***
Северус Тобиас Снейп, самый молодой мастер Гильдии Зельеваров за последние сто лет, сидел у камина с бокалом красного рейнского вина из запасов Малфоя и смотрел на огонь. Рядом, на столе, лежал раскрытый лабораторный журнал, на обложке которого, Снейп это всегда помнил, была скромная надпись: «Лили Поттер. Журнал №6». Когда закончилась кутерьма со смертью Поттеров, и авроры покинули дом, Снейп снова вернулся туда, под дезиллюминационными чарами, чтобы взять что-то на память о подруге, кроме её локона. Книги по евгенике, которые стояли в личной комнате, принадлежавшей супругам, его не заинтересовали. Евгеника, химерология, анимагия — это был предмет увлечения этого очкастого мерзавца Джеймса. А вот в лаборатории Лили, нашедшейся в подвале (почти без скрывающих чар!), оказались её лабораторные дневники, начиная с первого курса и кончая трёхмесячной давностью. Это не были обычные «Книги Теней», где ведьма записывает свои заклинания, зелья и другие знания в том порядке, какой сам сложится. Лили вела примерно с третьего курса настоящий лабораторный журнал, указывая точную рецептуру, изменения, желаемый результат, и многое другое. А сколько здесь было гениальных идей! Снейп был очень талантливым зельеваром, без сомнения. Он умел довести технологию изготовления зелья до совершенства, и заслуженно занимал место мастера. Талантливым, но не гениальным. Гением была Лили Эванс. Снейп никогда не мог достичь того уровня вдохновения, на котором Лили создавала свои зелья! Его потолком было усовершенствованное кроветворное, дававшее на тринадцать процентов более сильный эффект. А вот усовершенствованное антиликантропное средство, позволявшее оборотню просто проспать полнолуние, оставаясь в человеческом теле, за которое Северус получил право на клеймо мастера, было разработкой Лили. Впрочем, она его не опубликовала тогда, считая недоработанным. Снейп доработал его до промышленной фазы, и считал, что имеет на него полное право. Нет, он ничего не украл! Лили мертва, ничего не поделаешь, он был её другом, значит он имеет право на эти разработки! Не мелкому же поттерёнышу они должны принадлежать! Этот наглый, высокомерный, до омерзения похожий на отца ублюдок отравлял жизнь зельевару самим фактом существования!!! Это из-за него Лили мертва! Лорд обещал Северусу сохранить ей жизнь, а он держал слово! Обычно. Дёрнул же его Мордред в этот момент связаться с Дамблдором… Правда, именно Дамблдор вытащил его из Азкабана, как своего агента, и пусть агентом он пробыл всего месяц, второй шанс он получил. Но ценой этого был Нерушимый Обет защищать жизнь уродца. Правда, обратной силы обет не имеет, а зуделку к дому Петуньи он подбросил за день до того. Если бы мальчишка сдох от «естественных» причин, это никак не повредило бы Снейпу. Но гадёныш выжил, а перед началом его первого курса директор перезаключил обет так, что Северус уже не мог пассивно ждать несчастного случая, а обязан был спасать мелкого мерзавца. А зуделка была хороша… И не вина Северуса, что наложенная Лили на дом Петуньи защита подавляла появление голодных духов, ослабляла их воздействие, он о ней не знал. Будь у него время, он придумал бы, как её преодолеть, оставаясь вне подозрения. Снейп был талантливым зельеваром, но настоящей его страстью были Тёмные Искусства! Если быть точным, малефицистика, то есть, искусство проклятия. В свои тридцать два года он достиг уровня, на котором можно было претендовать на мастерство по нескольким классам проклятий. Увы, Гильдия Малефиков была уничтожена в ходе разгрома Гриндельвальда. Может где-то и сохранились специалисты (да что там «где-то», в мордредовой Русии, ведь снимают же они даже древние проклятья), но выходов на них у Снейпа не