По Дороге Сна — мимо мира людей; что нам до Адама и Евы, Что нам до того, как живет земля? Мельница — Дорога сна
— Знаешь, о чем я подумала? Ночь прошла спокойно, хотя я спала очень мало и не была уверена, спал ли Рюити хотя бы минуту. Всё время я чувствовала, как он напряжен, будто готов бежать или сражаться… возможно, так оно и было. Это напряжение отчасти передалось и мне, поэтому я была рада, когда ночь всё же уступила в вечной схватке утру, и солнце снова докатилось до линии горизонта. Рюити достал из своих удивительных карманов две коробочки бэнто (у меня сжалось сердце, потому что я видела такую же каждый день во время обеда у Хаку) и аккуратно выудил знакомый мне чайник с двумя чашками. Со словами о «крепости связей с отчим домом» Безликий приступил к трапезе. Меня по-прежнему воротило от одного взгляда на еду, но он заставил взять бэнто, напомнив, что я могу исчезнуть, если нормально не поем чего-то приготовленного волшебницей для духов. Что ж, онигири были хороши. Дзэниба действительно потрясающе готовила. — О чём ты подумала? — Мне сегодня нужно было снимать шов, — я дотронулась до лба, помнившего твёрдый поцелуй камня, — но, видимо, не судьба. — Пфф, какая ерунда, — Рюити отставил свою чашку с чаем и сел на колени, — иди сюда. — И много ты швов снял за свою долгую жизнь, Рюити-сан? — недоверчиво спросила я, сделав глоток жасминового чая. — Ни одного, — довольно сказал он, делая манящие жесты руками, — сегодня прекрасный день, чтобы начать медицинскую карьеру. Я буквально чувствую это. — Я вот ничего не чувствую, — боги, я жалела, что вообще открыла рот и попыталась вести светскую беседу. Лучше бы он просто кивнул, как обычно. — И не почувствуешь, — Рюити схватил меня за руки и заставил повернуться к нему лицом. Хорошо, что я уже допила чай. — Я боюсь, — честно сказала я. Безликий закатил глаза и склонил голову набок. Да, ну и лицо он себе наколдовал. Волшебное. Я вздрогнула от этой мысли. — Не веришь мне? — Верю, если дело не касается удаления нити из моего тела, — я попыталась отползти назад, но тут же вздохнула и вернулась назад, — ладно, давай. — Вот и умница, — Рюити вплотную пододвинулся ко мне и положил левую руку на лоб, — смотри на меня, Тихиро-сан. Я послушно смотрела в карие глаза Безликого, так похожие на глаза сотен людей, что я видела в своей жизни, но всё равно другие. Мне всё же было страшно, поэтому я пыталась сконцентрироваться на его глазах… — Вуаля! Но шрам остался, прости. На узкой ладони Рюити лежала нитка, только что бывшая почти что частью меня. Я ошалело смотрела на неё. — Не умерла? — я услышала тихий смех и тоже не смогла не засмеяться. — Кажется, нашей медицине очень не хватает ками-специалистов! — Я подумаю над вашим предложением, — шутливо отсалютовав, Рюити положил нитку в карман моей куртки. Ему снова пришлось нагнуться очень близко ко мне. Мне это не нравилось, но с другой стороны… льстило, что ли. Тем не менее, я подумала, что больше не буду без особого повода держать Безликого за руку. — Оставь на память. Ты же любишь всякие сувениры? — А кто не любит… — проворчала я, закрывая карман на молнию. Рюити придирчиво осмотрел меня и протянул: — Нууу, если не знать о шраме, то его не особо и видно. А вообще шрамы украшают… — Мужчин, — без восторга закончила я. Рюити улыбнулся: — Я хотел сказать: украшают, когда есть что украшать. Тебя явно не так просто испортить. — Нам пора двигаться, — нервно сказала я, не желая знать, куда Рюити всё это ведёт. Парень поднял бровь и чуть толкнул мне в предплечье. — Тут я командую, эй! Но ты права, Тихиро-сан, нам нужно продолжать путь. Я молча протянула ему свою коробочку бэнто. Рюити убрал её в свой волшебный карман. Туда же отправилась вся посуда. У меня не получилось аккуратно свернуть спальный мешок, поэтому чудовищно красивый ками (почему одним всё, а другим — фамильный вздёрнутый нос, доставшийся от прапрапрадедушки?) забрал его у меня и продолжил собираться сам. Мне оставалось обуться и бестолково стоять, наблюдая