Питер Петтигрю больше всего на свете любил маму и ощущение власти над другими людьми. Иногда явной, иногда тайной. Это ощущение для него было сродни сексуальному, во всяком случае, вызывало похожее возбуждение.
В Хогвартсе, когда он был участником банды Мародёров, он сперва боялся своих родовитых и сильных приятелей, но вскоре понял, как легко ими управлять. Да, тогда он не был подмастерьем менталистики, но и без всякой магии научился легко манипулировать вспыльчивыми и недалёкими приятелями. А как изящно он стравливал Поттера, Блэка и Люпина с Малфоем, Мельсибером и Снейпом! Ведь никто так и не догадался. А он тренировался на них в манипуляциях, оставаясь якобы неуклюжим трусоватым, недалёким, ну и так далее, подпевалой этих Важных, Благородных и Сильных идиотов.
На четвёртом курсе он близко познакомился с влиятельными людьми с континента, и сумел оказать несколько небольших, но важных услуг. Юного менталиста заметили и помогли ему с развитием его Дара. Теперь он мог, пусть и не всегда, считать образы чужих мыслей, а свою голову тщательно защитил хитрым щитом. Этому помогло то, что к четвёртому курсу Мародёры изучили анимагию, и тут Петтигрю снова повезло: его анимагической формой была крыса. Питер очень уважал этих хитрых, умных, всепроникающих существ. Так вот, в качестве ментального щита для защиты разума он использовал модель мыслей серой крысы. В соединении с обычным окклюментным щитом это давало практически непробиваемую защиту. Щит не выглядел непроницаемым, просто за ним был какой-то сумбур из мыслей, разрешённых к считыванию. И это было своевременно, так как Снейп, легилименция которого была родовым Даром, начал присматриваться к серому трусишке-мародёру.
Полуголодное детство сказалось на физическом и магическом развитии юного мародёра, девочки стали его интересовать только к концу четвёртого курса. Если с первого по четвёртый курс он наблюдал за перетягиванием рыжей Эванс между Снейпом и Поттером с тайной усмешкой, то на пятом курсе ему захотелось трахнуть её самому. Тут, однако, возникла проблема – девка не давала ни тому, ни другому. А самому лишать её девственности – слуга покорный!
Дело в том, что лишение девственности ведьмы – ритуал, оставляющий отпечаток на всю жизнь на её магии. Поттер и Снейп не зря боролись за право первыми трахнуть Эванс, они оба подходили ей, усиливая магический потенциал, как выяснилось после свадьбы, почти в два раза (Олень не удержался и разболтал подробности свадебной ночи). А если бы это сделал Петтигрю, сила Лили упала бы где-то на треть. Это само по себе Питера не волновало, но оба претендента в лепёшку бы расшиблись, но нашли того, кто покусился на их добычу, и тогда смерть Петтигрю не была бы быстрой и лёгкой. Поэтому он сопоставлял свои желания и возможности, а потому имел Мэри Макдональд, которая дала Блэку ещё на третьем курсе, и подружку Мальсибера, Джейн Форрестол. Которые, естественно, об этом не подозревали. Дело в том, что друзья с континента помогли ему, кроме окклюменции и легилименции, освоить ещё одно направление в ментальной магии, суггестику. Питер умел не просто стирать воспоминания, а заменять их на поддельные, очень высокого качества. Впрочем, это умели многие, пусть не так изящно. Но фишка Пита был в том, что он умел замаскировать в них команды-желания, срабатывавшие через некоторое время. Это были не вульгарные закладки-команды, когда человек сам не понимал, почему он сделал некое действие. Нет, объект сам находил логическое обоснование своему желанию, он искренне верил, что это его собственное желание.
Тренируясь на подружках своих приятелей и врагов, Петтигрю чувствовал себя близким к уровню божества, они улавливали малейшие его пожелания, вылизывали его, заглатывали его конец в самое горло, давясь от восторга и спермы. Крупная, грудастая Джейн даже напоминала ему покойную маму, и он с жадностью сосал её соски, а потом, вставив свой приличных размеров корень между этих нежных холмов, кончал ей на лицо и волосы. Именно тогда у него появилась привычка заставлять своих жертв вытирать сперму волосами. Это было чертовски сексуально!
