись результата. Я не желаю для вас судьбы проклинаемой в веках тёмной злобной колдуньи и за девочек своих опасаюсь. Тёмная магия существует, как бы некоторые наши знакомые не доказывали обратное. Игры с таким волшебством неминуемо исковеркают вашу светлую душу, поэтому начнём поиск более приемлемыми средствами. Я покажу воспоминания, которых не видели мои внучки, вообще никто, и только после просмотра поговорим по существу.       День потрясений внутреннего мира Гермионы продолжался — предстояло увидеть путь спасения близкого человека. Омут памяти в сознании девушки уверенно ассоциировался с источником сплошных неприятностей, поэтому очередной сеанс вызывал подсознательные опасения. «Здравствуйте, лорд Гринграсс, — она видела и слышала Джейка, ещё живого, ещё не поседевшего преждевременно, — ваша дочь рассказала про меня, и некоторые сведения вы проверили. На основании того, что наша встреча происходит, делаю вывод — мои условия приняты. Предпочитаю вести честные отношения с союзниками, поэтому скажу правду: я не Джейк Дискейн, общее с этим мальчиком у меня только тело, на которое вы сейчас смотрите. Я родился и вырос в чужой стране, в иной реальности, и мои знания вашего будущего почерпнуты из фильмов. Выслушайте мою историю. Моё имя Александр…»       По мере удивительного, невероятного даже для волшебного мира рассказа, Гермиона всё больше уверовала в его правдивость. Джейк, нет, Александр — нужно привыкать к настоящему имени — приводил факты, детали, сложно объяснимые легилименцией или подслушиванием. Слова про «великого волшебника», сказанные на первом курсе, история с василиском второго и сведения о Сириусе Блэке третьего курса указывали на достаточно сильную осведомленность в делах трио бывших друзей. Каждая минута повествования Александра закрывала для девушки пробелы и вопросы, мучившие в прошлом. Акцент парня, его знания Гермиона практически точно объяснила для себя ещё четыре года назад, но не поверила в виду очевидной фантастичности. Нашлось объяснение и непонятной привычке парня угощать всех за свой счёт — менталитет у него такой, неэкономный. Особенно Гермиона запоминала сведения, касающиеся места жительства Александра, но услышав: «2015 год» признала — всё недостижимо, сложно, запутано. «Зачем знание номера квартиры, если он умер здесь? Какую возможность увидел лорд Гринграсс в том, что человек из другой реальности? Предоставленные воспоминания убрали большинство темных пятен, правда, осталось кое-что, совершенно не затронутое парнем». Скрытное, постепенное изменение будущего её, Гарри, Астории вызывали уважение и сочувствие, при этом доля раздражения оставалось. «Твоя чёртова недоверчивость во всём загонит меня в гроб! Проявил заботу, сделал немыслимое и невозможное — спасибо, никогда не забуду, но самое важное умолчал. Почему ты ничего не рассказал о семье? В своей реальности ты женат? Дети? Такая информация всё меняет, потому что я не стану разрушать семью, какие бы чувства не испытывала». — У вас возникли вопросы, — констатировал затянувшееся молчание лорд. — Да, и достаточно серьезные. — Спрашивайте себя: «что делать в том случае, если окажется, что Александр не волшебник?»       Гермиона удивлённо посмотрела на Конрада Гринграсса и честно ответила: — Волшебник он или обыкновенный человек — абсолютно не существенно. Мне важна его душа, а не магические способности, поэтому с этой стороны не возникает осложнений. — Вы уверены? Отношения между волшебницей и обыкновенным человеком таят в себе много опасностей. — Отвечу за нас обоих — уверена безоговорочно. Кто-то ищет волшебника, кто-то миллиардера или миллионера, кто-то аристократа, кто-то знаменитость, я же хочу вернуть только человека. Состояния и положения в обществе можно добиться собственными силами в одиночку, но без близкого для меня человека всё теряет смысл. Золото, титул, слава не заменят простой улыбки. Часть его души осталась со мной, а часть моей ушла с ним. Я устраню это разделение, и мы получим заслуженное счастье. — Время покажет, насколько вы правдивы в своих убеждениях, Гермиона. Сейчас объясню приблизительный порядок возврата нашего друга. Условием отмены действия Непреложного обета служила смерть Джейка Дискейна, в этом случае возникает маленькая зацепка: Александр может вернуться в свою реальность, потому что тело носителя в нашем мире погибло.       Услышанная информация подкосила ноги Гермионы, девушка рухнула на колени, не отрывая взгляда от рассказчика. — Николас Фламмель живёт и здравствует, не сомневайтесь. В свое время я оказал ему значительную услугу, за которую Николас поклялся сделать для меня всё, что я попрошу. Гениальный учёный занимался, насколько помню, проблемой расширения территории магического мира. Найти этого волшебника самостоятельно невозможно, я пытался, а поговорить — только если он сам захочет. Вот уж не ожидал, что грехи прошлого способны принести какую-то пользу. Поднимайтесь, Гермиона, вас ожидает незабываемая встреча.       Непослушное тело подвело хозяйку, сознание захватила надежда, повторяя: «Я его найду» тем самым затмевая малейшие попытки думать о практической стороне. Потребовалось несколько минут, чтобы Гермиона встала и кивнула лорду утвердительно. Решительный настрой искать парня не исчез, наоборот, он усилился до уровня необъяснимого ликования, потому что перспективы, даже, призрачные, сокращали столетия до нескольких месяцев, а может и дней.       Лорд Гринграсс аппарировал с девушкой в место, которое сложно назвать убежищем гениального изобретателя. Гермиона оказалась в помещении, напоминающем склад бесполезного хлама, покрытого многолетним слоем пыли. Сопровождающий её волшебник показал жестом «молчи» и замер без движения. — Николас! Старый греховодник! — громко произнес лорд, — уверен, ты прислал эльфа проверить, кто вторгся на твою свалку. Нам очень нужно поговорить! Я собираюсь издать мемуары, в которых, вероятно, окажется история спасения знакомой нам, хорошо знакомой, волшебницы из застенков гестапо в мае 1943 года. Как думаешь, Николас, обязательно написать о том, где в это время развлекался муж бедняжки?       Задавая вопрос, казалось бы в пустоту, старый волшебник улыбнулся девушке достаточно кровожадно и интригующе. — Конрад, зачем так грубо? — Николас Фламмель оказался за спинами «гостей», — достаточно сказать, что тебе требуется помощь. Прошу прощения за свои манеры, видимо, забыл дома. Здравствуй, Конрад и вы, мисс… — Гермиона Грейнджер, — представил девушку лорд Гринграсс, — она нуждается в силе твоего непревзойденного разума. — Ещё одно разбитое сердце? — сарказм создателя философского камня прозвучал приговором для девушки, — ладно, выслушаем очередную слезливую историю в более подходящей обстановке.       Разыгравшаяся далее сцена напоминала Гермионе о том, что все выдающиеся личности имеют недостатки: Николас Фламмель зависел от жены. Философский камень создал — отношения с женой испортил. Девушка слушала просьбы изобретателя уладить семейные разногласия с участием Гринграсса и не верила собственным ушам. «Неужели на старости лет существуют причины для ссоры?». Завуалированные намеки мистера Фламмеля она не понимала, но продолжала терпеливо ждать окончания переговоров двух давно знакомых волшебников. Лорд Гринграсс пообещал переговорить с Эдит Фламмель, не упоминая май сорок третьего, и дело сдвинулось.       Эльф переместил девушку в холл дома, где проживал знаменитый создатель. Осмотревшись, Гермиона отметила: «Придумал такую могущественную вещь, а обстановка дома очень скромная». Поочередно прибыли лорд Гринграсс, Николас Фламмель, и разговоры про события давно минувших дней продолжились. Разумом она понимала, что волшебники выполняют своего рода ритуал, но сердцем рвалась к человеку, который ждёт где-то немыслимо далеко.       