Моя амфетаминовая шлюха

      Следующим утром, хотя время уже шло к полудню, телефон зверски трезвонил, буквально разрываясь, и кто-то одновременно с ним барабанил и звонил в дверь. Шуга с огромным трудом разлепил глаза и медленно осмотрел окружающее пространство, интересным образом оказавшееся его квартирой. Первой мыслью было воспоминание сна, в котором он играл для кого-то на фортепиано, но не мог вспомнить, для кого именно. В голове, сквозь шум от боли, лишь играла мелодия, причем, что странно, он ее даже не знал.       Все тело как будто каменное, залитое бетоном изнутри, и парень еще минут пять не может даже пошевелить рукой, чтобы дотянуться до телефона, валяющегося где-то рядом под подушкой, и скинуть трубку, кто бы там ни названивал ему. Хотя есть ли в этом смысл, если в то же время кто-то еще и мучает его дверной звонок, он не понимает. Все равно приходится возвращаться к жизни и заставлять тело функционировать хоть как-нибудь. И на это уходит еще минут пять, которые, однако, кажутся мучительными часами.       Голова болит ещё сильнее от посторонних, раздражающих звуков, но Шуга кое-как все же приподнимается на кровати и сталкивает сам себя на пол. Холод, ползущий по нему из открытого окна, немного отрезвляет, очищая мысли от непонятного мусора, вроде кучи смазанных и абсолютно непонятных воспоминаний прошлой ночи. Он мог вспомнить происходившее только где-то до половины празднества, а потом — звенящая пустота и тьма с разноцветными всполохами.       Держась за голову, которая, кажется, готовится разорваться на части, Шуга отыскивает телефон, снимает трубку, даже не посмотрев на экран, и открывает дверь, чтобы избавиться от двух проблем сразу, и надеясь, что это все кто-то из напарников пытается двумя способами разбудить его. Но, когда он распахивает дверь, с недовольным видом умирающего от похмелья, в трубке слышится голос Джуна, говорящий: «Шуга, блять, ты ебанулся и ты в жопе!» — а в коридоре оказывается усмехающийся Пак Чимин с двумя стаканами кофе в руках.       Шуге понадобилось еще больше времени, чтобы осознать происходящее. И в это время он тупо стоял, как столб, и пялился на парня, как будто тот был каким-нибудь призраком или вроде того. В это время Намджун тщетно пытался достучаться до напарника и вдолбить в его пустую тыкву, что вообще произошло, только слышал все это один Чимин, терпеливо ждавший приглашения войти.       Сердце отбивало ровный ритм, как часы, отсчитывая время в обратную сторону. Так и не поняв ничего, Юнги захлопнул дверь прямо перед лицом Чимина, и глухо спросил у телефона:       — Что вчера нахуй было?       — Доброе утро, блять, Юнги, я тебе сейчас что сказал вообще? — ответил RM на грани раздражения и истерического смеха, потому что рядом были еще Хоби с Джином, которые не могли перестать шутить о серьезных вещах. — Какого хуя ты вчера нажрался в слюни? Уж от тебя такого точно не ожидал, блять, ты хоть что-нибудь помнишь? Король вызывает тебя на ковер и молись, чтобы это было не из-за того, что ты вчера натворил!       — У меня Пак Чимин за дверью, Джун, что это за хуйня и что мне делать? — Шуга практически ничего не понял из сказанного напарником, и все это почти вылетело из головы, когда снова послышался стук в дверь, правда теперь уже более терпеливый и не такой громкий.       — Ну, — медленно протянул Намджун на выдохе, — видимо, он пришел за тобой, поздравляю. Позвони, как закончите.       И он просто положил трубку, оставив Шугу одного в абсолютном непонимании происходящего, грозящем перейти в панику с похмелья. Парень посмотрел на телефон с фотографией Чимина на экране заставки и почти завыл от очень медленного и протяжного осознания того, что, похоже, он действительно в жопе.       — Мин Юнги, если ты думаешь, что я уйду, то можешь даже не надеяться, — послышался уже немного усталый голос из-за двери. — Открой и не заставляй меня выламывать дверь, кофе стынет.       Смирившись со своим положением, Шуга молча снова открыл дверь нараспашку, потому что выбора не было, но продолжил стоять столбом на пути.       — Кофе, — Чимин с улыбкой протянул ему стакан побольше и зашел в квартиру, огибая хозяина, как незначительное препятствие. — Пей, приводи себя в норму и поехали.       Пока Шуга пытался вникнуть в смысл сказанных слов, Чимин уже успел пройтись по комнате, осмотреться и удобно устроиться на диване.       — Поехали куда, блять, и что вообще ты тут делаешь? — с большой задержкой ответил Юнги, захлопывая дверь.       — Глотни кофе, Мин Юнги, он очень вкусный, — вздохнул Чимин явно расстроено. — И будь повежливее, мой отец попросил найти тебя и привезти к нему. Дело, похоже, срочное, так что можешь ты хотя бы пару часов не быть такой сволочью и делать, что говорят?       В первое мгновение Шуга чуть не решил выплеснуть кофе на кожаную куртку и черную рубашку Чимина, в которых он смотрелся слишком круто для полудня, но в итоге все-таки выпил, причем почти сразу половину стакана, нехотя признавая, что напиток действительно отличный и очень кстати в данный момент. Только от этого желание врезать незваному гостю еще больше возросло, особенно, когда, едва ли думая об этом, Шуга пошел умываться и переодеваться, выполняя приказ Чимина и не говоря ни слова. Вся эта ситуация начала казаться просто каким-то кошмарным сном, от которого шли мурашки по коже и хотелось наконец очнуться. Но это был не сон, и Юнги просто кричал в себя сплошные маты, все равно не понимая, какого черта происходит, и что вообще случилось вчера. Спрашивать об этом Чимина ему не хотелось, но одновременно было и ужасно любопытно, и страшно узнать. Еще ни одна ночь, которую он в итоге не мог вспомнить на утро, не оказывалась хоть сколько-нибудь нормальной.       Закрывшись в ванной, в тусклом свете одинокой лампы под потолком Шуга несколько минут смотрел на свое отражение и мысленно спрашивал его: какого дьявола с тобой происходит? Он выглядел настолько хреново, будто уже пару раз умер и восстал из мертвых. Темные растрепанные волосы еще сильнее контрастируют с мертвенно-бледной кожей, огромные мешки и круги под глазами, непонятно откуда взявшаяся ссадина на верхней губе. Одним словом, похмелье проехалось по нему асфальтоукладчиком. Да и все остальное тело тоже не в лучшем состоянии: тянущая боль в мышцах, и суставы словно залиты цементом, каждое движение дается со скрипом.       Как в тумане, он выходит из ванной, переодевается под бесстыдным взглядом гостя, и, отпивая подостывший кофе, чувствует, как он прожигает его пустой желудок. Но есть совсем не хочется, от одной только мысли о еде воротит, и хоть Юнги понимает прекрасно, что через пару часов останется совершенно без сил, но все равно покидает дом голодным. Лелея лишь жалкую надежду, что удастся заехать перекусить после встречи с Королем, и что ему вообще станет хоть немного лучше.       Похмелье кажется еще более жестким на фоне расслабленного и довольного жизнью Чимина. Когда они вышли на улицу, где из-за облаков смело выглядывало солнце, он достал из кармана темные очки и пафосно надел их, откидывая волосы назад, прохладный ветер подхватил их и уложил почти идеально. Парень неспешно шел к своему автомобилю, оставленному у дороги, и слегка улыбался собственным мыслям, искоса поглядывая на Шугу, который шел, будто обернутый в личное непроницаемое облако ненависти ко всему миру и самому себе. Мин ожидал увидеть тот самый черный Мерс, но, однако, Чимин остановился у красного кабриолета, и Юнги почему-то немного расстроился, даже остановился на тротуаре, хмуро смотря на блестящие бока машины.       — Чего застрял, малыш? — окликнул его Чимин, заводя мотор. — Давай садись, время не ждет.       — Кто ездит с открытым верхом в конце октября? — буркнул Шуга, нехотя садясь в кабриолет и жалея, что не надел шапку.       — Ох, ты по жизни всем недоволен? — вздохнул парень, выезжая на дорогу и сразу прибавляя скорость, от чего мотор приятно заурчал как огромный кот. — Как дед, честное слово. Проветрись и порадуйся жизни хоть немного.       — А ты засунь свой оптимизм себе в задницу, пока я тебе не врезал.       