А иногда он пробирался в виде крысы в душевую и насиловал какую-нибудь маглорождённую девчонку, строго следя, чтобы не напороться на девственницу. Несмотря на скромные размеры, Питер был довольно силён, и ему нравилось именно подчинять, подавлять девичье сопротивление, видеть страх в их глазах!
И дело было не только в получении удовольствия. Изнасилование ведьмы было важной деталью ритуала, позволявшего отобрать часть магии у жертвы и передать её насильнику. И жертвой могла быть не только девушка, но и юноша, лучше мальчик, с хорошим магическим потенциалом. Максимально можно было отобрать не более пятой части силы, реально Пит высасывал три – пять процентов, из которых большая часть рассеивалась – не на алтаре же он действовал. Но, курочка по зёрнышку клюёт, и к пятому курсу этим и другими способами он увеличил своё магическое ядро вдвое.
Естественно, он тщательно убирал все следы, как физические, так и ментальные. Обливейтом он овладел вполне профессионально. Кстати, ещё он научился извлекать не только свои воспоминания, но и воспоминания своей жертвы. Он не просто удалял их, он собирал коллекцию, в которой для каждой девушки были его ощущения и ощущения насилуемой. Позднее, просматривая их, он ощущал всё то, что чувствовала добыча. Будучи неплохо знаком с миром маглов, Питер хорошо знал, что такое фильмы ужасов. Здесь были не фильмы, всё было натуральным, и он даже иногда кончал от переизбытка чувств.
Но, всё же, ему хотелось Эванс. И пусть он не мог заняться с ней сексом, есть же и другие способы!
В его коллекции были замечательные кадры, когда строгая староста в своей аккуратной мантии стояла перед ним на коленях и лизала его шары, облизывала и заглатывала корень. А ещё в ванной для старост, когда она его приводила, он ставил её голую на четвереньки и засаживал в пухлую попку, любуясь в зеркале, как качаются её сиськи.
В эти моменты адреналин от осознания опасности и сексуальное удовольствие были великолепны. Ему было очень страшно, но он наслаждался властью над этой сильной ведьмой, выполнявшей его пожелания. Но Пит всегда умел себя ограничить, помня о будущем.
Будущее настало, когда Лили, уже миссис Поттер, родила ребёнка. За годы учёбы добрый тихий тюфячок Петтигрю создал у мародёров полное впечатление своей безусловной безопасности и надёжности. Когда Снейп принёс своему хозяину известие о пророчестве, и Лили с ребёнком спрятали под фиделиус, он сумел Сириусу внушить, без всякой магии, заметьте, что надо сменить хранителя, и сделать им незаметного Питера. Заодно удалось посеять сомнение в надёжности Люпина, ведь его волчий нос наверняка опознал бы неправильные запахи от жены Джеймса. А эти два кретина, Джеймс и Сириус, не нашли ничего умнее, как дежурить в Аврорате. У тихого лавочника Петтигрю в Аврорате были хорошие связи, и он всегда знал, где и когда находятся его «приятели».
Вот тогда он отыгрался за все свои страхи и неудовлетворённые желания.
Сначала он просто приходил к Лили, накладывал на неё свой фирменный морок и имел её во всех видах. Особенно его возбуждала шутка, когда он укладывал Лили на их семейную кровать кормить Гарри, а затем сам присасывался к её груди сосал, сосал молоко. Лили раздоилась хорошо, ребёнку молока хватало, так что Питер пил его с наслаждением. И одновременно засаживал свой эрегированный корень в пещерку миссис Поттер. Вскоре прикосновение ребёнка к груди стало вызывать у Лили сексуальное возбуждение.
Лили стала весьма сильной ведьмой, магия из неё била через край, омывая бывшего гриффиндорца. Он так кайфовал от ощущения власти над той, которую вожделел несколько лет, что не сразу заметил, что из этого потока ему почти ничего не достаётся, зато ребёнок получает всё более оформившееся ядро. Тогда он вспомнил, что в описании ритуала есть оговорка: если объект воздействия кого-то искренне любит, сила будет передаваться ему, а не тому, кто ритуал проводит.
Тогда он стал использовать другой ритуал, с изнасилованием. Напоённая светлым зельем подчинения – медицинская разработка – она не могла сопротивляться во всю силу. Стало доставаться больше, хотя основная часть всё же уходила в Гарри. Ну да, Мордред с ним, главное, ядро Петтигрю тоже росло, пусть и оставалось неустойчивым из-за плохого усвоения силы Лили.