Заметно нервничающий хозяин предложил гостям чаю, гарантируя чудесные вкусовые впечатления. Девушка неоднократно порывалась задать гложущий вопрос, но сдерживалась в последнюю секунду. Увлекшиеся воспоминаниями прошлого, волшебники не обратили внимания на эльфа, который сунул записку девушке в ладонь. «Карни вас проводит. Мужчины ещё не скоро наговорятся. Э. Ф» — гласило послание женщины, которая «сводит с ума совершенно невиновного» мистера Фламмеля. Уход девушки остался без комментариев или вопросов: мужчины обсуждали эпохальные события пятидесятилетней давности. Гермиона осторожно постучала в указанную эльфом дверь на втором этаже, получила разрешение войти, готовясь выслушать сотни поучений от злобной колдуньи. Эдит Фламмель стёрла предубеждение первыми же весёлыми словами: — Здравствуйте, Гермиона Грейнджер, я Эдит Фламмель, жена сатира. Мой муж — человек, но иногда в нём просыпается слишком много от похотливого козла. Присаживайтесь и рассказывайте, что заставило выдающуюся ученицу Хогвартса связаться с выкормышем Гриндевальда и моим муженьком.       Притаившееся в глазах миссис Фламмель веселье подсказало девушке — хозяйка дома уже знает достаточно много, поэтому лучше забыть характеристику, выданную «великим сатиром». — Миссис Фламмель, первого сентября 1994 года…       История знакомства, злоключения, постоянные преграды озвучивались девушкой беспристрастно и полностью самокритично. Дела сердечные упоминались вскользь — Гермиона держала такую информацию под грифом «только для двоих» подразумевая себя и Александра. Все свои похождения, переживания, победы она связывала с парнем. По мере повествования эмоции Гермионы взяли верх над логичностью и последовательностью событий.       Арест Джейка, Азкабан, известие о смерти смешались с обреченностью после нелепой выходки в Хогсмиде. Разоблачение семьи Уизли четыре года назад переплелось с «добротой» рыжих прошедшей зимы-весны. Она пыталась излагать ясно и четко, но через минуту снова начинался хаос в повествовании. Потеря близкого человека душила сильнее петли на шее, и это отражалось в рассказе. Отрывки сдержанности покинули разум после собственного признания: «он пропал». Гермиона отказывалась произносить в голос «умер», потому что для неё парень живой, даже если он в другой реальности. Душа мучилась от боли, но оставалась и надежда, не позволявшая опустить руки, разреветься, закрыться в себе.       Предательская влага всё же выступила в уголках глаз Гермионы под конец печального откровения. Слёзы девушка убрала платком, а когда посмотрела на слушательницу — удивилась. Миссис Фламмель преобразилась из иронично-весёлой в сочувствующую чужой беде. Лицо постаревшей волшебницы отражало истинно женское чувство — сострадание. — Мой сатир сделает для тебя невозможное, если не захочет меня огорчить, Гермиона, вы позволите вас так именовать?       Девушка сумела только кивнуть, сжимая дрожащие ладони. — Вот и славно, теперь начнем действовать, потому что сильный пол по моим расчетам продолжает трудиться языками. Повторяйте за мной и, не приведи Господь, вы нарушите клятву: Я, Гермиона Джейн Грейнджер, принимая дар Эдит Фламмель, клянусь использовать его исключительно для блага своего и блага своего избранника.       Не успела девушка произнести последние слова, как в руке миссис Фламмель появился философский камень. Гарри Поттер описывал, что он видел в зеркале Еиналеж на первом курсе, поэтому Гермиона догадалась, какой именно дар получает. Мгновение и могущественный кристалл лежит в ладони. — Вы очень сообразительны, по глазам заметно, — волшебница говорила и медленно загибала пальцы, что-то отсчитывая, — но вдруг не догадались — у вас в руке философский камень.       Николас Фламмель ворвался в комнату на счёте «девятый палец», открыл рот, вышел, постучал культурно, зашёл и чрезмерно заботливо поинтересовался: — Эдит, дорогая, зачем поступать так радикально? Мы с Конрадом как раз обсуждали неприятности юной леди. — Карни! — властно прозвучал голос «дорогой», — передай хозяину похотливому, что я с ним не разговариваю и видеть его не желаю.       Слова хозяйки повторял стоящий за спиной несчастного униженного великого волшебника эльф. Полный раскаяния взгляд мистера Фламмеля остался не прокомментированным, и создатель философского камня ушёл, ограничившись неопределённым взмахом руки. — Не обращайте излишнего внимания на маленькие семейные неурядицы, — миссис Фламмель подмигнула девушке, — на второй сотне лет замужества можно многое себе позволить. — Вторая сотня? — недоуменно переспросила Гермиона, — на вид вам лет пятьдесят. — Камень, который вы держите, содержит в себе магическую силу или энергию, как говорит муж, способную легко возвращать молодость владельцу один раз в десять лет. Я пользуюсь этим свойством камня последние сто семьдесят три года. Полный перечень возможностей камня доступен только Николасу. Теперь камень принадлежит Вам, Гермиона и последствия его использования также лягут на ваши плечи. Настоятельно советую не распространяться о том, чем владеете: только Ваш избранник может знать правду, если он ее достоин. Мы с мужем живем очень давно и всегда уходим незаметно после тридцати-сорока лет общения с кем-то из волшебников. Проходит время, кто-то нас находит, когда мы того пожелаем. Мы всегда стараемся выдавать себя за наследников знаменитого волшебника. У меня несколько десятков праправнуков, но я не вмешиваюсь в их жизнь, разве что незаметно и только в исключительных случаях. Подобным образом и вам предлагаю действовать, потому что мировая известность о ваших возможностях распали́т ненужные страсти. Давным-давно мы помогали друзьям, их детям — закончилось всё печально. Соблазн получить могущественный источник молодости слишком огромен, уж поверьте моему горькому опыту. Я передала один из трёх камней, чтобы разозлить мужа, потому что вы этого заслуживаете. Покойный Дамблдор, гореть ему в аду, отметил ваши способности ещё в начале первого курса. Старый лжец опасался того, что со временем мисс Грейнджер достигнет немыслимых высот в магическом искусстве, поэтому распланировал ваше будущее, исключающее возможность роста. «Для всеобщего блага, — говорил Дамблдор, — будет полезным занятие мисс Грейнджер проблемами, слабо затрагивающими магическое общество. В качестве дополнительных цепей для ее таланта исследователя выступит муж: ленивый, завистливый, жадный. Двое или трое детей сразу по окончанию школы быстро направят энергию девочки в правильную сторону. Волшебный мир проживёт дольше без потрясений, которые способна устроить мисс Грейнджер». После таких слов вашего директора я обратила пристальное внимание на одну гриффиндорку. Всё рассказанное вами мне известно, правда, не настолько подробно. Честность и несгибаемая воля бороться за свое счастье окончательно убедили — Гермиона Грейнджер заслуживает право владеть философским камнем. Неприятности подстерегают вас впереди, но вы не откажетесь от своих намерений. Переход в иную реальность возможен, и Николас всё устроит. — Очень хочется в это верить, — нервно покусывая нижнюю губу, высказалась Гермиона, — самостоятельно такую проблему не разрешить. Сейчас меня поддерживает надежда, подруга и вы, миссис Фламмель. Мой парень сделал всё возможное для моего будущего, но не учёл самое важное — без него будущее напоминает медленную смерть. — Гермиона, постарайтесь держать эмоции под контролем. Уверяю вас, что переход или поход за женихом состоится, в противном случае кое-кто лишится своей коллекции вина. У мужа серьёзный недостаток: каждый год он изменяет мне с какой-то молоденькой дурочкой. В начале супружеской жизни такое свинство происходило чаще, но я постепенно приучаю его к нормальным отношениям. Еще лет пятьдесят и Николас поймёт — настоящее наслаждение дарит только любящая жена. — Вы всё знаете и продолжаете с ним жить? — Каждый мужчина имеет свои недостатки, девочка, но от этого он не перестает быть самым близким, если чувства исчезли — вы ошиблись в выборе. Приблизительно в середине тридцатых годов я ушла от мужа, жила на