Твоя награда - смерть.

      Холодный металл оружия коснулся виска, лежащий человек закрыл глаза, перед тем как закончить свою поганую жизнь. Моральная усталость последних недель медленно размыла стены самообладания. Страх надвигающегося безумия давил на сознание каждый день с неотвратимостью летящей лавины. Поездка в Шотландию изменила его мышление, предпочтения, вероятно, в худшую сторону.       Александр очнулся на стене замка Данноттар с порезанным пальцем и шикарной шишкой на затылке 19 сентября 2015 года в день, когда начало прогрессировать сумасшествие. Несколько недель он искренне верил своему пребыванию в чужом теле реального мира, но дальше мысли уверенно скатывались к рациональному объяснению. «Удар головой об камень вызвал всплеск и так не слабого воображения. Я всё придумал, смешал подсознательные желания с невозможностью реализации. Переход в иную реальность — это вымысел писателей, такое невозможно. Психика предчувствовала кризис рассудка и защитилась вбросом в разум нереальных событий, но получилось намного дерьмовей, потому что меня тошнит от этого мира. Я видел… А что я видел? Мечту? Ни хрена подобного! Воображение сыграло со мной злую шутку. Допустим на минуту факт того, что я… Почему же она не приснилась ни разу за всё время? Потому что она вымышленный персонаж, жизнь в которого вдохнула актриса».       Внутренние споры преобразили характер Александра. Не отличавшийся коммуникабельностью ранее он превратился в совершенно закрытого человека. Отношения с коллегами по работе испортились из-за возросшего непринятия принципов, по которым живёт большинство людей. «Если не воруешь — дурак, — говорили ему, — не лижешь жопу начальникам — баран, хочешь работать честно — идиот» и от таких рассуждений накатывала депрессия.       В противовес «реалистам» всплывали сцены из того невероятного, придуманного мира, и человек признавал своё безумие. Помощь психиатра грозила потерей работы в лучшем случае, а в худшем — психушка. Ему сильно не нравилось возможное будущее и слухи, которые поползут. Суицид — не решение проблем, но позволял избавиться от затяжной тоски, рвущей душу на клочки. Подготовку к сегодняшнему окончанию игры он начал заранее: переоформил машину на брата, снял наличность и отвёз деньги матери, купил пистолет у старого знакомого. В квартире Александра покинули последние сомнения в правильности задуманного. Запах! Аромат жасмина витал по комнате и даже от подушки исходил запах, которого не могло здесь появиться. От накатившей горечи захотелось крикнуть, заплакать, но он сдержался. Указательный палец правой руки заскользил в направлении спускового крючка, но вдруг пистолет что-то вырвало из ладони.       Открыв веки, он снова их закрыл. «Не успел, крышу всё же сорвало, — подумал Саша, отказываясь верить увиденному, — мало глюков с обонянием, так ещё и видения появились. Полный п****ц! Дожевался соплей, пациент? Предчувствовал же вчера, что-то предчувствовал! Просрал свой шанс спастись от позора и теперь… получи галлюцинацию на всю голову. — Ты меня помнишь? — услышанный вопрос заставил человека посмотреть в лицо собственному безумию, — скажи что-нибудь, пожалуйста. — А-а-а! — завопил он, сваливаясь с кровати, — глюки разговаривают!       Рывок в сторону двери оказался неудачным — дверь закрыта, лоб разбит. — Сам ты глюк, — до сознания донесся голос девушки, которой…       Тело сползло по дверям на пол, словно капля воды по стеклу. Он сел, вернее — скрючился, обхватив голову руками. Неудержимо колотящееся сердце угрожало выпрыгнуть из груди, вынуждая трепетать каждую частичку организма. — Тебя здесь нет, — шептал он, — я потерял рассудок… не успел… так не бывает. — Ты не сумасшедший, Александр, — теплая ладонь коснулась бритой головы, — ты помнишь меня? — Д-д-да, — ответ получилось выговорить сквозь стучащие зубы, — звезда мечты… единственная… во всех… видимых и невидимых галактиках.       Его тело сотрясала дрожь, и говорить получалось с трудом — разум еще не принял девушку, как реальность. Словами управляла душа, напуганная, обрадованная, воссоединившаяся. — Я пришла за тобой и, слава Богу, успела вовремя. Собирайся, мы уходим домой, тебя ждут друзья, а кое-кого вообще сюрприз.       Голос Гермионы подрагивал, она постоянно сглатывала, и всё же слова звучали музыкой для слуха человека.       «Я пойду куда захочешь, но сначала нужно позаботиться о тебе». — Возраст для меня не послужит препятствием, — основной аргумент она выбила до озвучивания, — если тебя это смущает. У нас всё будет прекрасно, поверь. Ты мне доверяешь? — Больше, чем себе. — Правильный ответ, поднимайся, одевайся мы уходим, Александр. — Моё имя Саша, — спрятав дрожащие руки за спину, сказал он — я привычен к более короткой форме имени Александр. Тебе не нравится сокращение твоего, а мне — наоборот. — Как хочешь, Саша, — девушка произнесла его имя, улыбаясь, — правда, в официальных бумагах всегда будет Александр.       Они стояли друг напротив друга, и каждый старался побороть волнение. Саше безумно хотелось обнять, расцеловать девушку, сказать всё, что он чувствует, извиниться, предложить… «Спокойно, а вот про это думать рано, — одернул он полет своих мыслей, — девушке потребуется время, чтобы элементарно привыкнуть к моему новому облику. Нельзя давить, обещать, иначе она просто испугается». — Ты давно здесь? Сейчас пойдем ужинать и завтра отправимся в путь. Мне придется уволиться с работы, предупредить маму, чтобы не волновалась. Или требуется уходить немедленно? — Часов шесть, наверное, — отвечала Гермиона на череду вопросов, присев на край кровати, — один день можно подождать.       Девушка что-то говорила, но Саша лихорадочно метался по комнате, не соображая, как правильно себя вести. Глуповатая улыбка появлялась на губах, глаза неотрывно следили за гостьей — он испытывал чистый восторг. За несколько минут Саша оделся, подобрал лежащий на полу пистолет, пообещав выбросить оружие в реку, и повел Гермиону в ресторан. Славянская кухня впечатлила жительницу цивилизованной Европы, а цена за ужин рассмешила. Нервозность, волнение первой встречи постепенно сгладились, и общаться получалось легче с каждой минутой. Гермиона отметила акцент чей-то в английской речи, взяв попутно обязательство устранить недостаток, тем самым намекая на учёбу. В такой волшебный вечер он соглашался со всем, опасаясь бросить даже тень на очарование момента.       Возвращаясь в квартиру, Саша обдумывал решение надвигающегося… уединения с девушкой: «Кровать большая, но одеяла с подушкой для двоих маловато. Вот как она отреагирует? Самому уйти к другу? Ни хера! Ни за какие сокровища её не оставлю! И пижамы у меня нет — лишняя вещь в хозяйстве». Оставался вариант, который он сразу выбросил из головы, потому что спать на полу, по крайней мере, смешно. Они зашли в квартиру, и Гермиона легко нашла выход из положения, попросив тёплую рубашку и спортивные штаны. Разочарование огромнейшее, ни на что серьёзно даже не претендуя, он испытал после невероятно «своевременной» просьбы волшебницы: — Саша, покажи, пожалуйста, фильм, ты знаешь какой, — Гермиона убила призрак надежды обнять девичье тело, исключительно во сне, себя не контролируя. — Сейчас сделаю, — без огорчения он спокойно выполнил просьбу.       Сашу посетила «гениальная» мысль о том, что спать кто-то будет как всегда один, поэтому доходчиво объяснил девушке использование торрента. Раскладка клавиатуры сменилась на английскую, и без всякой телепатии стало понятным, кого Гермиона Грейнджер начнёт искать в «Гугле».       По сравнению с предыдущими неделями, годами, сон пришёл на удивление быстро. Ему приснилось событие, которого он не помнил, но почему-то верил в его правдоподобность, как верит человек своей способности летать во сне.       «На границе темноты и бесконечной серости стоял парень, лицо которого Саша часто видел в зеркале мира волшебства. Слова Джейка Дискейна сразу прозвучали в сознании обвинением: «Ты никогда ее не встретишь, — кричал человек, в теле которого он жил долгие годы, — больной ублюдок! Часть моей души пряталась, но ты ничего не слышал, поглощенный Грейнджер. Из-за тебя я умираю, а так хотелось… Упрашивал обернуться, когда ты вытягивал её… Я хотел жить, даже не управляя телом. Урод! Ты урод! Думаешь, сдохнешь со мной? Обойдёшься, небытие послужит избавлением, а я хочу, чтобы ты мучился! Слышишь? Вечная леди встретит меня, Джейка Дискейна, вознаградит за терпение и страдания, перенесенные по твоей вине. Почему ты не оглянулся, тварь? С нашими знаниями мы нашли бы сотню девок, тысячу, но ты упёртый мудак — только Грейнджер тебе подавай. Ты убил меня и за это поплатишься! Смерть ждёт одну душу, понятно? Убирайся на помойку, из которой выполз, там твоё место. Мой мир для тебя навсегда закрыт и никто не поможет вернуться. Живи, мучайся, сходи с ума, но Грейнджер никогда не получишь».       Сновидение прервалась мелодией будильника, позвавшего хозяина подняться и проваливать на работу. Резко повернув голову в сторону монитора, Саша увидел тоскливую, унылую пустоту — появление Гермионы приснилось. Он закричал смертельно раненым зверем, теряющим рассудок от обмана: «Н-е-е-е-т! Н-е-е-е-т!» — крик почему-то получился хриплым, словно нечто сдавливало горло, препятствуя звуку нормально вырваться наружу. «Саша, Саша, очнись, это плохой сон» — доносился голос из предыдущего сновидения, вынуждая душу облиться кровью придуманных воспоминаний. Кто-то настойчиво тряс его за плечо, сжимал щеки тёплыми ладошками, вырывая из объятий кошмара. Ему казалось, что прикосновения, слова Гермионы — всего лишь очередной виток многослойного сна, и как только он откроет глаза…       Мягкие пальчики энергично принялись тереть мочки ушей, возвращая телу чувствительность. «Она здесь, это не сон» — успел подумать он, хватая девушку в объятия. Безумная радость, надежда, чувство, рвущееся из души, настолько сильно овладели рассудком, что шёпот полу задушенной девушки удалось расслышать, вероятнее всего, с третьей попытки бедняжки. Отпускать такое сокровище страшно не хотелось, но пришлось уступить. — Плохой сон, — мягко и ласково шептала Гермиона, восстанавливая дыхание, — успокойся, ничего страшного, всё нормально. — Сначала приснилось непонятно что, а затем, — сбивчиво объяснял свой крик Саша, –казалось, проснулся и тебя не увидел, подумал… тот же сон, началась паника, злость, ненависть к себе… страшно… — Всё нормально, — повторила она несколько раз, — кошмары и меня изводили, ложись, поспи. Не волнуйся — я не исчезну, обещаю.       