Однако, несмотря на тщательное подчищание следов и обливейт, Лили вдруг стала терять доверие к «другу семьи». К тому же, разразился небольшой скандал, после которого Лили даже дома стала носить защитный комплект наследника, исключавший воздействие зелий и ментальное принуждение. Однажды она нашла в своей постели… мужские трусы. Ну, расслабившийся Питер случайно забыл их…
Но, дело в том, что ни Джеймс, ни Сириус, как маги из Древних Благородных Родов трусов не носили. Ну, не принято это было в магическом сообществе, слишком магловская вещица. Лили насторожилась. В них не было ничего, что указывало бы на Петтигрю, «отсечение потерянной плоти» маг делал каждый вечер, и, всё же, он был самым вероятным кандидатом. А что с ней что-то странное происходит, она догадалась, заметив, как падает её магическая сила. Ещё не слишком видно для окружающих, но сама-то она это чувствовала.
Она хотела обсудить это с мужем, но тут случилась ещё одна история – Джеймсу объявили выговор за использование служебного положения.
Дело в том, что пока Лили была беременна, Джеймс поначалу воздерживался от сексуальных контактов на стороне. Но, олень-то он был тот ещё, хотелось. Ходить по борделям аврору не комильфо, сослуживцы, узнав, раззвонят на весь свет. С другой стороны, когда они с Сири патрулировали, они натыкались на различные правонарушения. Нет, взяток Мародёры не брали из принципа, но… Нарушения-то бывают разные, в том числе и незначительные, которые можно и не заметить. А если за такую невнимательность хорошенькая ведьмочка готова поиграть на кожаной флейте или раздвинуть ножки, застоявшемуся самцу так трудно устоять…
Нет, конспирацию Джеймс соблюдал, кроме Сириуса о таких мелких шуточках никто из авроров не знал. Проблема возникла с другой стороны.
Джеймс считался протеже Дамблдора и Багнолд, и имел серьёзные шансы на продвижение. «Авторитетные люди», узнав, что возможный кандидат в Главные Авроры любит медок, постепенно стали подводить к нему своих пчёлок. И с одной из этих прелестниц Джеймса заметил Долиш, его потенциальный конкурент в карьерном росте.
Собственно, самого ожидаемого скандала не возникло, никаких доказательств просто не существовало – серьёзные же люди – но слушок о похождениях Поттера достиг ушей Лили. И как бы она ни стремилась быть истинной ведьмой, но магловское происхождение оставило место в её душе для некоторых христианских предрассудков. Нет, она бы не удивилась и даже поняла бы, если бы муж завел наложницу, но так, тайком…
В общем, на время отношения подостыли, и она ничего не сказала Джеймсу. А поскольку больше ничего с ней не происходило (Питер, боясь раскрытия, перестал воровать у неё магию), происшествие забылось.
***
Хеллоуин 1981 года принёс Петтигрю много волнений. Впервые он получил задание такого уровня! А также необходимый артефакт и зелье удачи.
Жёлтые лучи фонаря освещали пятачок перед домом Поттеров. Здесь была граница, которая скрывала часть пространства, делая её недоступной для посторонних.
— Здесь?
— Да, мой лорд! Все дома, я проверил.
Сегодня человек, называющий себя Лордом Судеб, двигался как-то непривычно угловато, как под Империусом или гипнозом, был молчалив и сосредоточен. Впрочем, с Хвостом ему болтать было не о чем, слишком мелкой его величина была для самого Вольдеморта.
Питер протянул ему руку и провёл через барьер. Все эти трюки с бумажками были хороши для тех, кому надо найти адрес дома, а хранитель Фиделиуса мог просто провести любое количество нужных людей внутрь. Фокусом защиты была выбрана Лили, поскольку она всё время была дома. Это было удобно, её магия была ключом, открывающим защитное поле. Не зря ведь это заклятие ДОВЕРИЯ. Хвост мысленно усмехнулся, шуточка вышла как раз в стиле Мародёров.
Тёмный Лорд прошёл вперёд, и молча вышиб бомбардой дверь. Питер бесшумно двинулся за ним, активируя выданный ему артефакт. Схватка с Джеймсом продлилась несколько секунд: аврор успел уйти от первой атаки, невербальным акцио притянуть палочку, лежавшую на тумбочке и, даже отбить ещё одно заклинание Лорда. Темно-красный фосфен улетел вверх по лестнице, влетел в открытую дверь и ударился в потолок. От взрыва содрогнулся дом, а Гарри наверху заплакал. Однако, следующим заклинанием была авада, от которой Поттеру увернуться не удалось.