континенте, в Америке. Модное течение суфражисток увлекло меня серьёзно. Равноправие полов, женщина достойна лучшего, красивые слова, сейчас их превозносят до небес дамы, ратующие за тотальную эмансипацию. Для себя я уяснила то, что без любимого человека никакие права, привилегии, победы не греют душу. Чтобы осознать такую истину, понадобилось попасть в парижское отделение гестапо, пережить побои, унижение и всепроникающий страх. Экстремальная ситуация прочистила мозги, но слишком поздно. Знакомые, друзья, особенно подруги, предпочли не рисковать, отвернулись от меня, а муж… Николас вышел на Конрада Гринграсса и меня сняли с поезда, везущего людей в Аушвиц и Биркенау, это концентрационный лагерь нацистов, если вы не знали. Вот такой он, мой сатир. Не отступился, не бросил эмансипированную дамочку, вместо этого показал свои настоящие чувства. Мы бурно воссоединились, и я прекратила воспринимать бред сторонниц феминизма. Занялась постепенным воспитанием мужа, которое медленно приносит свои плоды. Скандалы, истерики, слёзы не применяются: я отказываюсь использовать его камень, и муж впадает в панику, потому что сильно боится меня потерять. Его «сверх тайные» похождения научилась легко вычислять по исчезновению бутылки из винной коллекции. Бедняга не может понять уже половину столетия того, каким образом, не выходя из дома, жена всё узнаёт.       Тема воспитания и борьбы с мужскими недостатками показалось Гермионе довольно познавательной. До момента, когда мистер Фламмель пригласил девушку (с помощью эльфа) для уточнения деталей, женская половина обсуждала одну тему: мужчины не ценят хорошего отношения. Общение с Николасом Фламмелем оставило в сознании девушки двойственное впечатление. С одной стороны — он всецело демонстрировал готовность помочь, а с другой — без угрозы жены не взялся бы за такое дело. Легендарный волшебник предупредил о том, что переход в иную реальность возможен, но таит в себе сотни опасностей, и отсутствие волшебства — ещё не самое ужасное. Гермионе предстояло преодолеть тысячи миль в глубину страны, которую цивилизованная Европа всегда называла варварской. Открыть переход несложно, но что произойдет далее? Насколько она уверена в том, что нужный человек жив? Что сделает мисс Грейнджер в случае, когда Александр и там умер? А вдруг у него жена, дети? Как отреагирует чужая реальность на присутствие Гермионы? Не сотрет ли девушке память? Поиск может оказаться билетом в одну сторону, и не существует гарантии благополучного возвращения. Эксперименты мистера Фламмеля длились не более пары часов, здесь же понадобится от трех до семи дней. Наличие философского камня в руках Гермионы позволит ограниченно пользоваться волшебной палочкой и вернуться назад, но все остальные подводные камни оставались. На все вопросы, порождающие сомнения, девушка ответила по-своему: — Он часть меня и никак иначе, а я часть его, поэтому мы обязательно будем вместе навсегда. — В таком случае, мисс Грейнджер, запаситесь терпением. Подходящее время наступит после захода солнца на праздник Самайна. Вы прибудете в замок, из которого переходил Александр, и там совершите переход. Очень хорошо, что парень оставил на камне частичку своей крови — это поможет мне открыть портал именно в его время. За оставшееся время подумайте вот над чем: в чужой реальности вы знаменитая и популярная актриса. Известность вашего двойника всё усложняет, и применение оборотного зелья может привести к необратимым последствиям. — Мы справимся, мистер Фламмель, — ответила за себя и за парня решительно настроенная девушка.       По возвращению в дом лорда Гринграсса мыслительный процесс Гермионы пошёл в мрачно-боевом направлении. «Я найду его, в этом нет сомнений, в остальном… сплошные неприятности. Никогда бы не подумала, что сама себе создам проблему. Понятно теперь, кого Александр видел в доме Хагрида и кому посвятил заклинание. Кажется, кто-то сходит с ума, потому что ревнует к девушке, которая… и кто она? Я? Кто из нас настоящая? Как мне себя называть? Эмма или Гермиона? Дура, конечно же я Гермиона! Эмма всего лишь моя копия, отражение в другом мире. Она сыграла меня на большом экране, здесь не поспоришь, но без Гермионы Грейнджер ничего бы не получила, поэтому: я оригинал, Эмма мой аватар. Мерлин, чёрт и Мордред! Мозги можно сломать от таких размышлений. Нужно не забыть спросить парня, кого он видел в Хогвартсе? Эмму или Гермиону? Зачем спрашивать, и так понятно — начнет изворачиваться. Пусть попробует уйти от честного ответа, задушу и не посмотрю на смягчающие обстоятельства в лице себя. Стоп, не себя, а Эммы, моей копии. Всё, прекращаю думать про Эмму, иначе стопроцентно загремлю в психушку». С таким настроением Гермиона и вернулась в школу на следующий день.       Хогвартс за время её отсутствия бурлил, словно растревоженный улей. Нападение Пожирателей, победа, личное участие (прячась в подвалах) предоставили достаточно поводов для обсуждений. На фоне всеобщей радости как-то незаметно прошли похороны убитых. Школьники делились впечатлениями, не осознавая того, что жертв могло быть намного больше. В коридорах, гостиных, в Большом зале основная масса участвовавших в бою превозносила исключительно личные заслуги. Гермиона ни разу не услышала фамилии «Дискейн» от учеников или преподавателей — всех устроила формулировка «пропал без вести». Раздавались голоса и таких людей, которые тонкими намёками показывали свою радость. Исчезновение кровавого палача и садиста устроило очень многих, недавно демонстрировавших «трогательное дружелюбие».       Мнение толпы не разделяли сестры Гринграсс, Гарри и Невилл, открыто посоветовавший не слушать идиотов. Свидетель схватки Дискейна с дементором, Нимфадора Тонкс, предпочла не распространяться об увиденном, поделившись правдой только с представителями аврората. Такое излишне предвзятое отношение к парню сильно задело Гермиону, прочитавшую показания Тонкс с разрешения лорда Гринграсса. Оставшись после урока Защиты, девушка прямо заявила: — Профессор Тонкс, почему вы ничего не рассказываете про последний бой Джейка? Он же спас жизнь не только вам, это нечестно!       Метаморф поменяла цвет волос трижды, затем ответила, избегая смотреть в глаза: — Следствие по нападению ещё не окончено, но поскольку вам нужна честность… Дискейн стоял рядом с убийцей Люпина, и такое не прощается никогда. Парень, которого вы хотите реабилитировать, настоящий псих, в чем я лично убедилась. Он опасен для окружающих и не заслуживает хорошего отношения. Придурок атаковал в ситуации, когда нужно отступать, и это явный признак сумасшествия. Сюда можно добавить его безумное бормотание «ты превыше всего».       Гермиона не смогла дослушать откровенную клевету — неосознанное напоминание, про кого думал парень, ударило в сердце. Она оставила кабинет молча, не утруждая себя вступлением в дебаты. Аргументы Тонкс звучали слишком малодушно, и в дальнейшем девушка планировала свести общение с такой особой к минимуму.       Одним из вечеров Гермиона, Гарри, Невилл и сестры Гринграсс собрались в пустом классе, чтобы немного отвлечься от учебных дней. Неугомонная Астория хитростью убедила друзей встретиться: каждому говорила «только его ждут, а остальные согласны». Манипулирование вскрылось, но никто не обиделся на организатора. Просто поболтать со старыми друзьями — неплохой отдых для измученного мозга. Тема исчезновения Джейка не поднималась, и Гермиону устроило такое положение. Она изначально отказалась от идеи поделиться всем с друзьями, потому что всё ещё впереди, и кое-кого только предстоит вернуть. Дафна, вполне вероятно, строила теории, но, как тактичная девушка, ни с кем не делилась своими умозаключениями. «Поговорим, когда будешь готова», — сказала она Гермионе вечером после возвращения от мистера Фламмеля. Мягкое, заботливое отношение проявляли все настоящие друзья, особенно Гарри. Надёжный друг старался всегда оказаться поблизости, пытался отвлечь от, как ему казалось, печальных раздумий, даже демонстрировал заинтересованность учёбой. Лучше всех помогала Астория, постоянно твердившая: «Он вернется, нужно верить». Гермиона понимала — друзья волнуются за её душевное состояние, но продолжала держать свои намерения в тайне. Инстинктивно она боялась того, что, поделившись своими планами, можно навлечь беду. «В предстоящем поиске друзья ничем не помогут, — обосновала скрытность Гермиона, — только станут сильнее волноваться, а мне это не нужно. У всех складывается нормальная жизнь, и моё исчезновение, если я не вернусь, свяжут с Джейком, подумают, что я нашла его, и мы где-то хорошо проводим время вдвоём».       