Руки парня сместились на талию девушки, он прилёг, закрыв глаза ладонью. Ощущение тела Гермионы дарило чувство спокойствия, умиротворенности, но подсознательный страх потерять её снова блуждал задворками разума.       При первых аккордах будильника быстрее сработали рефлексы, и руки непроизвольно стиснули мягкое, живое, реальное счастье, которое, судя по мельканию лиц на мониторе, не ложилось спать. — Привет, — послышалось самое лучшее приветствие самым прекрасным голосом, — тебе нужно собираться и, если не трудно, отпусти меня, иначе получится мокрое дело. — Привет, — ласково сказал он, убирая с трудом руки от неимоверно мощного кареглазого магнита.       Впервые в жизни ранний подъём получился без дежурно-стандартной фразы: «День другой — дерьмо всё тоже». Утро, ещё и понедельника, показалось самым приятным, светлым, невзирая на пасмурную погоду за окном. Расставаться даже на короткое время он не рвался, но слова девушки про «быстрее начнёшь — быстрее вернешься» включили подтормаживающему соображению форсаж.       Коллеги первыми узнали его твердое намерение свалить из страны и «чистосердечно» пожелали удачи. За четыре часа удалось, где угрозами, где взятками, получить свободу. По пути туда, где ждала девушка-мечта, пришли на ум вчерашние намерения. «Сутки назад меня не волновали последствия своего выбора, потому что разум, скорее всего, помутился, а сейчас охрененно стыдно. Долбоплюй! Она меня спасла, как-то нашла дорогу, чего не скажешь про трусливый кусок дерьма, плюнувший на всех. Тошнит? Херово? А скулить «Ой, как мне паскудно» всегда проще! Чтобы достичь своей заветной мечты, нужно что-то делать, менять приоритеты, меняться самому, и леди Судьба заметит усердие. Мне улыбнулось счастье благодаря немыслимому упорству девушки, поэтому расценим такой роскошный подарок, как аванс».       Завершающие штрихи здешней жизни выдались для Саши слегка странными: кое-кто выразил настойчивое желание увидеть его маму. «Зачем? В чём смысл? Они же не поймут одна одну!». Завесу нелогичного женского поведения немного прояснила мама, сказавшая на прощание: «Сынок, теперь я спокойна, ты в надежных руках. Бог услышал мои молитвы и послал тебе хорошую девушку. Береги её и не обижай, держи свой тяжелый характер под контролем». Последовавшими далее действиями полностью управляла почему-то хитро улыбающаяся англичанка.       Несколькими порт-ключами они переместилась в Париж и там Саша вздрогнул — заграничный паспорт остался дома. Весёлая Гермиона, уже откровенно ухмыляясь, попросила кое-кого не забивать глупостями мозг, потому что они с мамой обо всём подумали. — Твой паспорт у меня, виза исправлена, расслабься, — она взяла его под руку и повела на стоянку такси.       Эйфория от предстоящего перехода поглотила волнующего Сашу, поэтому его не насторожило беззаботное поведение спутницы. Привычка всегда и во всём ожидать подвоха включилась в поезде на Абердин. Из обыкновенной — он на это надеялся, — сумочки Гермиона достала электронную книгу.       С очаровательной улыбкой на губах она прошептала ему на ухо: — В этот аппарат я загрузила книжек больше, чем поместится в мою сумку и, наверное, в библиотеку Хогвартса, — жаркое дыхание, интонации голоса девушки утопили возникшее намерение прочитать лекцию.       Предупреждение об опасности, которая может возникнуть из-за появления такого девайса в прошлом, моментально забылось, стоило посмотреть в искрящиеся радостью карие глазки. Остатки не поддавшегося влиянию эндорфина разума пробовали заставить мыслить здраво, но постепенно попали в плен очарования Гермионы. Двое попутчиков мешали обстоятельно поговорить, поэтому оставалось только думать.       «Неважно, в качестве кого она представит меня, неважно, в каком из миров придётся жить, волшебном или обыкновенном, главное — она рядом, живая и настоящая. Камнем на шее не стану и на нормальную жизнь заработаю головой, потому что хочу видеть ее всегда счастливой. Попробую себя в качестве писателя, и всё получится, если забуду про лень». Вернуть самообладание получилось в конце поездки — на землю Шотландии он ступил внешне спокойным. Червяк сомнения «я не волшебник» изредка подтачивал радужные планы, но Саша верил в лучшее будущее, правда, не хотелось оставлять Гермиону одну в мире магии.       В Абердине они беспрепятственно покинули здание вокзала, и здесь случилось непредвиденное. Из подъехавшего такси вышла… повзрослевшая двойник Гермионы. Холодно-безразличное лицо знаменитости отразило нечто похожее на презрение к подражательнице. Вселенная не взорвалась, мир не раскололся, но Гермиона не оставила без последствий реакцию Эммы на встречу: — Ты постоянно ошибаешься в людях, совершаешь всегда неправильный выбор, — с долей превосходства в голосе сказала она замершей кинозвезде, — променяла свой дар создательницы на славу и ещё смеешь надеяться на счастье, прощай.       Какой посыл сделала Гермиона, он не уловил, оглушенный сценой фантастической встречи… Двух? Одной? Впавшему в микроступор мозгу пришла на выручку душа. Оцепенение спало, Саша взял ладонь Гермионы в свою, увлекая в сторону ждущего такси и внутренне сгорая от стыда. «Уставился на Эмму, словно фанат больной! Кретин! Что про меня подумает Гермиона? Вот как ей объяснить, что она и только она владеет моим сердцем? Реакцию на какую угодно девушку она бы проигнорировала, может быть, здесь же… Внушит себе, что исходные мои чувства проистекают из-за Эммы, потому что жили мы в одном мире. И боггарта моего видела… Хрен я что докажу! Соврать — Эмма мне не нравится? Легко вычислит ложь и последствия окажутся разрушительными. Немедленно признаться? В чём? Момент очень неподходящий. Чёрт! Старый вопрос «кто из них кто» мозги не выворачивает, но, опасаюсь, разрешится без моего участия».       В салоне такси он предоставил право первого залпа девушке, рассчитывая обороняться по обстоятельствам или обвинениям, которые ему, безусловно, предъявят. Молчание затягивалось, отчего на душе становилось тревожно, и совесть затрепыхалась: «Обидел девушку, а говорил «единственная», сейчас же попроси прощения и не пытайся убеждать в своей невиновности».       Тщательно обдумав свое поведение, Саша не обнаружил и пылинки намека на раздвоение чувств, потому что сидящая рядом кареглазая красавица давно стала для него жизнью, изумительно прекрасным светом звезды счастья. Всё портила секундная задержка в реагировании, поэтому он мысленно принялся заготавливать извинительную речь, короткую. Из паскудного опыта отношений с противоположным полом выработались принципы: не извиняться, не прощать, не идти на уступки, но Гермиона ничем не заслужила подобного обращения. Скорее наоборот — он достоин игнорирования и выволочки. Детальный просмотр ранее незыблемых убеждений выявил угрозу для потенциальных отношений с Гермионой. Использование старых методов уверенно всё разрушит, какими бы благими намерениями он не прикрывался. Напрашивался вывод, тяжёлый, болезненный, лишающий определенных преимуществ — начинать всё с чистого листа и полностью доверять девушке. Ему предстояло усмирить гордыню, учиться вместе с Гермионой жить по-новому, нормально для начала, в противном случае — опыт прошлого задушит будущее. «Счастье для Гермионы служило основным побудительным мотивом моего появления в Хогвартсе, теперь в этом можно честно признаться. Так какого хрена я должен стать причиной её горестей? Вытащила дурака из дерьма и взамен получит сплошные разочарования? Нет, нет и нет! Сделаю всё возможное, потребуется, и невозможное, чтобы она обрела выстраданное счастье. Что у неё происходит с Поттером, как-то выяснится. Необязательно делать преждевременные выводы, потому что пришла-то она за мной, а это означает — я ей нужен».       Машина плавно остановилась напротив заправки, Гермиона расплатилась и сходу поломала все планы. — Какое же решение я услышу? — спросила девушка с долей ехидства в голосе, — разобрался, кто из нас кто? Времени на обдумывание ты взял с избытком. — Извини, если сможешь, — Саша серьезно раскаивался в проступке, которого не совершал, — знаю, что выглядел там полным идиотом. — Самокритично, но позволь… — Гермиона, не перебивай! Чёрт! Всё против меня! Ты увидела достаточно для того, чтобы обвинить меня в неискренности вполне обоснованно. Сделанное перевешивает миллион слов, поэтому скажу только одно — прости.       Последовавший далее поступок девушки едва не подкосил ноги Саши, столкнувшегося с полнейшим непониманием — Гермиона ткнулась головой ему в плечо, заливаясь звонким смехом. Вместо латентного скандала с упреками получилось дежурное подтверждение того, что Гермиона Грейнджер непредсказуемая, необыкновенная, обожаемая девушка, правда, логика её поступков ускользает от понимания. — У тебя забавный акцент, — привела она полностью инопланетное объяснение своих действий, — и такое перепуганное лицо, что я… все простила, сама не понимая, за что, наверное, выдала индульгенцию.       