Шаг в магию

Мальчики на определённом этапе развиваются медленнее, чем девочки. К тому же из-за жизни в семье Дёрсли, голодовок и информационного давления, Гарри определённо отставал от ровесников-магов. Его физиологическое развитие соответствовало магловскому парню его возраста, правда хиловатому. Поэтому Гарри ложась спать не мечтал о жарких объятьях Лаванды или Падме. Девочки были красивы, но не вызывали звона струн души. Пока не вызывали. Другое дело – Гермиона. Она была не девочка, а друг, причём друг очень надёжный. Абстрактно рассуждая, Гарри понимал, что её отличие от Рона не только в лени последнего, но сейчас это не имело принципиального значения. Та памятная беседа состоялась в конце сентября. А через пару дней Гермиона вдруг успокоилась и стала такой, как раньше. Вечером в гостиной, когда они сидели с учебником по чарам, Гермиона тихо сказала: — Я, кажется, нашла источник дополнительных занятий. Ну, то есть, знаний. Пока не могу рассказать, но учебники обычной школы должны прислать завтра. — Значит, будем учиться ещё больше, — улыбнулся мальчик. И они стали «учиться ещё больше». Причём, что интересно, Гермиона так составила расписание занятий, что времени хватало и на обычную учёбу, и на дополнительную, и на тренировки по квиддичу и, даже, на шахматы с Роном. Правда, на шалости и развлечения его уже не хватало. У Рона, кстати, увлечение друзей учёбой вызвало некоторое недоумение. pov МакГонагал Минерва стояла у западного окна своего кабинета в гриффиндорской башне и любовалась на закат. Лучи осеннего солнца окрашивали деревья Запретного Леса в какие-то волшебные тона. Вообще в Шотландии в октябре было довольно холодно, редкие солнечные периоды сменялись затяжными промозглыми дождями, но сейчас картина перед ней открывалась великолепная. Среди золота осенней листвы местами вспыхивали, как лисьи хвосты, огненно-красные клёны и, казалось, весь лес обратился в цвета Гриффиндора. Минерва МакГонагал выросла в шотландском климате, и плюс четырнадцать для неё не были таким уж морозом, и, стоя у открытого окна, она просто наслаждалась тихим вечером. Неожиданно до слуха женщины долетели детские голоса – кто-то вышел на балкон под её окном. — Но, Гарри, нельзя же столько заниматься! Ты совсем забросил шахматы, на тренировках отрабатываешь минимум и сразу убегаешь. Всё время торчишь с Грейнджер в библиотеке, неужели тебе не скучно? — Рон, — послышался вздох Гарри, — мы в школе. Главное занятие здесь – учёба. — Ну зачем тебе всё это зубрить, ты же можешь списать у той же Гермионы, уж тебе-то она не откажет. Гарри снова вздохнул, как будто в десятый раз повторяя очевидную истину. — Рон, что ты будешь делать после школы? — Не знаю… Хотелось бы стать игроком «Пушек»… — Предположим, стал. Отыграл пять-семь лет, стал чемпионом, и в двадцать пять лет ты уже не игрок. Что дальше? — Ну, может быть, в авроры пойду. — Чтобы стать аврором, нужно сдать кучу экзаменов, в том числе зельеварение и трансфигурацию на «превосходно». А для этого надо сейчас учиться. — Ну, тебе-то зачем? Ты и так национальный герой, тебя везде возьмут! — Национальный Герой? — профессор услышала ярость в голосе Гарри. — Рон, давай сравним тебя и меня. Ты – шестой сын в большой и дружной чистокровной семье. Да, не богатой! Ты носишь поношенную мантию, но, заметь, это ТВОЯ мантия! А у меня никогда ничего своего не было. Одежда на мне – это обноски Дадли, которые Гермиона ушила для меня. Заметь, она ЕДИНСТВЕННАЯ во всём Хогвартсе заметила, что Национальный Герой ходит в обносках на четыре размера больше. И она не ждала просьб, а сама подошла и предложила помощь. Между прочим, исколола все