С каждым неимоверно долгим днём ожидания часа перехода девушка всё чаще ловила себя на том, что подсознательно переняла манеру поведения своего парня. Кое-кто обожал скрытность — Гермиона не отстала; поделился своей тайной с лордом Гринграсс — она повторила; держал замыслы только в своей голове — пошла по его стопам. Столкновение с выбором «допускается ли минимальный риск для друзей» показало девушке, насколько тяжело приходилось Александру. Обвинения в чрезмерной секретности полетели к чертям, стоило только самой попасть в аналогичные обстоятельства.       «Легко рассуждать о недоверии, манипулировании, хитрости, обмане до поры, когда это не касается тебя. Я держу всё в секрете, по сути, из-за мелочи, тогда как парень тянул на себе всё наше будущее и не дрогнул на финише». Иногда, оставаясь в гостиной, когда все расходились кто куда, Гермиона вспоминала шутливое предложение пожениться и поражалась собственной невнимательности. Неизвестно, как повел бы себя в дальнейшем Александр, получив её согласие. Страх мужчин перед бракосочетанием общеизвестен, и часто некоторые хитрецы умудряются сделать предложение руки и сердца таким образом, что потенциальная супруга просто не воспринимает слова серьёзно.       «Интриган прикрылся неплохо, теперь это понятно. Всегда можно сказать: «Я предлагал, но ты отказалась». Ничего страшного, впредь буду умнее и хитрее, потому что с его затяжными намерениями останусь… Кем останусь — не так и существенно, главное для меня — чтобы он сидел (можно и лежал) рядом». Тоска наваливалась на сознание Гермионы особенно остро по вечерам, когда все старшекурсники начинали разбегаться на свидания. Соседки комнатные неоднократно намекали на интерес к Грейнджер со стороны парней и всегда получали свирепый отказ: «Озабоченные! Мне нужно учиться». И девушка не обманывала, она честно училась, вот только не упоминала, что учится за двоих. Лекции и задания всегда копировались для того, чтобы возвратившийся парень быстро сократил отставание в учебе, а учиться ему придётся, не отвертится.       Подготавливая очередной дубль лекции профессора Флитвика, она неожиданно испугалась от посетившего голову вопроса: «Что я знаю о стране, в которую отправлюсь?». Гермиона лихорадочно закончила переписывать и побежала в библиотеку. Хранилище знаний не порадовало — кроме географических сведений не удалось найти ничего стоящего. Волшебников Англии интересовала исключительно собственная, в некоторой мере, история центрально-европейских стран. Данные по странам восточной Европы не выдерживали никакой критики: существуют какие-то там государства и всё, этого достаточно.       Автор тонкой брошюры без названия шагнул дальше всех, указав: «На территории Румынии обитают драконы и небольшая часть, благодаря цивилизованным англичанам, совершенно диких маглов, но чаще всего встречаются вампиры. За границей Польши сразу начинается страшная страна Сибирь, где живут вечно пьяные, глупые, ленивые люди и кровожадные медведи, такие же пьяные».       Перечитав дважды «шедевр достоверных сведений», Гермиона не удержалась от смеха. Она прекрасно знала, какая страна находится восточнее Польши. Смущало только одно обстоятельство — сведения почерпнуты из средств массовой информации родного мира. В памяти непроизвольно всплыло самое распространённое название государства — «Империя зла», и такой факт пугающе действовал. Не откладывая на последний день поиск информации и не привлекая внимания друзей, девушка переместилась каминной сетью ближайшим выходным в «Дырявый котел» и перешла в не-волшебную часть Лондона.       Публичная библиотека «отсталых маглов» предоставила такой объем сведений, что Гермиона засиделась до закрытия, не прочитав и десятой части запрошенного. Газетные статьи она отбросила после кропотливого изучения: «правдолюбивые» коллеги Риты Скиттер везде одинаковы. Мемуары политиков проливали больше света, но отличались предвзятым подходом. Уже перед самым закрытием удалось натолкнуться на книги американских авторов: писателей, экономистов и эмигрантов. Заокеанские источники больше понравились, и две дюжины книг девушка записала на собственную библиотечную карточку.       На протяжении трех недель Гермиона усиленно читала и приятно удивлялась. Империя зла оказалась страной с тысячелетней историей, культурой и трудолюбивым, несчастным народом. Государство представляли в разное время известные на весь мир писатели, учёные, доктора, артисты, музыканты, изобретатели. С правящей верхушкой дела обстояли намного хуже, что и привело к поражению в холодной войне. Эмигрировавшие после развала Советского Союза люди и некоторые американские аналитики прямо утверждали: «Великую страну продала кучка властьимущих златолюбивых ублюдков, обманув доверчивый народ посулами прелестей капиталистического строя».       На просторах некогда грозной державы возникли как бы независимые страны, мгновенно попавшие в долговую кабалу. Самым печальным оказалось то, что жители независимых стран, обманутые «демократически избранными слугами народа», принялись воевать друг с другом. Крысы, получившие власть, выпрашивали на борьбу «за территориальную целостность» новые и новые кредиты, загоняя народ в долги на несколько поколений. Настоящие правители «независимых» финансировали все стороны любого конфликта, получая через посредников контроль над экономикой и политическим курсом должников. «Народ нищает, правители воруют, льётся кровь, и все надеются на какое-то чудо» — так охарактеризовал жителей России, Украины и Белоруссии американский бизнесмен после семи лет пребывания в этих странах.       Большинство авторов сходились в одном — необъяснимая щедрость души несчастного народа и нелогичная терпеливость. Проблемы людей чужих стран нашли сочувствие у Гермионы, но почему-то сильнее всего она разволновалась из-за щедрости души. «Как ему объяснить, что у нас не принято, нельзя угощать даже друзей за свой счёт? При таком расточительном отношении к деньгам мы останемся без средств существования. Ох, чем я забиваю свои мозги? Сначала нужно вернуть парня и только после этого заняться финансовым воспитанием».       Сколько бы не старалась девушка мыслить реалиями, а воображение всё чаще уносило в совместное будущее. Несколько раз на уроках истории она настолько погружалась в свои фантазии, совсем не прагматичные, что Гарри Поттеру приходилось уговаривать кое-кого очнуться. Друг не задавал вопросов, не лез в душу, потому что понимал — Гермиона мучается потерей Джейка. О том, что Дискейн никогда не вернется, знали только Дафна и лорд Гринграсс. По очень настойчивой просьбе Гермионы для всех озвучивалась официальная версия — «пропал без вести». Злые языки утверждали, что Дискейн попросту сбежал, но друзья не верили в такой поступок. За три дня до перехода Гарри не выдержал отрешённо-тоскливого состоянии Гермионы и высказался: — Никогда не поверю в побег Джейка, слышишь, никогда! Он снова что-то задумал и действует по своему стандарту — всё тянет самостоятельно. Гермиона, иногда у меня возникают мысли о том, что ты знаешь больше, чем все остальные, но предпочитаешь молчать. Ты что-то задумала и поступаешь с нами в духе Джейка. Мы волнуемся, боимся тебя потерять! После его исчезновения ты сильно изменилась, не скажу, что в лучшую сторону. Длительное время я ничего не понимал, а недавно понял, кого напоминает твоё поведение. Ты используешь форму отношений с друзьями образца Джейка Дискейна: полностью закрылась в себе, зажатая личными переживаниями, словно пружина, приняла решение за всех, демонстративно сдержана. Четыре года назад тебя злило такое поведение одного парня, но сейчас… — Я расскажу позже, — пошла на уступки девушка, мысленно соглашаясь с другом, — сразу после Хэллоуина в течение недели максимум. — Браво! — Гарри зааплодировал, не скрывая раздражения, — ты отвечаешь практически идентично скользким отмазкам Дискейна. Один дурак кормил всех обещаниями, а теперь ещё и подруга! Гермиона! Посмотри, куда его завела долбанная секретность! Хочешь пройтись по его дорожке? Убедила себя в том, что избежишь ошибок? Про нас ты подумала?       