Чимин только усмехнулся, вспоминая, как прошлой ночью этот грубиян хотел ударить его, но вместо этого почему-то поцеловал. И чуть не засмеялся, представив лицо Шуги, услышь он рассказ о произошедшем. «Хотя все равно не поверил бы», — подумал Чимин и почувствовал, как быстро настроение меняется: от мягкого спокойствия до колкой тоски и раздражения. Но он продолжал улыбаться, и никаких изменений заметно не было. Как всегда.       Шуга сполз ниже по сидению, чтобы меньше дуло, и недовольно косился на Чимина, даже не подозревая, что этот улыбчивый и счастливый парень прямо сейчас борется с болью, которую хранит в себе уже долгие годы. Как никто никогда не замечал. Порой Чимину становится от этого еще больнее, но с этой болью легко справляются наркотики и алкоголь.       И сегодня с утра он закинулся парой таблеток, чтобы быть в норме и выдержать нелегкую поездку с Мин Юнги, на которую он бы не согласился, если бы отец не попросил, хотя, по правде сказать, это был скорее приказ, чем просьба. После той ночи им обоим лучше всего было бы отлежаться весь день в постели, не вставая, но Король принял решение, и его нельзя оспаривать. Чимин ожидал этого и точно знал, для какого разговора везет Шугу к своему отцу, но надеялся, что это произойдет немного позже. Половина планов полетела к черту, и как бы Чимин ни старался не думать о плохом, но данный факт все равно периодически раздражал. Словно назойливый звонок вдруг звенел среди спокойных мыслей, напоминая: дела идут не по твоему плану, ты облажался. Из-за этого Чимин вел машину ужасно резко и неосторожно, обгоняя, втапливая до максимума, особенно на мосту и уже на трассе за городом. Где-то в глубине души ему хотелось разбиться, чтобы убить и себя, и своего пассажира, но он прекрасно понимал — рано, и в самые последние мгновения мастерски маневрировал, выкручиваясь из опасных ситуаций, даже не напрягаясь.       А вот Шуге было максимально не по себе всю поездку. Он пытался отвлекаться на быстро мелькающие мимо виды города, на музыку, бьющую из колонок, на ветер, треплющий и без того спутанные волосы, но все равно буря мыслей в голове замыкалась на самом бесящем обстоятельстве этой поездки — то, что за рулем именно хренов Пак Чимин. За каждый маневр на дороге, он поносил его на чем свет стоит, правда, только мысленно. И когда они, наконец, приехали, хотя в бога, конечно, не верил, но от души поблагодарил его за то, что все закончилось. Стоять на земле оказалось очень трудно. Шуга так и не понял, как смог дойти до кабинета Короля и не упасть где-нибудь по дороге, чтобы больше никогда не встать.       Пока они шли по уже привычным коридорам, он все думал, что же все-таки натворил вчера на приеме, из-за чего его срочно хотят видеть. От предположений холод по спине шел и руки слегка подрагивали, но Шуга думал на похмелье и притворялся перед самим собой, что все будет нормально. А Чимин, по мере приближения к кабинету отца, становился все мрачнее, отдавая контроль над собой не очень хорошим мыслям, мягко говоря, уже по кругу думая о том, что, черт возьми, отец принял решение слишком рано! По плану должна была быть еще неделя для завершения дел в Сеуле, но теперь придется управляться буквально за пару дней. Почти нереально, если у тебя нет амфетамина. А у Чимина его более чем достаточно, поэтому, к счастью, все не так уж плохо, просто он не будет тратить время на сон и еду, что, в общем-то, не впервой ему.       В доме сегодня особенно шумно: в клане переполох и полнейшая неразбериха, Чимина это немного подбадривает. И все из-за еще одних нападений как раз прошедшей ночью, о которых Шуга, конечно, пока не знает. Целых пять убийств, шесть покалеченных и несколько письменных угроз, в том числе Королю и его сыну — в то время, пока все руководители и близкие к ним развлекались на приеме, целью стали важные для некоторых пешки, на которых обычно даже не думают нападать, потому что мало кто знает, какова их роль на самом деле и насколько она может быть важна.       