пальцы, так как портновских заклинаний мы ещё не знаем. — Да, у меня в сейфе куча денег! Только воспользоваться я ими не могу. Мне разрешено потратить в год только пятьдесят галеонов. А этого впритык хватает чтобы купить товары для школы. А вот на трусы, на носки, на приличную рубашку у меня уже денег нет. Видите ли, лишние деньги развращают, надо быть скромным. Но, Национальный Герой, одетый как бродяга – это не разврат, это норма. — Вот ты любишь поесть. Это хорошо, для магии нужно сырьё. А можешь ты себе представить, что такое неделю сидеть в чулане под лестницей без еды? На одной воде, если не забудут дать? Это называется «наказание за странности», при каждом проявлении магии меня лупили и отправляли в чулан. — Над тобой шутят близнецы, иногда зло шутят. А у моего кузена Дадли и его банды было развлечение, «охота на Гарри» называлась. И если им удавалось меня догнать, избивали, сколько им хватало сил. Я уж не помню, сколько раз мне ломали руки и рёбра, один раз проломили голову. Хорошо, что магия залечивала переломы, но ты знаешь, как это больно? Голос мальчика стал каким-то шипящим, как будто воздух с трудом пробивался сквозь стиснутые зубы. — И где была Магическая Британия? Та самая, которую я якобы спас? Когда мои родители лежали мёртвыми, а я в кроватке вопил от боли в рассечённой голове, Магическое сообщество праздновало победу над Вольдемортом. Когда я чуть не сжёг дом магическим выбросом в два года, где были все эти маги? Когда эта стерва Мардж натравливала на меня своего бульдога, почему никто не почесался мне помочь? — Н-наверное, они не знали… — Голос Рона дрожал. — Всё они знали. Потому, что рядом с нами жила такая незаметная старушка, миссис Фигг, сквиб. Как я узнал летом, она регулярно посылала отчёты о моей жизни директору. Но ни разу никто не отреагировал. Почему? А я объясню, почему. У Минервы перехватило дыхание. — Герой нужен для живых, но лучше, если он мёртвый. Про мёртвого героя можно сочинить любые сказки, он может быть знаменем любым силам. Он возражать не будет! А живой герой очень неудобен. Суетится, вмешивается, чего-то требует. Поэтому лучше пусть он потихоньку умрёт. И конечно о его смерти будет горевать вся Британия! Может даже пару часов, если повезёт. — Вот только я не хочу умирать. А для этого мне надо стать сильнее обстоятельств. А для этого мне надо много учиться. Потому, что это ты чистокровный, и тебе не дадут остаться совсем на бобах, обеспечат местом, например, в отделе твоего отца. А у меня отца нет. И мамы тоже. И я – полукровка, то есть для Магического мира чуть больше, чем ничто. И поэтому нам с Гермионой надо много учиться, искать знания везде, ведь знания – сила. И мы будем выгрызать себе место под солнцем, если надо – зубами. И если тренировки мешают учёбе – тем хуже для тренировок. В этот вечер Минерва МакГонагал напилась огневиски впервые, после смерти своего мужа. end pov МакГонагал Однако, Рональд был обычным магическим ребёнком, у которого двенадцать лет – самый возраст для увлечения девочками. А Лаванда за лето обзавелась вполне заметными выпуклостями там, где нужно. Сперва Гарри было трудно, да и Гермиона явно напрягалась изо всех сил. Но, через неделю она притащила какой-то пузырёк с ярко изумрудной жидкостью. — Ты мне веришь? — спросила она, наливая воду в сотворённый стакан и капая три капли. — тогда пей половину. И Гарри выпил, даже не задумываясь о последствиях. — Это эликсир Мараденса. Три капли на стакан, полстакана в день. Повышает работоспособность мозга, снимает усталость от занятий, — продолжила девочка, допивая остаток. — Только, очень прошу, не спрашивай, откуда. Это не моя тайна.