за его отлаженными движениями. — Я прошу прощения, — нарушил тишину Рюити, сворачивая покрывало, — мне иногда, как ни странно, хочется подурачиться. Я это не особо умею, так что не злись, Тихиро-сан. Я перехватила его взгляд и вздохнула. Чем Рюити виноват в том, что мне было трудно веселиться? Он ведь действительно пытался отвлечь меня. — И ты меня прости, Рюити-сан. Давай просто будем двигаться, а я постараюсь не реагировать ни на что так резко. Безликий убрал покрывало в карман, потом вновь спрятал там руку, чуть пошарился и достал оттуда пачку сигарет. — Если ты, конечно, не возражаешь, — с улыбкой сказал он. — Только если не выбросишь окурок в воду… — Я похож на человека, который так сделает? Я улыбнулась и отрицательно помотала головой: — Ты просто похож на человека. Рюити зажег сигарету и, затянувшись, выдохнул едкий дым. Я, давно не общавшаяся с курильщиками, буквально почувствовала, как сигаретный дым оседал на стенках горла. — Ты делаешь комплименты куда удачнее, чем я, Тихиро-сан. Мы наконец-то продолжили путь по водной глади, а я задумалась о том, насколько слово «человек» хороший комплимент. Почему ками так стремятся стать частью мира людей? Неужели так тяжело быть духом? Я знала, что не смогу задать эти вопросы, потому что не была уверена, хочу ли я слышать ответы. Вокруг не было видно ничего, кроме воды, от яркого солнечного света казавшейся лазоревой. Мы шли по нашей причудливой дороге, давно переставшей быть знакомой мне речкой Иваки, и я не могла поверить, что мы на самом деле возвращались в купальни Абурая. Я не знала, увижу ли я там знакомых, кроме дедушки Камази; не знала, будут ли они рады меня видеть. Может, я даже не смогу выпросить у них этот фонарь, чем бы он ни был. Кстати, о нём. — Рюити-сан? — я повернула голову, чтобы посмотреть на него, и прикрыла глаза рукой от солнца. Который же это был по счёту солнечный день за май? — Слушаю, — Безликому же солнце было нипочем. Будто оно просто терялось в темноте его глаз. — Что это всё-таки за фонарь? — Точно, я ведь забыл тебе рассказать, — Рюити выдохнул сигаретный дым в сторону от меня, — он называется луччола*. Это изобретение итальянской гильдии магов, которое позволяет найти любое живое существо по одной капле его крови, где бы оно ни пряталось и какими бы чарами себя ни охраняло. Очень полезная вещь в магических войнах. Но очень редкая и дорогая: Дзэниба вот не может себе такое позволить, но у Юбабы луччола есть, это точно. — Ну, а кровь? Где мы достанем хотя бы каплю крови Хаку? — Там же, у Юбабы… — видимо, на моем лице застыло такое неподдельное удивление, что он сказал с притворной обидой в голосе, — о, Идзанами-но, я был уверен, что ты хоть что-то о нас знаешь! Я сжала губы. Конечно, я очень много времени потратила на мысли о мире ками, но насколько мои догадки отвечали реальности? «Необязательно тыкать меня носом в моё незнание, — подумала я, — я сполна насладилась своей ограниченностью во время общения с твоим братом». — Я не имел в виду, что ты ограниченная. Щеки мгновенно вспыхнули, а по телу прокатилась волна праведного гнева. — С чего вы, всемогущие ками и волшебники, решили, что можете читать мои мысли?! — О, кажется, Дзэниба не смогла это скрыть? Меня тоже раздражало, что она знает о многих моих мыслях. Но потом мы… — Не смей пастись в моей голове, Рюити-сан, — я перебила его дрожащим голосом, — я не смогу этого проверить, но я ведь пытаюсь доверять тебе, чёрт возьми! Дальше мы долго шли молча. Я смотрела под ноги, невольно любуясь блеском чешуи быстрых рыбок и солнечными бликами в воде, хотя красоте было не под силу исправить моё паршивое настроение. Я думала о семье. Мы начали наш путь чуть больше суток назад, но я знала, что время в мире духов идёт медленнее, чем в мире людей. В прошлый раз несколько дней обернулись нам почти месяцем. Мы никогда об этом не вспоминали, просто потому что никто, кроме меня, это не осознал. Когда мы наконец-то добрались до нашего дома, я осторожно обратила внимание родителей