Гермиона смеялась, а деморализованный мужской разум твердил: «Забей на свои принципы, она — твой главный принцип, основополагающий смысл жизни. Попробуешь хитрить или, не дай Бог, манипулировать, и вынос мозга гарантирован. Невероятная девушка имеет и образ мышления соответствующий, привыкай — она повзрослела». — Спасибо за то, что рассмешил, — Гермиона заговорила, не прекращая улыбаться, — попробую и себя в жанре юмористки. Твои мысли на вокзале Абердина легко читались первые десять минут точно, а смешное в том, что я сама растерялась. Можешь не казнить себя, не стоит. Увидела Эмму, и мозги заклинило: «Я это она или она это я?» — проскочил дурацкий вопрос. Ещё перед походом в твою реальность я разрешила для себя эту проблему, но столкнувшись лицом к лицу… непередаваемые ощущения. Бедняга, представляю, как ты мучился, когда впервые увидел меня в Хогвартсе, а сейчас… увидел сразу двоих. Только не вешай лапшу на уши — сразу он определился, так и поверила! Признайся, проскальзывала мысль назвать меня Эммой? — Вначале мысленно называл, случался грех, но спустя дней пять всё улеглось. А сегодня, поверь, даже не подумал вас объединять, честно, всего лишь, выражаясь культурно, очень сильно удивился. — Не оправдывайся, это глупо. Пойми, Саша, мы разные люди: Эмма это Эмма, Гермиона это я. Твой боггарт — страх не за актрису, а за меня, и здесь я не ошибаюсь. — Как нечестно вы себя ведёте, мисс «Я-знаю-всё», — покачав головой, сыронизировал он, — бессовестно считываете самые тайные мысли беззащитного человека. — Вот кто бы говорил о бессовестности! Напомнить, сколько секретов от меня скрывал один «честнейший» парень? — Обойдемся без конкретики, упрёк принимается, но я тебя предупреждал. — Такими размытыми предупреждениями занимается профессор Трелони, и кто-то её превзошел. В твоей голове проскакивала мысль о том, что случится со мной после реализации последнего плана? Я понимаю твой выбор, и сама поступила бы аналогично, но как же злилась — одному Богу известно. На наше счастье лорд Гринграсс показал откровение четырехлетней давности. Саша, очень прошу тебя: больше никаких секретов друг от друга. Первой и начну, поскольку идея моя, оставила твоей матери пятьдесят тысяч фунтов. И не нужно сжимать губы! Мою семью обеспечил, а мне отказываешь в таком же поступке. Придержи свою чёртову гордость — деньги я спрятала под подушку, потому что прямо предлагать постеснялась. — Не заводись, — признал он доводы справедливыми, — ты сделала всё правильно. Когда только успела? — Хорошие учителя, ловкость рук и применение мозгов вместо волшебства.       Улыбка непроизвольно появилась на его губах, потому что вспомнилось другое окончание сказанной девушкой фразы. — Понятно, — Саша вздохнул, — догадываюсь, про кого идёт речь. — И прекращай меня дразнить. — Я всего лишь перенял твои привычки, это естественный процесс. Отметить для себя: рассекречивание началось в полной форме. Искать лазейки, изворачиваться, недоговаривать больше не стану, как бы ни хотелось этого сделать инстинктивно. Честно обещаю вовремя извещать Гермиону Грейнджер о своих замыслах, намерениях, планах, идеях и вообще — безоговорочная откровенность. — Безоговорочная? Неужели настолько сильно доверяешь? — Да, и к тому же, мысли мои ты легко считываешь. Непривычно, но, помнится, у меня тоже кое-что получалось. — Не забыл — это хорошо, а сейчас необходимо добраться в точку возврата.        За время, потраченное на переход к замку Данноттар, он снова и снова удивлялся чувству такта невероятно умной девушки. «Дурацких вопросов о попытке суицида не задала, потому что понимает — не от хорошей жизни на такое решаются. Расспросов о жене и детях не последовало, что подразумевает — она мне верит. Осталось немного потерпеть, пару недель, пока она привыкнет к моему новому облику, и вперёд, на штурм идеальной девушки. Очень важно не забывать того, что она для меня сделала и чем рисковала».       Следуя за Гермионой, он не отслеживал окружающую обстановку. Мир без волшебства, вернее — мир без звезды мечты, слабо интересовал идущего человека. «Пройдет несколько минут, и всё изменится, поэтому нельзя вести себя беспечно. Спокойную жизнь придется заслужить». Он осознавал, что без трудностей отношений не бывает во вселенной, и готовился бороться, но предмет, который достала Гермиона из сумочки, показал — девушка опережает кое-кого во всём. Опознание большого красного кристалла, как философского камня, указывало на способности девушки, о которых он не догадывался и не подозревал. Продумать последствия развития стремительных перемен не удалось из-за того, что ему принялась рассказывать Гермиона: — Догадался, какой камешек в моей ладони? Версия авторши про смерть создателя философского камня не выдерживает малейшей критики. Волшебник, сотворивший такую могущественную вещь, не может легко её отдать, не позаботившись о себе. Лорд Гринграсс познакомил меня с Николасом Фламмелем и его женой. Миссис Эдит Фламмель очень добрая женщина и подарила несчастной девушке огромный источник силы или неприятностей. С его помощью мы и вернёмся в мой, наш мир. — Гермиона, извини, если покажусь тебе подлым, но советую никому, ни при каких обстоятельствах, не афишировать факт владения камнем. Человеческая зависть погубит тебя, и тогда я немедленно займу место нового Тёмного лорда. — Уничтожишь всех? Ты обманул лорда Гринграсса? — Упс, ты и про блеф знаешь. — Неплохо у тебя получилось — Дафна, например, верит в угрозу даже сейчас.       Словно оправдываясь, он виновато пожал плечами. — Раскаяния в глазах незаметно, это правильно, — удивила его девушка, — потому что в критических ситуациях нельзя терять времени на уговоры. Не переживай из-за прошлого — я полностью тебя понимаю, как и ты меня. Предупреждение об опасности философского камня озвучено схожим образом с предупреждением Эдит, поэтому не нужно себя обзывать. Я расскажу всю правду, как только перестану волноваться и успокоюсь. — Понял, не видел ничего, кроме сверкающих глаз прекраснейшей девушки. — Спасибо, это навсегда должно остаться исключительно нашим секретом. — Я же не враг тебе, нам, себе… ох, ты понимаешь, о чем говорю. — Лучше, чем тебе кажется, а теперь не отвлекай меня.       Гермиона попросила хранить молчание, длительное время настраиваясь на открытие перехода, ведущего в совершенно непредсказуемую жизнь. Преимущество послезнания уже ничем ему не поможет — всё переменилось слишком кардинально. Изменения в судьбах Гарри, сестёр Гринграсс, Невилла, заложенные в течение двух месяцев девяносто четвертого года, вызвали перемены, от которых у самого автора начинаний всё поменялось.       Никому ненужный, медленно сходящий с ума от тоски человек здесь, готовился шагнуть навстречу с миром, где он окажется в лучшем случае со всеми на равных. Первое время, особенно месяцы, предстоит подняться от аутсайдера до четвёрки лидеров чёртовой школы. «Ведущие позиции меня никогда не прельщали, но Гермиона… Рядом с такой девушкой выглядеть ленивым, пусть и многообещающим, ничтожеством, как-то не хочется и не получится — совесть сожрёт за ночь. Инфильтрацию в Хогвартс возможно провести с помощью оборотного зелья. Угрозы разоблачения не стоит опасаться, потому что Крауч-младший спокойно гулял под носом у неслабых волшебников, и никто ничего не заподозрил. Выберем подходящую кандидатуру, под чьей маской приду в школу, а дальше… вытерплю как-нибудь восемь месяцев. Штудировать учебники, писать домашние задания, причём стараться, хочется также как ходить на ненавистную работу. Вообще-то, невозможно найти желающего добровольно вернуться в школу. Мой случай выглядит мазохистским дважды. Первый заход понятен: требовалось спасти Гермиону с Гарри и, врать не нужно, потешить собственное самолюбие; теперешнее намерение учиться это, ладно, признаю, тлетворное влияние кареглазой англичанки».       Не подозревающая о своих «разрушительных» способностях, девушка закончила медитацию или внутреннюю настройку и короткими взмахами палочки нарисовала дверь в лето. Постоянно царивший в его душе лёд покрылся первыми каплями, которые вызовут весенний паводок и расцвет. Страха не ощущалось, Саша испытывал только подъём эмоций и разгорающуюся надежду. Гермиона кивнула в сторону портала, всем своим максимально сконцентрированным видом показывая: «поторопись, я не стальная». Он преодолел разделяющее до цели расстояние и шагнул в новый-старый мир.       Легкий звон в ушах, секундная дезориентация в пространстве, приступ тошноты — не слишком серьезные неудобства, которые он испытал. По сравнению с давно забытым состоянием утреннего пробуждения после «выпью не больше маленького литра пивка», расплата за переход ощущалось комариным укусом в пятку. Периферийным зрением Саша отметил, что окружающие погодные условия примерно соответствуют, и нетерпеливо принялся вглядываться в зеркало портала. Каждая секунда ожидания приводила к нарастанию частоты сердцебиения, тело покрывалось липким потом, мысли, одна кошмарнее другой, проскакивали на задворках сознания: всё указывало на зарождающееся отчаяние. За минуту или две, потребовавшихся девушке на возврат, Саша успел присвоить себе все титулы матерного разнообразия. Собственная беспомощность, зависимость, невозможность как-то помочь накладывалась на чудовищно возросшее волнение за судьбу Гермионы. На момент появления девушки он уже не соображал, что делать в первую очередь: прыгать в портал или искать Конрада Гринграсса.       Из-за охватившей мозг нервозности Саша застыл неподвижно, сумев выдавить жалкое: «С возвращением» вместо того, чтобы обнять волшебницу, совершившую невозможное. За спиной девушки беззвучно исчез портал, и она, оглядевшись вокруг, сказала: — С возвращением нас, Саша, а теперь давай уйдём из замка в более подходящее место.       Они сбежали по ступенькам, пересекли двор и покинули Данноттар. Потребовалось пять минут, чтобы Гермиона остановилась за вершиной поросшего кустарником холма. Он не понимал смысла забега, но подчинился, что вызвало протест прокопчённого никотином организма. Кашляя, задыхаясь от бега, Саша подходил к девушке, готовясь произнести главные слова, невзирая на препятствие в лице Поттера. «Благодарность за второй шанс огромна, но это мелочь на фоне того, что я чувствую». — Гермиона, — спокойным тоном, нежно вглядываясь в её глаза, говорил Саша, — ты должна знать… — Подожди со своей благодарностью, успеешь, — прервала его девушка на самом важном, –постой минуту спокойно и думай о приятном. Миссис Фламмель поделилась со мной одним заклинанием, которое тебе пригодится, а заодно проверим эффект. Мне, конечно, ничего в тебе не мешает, но для твоей легализации и моих планов необходимо это сделать. И не вздумай подумать про недоучку — заклинание очень сложное.       