было. Для гоблинов он оставался Пожирателем Смерти, а с ними коротышки отказывались после войны иметь дело иначе, чем по вопросам хранения финансов. А искать выходы на персоны вроде Древней Ведьмы, валькирии Скёгуль, было страшно до усрачки. Снейп знал, что история епископа Гаттона (https://sbitnevsv.livejournal.com/1564187.html), где-то перешедшего ей дорогу и заживо съеденного мышами в своём доме, вовсе не магловская выдумка, а исторический факт. Да хрен с ним, с Поттерёнышем. Задумчивость Снейпа вызывало другое. В этом году его друг Малфой должен был подкинуть в школы некий проклятый дневник, принадлежавший самому Лорду. Якобы он должен был организовать несколько нападений на грязнокровок. Снейпу жутко хотелось исследовать, как можно это организовать, как артефакт может отличить грязнокровок от чистокровок, если они сами не всегда это понимают. Увы, кроме нападения на шестого Уизли никаких происшествий в школе не случалось. В чём дело? Если бы артефакт обнаружили, он знал бы об этом, ведь Старик действительно ему доверяет. Всё же родовая склонность к окклюменции и легилименции позволяла создавать практически идеальные ментальные маски. У Уизлёныша артефакта не было, а сканирование комнат учащихся, которое он проводил вместе с Флитвиком, не дало никакого результата. Да и не могло дать, Тёмный Лорд создавал настоящие произведения Тёмного Искусства, которые вообще не фонили магией. Никакой. Именно из-за этого в прошлом году он не мог опознать одержимого стоя в полуметре от него. Единственный человек, чьи ментальные способности были для Снейпа вне конкуренции, был Питер Петтигрю. Снейп видел его несколько раз у Лорда и по привычке попытался прочитать. Ага. Прочитал… Нет, его опыта хватило, чтобы понять, что перед ним живой человек, но его ментальная маска, изображавшая трусоватого подловатого крысёныша, была непроницаема. Вот только такой «твари дрожащей» Лорд не поручал бы специальные задания… Как Снейп мысленно хохотал, когда понял, что Петтигрю много лет водил за нос Поттера и его прихлебателей! Да и самого Снейпа, тоже. Мысли снова перекинулись на отпрыска Поттера. Эта всезнающая шалава Грейнджер обнаружила где-то описание обряда перерождения и сейчас проводила его в больничном крыле. Из-за клятвы Снейп даже мысленно не мог пожелать ей провала. Хотя… После обряда, проведённого для мага, последнему в течение нескольких дней нужно сбрасывать магическое напряжение. Происходит переформирование магических потоков. Необходимы положительные эмоции… Профессор Снейп довольно улыбнулся.***
На этот раз Гарри не очнулся от тяжелого забытья, то пронизанного образами и светом, то никакого, темнее самой темной безлунной ночи, в котором он, по словам мадам Помфри, пробыл с перерывами более двух суток, нет — он просто проснулся. Что он помнил об этих днях и ночах? Ощущения были необычными, его в течение нескольких минут бросало то в жар, то в холод, то в невыносимую тоску ни о чём, то в безудержное веселье. Мадам Помфри давала ему успокаивающее не как обычно, пузырьком, а каплями. К нему приходили Рон (один раз), Невилл и Джинни (по два раза) и Гермиона (почти постоянно). Косые лучи зимнего шотландского солнца, падающие на кровать, похоже сегодня его и разбудили. Гарри сладко потянулся, вспоминая странный, впервые увиденный, но невероятно приятный сон, в котором он целовался со своей лучшей подругой. Парень смутился, вспоминая как сладко было обнимать девушку и прижиматься к ней низом своего живота, и вдруг похолодел. Точнее говоря, что-то холодное и мокрое он почувствовал своим… эмм, той частью тела, которую использовал в туалете. «Блин, неужели я обоссался во сне?», — от этой мысли Гарри стремительно начал паниковать, приподнялся, озираясь