* * *
В скромном поместье недалеко от Эдинбурга невысокая черноволосая женщина, сидя за ломберным столиком, анализировала расклад карт Таро. Никто не дал бы этой красавице её ста двадцати четырёх лет, она смотрелась максимум на пятьдесят. Пожалуй, только вглядевшись в её глаза можно было предположить, что она старше. Лет на десять, может быть. Сегодня предметом анализа был правнук. Хотя Анри регулярно писал домой о своей школьной жизни, он уже давно освоил навык сообщать о себе только то, что ему хотелось. Но Айлинор Пьюси не зря была самой старшей ведьмой ковена и главой семейства охотников Пьюси. Она умела извлекать сведения из всего. Карты быстро меняли положение, разлетаясь по гадательной доске. Итак, мальчик столкнулся с интригой скорлупы яйца Белого Павлина. Ясно, это окружение младшего Малфоя. В результате у него появилась ученица. Маглорождённая. Ну, это не страшно, главное, чтобы к алтарю её не вёл, а так пусть развлекается ребёнок. У его отца, в конце концов, две любовницы-маглы, о которых, как он думает, никто в семье не знает. Хе-хе… Так, а это как понимать? Раненый детёныш грифа связан с выдрой, символом этой ученицы. У неё ребёнок? Интересный зверь, грифоолень. Ране больше десяти лет! Не такой уж и маленький. А ей сколько? Тринадцать? Наверное, тринадцать лет. А оленёнку двенадцать. Младшекурсники? Тогда это её друг, но между ними связь, какая – пока не ясно. А впереди у Анри опасность, очень немалая. Что бы это значило? Цвет – зелёный. Запретный лес? Вряд ли, мальчик в лесу ходит не хуже егеря, программу выживания освоил на отлично. Разве что, на оборотня наткнётся? Ну, так тогда бедный оборотень! Шутка, конечно, но с одиночным оборотнем он справится. Может, что-то связанное со Слизерином? Ладно, разберётся. В конце концов, у него полный походный комплект охотника в сундуке.***
Рон Уизли стоял около неработающего женского туалета и не мог решиться войти. Его разрывали странные чувства. С одной стороны, порождённая его Другом убеждённость, что именно здесь его Путь к Славе, что именно он – наследник Слизерина, Основателя Школы, Величайшего и магов древности (ну, из хогвартской четвёрки уж точно), с другой – это же был ЖЕНСКИЙ туалет! В воздухе витали вкусные запахи, через час должен был начаться Пир в честь Хеллоуина. Они напоминали о маминой стряпне и о том, как он обрёл Друга. Вскоре после того, как семейство Уизли сходило на Диагональную Аллею, где произошла известная драка с Малфоем-старшим, Рон, проснувшись рано утром – что для него было, в общем, совсем не свойственно – обнаружил на кухне в остывшей за ночь печке красивую чёрную тетрадь. Она была похожа на те магловские штуки, с которыми возился отец. Рон и сам не знал, почему ему захотелось взять тетрадь в руки. К его удивлению, она совсем не запачкалась в золе. В верхней левой части серебром было вытиснено «Т. М. Реддл». И ещё, непонятно, почему, но её было очень приятно держать в руках. Конечно, Рон открыл тетрадь, даже перелистал её, но она была пуста. «Прекрасно! Буду вести в ней дневник!», решил мальчик и спрятал тетрадку в школьные вещи. Вспомнил о тетради он только в школе, разбирая одежду. Гарри с первого дня агитировал его попробоваться в команду по квиддичу, хотя сам и охладел слегка к игре. И Рона взяли! С первой попытки взяли как запасного вратаря! Вечером, обтисканный и поздравленный друзьями и близнецами, Рон наткнулся на тетрадку. Вспомнив своё желание вести дневник, он открыл её и написал: «Я – Рон Уизли! Сегодня начала сбываться моя главная мечта, меня приняли в команду по квиддичу!». Рон сделал паузу и тут, к его изумлению, текст исчез, а вместо него