***

В тёмном уголке гостиной Гриффиндора тихо сидела рыжая конопатая девочка и с грустью смотрела, как Поттер и Грейнджер грызут гранит науки. Её надежды на рыцаря, который поведёт её в новый, блистающий мир, рушились на глазах, и ничего тут сделать она не могла. Джинни не была столь начитана, как Гермиона, но и глупой она не была ни в коем случае. Где-то лет до семи, пока её пичкали сказками про Гарри Поттера, погремушкой убивающего злодеев, она мечтала, что однажды они встретятся и Гарри, конечно, сразу полюбит её. Правда, она не очень понимала, что значит «полюбит», но принцам и героям так полагалось, любить главных героинь. А кто же главная героиня в её жизни? И уж конечно он выведет её из вечной полубедности! Наверное, не будь у неё любимых старших братьев, которые довольно рано стали жить своей головой, она так и осталась до школы наивным ребёнком. Но братья её тоже очень любили. Вильям Уизли, её старший брат, теперь работал взломщиком проклятий в банке Гринготтс, и Джинни очень гордилась его ответственной должностью. Именно Билл научил девочку опасаться незнакомых предметов и определять, есть ли на них проклятья. А другой брат, Чарли, много рассказывал о различных животных и растениях, о дальних странах и других народах. Общаясь с ним, Джинни приучилась читать книги и анализировать то, что прочитала. Правда, маме это не нравилось. Она считала, что девочке не нужно быть слишком умной. Это затруднит ей, в дальнейшем, выбор жениха: какой же аристократ захочет иметь невесту, которая умнее его! А Уизли – древнейший и благороднейший род, входящий в список священных двадцати восьми. Конечно, их называют предателями крови, но брань на вороту не виснет! И идеальным кандидатом в мужья Молли видела Гарри Поттера, полукровку из древнейшего и благороднейшего рода Поттеров, потомков Гриффиндора и Певереллов. Эх! Джинни и самой нравился Гарри. Он был добрым, смелым… Красивым. С самой первой встречи на вокзале Джинни не замечала мешковатой одежды, поломанных очков, растерянного вида мальчика. Это был её принц! Увы, жизнь обломала девочку самым жестоким образом. Гарри относился к ней очень по-доброму, но именно как к сестре Рона. Он не видел в ней девочки. Правда, Джинни быстро поняла, что он вообще ни в ком девочек пока не видит, но вот место ближайшей подруги оказалось занято, никакой взрывопотам не своротит. Главное, Гермиона действительно очень подходила Гарри, оба были сосредоточенные на учёбе, умные, последовательные… Да, Мордред подери, они были просто красивой парой, это Джиневра Уизли могла оценить и в свои одиннадцать лет. А ещё грустнее, что Гермиона была единственной, кого Джинни могла назвать подругой. Малорослая, не слишком привлекательная рыжая девочка на Гриффиндоре не то, чтобы оказалась чужой… Нет. Просто в этот год в Дом Годрика попали только три девочки, все полукровки, и отношения с ними не сложились. Они просто её боялись, боялись проклятия «Предателей Крови». А Гермиона плюнула на это. Она помогала Джинни ориентироваться в «женских» вопросах жизни в Замке. А когда ей начали рассказывать о проклятьи, она ответила: «Любое проклятье можно снять, если этим заниматься». Как бы ей хотелось сейчас сидеть на месте Гермионы! Хотя бы и не единственной – у Поттера же два Рода, а может и три, если Певереллов считать. Может, сказка о Дарах Смерти и действительно сказка, но Род такой был, и Поттеры – его преемники. Впрочем, ещё несколько лет впереди. Кто знает. Вдруг Гермиона в кого-нибудь влюбится…