на то, что записка рабочих, наша мебель и полы покрылись слоем пыли. Мама ответила, что это естественно для переезда: пыль будет нашим врагом ещё очень долго. Я не выдержала и сказала, что мы выехали из старого дома в июле, а после поездки в лес внезапно настал август. Папа долго смеялся и говорил, что из меня выйдет убедительная актриса. Самое забавное, что на следующий день приехал очередной грузовик с нашими вещами, и рутина переезда захватила нас настолько, что мне тоже начало казаться, что я просто задремала и увидела лучший сон на свете. Вот только розовая веревочка, подвязывавшая мои волосы, была другого мнения. Я надеялась, что вернусь домой, но хотела вернуться только с Хаку. Мне было стыдно перед родными. Я боялась думать о том, как плачет мама, как Тоси обнимает тихую Хироко и сосредоточенно смотрит в пустоту, как Исигуро-сан потирает виски и старается не смотреть на школьную газету с моим стихотворением. Я ничего этого не хотела, как и не хотела делать им больно, но в этот момент я отчетливо поняла: я не вернусь. Такое, наверное, бывает с каждым. Ты просто знаешь, что иначе быть не может. Может, я стану отшельником, может, снова устроюсь на работу в купальни Абурая и буду служить уже не малышу Бо. А, может, найду свою смерть. Не всё ли равно? Рюити тихо натужно кашлянул. Я была уверена, что правильно поняла этот неуверенный знак, но почему-то не смогла на него разозлиться. Всё начало казаться бессмысленным, но Безликий был уверен в своих силах. Возможно, слишком уверен. Я верила ему, но больше не верила, что у нас хоть что-то выйдет. Рюити что-то прошептал. Я вскинула голову, разминая затёкшие мышцы шеи: — Что ты сказал? — Я сказал, что я ками, а это что-то да значит. Мы переглянулись. Рюити неловко улыбнулся и протянул мне правую руку: — Всё. Больше я твои мысли не читаю, обещаю. Досчитав до десяти, я всё же пожала его руку: — Вот и посмотрим, какова цена обещаниям чёртовых ками. Рюити засмеялся: — Ты чертыхаешься больше моего товарища по работе, а это фактически невозможно. «Спасибо тебе за это, Аса-Тор», — с нежностью к своему другу подумала я. — Откуда у Юбабы была кровь Хаку? — С тобой невозможно разговаривать, Тихиро-сан, — со вздохом сказал Рюити, — кровь — необходимое условие для начала обучения у колдуньи или колдуна. Пузырёк с кровью хранится у мастера до окончания обучения, потом от него необходимо избавиться. — Но ведь Хаку закончил обучение и даже расторг договор с Юбабой! Откуда ты знаешь, что она не избавилась от этого пузырька? — Ты серьёзно думаешь, что Юбаба планировала распрощаться с моим названным братцем? — Рюити вопросительно поднял бровь. Крайне живописно. — Дзэниба многое рассказала мне о своей ненаглядной сестрице. Она явно до последнего надеялась, что дракон вернётся к ней и продолжит быть зверюшкой на побегушках. Бо, к сожалению, ничего про это не знает, но, если есть что искать, мы найдём. — Рюити-сан, — меня огрело такое внезапное озарение, что я даже остановилась, — почему я иду с тобой? Неужели Дзэниба не смогла уверить Бо, что тебе можно верить? Рюити остановился рядом со мной и с улыбкой посмотрел мне в глаза: — Никто не верит ками, у которого не было лица, даже если теперь всё изменилось. Я живу с этим много лет, Тихиро-сан, и привык к этому. Мне стало неудобно, что я задала этот вопрос, но не смогла придумать, как загладить вину за него. Мы снова шли молча. Тишина тяготила меня, однако я не предпринимала попыток нарушить её. Меня снова захлёстывали мысли и воспоминания, и я бродила то по коридорам школы, то по дороге домой, машинально переставляя ноги по водному тракту. Я периодически поглядывала на Рюити. Его лицо вновь не выражало никаких эмоций, а губы еле заметно шевелились, будто читали молитву или стихотворение. «По крайней мере, хоть что-то отвлекает его от желания читать мои мысли», — подумала я. Вернуться к своим воображаемым прогулкам я так и не смогла, потому что провалилась под воду. Конечно, «провалилась» не лучшее слово для