Шаг в магию

Гарри сидел в уголке и смотрел, как девочки готовят комнату к празднику. Он уже испёк праздничный пирог (чем сперва расстроил, а потом восхитил домовиков на кухне), а к оформлению его не допустили. Гермиона заканчивала раскладывать кленовые листья по контуру ритуального круга. Блюдца с водой, землёй, свечкой и веером, символизирующим стихию воздуха, уже заняли свои места. Джинни, связавшая сама все венки из колосьев, развешивала их при помощи «левиосы» по крюкам под потолком круглой комнаты на чердаке гриффиндорской башни. Эльза, как самая старшая, готовила льняные одежды для ритуала. Конечно, в идеале они должны были быть сшиты своими руками, но за неимением навыков, равно как и лично вытканного полотна, она заказала их по каталогу у маглов, в викканском магазине. Комнату для ритуала, кстати, нашёл Гарри, при помощи сэра Николаса. Призрак хотел пригласить его на юбилей по поводу своей казни, но когда услышал, что они собираются поминать предков, слегка поклонился и сказал: «Давненько в Хогвартсе не справляли Самайн», а затем показал им незаметную дверцу в конце лестницы, ведущей в спальни мальчиков. Там оказалось большое круглое помещение с начерченными на полу кругами и многоугольниками с руническими надписями. — Это старинный учебный ритуальный зал дома Гриффиндора. Когда-то здесь проводили обряды для уроков по ритуалистике. Когда же ритуалы запретили, Замок закрыл этот зал. Мысли мальчика скользили по памяти, вдруг высвечивая недавние события. После торжественного завершения года и присуждения ему и его друзьям дополнительных очков (Гарри не мог честно объяснить себе, за что он их получил, ведь они же нарушили правила, а он ещё и человека убил), он опять оказался в Дарслькабане. Да, родственники на него теперь не орали, а Дадли не рвался в драку, но за всем этом стоял страх. Страх перед магией, страх перед маленьким волшебником. Какая уж тут семья! Но однажды… Признаться, Гарри не был особо внимательным. Гермионе требовалось иногда пару раз ткнуть приятеля носом в какое-либо обстоятельство, чтобы он на него внимание обратил. Но полгода муштры «маленькой МакГонагал», как её назвал Рон, привели к тому, что мальчик стал внимательнее смотреть по сторонам. Когда его в очередной раз оставили в доме миссис Фигг, которую Гарри считал сумасшедшей кошатницей, он увидел на стене старую фотографию. На пожелтевшем магловском снимке стояли молодая Арабелла Фигг в военной форме, а рядом с ней – Дедалус Дингл, тот самый волшебник, который поздоровался с Гарри в супермаркете. И он тоже был в военной форме. Надпись на фото гласила: «Вспомогательная служба воздушного наблюдения. 15 января 1942 года». Эта фотография всегда висела здесь, но Гарри, заранее раздражённый необходимостью сидеть с чужой старухой, когда Дадли развлекается, не обращал на неё внимания. Теперь же ему в голову пришла простая связь, «Дингл – Фигг – Магия», которую он тут же проверил: — Миссис Фигг, вы служили в армии? Женщина посмотрела на Гарри, на фотографию и криво усмехнулась: — Нет, Гарри, я не волшебница. Давно уже, с сорок третьего года. Я сквиб. Что такое «сквиб» Гарри уже знал. Так назывались лишённые магии дети, которые иногда рождались в волшебных семьях. Но, миссис Фигг явно не была ребёнком в сорок третьем! Видимо, работа мысли отразилась на лице мальчика, и женщина продолжила: — Это наш последний с Дедалусом военный снимок. Через два месяца немецкий осколок пробил ему сердце. Его, конечно, удалось спасти, отправив в Мунго, но наши товарищи-маглы видели его труп с развороченной грудью. Сам понимаешь, тогда было не до обливейторов, так что он официально погиб. А в январе сорок третьего, – голос женщины стал задумчивым, - на нашу батарею стал падать сбитый немецкий бомбардировщик. Знаешь, что это такое? Гарри кивнул. — Я всегда была слабой волшебницей, тут уж ничего не поделаешь. Но тогда я так испугалась, и все свои силы бросила вперёд, чтобы оттолкнуть его. Оттолкнула… Без палочки… Я тогда сожгла свои магические каналы. И получила полное истощение. Альбус месяц меня вытаскивал с того света, каждый день в Мунго приходил. Увы, это не лечится. Так что теперь я – магический инвалид, – неожиданно горько сказала она. Оказалось, что старая кошатница – интересный собеседник, если внимательно слушать, что она рассказывает. Оказалось, что Волшебный Мир не так уж независим от Большого Мира. Многие волшебники, несмотря на решение Министерства о неучастии в магловской войне, сражались во вспомогательных отрядах самообороны, тушили немецкие зажигательные бомбы, патрулировали улицы по ночам, работали санитарами. Госпиталь святого Мунго был переполнен, и в некоторых манорах были устроены лазареты. А ещё выяснилось, что живёт миссис Фигг на Тисовой улице с начала шестидесятых годов, и её муж, Андрю Фигг похоронен на местном кладбище. А ведь Гарри, было, решил, что она следит за ним для директора. Правда, она несколько раз писала ему о том, как живёт Гарри. Однажды даже сам директор приезжал. Но где-то после двух лет, как раз перед пожаром, реакция на письма прекратилась. Гарри знал, что в магловском мире ветеранам Второй Мировой правительство Британии платит пенсии в полторы тысячи фунтов плюс пятьсот вдовам ветеранов. Ни Миссис Фигг, ни Дедалус Дингл, ни другие защитники Британии из магов не получали НИЧЕГО. Министерство Магии официально открестилось от них, дескать, сами пошли воевать, сами себе и платите пенсии. Началось это с 1914 года, когда министр Магии Арчер Эвермонд провёл экстренный закон, запрещающий ведьмам и волшебникам ввязываться в войну, чтобы они не рисковали массовыми нарушениями Международного Статута о Секретности. Тысячи волшебников бросили ему вызов, помогая маглам, как могли. И гибли, гибли, гибли. Наравне с соотечественниками – маглами. Ту же ошибку сделал и Гектор Фоули в 1939 году, за что и поплатился своей должностью. Следующий министр, Леонард Спенсер-Мун, пытался исправить положение, но его распоряжения по этому вопросу тихо саботировались аппаратом министерства. Министерство стало властью над Министром, что хорошо продемонстрировало правление Нобби Лича и Юджины Дженкинс. Движение за чистокровность, а в министерстве его сторонников было немало, охотно взаимодействовало со сторонниками Мосли, но борцы с нацизмом проходили у них как «маглолюбцы». Гарри, хоть и был разгильдяем, но не был дураком. Конечно, до систематического мышления Гермионы с её идеальной памятью, ему было далеко, но вот вывод о том, что он, в общем-то, может и нужен отдельным магам, но Магической Британии абсолютно не интересен. Интересны только сказки про Мальчика-который-выжил, а Гарри Поттер… Да мало ли сирот на свете!