На мгновение в сознании девушки шевельнулась злость на друга, не отдающего себе отчёта в том, что говорит, но она удержала эмоции под контролем. — Гарри Поттер, — медленно, с долей злости в голосе она ответила, — пожалуйста, не задавай риторические вопросы и очень прошу, не обзывай парня, которому мы обязаны свободой. Этот, как ты выразился, дурак, вытащил и меня, и тебя, если забыл, из «светлого» рыжего семейства. Без вмешательства дурака тогда, в прошлом, сейчас мы не учились бы, а работали на сволочей с радостью и упоением. Как тебе перспектива — Гарри Джеймс Поттер, муж Джиневры Уизли? От восторга не прыгаешь? — Я всё понимаю и ничего не забыл. Извини за несдержанность, но ты… — Гарри, прекращай читать нравоучения, — Гермионе сильно не хотелось слушать друга, потому что во многом он говорил правду.       Сокрушенно покачав головой, парень не стал продолжать разговор. Гарри улыбнулся, легонько приобнял её и оставил наедине с грустными мыслями. Полный заботы взгляд парня давил на совесть, но втягивать его… нет, она рискнет только собственной головой. Чтобы скрыть нарастающее волнение, Гермиона постаралась проводить основную часть времени за книгами в библиотеке. Загружая мышление учебными задачами удавалось не думать о предстоящем походе несколько часов. Библиотека закрывалась, и помыслы Гермионы улетали далеко от Хогвартса.       В школе оказалось слишком много напоминаний о Джейке. «Сидеть в гостиной без него становится пыткой, — анализировала свои чувства девушка последним вечером перед вояжем, — не удивлюсь, если у меня начнутся галлюцинации. Понимаю, его здесь нет, и всё же постоянно вглядываюсь в лица вошедших через портрет Толстой дамы. Разум признаёт только подтвержденные факты — он в другой реальности, а душа… душа верит невозможному. Как-то умудрился сюда попасть, так почему бы не попробовать все повторить? Глупости! Бред! Он не придет ни сейчас, ни завтра, ни через год! Господи! Помоги нам встретиться! Прошу и умоляю!». Обращениями к Всевышнему она не злоупотребляла, вообще — просила исключительно в моменты отчаяния, когда душа стонала от боли. До гриффиндорской башни оставалось пройти два длинных коридора, но Гермиона внезапно остановилась, будто натолкнулась на незримую стену. «Не хлопаешь глазами — не плачешь ночами» — очень давно учил её умный парень, и девушка не забыла урок. Конечно, в последние дни, если честно — недели, кое-кто откровенно саботировал ценные советы, плохо следил за окружающей обстановкой, потому что вероятные источники угрозы или сдохли, или далеко от Хогвартса. Сорвавшуюся в пропасть разврата Джиневру сложно назвать опасной — рыжая постоянно занята со своими самцами. Среди учениц иногда проскакивали фразы, что таким образом Уизли доказывает кому-то собственную неотразимость, а заодно и ничтожность Грейнджер, как девушки. Образ мышления рыжей постоянно ставил Гермиону в тупик, но услышав такое, она рассмеялась, впервые после ухода Александра.       Застыв посреди слабо освещенного коридора, девушка не понимала причину, из-за которой всплыло предупреждение. «Интуиция свела меня с Александром, поэтому лучше прислушаться, хуже, чем сейчас, точно не станет, и совесть загрызет, если споткнусь в шаге от цели. Не дай Бог со мной что-то случится, и парень вернется самостоятельно… Лет сто каждый день буду ходить под охраной, а сколько лекций придётся выслушать… Кошмар! В своём занудстве от меня он точно такому не научился, парень зайдёт очень далеко, в этом даже не сомневаюсь. Можешь мною гордиться, Александр, внушения работают и без твоего присутствия. Я осознаю, что ты не зануда, сама грешна поучать кого-то, но по мозгам умеешь проехаться».       Она улыбнулась собственным мыслям, достала палочку и применила немного подзабытые чары обнаружения людей. Отклик после «Хоменум Ревелио» стёр улыбку — впереди, ярдах в тридцати приблизительно, неподвижно застыл силуэт волшебника. Память подсказала, что объект может укрываться в нише, где размещаются многочисленные доспехи. Идти посередине коридора опасно, потому что не хватит времени отреагировать, а оставлять за спиной — глупость, поэтому вывод напрашивается простой. Неторопливой походкой Гермиона подошла к окну, расположенному практически напротив вероятной засады. Темное стекло сыграло роль своеобразного зеркала, в котором отразится мент агрессии. В случае, если караулят кого-то другого, можно… Продумать дальнейшие шаги девушка не успела… красная точка явственно загорелась в темноте окна. В прыжке, уходя с линии атаки, она услышала слова самого чудовищного для неё заклинания: «Империус».       Ярость, ненависть к ублюдку, использовавшему Непростительное для подчинения, подстегнули Гермиону на безжалостный ответ. Три «Бомбарды» одна за другой, «Редукто» и в завершение «Авада Кедавра» ударили в предполагаемое укрытие. «Выжить тварь не должна, но на всякий случай проверим» — размышляла взбешенная девушка, осторожно подбираясь к месту, откуда напал неизвестный. Для страховки Гермиона накрыла площадь засады парой дюжин «Петрификус Тоталус» — вдруг не убила, можно и поболтать.       Яркий свет «Люмуса» разогнал темноту, и в оседающей пыли она разглядела тело с гербом Слизерина на мантии. Повернув голову нападавшего ногой к свету, она пристально всмотрелась в рожу. Поверженного слизеринца девушка всегда видела в компании подохшего хорька. «Этот засранец — одногодка Астории, не знаю его фамилии. Какого чёрта он напал? Нужно успеть допросить дебила, пока не прибежали преподаватели». — «Фините Инкантатем», «Энервейт» — глаза идиота открылись. — Ты слышал, как Дискейн обрабатывал Рональда Уизли? — спросила она, поигрывая острием палочки перед зрачком своей жертвы.       Невнятный хрип слизеринца и утвердительный кивок головой указывали на то, что слава её парня общеизвестна. — Даю минуту, чтобы выдать вескую причину, из-за которой твои пальцы не превратятся в обрубки Уизела. Какая рука у тебя лишняя?       Маленький стимул (укол в правую ладонь) вызвал у неизвестного бурный словесный поток. — Ты такая же садистка, как и Дискейн! Убийца моего Драко! Никто не понимал несчастного Драко! Он меня любил! Ты убила любовь всей моей жизни, грязная магла! Я вас всех ненавижу! Мой Драко умер от твоей руки! Ненавижу… мой бедный Драко… ненавижу…       Стенание слизеринского мужеложца утонули в рыданиях и обильных потоках слёз. Гермиона ошалело смотрела на лицо нетрадиционной ориентации, с трудом удерживая нецензурные выражения. «Малфой педик? Кто бы подумал! Наверное, Кребб с Гойлом служили ему наложниками или наложницами как в гареме. Рассказать кому — не поверят. А кто-то убеждал всех, что волшебный мир чище и здесь отсутствует большинство пороков. Наивный парень, очень наивный. Какая жалость, что ты не услышал этого признания. Выход всё же известен, и кое-кого ждёт не дождётся Омут с моими воспоминаниями. Нужно обязательно запечатлеть чью-то физиономию на колдофото, на память, чтобы не разносил больше дурость».       