джинсов, ставших мокрыми почти по колено, но всё же я знатно испугалась: по ощущениям всё это напоминало внезапное падение в яму, и я только чудом умудрилась не подвернуть ногу. Я ошалело посмотрела на Рюити, который, оказывается, до этого замедлил шаг и в тот самый момент расшнуровывал кеды. Он всё ещё стоял на гладкой поверхности, хотя нас разделяло расстояние не больше, чем кэн**. Я поражённо смотрела, как он разувался, прятал кеды в карманах плаща и высоко закатывал джинсы, обнажая бледные ноги. Когда он поднял голову, я смогла выдавить только два слова: — Ты серьёзно?.. Рюити перевёл взгляд на мои ноги, в которые тыкались любопытные мальки, и, закрыв глаза рукой, засмеялся. — Прости, Тихиро-сан, я забыл тебя предупредить. Здесь, — он прочертил большим пальцем ноги короткую линию по воде, — кончается территория нашего ками-хранителя. Значит, мы уже достаточно близко. — Забыл предупредить, ну надо… Погоди! Близко? Уже? — я опустила голову, будто могла найти под ногами ответ. И, как ни странно, нашла его. Я стояла в том самом месте, откуда начинались рельсы. Железная дорога. Поезд! — Всё имеет своё начало и свой конец, — рассудительно сказал Рюити, наконец в один прыжок оказавшись рядом со мной. Брызги долетели даже до моей макушки, — теперь нам нужно держаться этой дороги, вот и всё. Думаю, к вечеру мы дойдём до купален. Я напряжённо всмотрелась вдаль, но не смогла разглядеть ни намёка на громадное здание, к которому мы стремились. И всё же дорога, ощутимая, видимая, и привычное агрегатное состояние воды, снова вселяли в меня надежду, с которой я успела попрощаться ранее. Если есть дорога, у которой есть начало, то почему не быть счастливому концу для нас с Хаку? Я улыбнулась, и это не укрылось от взгляда Рюити. Он ничего не сказал, просто продолжил идти, однако я почувствовала что-то не то, что-то лишнее и неправильное. Я в который раз запретила себе развивать мысль и заставила себя думать о том, как бы быстрее преодолеть остаток пути. «Рюити на моей стороне», — твёрдо сказала я сама себе. В тот момент я верила себе.***
Разговор заладился, когда солнце дошло до зенита, и мы так увлеклись, что почти не замечали того, как проходили мимо небольших островков, служивших станциями; как по обе стороны от нас то появлялись, то исчезали небольшие поселения. Я шла рядом с приятным собеседником, рассказывавшим мне о жизни в столице, лишенной магии, но все равно такой манящей и интересной, и порой даже забывала о том, куда мы идём. Было сложно одновременно интересоваться транспортной системой Токио и держать в голове, что мы медленно, но верно приближаемся к купальням Абурая, где моя жизнь разделилась на до и после. Если подумать, то каждая наша встреча с Хаку проводила такой водораздел в потоке моей жизни (даже первая, которой я не помнила), а это значило, что меня ожидала очередная черта. И я не знала, смогу ли я перешагнуть через неё. Эта мысль подтачивала меня, словно червь, даже когда я смеялась над историями Рюити. Мне хотелось бы разговаривать с ним при иных обстоятельствах. Только трижды нам пришлось прервать беседу. Когда вдали показался поезд, я была вынуждена перебить Рюити, рассказывающего о причудах своего коллеги из Сеула, с которым они по очереди стояли на кассе в их небольшом книжном магазине, специализировавшемся как на самых новых произведениях, так и на букинистических редкостях. Коллега терпеть не мог европейский символизм и внимательно прочитывал каждую вновь прибывшую к ним книгу, чтобы убедиться, что там не запрятался какой-нибудь Бодлер. Если его поиски увенчивались успехом, он нёс книгу Рюити и говорил, что отказывается её продавать. Так, под столом бывшего Безликого в стопках стояли проштрафившиеся тома, которые он вполголоса предлагал студентам, по его собственным словам, «как что-то нелегальное». Я услышала эту историю до конца, только когда мы вновь спустились в воду. До этого же мы в полном молчании стояли на небольшой станции и наблюдали, как темно-красный поезд медленно проехал