Чимин, например, знал и не переставал периодически размышлять об этом, в перерывах между мыслями о наркотиках, когда начиналась ломка, и мыслями о мести, когда только закидывался очередной дозой. Странно, как его жизнь однажды стала столь размеренной и при этом насыщенной самыми разными событиями. Как сейчас, например, подходил к концу один из циклов: в течение часа нужно закинуться, иначе станет нехорошо, и он впервые настолько связан с человеком, которого так сильно ненавидит, и чью смерть безумно желает лицезреть собственными глазами.       Когда они заходят в кабинет без приглашения, отец сразу просит Чимина оставить их с Шугой наедине, и парень уходит через другую дверь, даже не остановившись, потому что знал наперед каждое слово.       Смежная с кабинетом комната, в которой Чимин часто проводил время попутно подслушивая переговоры отца, была обставлена скромно, но весьма уютно. Маленькое теплое гнездышко, где можно выпить и ширнуться спокойно и с уверенностью, что никто не помешает. Чимину нравилось быть здесь, и если бы не некоторые воспоминания, связанные с этой комнатой, он бы проводил в ней почти все свое свободное время. Потому что чувствовал себя, словно в домике, как в детстве, когда ты прячешься под столом, можешь следить за всеми и быть невидимкой. Никто не знал, что на самом деле он всегда мечтал исчезнуть и стать тенью, чтобы бродить среди людей, видеть их жизни и не чувствовать всех этих пожирающих взглядов на себе. Это почти никогда, на самом деле, не было ему приятно, хоть он и делал вид, будто получает удовольствие, даже перед самим собой притворялся очень часто. Но иногда все же хотелось ощутить на себе особенный взгляд от особенного человека. Весь путь от его дома до кабинета Короля, Шуга почти не смотрел на него, и Чимин чувствовал себя немного расстроенно, хотя это чувство в свою очередь вызывало только раздражение. Хорошо что в его любимой комнате всегда припрятан порошок. Закрыв за собой дверь на щеколду, Чимин достал закладку и закинулся, не теряя ни минуты, а потом с приятной легкостью во всем теле развалился на мягком диване и стал слушать разговор за дверью, в котором каждое слово мог предсказать за секунду до того, как его произносили.       «Ситуация выходит из-под контроля, — говорит отец, — кто-то, похоже, определенно задался целью уничтожить все три крупнейших клана». Бла-бла-бла. Чимину скучно, и он замечает, что его нога беспокойно трясется, но остановить ее не получается даже руками, и в итоге парень сдается, скатываясь по дивану и ложась на бок, подложив ладони под голову. «У вас уже есть подозрения, кто затеял все это?» — спрашивает Шуга, почти идеально скрывая свои душевные волнения и неосведомленность о последних событиях. Отец отвечает, что нет, и в этом вся проблема. «Обстоятельства не требуют отлагательств, боюсь, что теперь в опасности и моя жизнь, и, что для меня важнее, жизнь моего сына». Лежать на боку на этом диване оказалось неудобно, да еще в груди как будто что-то чешется под ребрами, ужасно раздражает, и Чимин вскакивает, словно от удара током. Пока отец очень завуалированно и путано выражает свою мысль, парень ходит взад-вперед, беспрерывно проводя рукой по волосам. «Господи, отец, — думает он с досадой, останавливаясь и, запрокинув голову, пялясь в потолок, — просто, блять, скажи ему это». И наконец, не прошло и часа, Король высказывает суть задания, которое дает Шуге: «Я выбрал тебя по ряду причин уже достаточно давно, когда еще не было необходимости, но после прошедшей ночи принял окончательное решение. Мне нужно, чтобы ты увез Чимина из страны на время, пока все не утихнет, и позаботился о нем». Глухое молчание в ответ, поэтому отец продолжил говорить о том, как дорожит сыном и любит его, поэтому его безопасность превыше всего, а Чимин припал к двери, прижавшись к дереву щекой, желая услышать реакцию Юнги и жалея, что не может увидеть ее. «Куда я должен увезти его?» — уточняет тот совершенно спокойно и бесстрастно. Чимин неровно вздыхает от восхищения и вдруг начинает тихо смеяться, теряя контроль над собой.       На самом деле, он до последнего надеялся, что Шуга как-нибудь выкрутится и откажется от задания, но что-то такое отец сказал ему до этого, и все надежды полетели к чертям. «Все-таки придется заканчивать работу за два дня…», — подумал Чимин, останавливаясь и устало припадая спиной к стене. «США, — говорит отец, — будет лучше всего. В Корее ему оставаться точно нельзя».       — У меня есть дом в Ла-Пуш, и несколько человек для связи, — Чимин тихо говорит вслух сам с собой, повторяя слова отца. — Там спокойно и безопасно. Лучше места не найдешь. Билеты на самолет уже забронированы на послезавтра. А это — сумма оплаты твоей работы.       «Другой бы, наверное, хотя бы вздохнул от количества цифр на чеке, — подумал Чимин, слушая короткие, сухие ответы Шуги, — а этот там как будто вообще не дышит, он вообще человек?». Отец еще уточняет детали минут двадцать, дает советы для внештатных ситуаций и высказывает свои надежды на то, что Шуга действительно позаботится о его любимом сыне и, когда проблема в Сеуле будет решена, они оба смогут вернуться. «Вы можете на меня положиться», — говорит Шуга, и Чимин невесело усмехается. Беседа подходит к концу, да и пора бы уже им закончить.       Чимин медленно берется за ручку двери, ждет несколько секунд и открывает ее ровно в тот момент, когда отец произносит последнее заключительное слово и они с Шугой пожимают друг другу руки.       — Ну, что, уже закончили? — спрашивает Чимин с легкой улыбкой, проходя мимо отца очень близко, чтобы незаметно провести по его плечам и спине ладонью, и, не дожидаясь ответа, говорит: — Мне нужно в город, кое-какие дела сделать, так что я подкину Мин Шугу обратно.       — Ах, да, спасибо, дорогой, — закивал отец, немного растерявшись от нежного прикосновения, сбившего все мысли в кучу.       Шуга же просто молча пошел за парнем, когда тот направился к выходу и позвал за собой легким движением руки. Он чуть не взорвался от этого «Мин Шуга», сказанного как-то по особенному, вызвавшего едва заметную дрожь во всем теле. Эти слова словно стали катализатором для смутных воспоминаний, вспыхнувших среди напряженных мыслей в больной голове, и он вспомнил, что вчера чертовски сильно захотел врезать хреновому Пак Чимину, но вместо этого…       — Чем ты накачал меня вчера? — сквозь зубы произнес Шуга, с трудом сдерживаясь от того, чтобы прижать парня к стене и придушить к чертовой матери, потому что по коридорам, где они шли обратно к выходу, то и дело сновали люди Короля с оружием за полами одинаковых пиджаков.       — Ох, ты вспомнил? — расстроенно вздохнул Чимин, несмело оглядываясь на Шугу, следующего прямо за ним. Сложно было не почувствовать кожей всю ненависть и готовность напасть в любую секунду, останься они наедине. Чимин притворился, что не заметил этого и улыбнулся, обернувшись на ходу. — Не волнуйся, это ведь ничего не значило. Чего не случится, когда перебираешь с выпивкой.       — Я не мог так напиться, ты что-то подсыпал мне! — не сдавался Шуга, закипая от ярости.       И тут момент неожиданно представился, когда они вышли на веранду, где никого не оказалось, и Юнги не выдержал. Он резко схватил Чимина и прижал к одной из колонн, обрамляющих вход, захватывая локтем горло так сильно, что у парня перехватило дыхание.       — Только попробуй выкинуть такое еще раз, и я забуду, чей ты сын, — глухо рыкнул Шуга, медленно прижимая руку к горлу сильнее.       — Не стоит ненавидеть меня за то, что ты сам захотел сделать, — ответил Чимин сдавленным шепотом, и все равно самодовольно ухмыляясь. — Мин Шуга, тебе нравится, когда тебя так называют?       — Завались, Пак Чимин, пока я не превратил твою смазливую мордашку в кровавое месиво! — Юнги очень хотел сделать это прямо сейчас, но, несмотря на похмелье и сводящую с ума головную боль, у него все же оставалось достаточно благоразумия, чтобы не разрушать собственную жизнь прямо сейчас.       Он отпустил его, как раз когда чья-то машина подъехала к дому, и всю дорогу обратно не сказал ни слова, даже когда Чимину хватало наглости задавать глупые вопросы и продолжать провоцировать. «Твою мать, — думал Шуга, закуривая уже третью сигарету подряд, чтобы хоть как-то отвлечь себя, — Джун, ты даже не представляешь, насколько был прав. Я в полнейшей жопе».       Ветер трепал волосы и бил в лицо ледяными пощечинами, а через два дня жизнь Мин Юнги обещала превратиться в настоящий ад для его измученной нервной системы.