Встревоженные преподаватели появились не скоро, Гермиона успела взять себя в руки и прекратить ухмыляться. Злость на гомосексуального урода прошла, но оставлять нападение безнаказанным она не собиралась, потому что уже получила достаточно опыта человеческой подлости. На уговоры профессора Слизнорта «простить несчастного мальчика» девушка не поддалась и потребовала вызвать авроров. Декан Слизерина не спешил приглашать посторонних, поэтому Гермиона направилась прямо в кабинет директора.       Минерва МакГонагалл выслушала ученицу и также попросила спокойно всё обдумать. Намерение уважаемой преподавательницы избежать скандала девушка быстро просчитала и предложила компромиссное решение, которое больше подходит слизеринке, чем безголово-храброй гриффиндорке. — Напавшего на меня Брэда Оуэнса родители забирают из Хогвартса, — принялась перечислять свои требования пострадавшая сторона, — также мне выплачивается компенсация в размере двадцати тысяч галеонов. Брэд Оуэнс и его семья подписывают документ, согласно которому я получаю право уничтожить его, в случае, если он подойдёт ко мне ближе, чем на пятьдесят ярдов.       Гораций Слизнорт при молчаливой поддержке директора попытался уменьшить аппетиты мисс Грейнджер, но натолкнулся на непробиваемую стену. — Оставляем решение за Уизенгамотом или поступаем по-моему, — предельно жестко держала Гермиона свою позицию.       Профессорский состав взывал к милосердию и совести, убеждал пожалеть и простить. Возможно, она и простила бы слизеринца, но применение «Империуса» разбудило потаённые, недавно пережитые страхи перед собственным бессилием. На поступившее предложение обсудить повторно ситуацию утром, Гермиона сразу согласилась, мило улыбнулась преподавателям и сказала: — Утром значит утром, я не против и приду с поддержкой. Мои сестры досконально разбираются в традициях и законах мира волшебства. Всем приятных сновидений.       Она только начала вставать из кресла, как последовала незамедлительная реакция. — Пожалуйста не спешите, мисс Грейнджер, — предельно вежливо попросила директор МакГонагалл.       Упоминание Гермионой сестер, а все знали, что это Дафна и Астория Гринграсс, подействовало сильнее бесполезных слов убеждения. «Гарри также не останется в стороне, господа волшебники» — злорадно думала девушка, не скрывая вызывающего взгляда.       Понадобился ровно час с четвертью, чтобы Брэд Оуэнс покинул стены замка. Родители извращенца не потребовали просмотра в Омуте памяти. Какой пол предпочитает сын, они знали, потому что сразу согласились на «щедрое» предложение девушки. Затребованный документ подписали все стороны инцидента, и директор Хогвартса его заверила. Золото будет переведено на счёт Гермионы Грейнджер утром завтрашнего дня, как только откроется банк.       В гостиную факультета девушку под эскортом доставили профессоры Слизнорт и Флитвик. «Опасаются, что я слишком быстро разбогатею. Какие жадные волшебники, не позволяют бедной девушке заработать на скромную жизнь».       Долгожданный день Хэллоуина или Самайна Гермиона встретила с хорошим настроением, потому что изнуряющее ожидание закончилось. Не дотерпев до завтрака, она навестила директора школы, чтобы получить разрешение покинуть Хогвартс на неделю. Минерва МакГонагалл уступила просьбе, чтобы таким нехитрым способом сгладить вчерашнее впечатление. Понадобилось лишь сказать, что семейные обстоятельства вынуждают девушку просить каникулы. Сама Гермиона не видела в своём обосновании обмана: обстоятельства необходимо исправлять, чтобы получилась семья. Минувший вечер наглядно продемонстрировал, как умудрённые жизненным опытом волшебники умеют играть словами, поэтому допускается поступать с ними аналогичным образом.       Приподнято-возбужденное настроение Гермионы не осталось незамеченным и после завтрака сестры, при поддержке Гарри, её фактически силой затянули в пустой кабинет. На лицах друзей явственно читалась обеспокоенность — свежую часть правды пришлось рассказать. Поведение слушателей оказалось для Гермионы весьма подозрительным, имеются в виду сёстры. «Гарри отреагировал вполне прогнозируемо: брезгливая ухмылка, сдержанный смех, глаза закатывал вверх, плагиатор несчастный». Отсутствие эмоций у Гринграсс прокомментировала моментально покрасневшая Астория: — Мы знали, кем увлекается Малфой, но по настоянию глав семей такие сведения запрещено распространять. Проклятие одного сына у Малфоев связано с… пристрастием к мужеложеству. — А как же брак с тобой? — спросил Гарри, извещенный по поводу намерений семейства хорьков. — Молча вытерпеть процесс зачатия и свободна, — ответ Астории получился излишне резким, — можно завести любовника, даже нескольких, но так, чтобы это не позорило семью.       Предельно откровенные восклицания Гарри по такому поводу слушательницы предпочли оставить без комментариев. Парень выразился подходяще ситуации, но всё же повторять такие шедевры сленга не нужно, в частности, при девушках. Друг перешел на культурный язык и продолжил возмущаться двуличием школьного недруга, отравлявшего существования слишком часто. — Меня поливал грязью, сам же катался в дерьме! — тонкая натура Гарри никак не успокаивалась, — это не волшебная школа, а приют для извращенцев! Меня спрашивал, как делить будем, урод заднеприводный, а сам с двумя сразу! Это… Обвинительная речь рассерженного парня грозила затянуться, поэтому Гермиона воспользовалась моментом, незаметно шепнув Дафне: «Прикрой, у меня семейные проблемы, вернусь обязательно». Подруга, как специалист в интригах, кивнула, не поворачивая головы, чтобы, спаси Мерлин, не привлекать внимания вдохновленно вещающего оратора.       Граница антиаппарационной зоны Хогвартса осталась позади, девушка бежала, не чувствуя ног под собой — самообладание рухнуло. Лорду Гринграссу понадобилось полчаса и двойная доза успокаивающего зелья для приведения чьих-то эмоций в надлежащее состояние.       Порт-ключ перенес волшебников в точку, расположенную на удалении двух миль от замка Данноттар. Мистер Фламмель прибыл четвертью часа позже и сходу занялся инструктированием взволнованной девушки: — Портал в нужную реальность открою и, надеюсь, что время так же окажется точным. Я заглядывал в будущее разных миров не более, чем на пять лет, нам же потребуется семнадцать. Согласно моим исследованиям, наш мир имеет достаточное количество магической энергии для создания волшебства. В иных реальностях колдовать трудно, сам не знаю почему. Мною установлена любопытная закономерность: переход из нашего плана бытия требует колоссальной концентрации магических сил, в тоже время для перехода к нам достаточно десятой доли нужного здесь. — Защитный барьер, — включилась в решение задачи девушка, не упускающая возможности узнать нечто новое. — Совершенно верно, юная мисс, — отметил её заслуги волшебник, — мироздание оберегает свои творения. У нас энергии в избытке, но существует ограничение — концентрация в определённой точке времени, что по силам одному, то не под силу другому волшебнику. В реальностях исключительно технических оперировать магией без надлежащих знаний сложно, поэтому там отсутствуют волшебники, как следствие — перейти к нам легче, но некому. Бесценный подарок, мисс, очень бесценный, предоставленный моей щедрой женой, поможет вам открыть портал с другой стороны. Если возникнут сложности: ждите дня зимнего солнцестояния, затем приходите сюда и молитесь всем богам, в кого верите. — Благодарю, мистер Фламмель, у нас всё получится без осложнений, — уверила скорее себя, чем остальных, заметно нервничающая путешественница между реальностями.       Эстафету в планировании действий Гермионы взял на себя лорд Гринграсс, обеспечивавший девушку документами и подготавливавший маршрут передвижения. Логичная возможность лететь на метле, как настоящая ведьма, для девушки не подходила: очень холодно, вредно для здоровья, неизвестно, где искать город. Про отсутствие элементарных навыков пилотирования чёртовой метлой кое-кто предпочла скромно умолчать, пообещав себе научиться после возвращения. «Нельзя достичь совершенства во всех областях. Мой парень так же не летает, даже метлу не брал в руки, но мы устраним общий недостаток вместе, весной, как только потеплеет, если не возникнут более важные заботы.       