и замер, с облегчением заметив на тумбочке свою палочку. Взмах и недавно изученное, спасибо Гермионе, заклинание из раздела бытовой магии убрало все следы неприятности. Вовремя, от входа послышались голоса, дверь распахнулась, и в палату вошли мадам Помфри и профессор Снейп. — Мистер Поттер, как ваше самочувствие? — обратилась к нему колдоведьма, выслушала его «Отлично» и сразу же начала проводить диагностику организма. Взмахи палочкой, сопровождавшиеся незнакомой Гарри инкантацией, продолжались довольно долго, но всё это время профессор зельеварения спокойно стоял в стороне с абсолютно нечитаемым лицом. — Ну, что же, мистер Поттер, вы практически полностью пришли в норму и думаю, что вскоре я вас отпущу. А пока, профессор Снейп хочет тоже проверить ваше состояние, — и она вышла, прикрыв за собой дверь. Гарри остался наедине с самым ненавистным ему человеком на всей планете и занервничал. Он даже подумал было вновь взять палочку, но решил, что это невероятно глупо. Не станет же профессор убивать его прямо в больничном крыле? Ведь, правда? Не стал, точнее не стал использовать для этого магию. А зачем, если есть и другие способы, не подпадающие под уголовный кодекс магической Британии? Снейп впервые с появления в комнате взглянул в лицо Поттеру и спросил своим шипящим тоном: — Я, безусловно знал, что вы с вашей глупой зубрилкой способны на идиотские поступки, но такое удивило даже меня! Вы чем думали, проводя неизвестный ритуал? Хотите получить всё и сразу? — Снейп достал палочку и неспешно стал накладывать на него заклинания. — Гермиона не глупая! Она всё о нём узнала! — От возмущения за подругу Гарри пропустил даже очередное оскорбление отца, к которым он вообще-то давно привык. — Умные, Поттер, не подрабатывают проституцией на моем факультете! — Насмешливо сказал зельевар. — Что?! — побелел от ярости Гарри — Что!!! — Знаете, Поттер, это удивительно, но вы сумели превзойти в низости и подлости собственного отца, — и на полный лютой ненависти взгляд Гарри продолжил, — даже у него хватало совести не расплачиваться телом своей подруги. — Что за бред! О чём вы говорите? — заорал Гарри во весь голос. — А вы что, не знали? — притворно удивился ублюдок, наслаждающийся моральным унижением подростка, — хотя да, что взять с гр… маглорожденной зубрилки, ставшей проституткой в 13 лет. Уж не знаю, скольких на моём факультете она обслужила, если вам интересно, все вопросы к её «другу», настоящему, мистеру Пьюси, вы с ним хорошо знакомы. — Ну что же, Вам необычайно повезло. Вы живы и здоровы, отсутствие мозгов можем считать нормой, — Снейп совершил обычный шикарный поворот и вышел. Гарри так и продолжил сидеть на кровати, просто не понимая, что в его словах было правдой, и было ли, а что проявлением той ненависти к нему, которую он заметил еще на первом курсе. Его настроение резко скакнуло в состояние, близкое к панике. Он будто под конфундус попал. Вдруг дверь отворилась и вновь закрылась, как будто ей управляла магия, или невидимая рука. Спустя секунду второе предположение подтвердилось. На пол упала мантия-невидимка, открыв красное от гнева, но со страхом и неуверенностью в глазах лицо Гермионы Грейнджер. Собственно говоря, одного взгляда в её глаза Гарри было достаточно. За эти годы он настолько хорошо научился её понимать, что сразу понял — да, в словах сальноволосого ублюдка была доля правды. Ему не хотелось знать какая доля. Разумом он понимал, что нельзя задавать этот вопрос, но что-то внутри него оказалось сильнее. — Гермиона, это правда? — тихо проронил Гарри Стремительно бледнеющая девочка просто ошарашено смотрела на него, не говоря ни слова. Но даже не пыталась отрицать. — Да это правда, я вижу. Это из-за