И целого мира мало. Всё будет хорошо.

Покинув палату, Дима неохотно поплёлся в сторону выхода, кажется, чувствуя себя ещё хуже, чем до того, как они поговорили, потому что до этого была хоть какая-то надежда, а теперь наступило то самое время, которое было необходимо Поле, чтобы прийти в себя. И больше всего пугало то, что непонятно, сколько этого времени понадобится. Почувствовав, как на плечо опустилась чья-то рука, он вздрогнул и резко обернулся, тут же встретившись взглядом со старым знакомым. - Господи, вы сегодня решили меня добить, - выплюнул Дима, совсем не ожидая его здесь увидеть, - Сначала жена твоя накинулась на меня с обвинениями, теперь ты решил до инфаркта довести... - И тебе привет, - кивнул Исхаков, пожимая ему руку в знак приветствия, - Пойдём покурим? - Ты ж не куришь, - удивлённо отозвался он, почему-то вспомнив об этом. - Так это ж как в том анекдоте: «-Пойдём покурим! -Так мы не курим... -Но мы же ходим!», - усмехнулся мужчина, продолжив путь по коридору вместе с ним. - Мне щас вообще не до анекдотов, - признался Дима, на лице которого не было ни намёка на веселье. - Да, Полина рассказала, - кивнул тот, даже не зная, есть ли смысл выражать сочувствие в данной ситуации и вообще что-то говорить. На улице сегодня впервые за последние три дня не было дождя, отчего не приходилось скрываться под зонтами, под капюшонами курток и крышами для того, чтобы спокойно покурить. - Она меня во всём винит, - констатировал он, доставая из кармана пачку сигарет и выуживая оттуда одну никотиновую палочку, - Хотя её там не было, и она не может так открыто утверждать, но её это не очень волнует. Я виноват, я сам это знаю, но только перед Полей, перед нашим ребёнком, а не перед Полиной... - Не слушай её и не бери в голову, - неожиданно посоветовал Исхаков, нисколько не удивляясь такому поведению своей жены, которая, разумеется, выдвинула свои «предположения» и ему, - И не вини во всём себя... Я, конечно, не эксперт, но, по-моему, сложно поссориться с человеком без его участия, хотя меня там тоже не было... И он был первым человеком, который, сам того не зная, разгадал основную причину Полиных слёз. Потому что она не винила в случившемся одного лишь Диму, который априори был причастен к этому, но... она должна была хотя бы на секунду подумать о ребёнке и не нестись по лестнице, как сумасшедшая, даже если в тот момент не видела другого выхода; она – единственный человек, который сейчас несёт полную ответственность не только за себя, но и за того, кто внутри неё. Она, а не Дима. И это чувство вины не покидало её точно так же, как и его, в этом они были похожи. Ей нужно было время не только для того, чтобы отпустить эту ситуацию, но и чтобы начать контролировать свои эмоциональные всплески, которые пока что вредили только малышке. Их с Димой отношения с самого начала основывались на очень сильных эмоциях: от бурных ссор до жарких примирений, но сейчас всё совсем иначе. Сейчас они ждут ребёнка, второго ребёнка, если быть точнее... и для того, чтобы дождаться его в этот раз, им придётся разделиться. А уже потом можно будет вернуться к выяснению отношений без вреда для кого-либо, кроме друг друга. - Не могу разделить эту вину поровну между нами, - ответил Дима, делая очередную затяжку, - Я изначально должен был поступить по-другому и не доводить ситуацию до такого... Я же знал, что она так отреагирует, я должен был это знать. - На чувстве вины далеко не уедешь, ты лучше подумай о том, что можно сделать теперь, - хмыкнул Исхаков, из всех, кто знал об этой ситуации, рассуждая наиболее здраво и без лишних эмоций. - А ничего нельзя сделать, - горько усмехнулся он, полагая, что пока не изобрели машину времени, ему ловить нечего, - Поля хочет пожить отдельно и попросила меня не приезжать. - Она попросила не приезжать к ней, но не к ребёнку, - настаивал тот, вынуждая его не опускать руки раньше времени. - Я прям вижу, как она «обрадуется», когда я заявлюсь с такими аргументами, - подметил он, тоже пока не особо понимая, как сможет исчезнуть из Полиной жизни хотя бы на время. Надо признать, разговор с Исхаковым его немного взбодрил, хоть и всё равно проигрывал по количеству плохих новостей вчерашнему дню. Вопрос с машиной Дима поручил своему водителю, чтобы тот самостоятельно занимался страховкой, ремонтом и прочими формальностями. Это единственное, что он успел сделать вчера по пути домой. До того, как жизнь разделилась на «до» и «после». Все остальные вопросы ему только предстояло решить, но Рудковская оказалась чуть быстрее, позвонив, когда он ехал домой. - Дим, что у вас там с Мариной произошло? Она сказала, что ты отказался с ней работать, - поинтересовалась она, видимо, будучи не в курсе подробностей. - Я тоже хотел с тобой поговорить, - отозвался он, потому что ситуация с Мариной уже не играла роли, - Мне нужен отпуск: месяца на два-три, может, больше... И менеджер мне ни в этом отпуске, ни после него не нужен! - В смысле «отпуск»? Какие два-три месяца? Ты там с ума сошёл? - недоумённо переспросила Яна, подумав, что ослышалась, - Что-то случилось? Что-то с Полей? - Что-то случилось и что-то с Полей, - точно подметил Дима, поскольку она сама угадала. - С ребёнком всё в порядке? - продолжала развивать мысль она. - Яна, мне нужен отпуск, - он тоже продолжал настаивать на своём, - Считай, что декрет... - Ну, ты понимаешь, какая там будет неустойка за все сорванные съёмки и концерты? - уточнила подруга, боясь даже предположить, какие это суммы, - Я тебя вообще перестала понимать! - От неустойки ни я, ни ты не обеднеем, а если я потеряю семью, то никакие съёмки и концерты мне уже не понадобятся, - пояснил он, вовсе не опасаясь санкций, прописанных во всех этих договорах. - Всё так серьёзно?! - предположила она, не зная, насколько веской должна быть причина для таких решений, - Давай ты ещё раз всё обдумаешь, я попрошу своих ребят подготовить все документы, и мы завтра встретимся и посмотрим, что с этим можно сделать? - Ладно, - согласился Билан, не имея ничего против того, чтобы обсудить это лично, и к тому же, теперь не имея планов на завтра. - А с Мариной-то что? - вновь спросила Рудковская, всё утро теряясь в догадках, - Вы ж вроде поладили... Или ты опять разбил сердце бедной девушке? - Ой, Ян, вот уж кто-кто, а она точно не пропадёт... Пусть не прибедняется, - фыркнул он, меньше всего сейчас думая о Марине и её чувствах. Куда сильнее его волновало осознание того, что сейчас придётся вернуться в пустой дом, где всё от запаха духов на подушке до бесконечных баночек на полках в ванной напоминает о Поле. Весь уют, который она создала в этом доме за прошедшие полгода, целиком и полностью зависел от её нахождения в нём. А ему... ему и не нужен был никакой уют без неё, как и этот дом, потому что его дом был там, где была она, и сейчас он временно остался без места жительства.