На что «тонко» намекнула Гермиона, он вспомнил и пожалел о собственном дурном высокомерии. «На уровень этой недоучки я хрен когда смогу подняться, не говоря о том, чтобы сравняться. Как-то не припомню того факта, чтобы Гарри Поттер оперировал волшебством при помощи философского камня, а Гермиона делает всё вполне уверенно. Великой волшебницей нужно называть её, а не удачливого победителя. Звание самой умной она давно переросла и вышла на уровень, превосходящий знания ученицы и большинства преподавательского состава Хогвартса. Понадобится лет десять-пятнадцать, и таланты Гермионы Грейнджер уверенно затмят славу Дамблдора с Гриндевальдом, а там и до превосходства над основателями волшебной школы доберётся.       Потенциальная светлая или тёмная низвергательница авторитетов закончила непонятное волшебство, улыбнулась отчего-то с хитренькой составляющей и протянула ему свою палочку: — Извини, совсем не подумала — тебя же мучают сомнения. Возьми и не волнуйся за результат, потому что волшебство — не самое важное для меня. Мы останемся в выигрыше при любом исходе, а кое-кто, ленивый повар, особенно. Смелее…       Знакомый инструмент вызвал в ладони ощущение единения, как бы со своей палочкой. «Какой к чёрту «Нокс», только самое убойное» — не стал начинать с основ Саша и произнес: «Авада Кедавра». Непростительное получилось таким же, словно во времена учёбы на континенте, возможно и сильнее, если судить по расстоянию, которое преодолел зелёный луч. Громадная часть, не самая важная, сомнений исчезла, что подтолкнуло его на поступок, характеризующийся одним словом — пацан. Улыбающаяся Гермиона успела произнести: «Сумасшедший», и кое-кто решил проверить навыки аппарации. Перемещение к замку и назад удалось, но встревоженное лицо девушки свидетельствовало об ошибочности такого поспешного действия. — Что ты творишь? — совершенно непонятно из-за чего злилась Гермиона, — волшебство в голову ударило? Захотелось сразу использовать Непростительное? Следующим ждать «Империус»? Ты понимаешь, как меня напугал? — Не вижу причин для волнений — провел тестирование с высокой долей сложности. — Не видишь? — из прекрасных даже в злости глаз, казалось, вот-вот ударят лучи заклинания, — тестирование провёл? Высшая сложность? О расщепах тебя когда-нибудь предупреждали? И где прикажешь искать части тела безголового, безответственного волшебника в случае неудачной аппарации? Я же не успею тебя спасти! Ты это понимаешь? Только что вернула, а ты… ребёнок, но никак не взрослый. — Извини, хотелось доказать, что я не бесполезен, и как всегда непроизвольно тебя огорчил. Гермиона, прошу прощения за недостойное поведение, обязуюсь дальше думать, очень постараюсь, что делаю. Ты правильно сказала «ударило в голову» и про остальное…пристыдила меня, как несмышленыша в пеленках.       Самокритичная реплика вызвала на губах девушки слабо заметную ухмылку, показывающую кое-кому: «простила, но ещё помучайся». Воспитательную паузу Гермиона выдержала на зависть своему двойнику, по мнению «безответственного». «Лажанулся, признаю, но ты сама меня перебила. Сейчас как-то неправильно будет сказать… ладно, успокоишься, позже и поговорим. Моя способность трощить всё, до чего дотянусь, снова проснулась в самый неподходящий момент». — Мама правильно говорит — мужчины никогда не взрослеют, и кое-кто живой тому подтверждение, — поучительно заговорила девушка, взяв его под локоть, — впрочем, у нас впереди достаточно времени. Мы перемещаемся ко мне домой, чтобы там рассказать родителям полную версию наших злоключений. Надеюсь, ты помнишь, кто настаивал на правдивости в отношениях с семьей? — Да, профессор Грейнджер! — Юмор? Отлично! Посмотрю, как любитель тайн продемонстрирует личным примером декларируемые принципы. — Запрашиваю дополнительные исходные данные, мисс Немезида. Уточним мои показания или «правда и ничего, кроме правды»? Может быть, попробуем скоординировать наши действия? — Неужели ты сказал «скоординируем» и «наши»? Я не ослышалась? — ехидство в голосе девушки подсказало — за выкрутасы кому-то придётся долго, очень долго расплачиваться. — Язвительность не твой стиль, Гермиона, — он предпочел вести активную оборону, — ты же добрая девочка, всегда помогаешь попавшим в беду. Я ведь бедный, несчастный, одинокий неандерталец, попавший в чудный, сверкающий, совершенно непонятный, честно-честно, мир, жутко интересный… — Стоп, не обязательно давить на жалость и вешать лапшу на уши, подскажу, куда я денусь. Информацию про будущее лучше не поднимать — папа заработал достаточно и расспросами может достать. Реальность… на твое усмотрение так же, как и возраст. Кстати, посмотри на себя в зеркало. — Протягивая ему неизменный женский атрибут Гермиона подозрительно нежно смотрела в глаза. Увиденное в отражении заставило брови Саши поползти в сторону затылка. Из зеркала смотрело лицо парня лет восемнадцати, если делать скидку на сумерки. — О-о-о-балдеть, — пораженно выдохнул Саша, прислушавшись к ощущениям молодого тела, — это же… спасибо Гермиона… с ума сойти… молодой, как пацан призывного возраста… ты супер девушка… вот так подарок, вот это награда… — Нравится? — Да! Да! Да! — закричал Саша и тут же спросил: — можешь наложить такие чары, чтобы никогда не бриться? — Полегче, парень, не проси всего и сразу, — посмеявшись, ответила девушка, — посмотрим на твое поведение. — Какая жалость, я попал в руки шантажистки, а с виду — сама святость. — Лодырь, сам придумай. — Ты умнее меня, лучшая во всём, соображаешь быстрее, гениальная красавица… — Всё-всё, заканчивай подлизываться, позже разберемся с твоей щетиной. — Обещаешь? — Да, если бросишь курить и прекратишь ходить бритоголовым. — Как прикажете, величайшая из волшебниц! — Подхалим. — Наговариваете, Ваше величайшество, — сказал истинную правду.       Саша намеревался затопить девушку комплиментами, но несознательная особа остановила поток словоизвержений. Гермиона обняла его, и после «счастья» аппарации они очутились на заднем дворе знакомого дома в Кроули. Руки парня объявили независимость от нерешительной извилины: крепче прижали девушку к груди. Он ощутил или выдал желаемое за действительное, что и Гермиона сильнее к нему прильнула. Несколько секунд они простояли в молчании. — Пойдём, у нас всё ещё впереди, — тихо проговорила девушка.       Плохо скрывая досаду, парень выпустил Гермиону из объятий, опасаясь того, что настойчивость оттолкнет девушку или напугает. Неожиданно для потерявшегося в фантазиях парня на его левом запястье защелкнулся тонкий браслет. Он поднял руку ближе к глазам: «Цепочки не видно, значит, не наручники. И что это означает? Она мне не доверяет? Боится? Ничего не понимаю». — Дальше десяти ярдов не отходить, — очень уж ехидненько заговорила Гермиона, — потому что магические браслеты управляются мною. Выдерну тебя в процессе аппарации, ночной прогулки, покурить вздумаешь. Таким способом я страхуюсь от неожиданности, поэтому не обижайся. У тебя хватит ума сорваться куда-нибудь за цветами или ещё каким сюрпризом, а мне сердечный приступ с инсультом. Без обид? — Пожалуйста, — беззаботно согласился Саша, рассматривая соседнюю клумбу.       Поздняя осень причиной или вселенский сговор цветов, но от поиска букета парень отказался. «Всё понимает, всё просчитала, а самое главное, и не видит, инопланетянка, что тут думать». — А если мне понадобится… — Отвернусь и закрою уши, — обрубила девушка последнюю лазейку к свободе, — удобства в доме близко.       И захотелось с Сашей запеть, из чувства протеста (никакой вредности), блатняк арестантский: «Азкабанский централ, ветер северный! Этапом из тюрьмы.», но как-то удержался. Отсутствие вокальных данных, умноженное на заранее предвзятую публику, спасло англичан от выступления непризнанного таланта. — Пойдем, — девушка взяла его ладонь своими пальчиками, — успеешь ещё отыграться.       Входную дверь Гермиона открыла без волшебства, ключом, и с порога громко крикнула: — Мама! Папа! Я дома! У нас гость!       Шарлотта Грейнджер снова первой увидела парня в своём доме, следом появился и хозяин. На глазах родителей застыл немой вопрос: «Новый парень?» на который сходу ответила дочь: — Сейчас он всё объяснит, не придумывайте ничего. Познакомьтесь ещё раз: Александр Редер, вы знали его как Джейка Дискейна. Может, в гостиной удобнее поговорить?       Родители переглянулись, и совместное коммюнике выдала мама: — Проходите, молодые люди, а мы с папой примем валерьянки. — Огневиски успокаивает лучше, — предложил Артур истинно мужское лекарство.       Шарлотта ограничилась неопределенным взмахом руки, по-видимому, поддерживая идею. Гермиона не сдержала любопытства: — Кто приходил? Гарри? Девочки? Что спрашивали? Откуда взялось волшебное спиртное? — Сначала мы выслушаем вас, — проигнорировал все вопросы отец.       Заметно волнующаяся Гермиона усадила парня в мягкое кресло, заняла соседнее, её родители устроились на диване. Глубоко вдохнув-выдохнув, закашлявшись, затем успокоив дыхание, он поведал свою историю: «Я родился и вырос в реальности, где все вы, таковы факты, персонажи выдуманной сказки. Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер — герои книг. О девушке и парне снято семь фильмов. Первые три части ещё как-то можно смотреть, а дальше… от злости напиваешься. Извините, увлёкся, потому что вариант будущего Гермионы в изложении шотландской авторши приводит в бешенство. В своей реальности я посетил замок Данноттар и неизвестным способом переместился в тело Джейка Дискейна, вернее сказать — мое сознание переместились. Свою здешнюю жизнь уже рассказывал, осталось… Не знаю, говорила Гермиона или промолчала, но в конце октября девяносто четвертого я сел в тюрьму, потому что страх — плохой советчик, и время поджимало. Почувствовав угрозу, инстинктивно выбрал прямолинейное действие, полностью исключив вашу умницу дочь из решения проблемы. В тюрьме потерял память, затем меня взяли в побег, и дальше я заново учился на континенте. Хорошо, скрывать не стану: я и Гермиона сражались за противоположные стороны, так распорядилась леди Судьба. В первую встречу мы едва не убили друг друга, потому что я не помнил, кто она такая. На завершающем этапе гражданской войны я штурмовал Хогвартс под знаменами Темного лорда, соответственно — Гермиона обороняла замок. Милостью Всевышнего мы не встретились на поле боя, на наше счастье. Поттер убил Волдеморта, война закончилась, ваша дочь оказалась победительницей, тогда как я — проигравшим. Через некоторое время Гермиона взяла меня в плен и доставила в больницу, благодаря чему выжил. Гарри Поттер, совместно с лордом Гринграсс, добились для меня снятия большинства обвинений, а позже вообще амнистировали. На войне все убивали всех, и лично я не исключение из правил. В дальнейшем меня вернули под поручительство в школу. Непримиримые сторонники Волдеморта атаковали школьников во время посещения волшебной деревни, и последний бой гражданской войны я принимал уже на стороне Гермионы, не Поттера. Сразу после схватки вернулась моя память, но, по стечению обстоятельств, тело Джейка Дискейна погибло. Я вернулся в свою реальность, и длительное время считал произошедшее здесь, у вас, игрой воображения или вывертом сознания. Ваша невероятная дочь нашла меня, и вот я здесь. На этом история Джейка Дискейна, предателя, палача и убийцы закончена». — Нет, не закончена, — отрицательно качала головой Гермиона, — пропущено, из-за кого и почему ты совершал неоднозначные поступки. Мама, папа, я обещала всё рассказать, когда Джейк будет сидеть рядом со мной, но тогда никто не знал его настоящего имени. Александр предпочитает короткую форму — Саша, поэтому я привыкаю называть его так, как он хочет. Правду всегда трудно выкладывать, особенно, если сама виновата, и всё же это нужно сделать. Саша умолчал о самом страшном, что со мной произошло, а я считаю замалчивание неправильным. Мы сражались по разные стороны, здесь всё верно, но также правда и то, что ему я обязана своим присутствием среди живых. Получилось так, что я попалась в лапы обожающей пытки волшебницы — Саша меня спас. Чудовищная подлость Уизли и моя грандиозная глупость привели к тому, что я едва не оказалось рабыней. Чтобы убрать чёрное колдовство с вашей дуры-дочери, он подверг пыткам Рона-мразь-Уизли и своего добился, но я… умерла. Саша не отступил, не сдался, пригрозив лорду Гринграссу уничтожением всего живого на планете, он получил помощь, чтобы встретиться с самой Смертью. В обмен на мою жизнь — пообещал свою, жизнь Джейка Дискейна, не подозревая, кто он настоящий. Смерть получила Дискейна, а Сашу, как я понимаю, выбросило в родную реальность. Всю правду я узнала немногим более месяца назад и не опустила руки. Вот на этом конец истории Джейка Дискейна и начало новой жизни Саши Редера.       Родители выслушали полную версию и принялись задавать уточняющие вопросы, на которые отвечала в основном Гермиона. Выяснение деталей открыло и факт его «убийства» в Хогсмиде, и муки совести Гермионы, и много чего, ранее ему неизвестного. Пресс-конференция продолжилась бы ещё неизвестно сколько, как вдруг Шарлотта спохватилась, услышав урчание желудка притихшего гостя. Показания «свидетельницы» отложили, чтобы продолжить после запоздавшего ужина.       Саша давно отучил себя плотно кушать на ночь, поэтому ограничился салатом и стаканом сока, последним удивив отца девушки. — Алкогольные напитки не употребляю, — объяснил парень свою позицию, чем заслужил одобрение женской половины Грейнджеров.       Сытость виной или нервотрепка последних дней, но на парня навалилась не присущая ему ранее, как сове, сонливость. Гермиона, выглядевшая намного бодрее, заметила его полудремлющее состояние и по окончанию ужина попросила маму приготовить гостевую комнату. — Идём, посидишь у меня, а я помогу маме, — предложила девушка.       В личном помещении Гермионы он поступил, как настоящий мужчина: улегся на кровать и безмятежно уснул, стоило голове коснуться подушки. Саша снова летал в своих сновидениях, испытывая давно позабытое удовольствие. Просыпаться сильно не хотелось, но что-то упорно щекотало ухо и пришлось открыть веки. «Вот дятел, вырубился в комнате девушки, — по привычке он выставлял себе утренние самые «высшие» баллы, — орел, позаботился, называется».       Исчезнувшее щекотание снова вернулось, вынуждая парня прижать голову к плечу и ощутить… чьи-то тёплые пальцы на щеке. От неожиданности Саша вздрогнул, резко повернул голову и увидел весело улыбающуюся Гермиону, лежащую рядом. — Дрыхнуть кое-кто мастер, — сказала она, — двенадцать часов проспать, это нужно уметь. Ты готов объясняться? — С кем? — Как всё запущено, Александр, нет слов. — Ты про что говоришь? Уточни, если не трудно. — Безнадёжный случай, я подумала… Хорошо, зайдём издалека — моим родителям что говорить? — Не знаю, а что-то нужно? — Понятно, испугался, сразу в кусты. — Гермиона, а что я сделал? Чего испугался? — Достал, — девушка выставила перед ним левую ладонь и принялась загибать пальчики, — в одной постели спали? — Признаю, но ты сама пришла. — Это моя кровать, не сбивай, во-вторых — считаешь меня легкодоступной особой? — Нет, а это здесь каким боком? — Левым, как же кто-то тормозит, и в-третьих — ты меня…       Стук в дверь оборвал полностью недостижимый для понимания утренний допрос. Гермиона крикнула «войдите» и показала ему кончик розового язычка, чем окончательно потушила мозговую деятельность. Миссис Грейнджер зашла и спокойным тоном предложила молодым людям спуститься на завтрак. Внутренне он занервничал, но каких-либо упрёков, насмешек не последовало.       Неприятности принесли не родители, — отметилась девушка, заявившая в ультимативной форме по окончанию приема пищи: — Мы идём за покупками, потому что кое-кому требуется одежда. — Правильно, мудрая мысль, — согласился Саша, — вы по магазинам, мы с Артуром займёмся техническим осмотром деталей и узлов машины, склонных к износу. — Саша, — девушка взялась терпеливо объяснять, что же она говорит, — за покупками идёшь ты, а я поработаю консультантом. Тебе потребуется масса вещей, и вместе мы всё подберём. — Целиком доверяю твоему вкусу, — походов по магазинам он всегда избегал, — мне уже нравится всё, что ты купишь. — Хорошо, — слишком быстро сдалась Гермиона, — зайду в салон красоты и попрошу стилиста-мужчину подобрать что-то модное. — Стоп, я передумал — мы идём вместе, — мгновенно отреагировал парень, — машиной займемся позже. В городе хватает придурков, поэтому красивую девушку необходимо защищать и оберегать.       Ироничная улыбка Гермионы фактически кричала: «Боишься того, что стилисты-голубые выберут такую одежду, от которой тебе станет тошно, поэтому и отыграл назад». Дорогой Брута пошёл и отец девушки, загубивший потенциальное укрытие: — Машину недавно осматривали специалисты, Александр, поэтому в гараже не спрячешься. Не бойся, походы по магазинам, конечно же, утомляют, но лучше смириться.       И начались для бедолаги темные века примерок, одеваний-раздеваний и прочего абсолютно ненужного безумства. Устоявшееся мышление парня не признавало потребности в большом количестве вещей. «Зачем покупать четверо штанов, если я использую всегда двое: чистые и «постираю завтра». Рубашки, водолазки, свитера, носки, стоп — носков можно купить пар тридцать, и целый месяц свободен». Гермиона удивлённо пересчитала количество носков и две трети вернула на полки. На такую вопиющую несправедливость он ответил мини-восстанием: провел ревизию выбранных вещей, забраковав половину. Предлог «это не подходит» произвёл на девушку неизгладимое впечатление: растерянность на ее лице сменилось непониманием, а затем превратилось в обиду. В начале зарождающегося спора успех способствовал парню. Черные, белые, светло-зелёные цвета он назвал своими любимыми, идеально подходящими и проверенными. «Весомые» доводы поколебали упрямство, по-другому не назвать, новоявленной дизайнерши мужской одежды, но всё испортила последняя, глобально ошибочная фраза парня: «На остальное не хватает денег». Завуалированная ссылка на английскую экономность привела к непредвиденным результатам. — Ты… ты… избавишься когда-нибудь от привычки решать за меня? — задыхаясь непонятно от чего, спрашивала Гермиона, — думаешь, я не знаю твои финансовые возможности? Я настолько глупая, что потянула тебя за покупками с деньгами, которые у тебя в кармане? Я когда-либо издевалась над тобой?       Упреки в виде вопросов Саша комментировал отрицательными покачиваниями головы, подозревая, что сопротивление только раззадорит обвинительницу. Тактику «разговора» он выбрал правильную, но это не избавило от нападок. Ему припомнили и салон красоты, и одежду, и книги, и палочки, и… — Ты совершенно меня не понимаешь, сухарь, — резюмировала Гермиона, — если надеешься, что я забыла о том, сколько тобой для меня сделано. Лично у меня достаточно денег на скупку половины магазина, не прибегая к помощи родителей. Кто-то забыл, как научил папу заработать на тотализаторе? Тебе позволительно тратить деньги на меня, потому что ты мужчина, а мне, согласно твоей логике, запрещено? Я уже не маленькая девочка и ошибок, как с Гарри, не собираюсь допускать. А может предложишь спокойно смотреть, как ты тайком побежишь горбатиться в Запретный лес? Молчишь? Правильно делаешь! Твоя гордость не должна страдать, потому что я ничем тебя не унижаю. Ты же меня обидел своим отношением. Почему ты отказываешься от помощи? По-твоему, я не способна отплатить добром за доброе? — Ничего подобного, ты самая лучшая… — На этом и остановимся, — девушка отказалась слушать дифирамбы с оправданиями, — продолжим покупки с учётом твоих пожеланий. Сам признал — я самая лучшая, поэтому прекращай капризничать.       «Не иначе черт меня дернул за язык, — сокрушался Саша, заходя в очередной магазин, — купили бы эти разноцветные рубашки и дальше ходил, как мне нравится. Знал же, что Гермиона бывает настойчивой, так нет, захотелось поумничать, экономист хренов». Деморализованный вид потухшего парня подействовал на тиранку отрезвляюще и цвет осенне-зимних курток ему великодушно позволили выбрать самостоятельно.       