На выбор девушки остались два варианта: поездом добираться до конечной цели или выйти в Париже, а затем воспользоваться порт-ключами до города Александра. Лорд разъяснил, что проверял информацию парня в здешней реальности и нашёл его двойника — всё подтвердилось. Как сработают порт-ключи — неизвестно, добираться поездом… В аэропорт Гермионе запретили соваться, потому что маглы слишком далеко продвинулись в идентификации себе подобных.       Биометрический паспорт, сканирование отпечатка ладони, высокоскоростная база данных на каждого гражданина Британии для волшебника конца двадцатого столетия оказались непреодолимыми барьерами. На железнодорожном транспорте контроль не такой строгий, поэтому выбор очевиден. Облегчая Гермионе задачу, лорд предоставил пару дополнительных порт-ключей, своего рода тестовых. В реальности Александра нужно проверить их действие, переместившись на короткие отрезки возле замка. Лучше выявить погрешность в Англии, чем оказаться черт знает где в далекой дыре.       Она внимательно выслушала первые три повторяющихся инструктажа от опытных волшебников. На четвертом круге мысли Гермионы улетели в планирование собственных действий. «Языком не владею, но можно купить электронный переводчик, если порт-ключи откажут. Карту города лорд выдал, а пользоваться… Эти русские названия улиц не выговоришь! Язык сломаю! Бедный Александр, представляю, как он матерился, изучая английский. Лодырь! До конца так и не избавился от акцента. Как только вернемся домой — займусь его обучением. Господи! Сделай так, чтобы он меня вспомнил! Ничего больше не попрошу, только чтобы вспомнил».       Моделированием своего поведения в зависимости от ситуации Гермиона занималась постоянно и довольно часто скатывалась на самый неблагоприятный исход. Парень говорил чистую правду в поезде, но его слова можно отнести к реальности, где она по-настоящему единственная. «Не обманывал он и не опускал факты. Александр предельно точно выразился: единственная во всех мирах и галактиках, поэтому нельзя наговаривать на человека. Приду и проверю, насколько чьи-то слова не расходятся с заверениями. Я верю ему, но очень страшно разочароваться. У человека имеются все основания устроить личную жизнь, а я… развернусь и уйду».       Перепады настроения Гермиона уже не контролировала, просто смирилась с тем, что её отношения с парнем сейчас выглядят хуже, чем призрачные. Героиня сказки всегда находит своего избранника без осложнений в виде детей, жены, любовницы. А в жизни? Гермиона подсознательно опасалась, что тенденция испортиться всему в последний момент снова проявится, и злилась на собственную подозрительность. Как её примет Александр? Вдруг откажется возвращаться? Может, он всё забыл или вообще не помнит? Мысли крутились в сознании и, казалось, голова треснет от нарастающих вопросов. Предложение перейти в замок Гермиона приняла с видимым облегчением — стоять и накручивать себя надоело до ужаса.       Субботним днем экскурсии не проводились, и процедура перехода прошла спокойно. Николас Фламмель показал четыре простых движения палочкой, произнес короткое заклинание на латыни, и темно-сиреневый мерцающий портал открылся. Текст заклинания она выучила заранее, но на случай приступа склероза, забывчивости, растерянности получила бумажную копию. Волшебники поочередно пожелали девушке удачи, и она сделала шаг в чужую реальность, в чужое время.       Первое впечатление от будущего — ничего не изменилось. Тот же замок, та же стена, такое же небо, только сопровождающие исчезли. Она быстро покинула Данноттар и, стараясь не волноваться, использовала порт-ключ, затем следующий. Результаты оказались более чем приемлемыми. Нерешённой оставалась задача не попасться в поле зрения почитателей Эммы, но здесь пришлось идти на оправданный риск. Паспорт на имя Джейн Грейнджер убедит людей, обладающих властью, а от любопытных помогут солнцезащитные очки и полфунта косметики.       Потратив на изменение облика непозволительно много времени, девушка осталась довольна увиденным в зеркале: «Такую наштукатуренную дуру не узнает родная мама». Путь до ближайшей заправки преодолела пешком, дальше вызвала такси и спустя час стояла перед зданием железнодорожного вокзала в столице Шотландии. Покупка билета, поездка в Париж не принесли даже малейших осложнений. Соседи по купе вышли в Лондоне, не обратив на девушку внимания, и во Францию она въезжала в гордом одиночестве.       На континенте тысяча фунтов конвертировалась в евро, ещё тысяча в доллары — жители страны, куда нужно попасть, больше любят заокеанскую валюту. Огромное желание отправиться на поиски немедленно Гермиона победила, убедив себя в том, что поспешность сейчас навредит, и разницу во времени необходимо учитывать. «В его городе уже девять вечера, и уровень преступности чрезвычайно высок. Полиция там бездействует и насквозь коррумпирована, поэтому рассчитывать можно исключительно на собственные силы. Влипнуть в неприятную историю очень не хочется. Хорошо, переночую, а завтра сделаю всё правильно».       Посещения Парижа с родителями облегчили поиски недорогого отеля. Засыпая в номере, Гермиона вспомнила, что совершенно не обратила внимания на возможные отличия между реальностями. Вездесущая реклама стала более яркой, мода практически не изменилась, люди как люди, или же она не придавала окружающему миру должного значения. Порт-ключи лорда Гринграсса перенесли волнующуюся с каждым новым переходом девушку на берег реки, за которой начиналась черта нужного города. Несколько секунд Гермиона потратила на просмотр карты, уяснила, где находится мост и в какую сторону двигаться. Она успела сделать дюжину шагов, когда, словно приветствие с родины, закапал мелкий дождь. Домашняя погода вызвала на губах девушки ироничную улыбку: «Преодолела тысячи миль, перешла в другую реальность, а чёртов английский дождь и здесь достал».       По дороге Гермиона шла спокойно, не опасаясь разоблачения себя как иностранки. Редкие встречные прохожие спешили по своим делам, не приглядываясь к девушке. Архитектура города смотрелась безликой и сверх унифицированной, местные жители выглядели по-разному: от нищенских до кричаще-дорогих нарядов. На ум приходило сравнение с лондонскими трущобами, но там люди не выглядели настолько плохо. Сразу бросалось в глаза отсутствие на лицах прохожих улыбок, они будто постоянно пребывали в напряженном состоянии.       Следуя по начерченному маршруту, девушка пришла к своей цели и остановилась в паре ярдов от входной двери подъезда. «День пасмурный, но окна не светятся — возможно, экономит электроэнергию. Сомневаюсь, скорее всего дрыхнет, лодырь, он сам себя так называл. Один спит или с какой-то… женщиной? Он взрослый человек, старше меня, вот забыла его точный возраст. О чём я думаю? Идти нужно, а не вспоминать паспортные данные и не засорять мозги нелепыми домыслами».       Квартира Александра располагалась на первом этаже, как указывал лорд, поэтому спустя минуту Гермиона уже давила пальцем на дверной звонок. Никто не спешил открыть дверь, и звука звонка не слышалось.«Точно дрыхнет, устрою ему сюрприз… или себе, не торчать же на коврике, пока кто-то не соизволит продрать глазки». Она решилась на использование «Алохоморы» и зашла в квартиру.       