возникли другие строчки: «Привет! Меня зовут Том. Ты тоже любишь квиддич?» Рон вырос в Волшебном мире, и для него отвечающая тетрадь была просто ещё одним привычным проявлением магии. Будь на его месте Джинни, она сразу бы заметила, что после «беседы» с тетрадкой становится слабее. Но Рональд, как бы он ни уничижался сам перед собой, был сильным здоровым парнем, и такой упадок сил просто не замечал. В тетрадке он нашёл приятного собеседника, любящего квиддич и разбирающегося в игре. Постепенно, он внушил Рону мысль, что тот может стать выдающимся игроком. Да, ловцом ему с его ростом не стать, а вот для вратаря это скорее плюс. Нужно только провести несколько ритуалов, которые укрепят его тело и улучшат реакцию. И тогда он сможет стать знаменитым игроком, его слава будет даже громче, чем у Гарри. А девчонки, такие как Падме, и Лаванда и, даже, Грейнджер, будут сами на него вешаться! Рон решительно вошёл в туалет и подошёл к умывальнику, на который указал Том-из-тетради. Изобразить нужное шипение получилось не сразу, но получилось. Никакого цейтнота у мальчика не было, поэтому он прихватил уменьшенную заклинанием школьную метлу. Довольно быстро долетев на ней до дверей в ритуальный зал, он снова прошипел «откройся» и влетел внутрь большого зала, по стенам которого сами зажглись факелы. В дальнем конце зала высилась статуя странного старика ростом до потолка, то бишь, метра четыре. Рон действовал как бы сам, но его сознание было совершенно пассивно. Подлетев к статуе, мальчик прошипел: — Поговори со мною, Слизерин, величайший из хогвартской четвёрки. Рот статуи медленно открылся, из него, подобно языку, стало выползать Нечто! Назвать это змеёй было столь же нелепо, как анаконду назвать ужом. Может быть, когда-то это и было простым василиском, но сперва Салазар, а позднее и время сделали из него просто гигантское чудовище. Рон от испуга выпустил дневник, который до сих пор держал в руке, и тот отлетел в сторону. От дневника отделилось облачко светящегося тумана, принявшее форму симпатичного юноши в мантии слизеринского старшеклассника. Фигура была довольно прозрачной, что ей явно не понравилось, судя по скептически поджатым губам. Старшеклассник вытянул в сторону Змея руку со сложенными в какую-то фигуру пальцами и прошипел: — Я, наследник Великого Слизерина, его именем заклинаю тебя, подчиняйся мне. Змей, выползший уже метров на шесть, на миг замер, и Рон услышал шипение, которое, впрочем, хорошо понял: — Наследник? А морда не треснет? Некромантией занималась Ровена, а не Салазар. И наступила темнота. Рон уже не видел, как Василиск повернулся к тетрадке и плюнул на неё. Как только капли яда коснулись обложки, по её поверхности поползли огненные линии, как бывает, когда бумага воспламеняется не от пламени, а от жара. И такие же разводы, окружавшие быстро разрастающиеся дыры, пошли по телу призрака. В последний миг своей «нежизни» Риддл понял, что получил слишком мало энергии от этого мальчишки. Его проклятая лень! Рон общался с дневником, как ему казалось, достаточно часто, даже пару раз в неделю. Нет, поболтать было приятно, но писать… Рон не любил писанину, особенно помня, что за кляксы его пилили и Гермиона, и мама и, даже, Джинни. Да, если бы в дневнике писала умница и аккуратистка Джинни, он высосал бы её всю. Но она, как только тетрадь попала к ней в руки, сразу насторожилась. Она хорошо помнила тезис отца: «Не доверяй вещам, которые умеют думать; кто знает, что у них на уме?». Дело было вечером, и она сунула тетрадь в горящую печь на кухне, а утром, убедившись, что от тетради не осталось и следа, спокойно пошла собирать вещи в школу.