По истечении трех столетий, как ощущалось парню, с покупками наконец-то закончили. Неисчислимое количество пакетов, коробок с барахлом волшебница уменьшила чарами и поместила в свою чудо-сумочку. Вымотанный до предела парень удивлялся выносливости женской половины: «У меня ноги отваливаются, голова трещит, а эта маньячка прямо летает. И кто из нас слабый пол?». Они покинули места мужских пыток, что несколько взбодрило приунывшего Сашу, молчаливо идущего сбоку от железной девушки. — Приглашаю тебя на просмотр фильма, — выдала очередную неправильность Гермиона, — выбери что-нибудь без насилия, ты лучше ориентируешься в новинках кино. — «Знакомьтесь, Джо Блэк» тебе понравится, — без раздумий указал на афишу свежего продукта Голливуда.       Из кинотеатра они вышли, полностью поменявшись ролями: Саша смотрелся полным сил и энергии, девушка выглядела задумчивой, уставшей, подавленной. Приблизительно четверть часа они гуляли по улицам Лондона. Несколько раз девушка вздыхала, по всей видимости, переваривала собственные ощущения от просмотренного. Он чувствовал вполне осознанно — в такие минуты лучше не задавать бессмысленных вопросов. Утраченная или оборванная способность понимать мысли, желания Гермионы медленно восстанавливалась, и парень надеялся на возврат всего в полном объёме.       За последние дни жизнь изменилась настолько серьезно, что строить какие-то далеко идущие планы Саша опасался. «В школу меня кое-кто погонит, здесь без вариантов, но для приличия посопротивляюсь. Гермиона обладает сильным характером, лидерским, и это неминуемо приведёт к столкновению, потому что под каблук меня не загнать. Навязчивая идея равенства полов будет обкатываться на моей шкуре. Гадство, ждут впереди кого-то весёлые дни, потому что, более чем уверен — она досконально изучила жизнь Эммы и взяла достаточно опыта аватара на вооружение. Господи, смилуйся надо мной! Борьба за права женщин — латентный геноцид мужчин и никак иначе. Как же не вовремя я потерял с нею контакт. За несколько лет можно доказать личным примером факт того, что полное равноправие полов ведет мужчину и женщину в пропасть, где исчезнет европейская цивилизация. В чём-то лучше мы и в чём-то они, но устанавливать жёсткие критерии нельзя. Человек, который сильно хочет добиться успеха в жизни, своего добьётся. Вопрос в том, чем готова пожертвовать женщина на пути к успеху. Про настоящие чувства она может забыть, потому что всё сразу сгорит в огне карьеры. Да, херовы мои дела, мягко говоря. Бороться против умной женщины невероятно тяжело, а против Гермионы вообще нереально. Я же не могу бороться сам против себя! И как всё объяснить? Сейчас ничего не получится — ждём первого хода с её стороны, а там… конфликт интересов».       Не проронив ни слова, парень и девушка, не сговариваясь, вошли в пустое кафе. Сырая английская погода разродилась дождём, и спустя несколько минут на улицы города обрушился ливень. Гермиона заказала сок с какими-то сладостями на двоих. — Мне нужно кое-что выяснить у тебя, — заговорила она первой, — это очень важно.       Саша посчитал момент идеальным для признания и сказал, вглядываясь в глаза девушке: — Гермиона, я тебя… — Знаю, — неожиданно прервала его Гермиона, — ты меня хорошо понимаешь, это взаимно, но я хочу услышать правду о прошлом.       Десятки мыслей зароились в сознании Саши, остановленного в шаге от произнесения самых важных слов. Свою грандиозную ошибку, совершенную давным-давно, он категорически отказывался вспоминать, не говоря уже про озвучивание постыдного деяния. «Неправильный выбор тогда догнал меня сейчас, в самой неподходящий момент. Что она хочет услышать? Зачем ей такие знания? Там нет ничего, кроме дерьма, грязи, обмана и ненависти. Твою мать! Откуда она узнала? Я же никому не рассказывал, старался забыть позорные годы. Всё, п****ц, приплыли! Дальше понятно — услышит от меня правду, скажет: «Я вытащила тебя из твоего мира, чтобы отдать долги и помочь начать новую жизнь. Извини, Саша, но за время твоего отсутствия у меня появился парень, поэтому старые обещания лучше похоронить в памяти». На хер не упало такое спасение! Расслабился, дурачок, уши развесил, бороться собрался, лузер. С кем? Я потерял всё тогда, в день ареста осенью девяносто четвертого. Видел же, какой счастливой она смотрелась рядом с Поттером, видел — верить отказывался до последнего». — Саша, тебе неприятно это вспоминать, — каждое слово Гермионы входило раскалённым клинком в его душу, выжигало едва пробившуюся надежду, — и всё же хочу знать, почему ты просто не заменил мою основную палочку в день финальных дуэлей? Я легко бы уступила твоей просьбе. Согласись, поступи ты именно так, и Азкабан становится нереальным.       Лицо парня перекосила гримаса улыбки, смешанной с полнейшим недоумением. Понадобилось неоднократно моргнуть веками, прокашляться, выпить сок, чтобы реанимировать умерший мозг. «Меня не бросают, во всяком случае, сейчас. Неужели способность просчитывать поступки людей сбоит? Совершенно верно, против этой английской инфекции проверенные методы срабатывают один на сотню, и тот всегда простенький. Нечто сложное, многоходовое почему-то всегда бьет по моим нервам». — Попробую аргументировать, — перебарывая дикое желание закурить, тихо сказал парень, — потому что твое предложение выглядит, извини, наивным. Почему? Сейчас я знаю, что Нотт использовал магию крови, накладывая миниатюрную руну на твою палочку, а тогда… неожиданно нахлынувший страх заглушил трезвомыслие. Инстинкт с подсознанием вопили «опасность!», время поджимало, доказательств не видел, поэтому поступил прямолинейно, тянется за мной такой грех. Не самое изящное решение, признаю, но основная цель достигнута — ты в безопасности, а остальное… У моего народа давно бытует выражение «от тюрьмы и от нищеты не зарекайся», так что сменить мягкий диван на жесткие нары у нас всегда готовы, жизнь научила. Теперь о замене: сделали, как ты говоришь, и что дальше? Победили в дуэлях, и тот же Нотт-старший скажет, что у тебя палочка, запрещённая для школьников. Процитирует, покажет десяток параграфов из законов, где указано — покупать волшебный инструмент для школы необходимо исключительно у мистера Олливандера. Нарушение установлено? Где мисс Грейнджер купила палочку? В магазине Лютного переулка? Как нехорошо, мисс, контакты с преступным элементом позорят статус ученицы Хогвартса. Итог всего: победу признать недействительной, Гермиону Грейнджер выгнать из школы или поместить на месяц-другой в тюрьму, чтобы запомнила, к чему ведет нарушение законов. Ты не Гарри Поттер, и директору твоя судьба безразлична, его такой исход вообще обрадует. Место умной девочки занимает рыжая сука, меня незаметно оттесняют, а летом, после турнира, тихо закапывают. Второй вариант: победа наша, все довольны, и твоя палочка спокойно лежит. Мы с тобой, специалисты в палочках, проверим, как умеем, попросим профессоров с директором и получим нулевой результат. Ты спокойно начнёшь работать палочкой, но дальше срабатывает закон подлости. Наложенная Ноттом руна активизируется через неделю, месяц, и кто-то погибает. Мы отрабатываем заклинания, ты меня ранишь, бежишь к Помфри, возвращаешься, но я труп. Как тебе такой расклад? А если мертвецом будет Гарри или Дафна? Моё вмешательство тянуло за собой опасность для всех вас, чего я всегда боялся и предупреждал тебя. Без этих дуэлей мы спокойно продолжили бы учиться, а так… эффект бабочки удалось локализировать. Я привнес элемент нестабильности и сам за это поплатился, поэтому всё справедливо.       Отрицательно покачав головой, Гермиона проговорила: — Ты видишь ситуацию исключительно в чёрных тонах — снова тянешь всё на себя и упускаешь важную деталь. — Какую? Нет никаких деталей и оттенков, есть только твоя безопасность. — Überalles, я помню, — от милой улыбки девушки повеяло теплом, — но просчет в том, что без дуэлей мы не узнали бы друг друга лучше. Ты разводишь секреты с парнями, я провожу время с девочками, дальше начинается турнир, финал и конец — кого-то тихо прикопали. Итог твоего хитроумия: я достаюсь ублюдку, Гарри со шлюхой, Дафна без цветка. Как тебе такой расклад? — Паскудный, поэтому мой поступок оправдан. — В какой-то мере, но существует и альтернативный подход. — Какой? — Мерлин! У тебя приступ склероза? — Да, кажется, я запутался окончательно. — Саша, ты прикидываешься глупым, и меня это нервирует. — Неправда, я честно ничего не понимаю. — Хорошо, спокойно, не злиться, — успокаивала себя Гермиона, — разжёвываю для маленького ребёнка. Не нужно меня избегать, прояви каплю решительности, пообщайся со мной, без маски, я также интересовалась тобой, сообща мы придумали бы что-то получше, без тюрьмы и «тихо прикопали». Так понятней? — Да, совместный мозговой штурм. — Ключевое слово «совместный», Саша, а не так, как ты действуешь. Попытайся доверять мне не только на словах, пожалуйста.       Лёгким кивком он согласился с просьбой, похолодев от услышанного. «Она сказала «интересовалась», что подразумевает прошедшее время и отсутствие его в настоящем, или я ни хрена не понимаю в этой девушке. Спокойно, не делать поспешных движений — прямого отказа не последовало, поэтому не делаем скоропалительных выводов». — Саша, почему Дамблдор не узнал правду о тебе? В твоих воспоминаниях я видела, что кое-кто использовал шантаж с посулами.       «День расспросов продолжается» — устало подумал он, подбирая аргументы. — Дамблдор — политик, а эта публика ничего не делает собственными руками. В начале он взвесил плюсы и минусы, затем отложил всё до конца турнира, который вязал его по рукам и ногам. Выпотрошить мою память, наложить «Обливиэйт» — не выход, потому что за мной кто-то может стоять, поднять ненужный ажиотаж. Переговоры с директором получились, как игра любителя с гроссмейстером: он рассматривает сотни угроз, а я просто атакую. За год до турнира или через неделю после него Дамблдор не восстанавливает Дискейна в школе и, возможно, мой шантаж заканчивался плачевно. А так турнир сдержал директора, в свою очередь, он сдержал Снейпа. Осенью девяносто четвертого у Дамблдора имелось проблем и без меня: Том вернулся, иностранные делегации принять, Блэка держать подальше от Поттера, успокаивать Фаджа. Нельзя оценивать директора, как обыкновенную личность, потому что титул Великого волшебника подразумевает способ действия, мышления, далёкий от любительского дилетантизма. И ещё, сомневаюсь, что он сумел бы прочитать мою память. Недавно у меня возникло подозрение в том, что какая-то часть души настоящего Джейка Дискейна всё же оставалась в теле. После Азкабана я откуда-то знал, как читать, писать, колдовать, и в этом его заслуга. Интересно, что увидел бы директор, влезая в двойное сознание? Хаос? Бред? Ответ на этот вопрос оставляю тошнотикам. — Ты на кого намекаешь? — шутливо спросила девушка. — На баранов, которые всегда понимают всё лучше других. Ты ведь не относишь себя к такой категории?       Жонглирование вопросами плавно увело обоих в дебри, далеко стоящие от предмета разговора. Награждая критиканов заслуженными эпитетами, парень с девушкой пришли к единому мнению: испытай на себе, после этого учи кого-то, если не пропадёт желание.       Гермиона и Саша просидели в кафе до наступления сумерек. Двое обсуждали всевозможные темы, находили много общих взглядов, словно заново узнавая друг друга. Каждая минута общения с умной девушкой приносила ему эстетическое удовольствие, потому что в своей реальности попадались пропито-прокуренные меркантильные толстые стервы. Говорить обо всём и одновременно ни о чём получалось легко и непринуждённо из-за прогрессирующей способности Гермионы схватывать основную идею, зачастую до её полного озвучивания. Интересы вращались вокруг различия в реальностях, кино, литературы, политики (без неё не обошлось), но через пару минут признали тему скучней путей развития магии и прочего, что приходило каждому в голову.       Он вслушивался в голосок девушки, уверенно теряя нить беседы. По его неоспоримому мнению, Гермиона начинала светиться неземной красотой, её речь звучала волшебной музыкой. На конец разговора он только кивал головой, непрерывно всматриваясь в прекрасные глаза, получая в ответ очаровательную улыбку. — Ты меня не слышишь, — констатировала она очевидное, — смотришь как-то необычно. Саша, вернись сюда, я здесь. — Я не покидал тебя никогда, — выговорил парень, ощущая, как предательски полыхнули жаром щёки.       «Гермиона стопроцентно использует какое-то колдовство, само собой темнейшее, — оправдывал Саша вышедшие полностью из-под контроля эмоции, — потому что я не способен так… так глупо реагировать на девушку. Или способен? Нет-нет-нет! Я же не пацан! Твою же… какого чёрта веду себя, как дурачок малолетний? Нужно сказать, что я чувствую, а получается — ничего хорошего, потому что душа впала в блаженство, заблокировав попытку связно думать. Вероятнее всего, на меня воздействует эффект «своей половины», и это только первая стадия. Господи! Спасибо тебе за то, что позволил мне встретить эту бесценную девушку, я… я… ничего не соображаю».       Каким-то образом Гермиона уловила его состояние и попыталась воспользоваться полной дезориентацией «жертвы колдовства». — В школе нас ждут, — забросила она пробный камень, — поэтому завтра закупаем необходимое для учёбы, а сейчас отправимся к лорду Гринграссу. Патронус я ему отправила, он ждёт нас вечером. — Поговорить с лордом согласен, но в школу… Гермиона, умничка, может, обойдемся без Хогвартса? Знаний у меня достаточно для этого мира. Ты учись, а я стану встречать тебя после занятий. Сама подумай: как взрослому добровольно садиться за парту? Это же мазохизм чистой воды. — Ах так! — в голосе девушки прорезался обвинительный тон — мазохизм? Встречать…       Память у Гермионы оказалась совсем не «девичья», потому что кое-кому процитировали его же речь о пользе законченного образования. Все доводы, приводимые когда-то Сашей, она использовала против жалкой попытки отвертеться, увильнуть от школы. Апофеозом убеждений коварнейшей девушки получился намёк на присутствие в замке «не злопамятной» седьмой Уизли. Тень угрозы для Гермионы подействовала на парня, как и добивалась хитрюга — он рвался учиться.       Чтобы компенсировать пострадавшие самоуважение, он отверг предложенный план завтрашних совместных покупок на Диагон-аллее. Саша убеждал девушку в том, что до официального представления в Хогвартсе не желательно показываться на людях вдвоём. Исчезновение Дискейна, затем пропажу Грейнджер, и её появление с неизвестным парнем недоброжелатели обязательно свяжут, это создаст массу проблем.       Упрямая Гермиона категорически отказывалась отпускать его одного: не действовали ни комплименты, ни обещания, ни тонкая лесть. «Идём вместе, ничего не хочу слышать» — повторяла она после пятой, десятой попытки убеждения. Склонить чашу весов в свою сторону удалось только после переговоров с лордом Гринграсс.       Умудрённый опытом убеждения различных возрастных категорий председатель Уизенгамота попросил мисс Грейнджер не воспринимать волшебников слепыми глупцами и поставить себя на их место. Понадобилось полчаса, чтобы девушка поменяла точку зрения, но не обошлось без «последнее слово за мной». Взамен бесконтрольного передвижения парня поступило безапелляционное требование: «На празднование дня рождения Астории мы придём только вдвоём, и никаких «отдельно, незнакомы» даже слышать не хочу! Одна вреднючая язва давно напрашивается на крупную встряску, и я это сделаю. Устрою друзьям незабываемый сюрприз, обожаю хорошие шутки. Правду о том, кто такой Саша Редер, девочки и Гарри узнают только от меня. Мы договорились?».       И Саша, и лорд кивнули в знак согласия, признавая справедливость намерений девушки. Конрад Гринграсс вкратце обрисовал план легализации своего дальнего родственника из Германии, с чем все согласились.       Два следующих дня превратились для парня в нескончаемое сражение с акулами бюрократии Министерства магии. Как эмигранту, ему пришлось заполнить «миллион» анкет и посетить «два миллиона» кабинетов. Половина чиновников выглядела прожжёнными взяточниками, но наличие высокопоставленного «родственника» позволяло сэкономить деньги, время и парсеки нервов.       Сразу после переговоров с лордом Гермиона сняла с его руки ограничитель передвижения, не забыв уточнить кое-кому, что Министерство работает до пяти часов. На такое вопиющее нарушение личных вольностей парень ответил своеобразно: возвращался ровно в полдень с букетом цветов. Первый цветочный налёт удивил девушку, явно настроившуюся на подавление излишне свободолюбивой анархистской натуры парня. В её взгляде изредка мелькала настороженность, что в свою очередь забавляло потенциального нарушителя. Стараясь развеселить Гермиону, он получал обратный эффект — возрастающую обеспокоенность.       Саша вручил второй букет следующего дня и попробовал успокоить заметно волнующуюся кареглазку: — Гермиона, не нужно изводить себя, всё нормально. Эти цветы всего лишь подарок для самой прекрасной девушки, а не дымовая завеса. Поверь, умничка бесценная, нет причин подозревать меня. — На тебя не похоже такое… ох… нормальное поведение, — произнесла девушка, саркастично улыбнувшись и недоверчиво покачивая головой. — Какие мы подозрительные, — растягивая слова, сказал парень, — научил на свою голову.       Упоминания прошлых нравоучений рассмешило Гермиону, тем самым растопив тонкий лёд напряженности. Шутливо погрозив пальчиком, она пообещала «учителю» продемонстрировать полный набор усвоенных знаний и добавить сверху.       Ближе к вечеру самочувствие парня неожиданно ухудшилось: появилась головная боль, насморк и температура. Несколько десятков диагностирующих чар, исполненных персональной целительницей, показали страшную болезнь — простуду, проявившуюся сопутствующим фактором акклиматизации. — Знаешь, Саша, справедливость все же существует во Вселенной, — высказала Гермиона нечто совсем уж заумное для понимания.       Смысл такой возвышенной тирады он не понял, списывая всё на желание англичанки блеснуть огромным словарным запасом. Повеселевшая девушка тем временем взялась за лечение больного с удвоенным рвением, мотивируя свою подозрительно заботу стремлением поставить кое-кого на ноги за рекордные сроки. Выпивая мерзопакостное на вкус зелье, наверное, сто пятую порцию, Саша стойко терпел. На протяжении двух часов добрейшая из добрейших целительница влила в его рот неисчислимые галлоны концентрированной кислоты и яда, как думалось бедняге. «Она не Грейнджер, — мрачно размышлял Саша, наблюдая за очень довольной девушкой, — это самая настоящая садистка из фильмов. Заменить рубашку на китель с эсесовскими рунами, добавить сверху белый халат и получится доктор Мэнгеле волшебного мира. Запомнить на будущее: в присутствии Гермионы никогда, ни при каких обстоятельствах не говорить «мне нездоровится», обращаться только к специалисту.       Спасение «растерзанного» парня пришло от миссис Грейнджер, спросившей дочь: — Зачем ты переводишь запасы зелий, если нам с папой понадобились три порции? — Обыкновенная месть, мама, — придавив ладонью встрепенувшуюся жертву, ответила девушка — по вине этого языкастого… человека, я глотала намного худшие по вкусу зелья в медкрыле Хогвартса. — О чём ты говоришь? — вмешался Саша, — я никогда, запомни, не навредил бы тебе даже в мыслях. — Ещё и врёшь, — злорадно ухмыльнулась «сама доброта» — забыл, как сглазил ни в чём неповинную девушку? Наверное, кто-то другой говорил: «Чтоб этой Грейнджер икалось». Напомнить, когда? У кого-то не получалось разминуться с лужами, а я пострадала! Я всё помню!       Подсказка Гермионы позволила мгновенно построить ассоциативные ряды, чтобы признать нападки обоснованными. «Несдержанность языка обернулась мучениями для всего тела». Жалостливо посмотрев на миссис Грейнджер, он прошептал: — Кто же знал, что обыкновенные слова так подействуют, и Гермиона окажется совсем-совсем незлопамятной.       