Бедно обставленное помещение встретило Гермиону абсолютной тишиной — хозяин отсутствовал. Поверхностный осмотр места обитания устранил очень важную для женской половины преграду, навеянную сознанию чрезмерной нервозностью последних месяцев. В маленькой однокомнатной квартире отсутствовали потенциальные следы пребывания женщины: вещи исключительно мужские, пыль на шкафах, тумбочках, перед зеркалом отсутствует косметика. Самым важным доказательством послужила большая кровать, на которой валялась неубранная постель. «Одна подушка и одно одеяло — ты всё же остался одиноким. Что происходило раньше, до нашей встречи, меня не интересует, я не подозревала о твоём существовании, поэтому будет верхом идиотизма упрекнуть за прошлое». Гермиона присела на кровать, более детально осмотрелась: в глаза сразу же бросился огромный, по меркам девяносто восьмого года, монитор компьютера с диагональю, приблизительно, двадцать пять дюймов. Также удивило отсутствие телевизора, постоянного друга человека, наравне с собакой и кошкой. Компьютер будущего заинтересовал девушку, и она не удержалась от нажатия кнопки питания. Аппарат не включился из-за вредности хозяина, полностью обесточившего всю систему перед уходом. Минута потребовалось исследовательнице для того, чтобы монитор засветился мягким светом.       Скорость загрузки операционки вызвала у Гермионы лёгкую зависть, не говоря уже про невообразимо маленькую толщину монитора. Логотип «Windows» пробежал по экрану, а дальше… «Твоя сверх недоверчивость и здесь процветает! Зачем устанавливать пароль для входа? От кого прячемся?». Она ввела свое имя в нужное окно, и результат разочаровал — неверно. Подсказка компьютера, всплывшая после неудачной попытки, показалась девушке насмешкой. «Я же не умею читать по-вашему, а ты мне что-то пишешь, железяка дурная» — огорчилась девушка и выключила полезный, но несговорчивый аппарат.       Ещё один электронный помощник с буквами «PocketBook» пароля на вход не запросил и всё же оказался бесполезным из-за пристрастия хозяина к кириллице. Разобраться с управлением, как догадалась Гермиона, электронной книги оказалось легко, но без знания языка только раздразнила любопытство. Некоторые названия встречались и на английском, но сам текст состоял из нечитаемых букв. Техникой будущего она занялась, чтобы заглушить нарастающее волнение, которое заставляло дрожать руки и коленки.       Бездумно сидеть, ждать возвращения хозяина становилась невозможно трудным занятием. Для успокоения нервов, а не в качестве обыска, она прошла на кухню, где получила дежурное подтверждение мужской нелогичности. Перевернутый вверх дном старенький холодильник произвёл на рациональный ум жительницы Англии неизгладимое впечатление. Неработающий агрегат надлежит отправить на свалку, — вспомнила она прописные истины своей страны, — чтобы освободить место для нового. «Какой смысл держать в квартире бесполезное старьё? Может, у них традиция такая?».       Осмотр холодильника, оказавшегося совершенно пустым, поставил перед девушкой вопрос: «Он что-нибудь ест?». Сиротливо лежащее на столе яблоко указывало или на вегетарианство Александра, или, трудно поверить, ленивость в приготовлении пищи. «У нас он ел мясо, а здесь оно, наверное, слишком дорогое для частого употребления». Девушка не спешила принимать версию лени за истину и оправдывала парня.       За окном кухни совершенно случайно на подоконнике застекленного балкона обнаружилось нечто, вынудившее Гермиону вздохнуть, покачав головой. «Ты куришь, вредитель своего и моего здоровья. Пепельница полна окурков, но тебе трудно её очистить. Ох, очередная напасть на мою голову, а с другой стороны посмотреть — пристрастие к табаку легче победить, чем злоупотребление алкоголем. Правда, бутылок из-под спиртного не вижу, что уже само по себе радует».       Инспектирование квартиры завершилось возвратом в комнату, где остался непроверенным допотопный шкаф. И вот там Гермиона Грейнджер успокоилась: парень собрал внушительную коллекцию книг. Общее увлечение (жалко, что книги нельзя прочесть) настраивало мышление девушки на оптимистичное видение будущего… совместного. Аккуратно закрыв дверцы шкафа, она подошла к кровати, секунду подумала и легла. Спать не хотелось, но сидеть, когда можно полежать, тоже не хотелось. Минуты тянулись за минутами, часы неуклонно приближали наступление темноты, а нужный человек не спешил появиться. Незаметно путешественница между реальностями погрузилась в тревожную полудрему. Мужской голос и щелчки открывающихся замков подбросили девушку с кровати, словно удар электрического тока в филейную часть. Подбежав к зашторенному окну, она судорожно наложила на себя дезиллюминационные чары, сработавшие, слава Мерлину. «Он пришёл не один, а здесь в кровати лежит девушка. Испорчу человеку отношения своим безрассудным поведением, в случае его… если он меня не помнит». Благими намерениями она старалась прикрыть захлестнувшие сознание противоречивые эмоции. Вспыхнувшая радость омрачалось долей ревности, надежду на счастливый исход омрачало отчаяние и над всем царило умопомрачительное волнение, похоронившее заготовленные слова.       Мужчина вошел в квартиру не прекращая разговаривать, и слушательницей оказалась… сама Гермиона, нервно улыбнувшаяся. «Мобильный телефон, гусыня! Вообразила себе такое… как некрасиво. Вот правильно пишут — сон на посту не приводит ни к чему хорошему. Усложнила задачу на ровном месте: вдруг появляется девушка из пустоты, которую человек видит впервые. Спокойно, нужно собраться с мыслями, посмотреть, может, поя́вится подсказка».       Хозяин квартиры уже снял одежду, стянул ботинки, подошел к компьютеру и быстро привел его в рабочее состояние, чтобы минутой позже помещение заполнили тихие звуки классической музыки. Мужчина включил освещение, и Гермиона нормально рассмотрела его глаза, лицо. «Ничего общего с Джейком Дискейном, по росту вообще ненамного выше меня. Глаза выглядят черными, но здесь играет роль освещение, в зеркалах души заметно что-то знакомое, родное. Я где-то видела его, вот только не могу вспомнить. Безразличный взгляд уставшего человека очень похож, но это не показатель. Тоска и обреченность могут просто мерещиться. А если это не он? Господи! Нужно решаться на разговор, а не дрожать от страха».       Убеждения с изрядной порцией самокритики негативно способствовали взволнованной, перепуганной девушке приступить к действию. Дикая смесь эмоций давила на сознание, лишая мысли ясности, ещё и душа добавляла хаоса настойчивым криком: «Он! Я не ошибаюсь!». Гермиона уже решилась отменить чары, предстать перед глазами человека, когда кое-кто ушёл в ванную комнату. «Так лучше, — оправдала она свою слабовольность, — больше времени успокоиться».       Гигиенические процедуры затянулись на три четверти часа. Внешний вид Александра понравился девушке, но бритоголовость слегка разочаровала, напомнив неприятный случай из прошлого. Объект внимания тем временем занялся своим гардеробом: на кровать полетели костюм, белая рубашка и, странно, новые туфли. Одевался мужчина поспешно, почему-то отрицательно качая головой, словно споря с собой. Несколько раз он останавливал процесс, подозрительно прищуривал глаза и зачем-то втягивал носом воздух. Последнего действия Гермиона не понимала, всецело поглощённая происходящими на лице человека изменениями. Едва заметная, в уголках губ, улыбка выглядела полностью идентичной такой же, которую она часто наблюдала у, тогда ещё, Джейка. В полуприкрытых глазах явственно виделась боль, сменившая безразличие. Два шага она сделала за доли секунды, отбросив страхи и нерешительность, узнав своего человека скорее душой, чем глазами. Хотела сказать «Привет, я здесь» и вспомнила про невидимость.       «Время для шуток неподходящее» — пожалела Гермиона психику точно своего парня. Слова «Фините Инкантатем» застряли в горле девушки, увидевшей страшную, объясняющую переодевание, картину. Александр лёг на кровать, достал из-под подушки пистолет, снял с предохранителя, передернул затворную раму и направил ствол оружия себе в висок. «Прости, больше не могу так жить. Я найду тебя там, в следующей жизни» — услышала тихие ужасные слова Гермиона, произнесённые по-английски с сильным акцентом. В невербальное, на слова не хватало времени, «Акцио» она вложила максимум волшебства и собственных сил.