мимо нас. Откуда машинист знал, что мы не станем садиться, осталось загадкой. В любом случае, поезд по-прежнему ездил не в нужном нам направлении. Рюити проводил состав печальным взглядом. Ему тоже было что вспомнить. Я смотрела за тихо идущим поездом, вдыхала речной воздух и видела лишь зеленоглазого юношу с именем божества. Рюити окликнул меня и предложил идти дальше. Когда мы спустились в прохладную воду, уже казавшуюся тёплой, он наконец-то закончил историю про антифаната символизма. Оказывается, любимая девушка бросила его ради аспиранта, изучавшего французский модернизм. Я веселилась с Безликим, когда все мои родные переживали худшие дни в жизни. Второй раз мы ненадолго замолчали, остановившись на шестой станции от купален Абурая. «Дно болота». На этот раз Каонаси остановился сам, и я старалась не смотреть на то, каким напряженным стало его лицо. Рюити всматривался вглубь леса, будто вновь надеялся увидеть старый дом Дзэнибы. Возможно, он его и видел. В тот момент у него подрагивали руки, а плечи чуть опустились, и мне вдруг показалось, что он вот-вот потеряет человеческое обличие. У меня перехватило дыхание от внезапной волны страха. Но этого не случилось. Рюити выпрямился, скосил на меня глаза и улыбнулся. На миг выглянувший Безликий снова исчез. — Пойдём. Вечер близится. Я машинально посмотрела в небо, покрытое будто объемными облаками, плывшими совсем близко над водой. Солнце действительно медленно катилось к горизонту. Рюити пошёл вперёд, и его спина была неестественно пряма. Я бросила последний взгляд на знакомую дорогу и бросилась его догонять. — Эй, Рюити-сан? Всё в порядке? Он кивнул, но тёмные глаза выдавали его печаль. — У тебя есть место, где ты была очень счастлива, Тихиро-сан? Я тут же будто наяву увидела цветущие сакуры и Хаку, протягивавшего мне подарочный пакет. — Конечно, есть, — улыбнулся Безликий, — а ты хотела бы туда вернуться? — Нет, — не задумываясь, выпалила я. И я не врала. Мне было слишком больно и стыдно. — Вот и я не хочу, — тихо сказал Рюити. Я побоялась уточнять, имел ли он в виду дом Дзэнибы, вспомнив её слова о том, что они дали друг другу всё, что могли. Интересно, что же случилось между ними?.. Рюити резко спросил меня о Тамако. Я, удивившись, начала рассказывать о её интересах к готовке, истории моды и музыке, поймав себя на мысли, что Безликий всё же мог продолжать заглядывать в мою голову. Только его печальный взгляд предостерёг меня от новой ссоры: ему явно было не до этого. Рюити многое было интересно. Он внимательно слушал истории о моей семье, задавал вопросы, цеплялся за мелочи. Я почти не успевала замечать небольшие поселения вдалеке, неоновые вывески, горевшие и днем и ночью, станции, — всё, что встречалось нам на пути. Мы с Рюити были будто старые друзья, встретившиеся после многолетней разлуки и ловившие каждую деталь друг о друге… хотя почему «будто». Так оно и было. Конечно, наши отношения трудно было назвать идеальными, но разве было в моей жизни хоть что-то близкое к биографическому эталону? Мы говорили взахлёб, так, как я ещё совсем недавно могла говорить только с Хироко, да и то только в дни, свободные от тоски по мальчику-дракону. Рюити же оказался ну совсем не дураком поболтать. Ещё бы, сколько он молчал? Сто лет? Двести? Миллион? Как бы то ни было, третья наша остановка разговора свалилась на меня так же неожиданно, как я сама свалилась неделю назад с обрыва в речку Иваки. Рюити тронул меня за руку и кивнул вперёд. А впереди, за несколько тё*** от нас, высилась тёмная громадина главного здания купален Абурая. Из тонкой трубы лениво вырывался тёмный дым; белые флаги грустно повисли в отсутствие ветра. Красный мост всё еще соединял купальни с островом, куда мы случайно забрели с родителями в один летний день. Я незаметно для себя вцепилась в рукав плаща Рюити и не могла отвести взгляда от шестиэтажного строения, по-прежнему казавшегося небоскребом. Мы почти на месте. Мы почти закончили эту часть путешествия. Мы почти замкнули круг.