Вольдеморт медленно и величественно поднялся на второй этаж. Питер не мог не признать: Лорд умел себя показать, выглядеть величественным и многозначительным. За ним был не только страх наказания, за ним была харизма могучего мага.
— Отойди, девчонка!
— Нет, только не Гарри! Убей меня, не Гарри!
— Вот ещё!
Питер прокрался к двери. Он увидел отсвет голубоватой вспышки фирменного ступефая, а затем услышал, что Гарри замолчал. Ледяные мурашки пробежали по спине анимага, в нём смешались страх и возбуждение. Хвост заглянул внутрь.
Вольдеморт стоял спиной к двери, поигрывая палочкой и оглядывая комнату. Его заклинание прилично разнесло потолок и стену детской. Лили лежала рядом с кроваткой Гарри. «Сейчас!» - мелькнула мысль, и палец Питера нажал на руну запуска артефакта. В спину Лорда ударил розовый луч и тот, неестественно вздрогнув, упал лицом вперёд.
Дело было сделано. Тут взгляд Петтигрю остановился на Лили. Она была жива, хоть и контужена заклинанием. Зелёный халатик её распахнулся, показывая стройные ножки. На фигуре женщины роды никак не отразились, она была столь же притягательна. Особенно сейчас, в своей беспомощности. Сильнейшее возбуждение охватило его тело, и, не в силах сдерживаться, мужчина стянул с Лили кружевные трусики (она-то носила бельё, причём очень изящное) и навалился на неё.
Лили ощущалась необычно, как будто чего-то не хватало в ней. Только сделав несколько движений, Хвост понял: не было ощущения магии. Под ним была обычная магла или сквибка, но никак не сильная ведьма. Впрочем, тело её было столь же притягательно, и резко двигая задом, он впился в её губы.
Кончить ему, однако, не удалось. Чуткий слух анимага обнаружил, что по дорожке к дому кто-то идёт, даже бежит. Понятно, магия Лили ушла, Фиделиус пал. Кто бы это ни был, Хвосту он был сейчас не нужен. Сунув палочку Лорда в карман, Питер обратился в крысу и спрятался под кровать.
В комнату вошёл Снейп. Петтигрю видел только его ноги в лаковых туфлях, но слышал глухой стон зельевара. Тот опустился на колени рядом с телом женщины. Колдовать в звериной форме было трудно, но всё же конфундус инпринто (заклинание, позволяющее вложить мысль в чужую голову) Питер освоил и в невербальной форме. «Она мертва! Она убита авадой Лорда. Иди и напейся!».
Снейп поднялся и подошёл к кроватке.
— Ублюдок! — раздался шипящий голос. — Это из-за тебя она мертва. Будь ты проклят!
Вернувшись к телу Лили, он срезал прядь волос женщины и аппарировал.
Хвост вылез из-под кровати. Надо было добить Лили, но в этот момент за разрушенной стенкой он услышал звук мотоцикла. «Бродяга!»
Липкий ужас охватил Питера. Блэка он сейчас боялся даже больше, чем своих европейских покровителей. Лили была мгновенно забыта. Бежать! Крыса метнулась вниз по лестнице мимо взбегающего наверх аврора.
Оба они не увидели, как из тьмы в углу комнаты возникло невысокого роста существо. Оно огляделось, грустно кивнуло головой и щёлкнуло пальцами. Тело Лили превратилось в тряпичного зайца, а труп Вольдеморта – в тело Лили. Существо подхватило зайца и исчезло во тьме.
* * *
Да, тогда ему чертовски повезло. Разрываемый между крестником и местью, Сириус выбрал крестника, вынес его, и только тогда, передав ребёнка на руки Хагриду, бросился искать «друга», запах которого учуял сразу. А потом ещё раз повезло, он сумел увернуться от секо Бродяги, который его-таки нашёл. Отсекшее мизинец Питера заклинание врезалось в проезжавший мимо бензовоз, бензин хлынул на землю и вспыхнул от какой-то искры. Но Хвост, уже превратившись в крысу, сумел нырнуть в ливнёвый сток.