Интонации его голоса или же смех Шарлотты сбили лечебно-карательный настрой девушки и пытки, нет-нет, процедуры прекратились. Гермиона рассказала ему и родителям подоплёку своего поступка, чем развеселила всех. Великолепная память девушки на пару с остроумными комментариями Саши превратили вечер в приятное времяпрепровождение. Родители с удовольствием выслушали историю обоюдных злоключений, заметив: «Наконец-то нашлись события, достойные именно школьников, а не борцов со злом». На такой позитивной волне все и разошлись по местам отдыха.       В пятницу Саша закончил бумажную волокиту с Министерством, получил документы, купил палочку, идентичную предыдущей, и вернулся в дом Грейнджер, чтобы оттуда переместиться на празднование дня рождения внучки главы Уизенгамота. Режим пребывания учеников в Хогвартсе особенно не изменился, но для власть имущих всегда найдутся исключения из правил. Гермиона заранее предупредила: «Подарок — не твоя забота», поэтому он целиком доверился её выбору. Без четверти три они совместно аппарировали на лужайку возле дома Гринграсс. Свои ощущения накануне предстоящей встречи с такими знакомыми людьми он охарактеризовал как «мандраж». Тайну его происхождения на данный момент знали только Гермиона и Конрад Гринграсс (про чету Фламмель он не вспомнил), а для остальных… В гостиной собрались немногочисленные гости, что указывало на определённую элитность мероприятия. — Познакомьтесь, Александр Редер, — представила его Гермиона своим друзьям, — предпочитает короткую форму своего имени — Саша. — Привет, — откликнулся первым Гарри Поттер, за ним и остальные: Невилл, Дафна, Астория, Блейз, Трейси.       Проинструктированный (только попробуй всё испортить) Гермионой неоднократно, парень играл роль незнакомого человека с максимальной правдоподобностью. Он с трудом удерживал серьезное выражение лица, когда началось представление старых знакомых. Гарри, Невилл и Блейз отреагировали на появление постороннего человека вполне спокойно, как ветераны на новичка. Прекрасная половина компании выглядела слегка ошеломленной из-за чего-то. Во взгляде Гарри, направленном на беззаботно улыбающуюся Гермиону, легко читался вопрос «кто это?». Саша, как человек, держащий своё слово, выглядел невозмутимо. Дафна ненавязчиво попросила Гермиону помочь с последними приготовлениями к торжеству, и парень остался один на один перед такими знакомыми лицами.       Воспитанный Невилл спросил что-то про погоду, от Саши последовал ответ: «Сырость». Гарри ушёл вслед за Гермионой и Дафной. В гостиной ощущалось нарастающее напряжение, которое усилилось в виду явного демарша именинницы в компании Трейси. Слизеринец до мозга костей Забини предпочёл дистанцироваться от возможных неприятностей — срочно увлекся портретами. — Не волнуйся, — шепнул Невилл, — мы ждали другого человека.       Саша кивнул, представляя, какие эмоции испытают все, кто сейчас его бойкотирует. Вместе с Невиллом он прошелся по дому, совершенно не вслушиваясь в то, что ему рассказывают. На подходе к библиотеке их перехватила Гермиона: — Саша, пойдём со мной.       Парень поблагодарил Невилла и направился за девушкой на второй этаж. В угловой комнате уже стоял Гарри Поттер. О чём пойдёт речь, Саша догадался: «Она рассказала тебе», но последовавшие движения Гермионы полностью обрушили представления о будущем. Девушка подошла к Гарри, обняла парня за талию и спокойно заявила: — Чтобы не возникало глупых недоразумений, хочу представить своего жениха — Гарри Джеймса Поттера. Помолвка состоится сразу после Нового года. Мы давно встречаемся и решили пожениться по окончанию школы.       «Вот и всё, конец сказки, — промелькнуло в сознании, — произошло то, чего боялся. Хватай узлы, придурок, вокзал отходит. Нехер стоять столбом! Мой номер седьмой, фамилия воскресенье, я выходной. Везде и всегда в пролёте». — Поздравляю вас, — заговорил Саша, стискивая в кулаки задрожавшие пальцы, — сюрприз оказался двойным. Браво, Гермиона! Я сбегаю за подарком, он давно приготовлен.       Неспешным шагом спустился в гостиную, как-то нашёл куртку и вышел за дверь, чтобы спустя секунды аппарировать к замку Даннотар. Оглянувшись вокруг, парень побрёл к ближайшему дереву. Из внутреннего кармана появилась распечатанная пачка сигарет, и Саша закурил, посчитав свои обещания уже недействительными и ненужными. Связное мышление проснулось в сознании, зажатом огненно-ледяными тисками отчаяния, после четвертой, а может и четырнадцатой выкуренной сигареты.       «Раньше сердце отсчитывало моё время жизни: «тик-так, тик-так, тик-так», а сейчас оно просто болит с каждым ударом. Отсчет закончен, как бы я не избегал этого! Конец всему, потому что леди Судьба никогда не изменяет свой приговор — я мертвец. Ещё дышу, ещё кровь стучит в висках, но внутри меня остался только пепел несбывшихся надежд, покрывающий угли идиотской самонадеянности. Нет никаких чувств! Нет! Забыть! Не раскисать! Я выдержу и этот удар, выдержу. Всё случилось, как планировалось — обошлось и без убийства рыжих. Хотел, чтобы Гермиона выбрала Гарри? Получи и не скули. Правду говорят: бойтесь своих желаний — они могут исполниться. Вот и терпи, даже если хочется выть подыхающим зверем. Здесь и сейчас проверяются слова «Гермиона превыше всего». Что важнее? Моё эгоистичное стремление быть всегда рядом или её счастье? Учиться вместе, смотреть, как она радуется и выглядит… Слышу, говорю и вижу — вот беда, но к тебе не стану ближе никогда. В жопу такой подход! Не моё это! Я не стану кружить над ними стервятником, дожидаясь оплошности Гарри. И, кроме того, чёртово правило «Возвращения не будет» не имеет исключения. Не имеет! Двуличная интернет-знакомая как-то написала: «Если помыслы твои чисты», сама оказавшись далекой от чистоты помыслов, но кое в чем, как в воду глядела. Во мне отсутствует что-то хорошее, чистое, потому что не сумею заставить себя смотреть безучастно, как подобает другу. Через «не могу» тоже не получится, как бы себя не уговаривал. Общепринятые нормы поведения в таких ситуациях не распространяются на мою шкуру — живу по своим правилам. Скотство! У всех как-то складывается личная жизнь и только у меня нереальные фантазии в черепушке. В каждом из миров моя подружка всегда неизменна — Одиночество. От неё не убежишь, не спрячешься — она моя тень. Ладно, ждать у моря погоды бесполезно, пойду послужу Её величеству Елизавете Второй. На просторы родины возвращаться бессмысленно и служить некому: сначала проливать кровь на руинах Грозного, затем называть извечных врагов «братьями по оружию» и убивать настоящих братьев-славян. Имперские замашки с голой жопой и нищим населением ничем нормальным не закончатся. Дома ловить нечего. На всякий случай оставлю палочку, в остальном… от волшебного мира убраться подальше. В армии оденут, накормят, спать уложат, подумают за меня — отличный выбор. По идее, через три-четыре года англичане вернутся в Афганистан, и начнётся новый виток войны. Девушка сделала для меня всё, от неё зависящее, дальше сам справлюсь. У неё впереди безоблачная семейная жизнь, а меня ждут предатели армии последней империи. Всё! Решено! Каждому свое, господа! Поттеру — девушка, мне — винтовка в руки, и да поможет нам Бог».       Забивая мозг планами на армейскую службу, Саше удалось сжать клокочущую внутри обиду на несправедливость до приемлемого уровня. Он понимал, что боль не исчезнет, не излечится временем, но убеждал себя в том, что сумеет выдержать и этот урок.       Перед уходом из мира магии парень забрал золото, спрятанное братьями Грент. «Потрачу всё на шлюх, наплевать, что деньги чужие — совесть не сожрёт». Упомянутая сущность тут же напомнила о невыплаченном долге, и Саша перешёл в не-магическую часть Лондона.       Квартал, где обитал капрал Хейти, встретил всё той же неизменной нищетой. Обмененные в Гринготтсе галеоны на фунты жгли сквозь карман, потому что невыносимо тяжело смотреть на чужую беду. Саша быстро дошёл до нужного дома и столкнулся с проблемой: капрал помнил Джейка Дискейна, лжеца, убийцу, террориста. Агрессивное неприятие помощи удалось сгладить фразой: «Джейк Дискейн погиб в бою, спасая невинные жизни, его давно оправдали». Хейти сомневался ещё минуту, после чего пригласил парня войти. — Я сделаю всё, что обещано, сэр, — сказал Саша, — утром ваша рука будет как новенькая. Долги всегда необходимо отдавать, сэр. — Ага, пацан так же обещал, и где он сейчас? — недоверчиво прохрипел капрал.       В арсенале скудных целительских умений Саши имелось заклинание, которым Локхарт удалил кости из руки Поттера. Костерост свободно продавался на Диагон-аллее, где его заблаговременно и купили.       Мужчины вошли в комнату, и перед глазами встала неприглядная картина: парень, лет восемнадцати-двадцати, готовился вколоть себе дозу совсем не инсулина. — Пусть ширяется здесь, чем на улице, — прокомментировал Хейти увиденное, — племянник свалился на мою голову. — И на хера тебе тухлая трасса? — непонятно для чего спросил Саша неизвестного «баяниста». — Жизнь дерьмо, — последовал философский ответ. — Лучше нажраться виски, чем колоться. — Пошёл ты…       Из очень «культурного» словопотока последовало следующее: парня выперли из колледжа по причине неуплаты за обучение. Хитрожопый пакистанский друг предложил вложить деньги в срочно продающийся паб по низкой цене. Томас забрал деньги из колледжа, рассчитывая вернуть всё с прибыли, а оказалось — его развели. «Честнейший» араб взял деньги и свалил в свой сраный кишлак жениться. Родители Томаса умерли два года назад, и парню хрен кто поможет вернуть двадцать пять тысяч фунтов.       Выкладывая на стол перед удивленным начинающим наркоманом все двадцать шесть с половиной тысяч, Саша иронично ответил про себя: «Заход в бордель снова отменяется, ничего, подождут». — Бери деньги, Том, это твой шанс вынырнуть из дерьма.       Растерявшийся парень повел себя как нормальный человек — отказывался, просто не веря в бескорыстие. Поддавшись порыву души, Саша обменял свою новую одежду на «слегка поношенное» барахло Томаса, удивив англичанина до умопомрачения. Как только за доверчивым инвестором закрылась входная дверь, наступил черед лечения капрала Хейти.