меня? Не только из-за меня… — Зачем! — простонал он, — зачем так-то? Тебя знаниями поманили? Вряд ли тебя уже привлекает секс, — Гермиона покраснела, — Вот как? Тебе стало интересно? Наверное, как новый предмет, да? По своей воле? Ты другого способа не нашла? Поговорить, посоветоваться со мной можно было? Ах, ну да, я же маленький мальчик, Ненормальный Урод. И как я мог забыть. Что со мной советоваться. Я же не твой друг, а так… помогать мне можно, мне с тобой советоваться можно, а тебе со мной… Гарри горько скривился. — Может я когда-нибудь и смогу понять, но сейчас… Лучше не приближайся ко мне, очень тебя прошу. Я тебе должен за помощь, признаю долг и найду, как вернуть, но пожалуйста не помогай мне больше. Жить как я жил раньше, слабым и нищим, рисковать жизнью — мне привычно. Снейп не прав, платить телом… подруги за помощь… это много больше того, на что я готов пойти. С последними словами Гарри поднялся, накинул на себя лежащую рядом одежду, не обращая ни малейшего внимания на вновь чуть покрасневшие при виде его полуобнаженного тела щеки Гермионы, и быстрым шагом вышел из палаты. Грейнджер сползла по стене и уткнувшись в колени разрыдалась.***
Гарри шёл по коридору, ничего не видя вокруг. Он не понимал, как такое возможно! Мысли будто окаменели в его голове. Кожа горела, между пальцев проскакивали разноцветные искры, больно жаля ладони, но мальчик не обращал на них внимания. Внезапно он услышал голос профессора Флитвика: — Поттер, идите за мной! Гарри повиновался совершенно бездумно. Ничего не замечая, как сомнамбула, он прошёл через какой-то гобелен, за которым оказался пыльный, заросший паутиной коридор, неожиданно приведший в просторную комнату без окон, освещённую факелами. Не осознавая ничего, мальчик провёл взглядом по ряду манекенов у дальней стены. — Защищайтесь! Гарри никогда не слышал такой жёсткости в голосе профессора чар. Он не успел достать палочку, как жалящее заклинание ударило его в левую руку. Онемение сразу прошло. — Защищайся, Тунорова задница! Покажи, что ты мужчина! Новый заряд ударил в то же место! Да, Гермиона его щадила, удар Флитвика был несопоставимо больнее. Гермиона! В голове снова закрутилась какая-то муть, но отработанным с девочкой движением он выставил щит «протего» и, несмотря на боль в левой руке, удержал его, когда новый заряд разбился о его поверхность. — Ещё раз! У Гарри не было возможности отвлечься на какие-либо мысли, все его силы уходили на то, чтобы держать щит, вовремя подавая в него порцию магии. — А так? В следующий миг в щит врезался ступефай. Он не пробил щит, он снёс Гарри вместе со щитом, и мальчик отлетел к стенке, теряя концентрацию. — Не спать! Заклинания летели сплошным потоком, Гарри уворачивался, отпрыгивал и даже пытался щитом отбивать летящие фосфены. И, кстати, ему несколько раз это удавалось! — Атакуй! — Я не умею! — Врёшь! Левиосу знаешь, ею атакуй, водой атакуй, люмосом, хоть табуреткой! — жалящее ударило мальчика в правую ногу. — Вингарди… Ой! — Не ойкай, дерись! Ты мужчина! Гарри не смог бы сформулировать, что он сделал. Табуретки рядом не оказалось, и он захотел использовать манекен. «Вингардиум левиоса», — промелькнуло в его голове, и стоящий у дальней стенки деревянный болван, как будто ухваченный невидимой рукой, полетел в профессора. Флитвик просто перепрыгнул через летящее в него со спины чучело. — Атакуй, ещё! В голове мальчика одно за другим проступали отработанные с Гермионой заклинания и чары. В профессора летело всё, что вспоминалось, а вспоминалось немало. В какой-то момент сработал даже Экспелиармус, вырвав на секунду палочку у декана Ровенкло. Впрочем, в следующий миг она снова была в его руке. Пот лил по лбу мальчика, мантия, сорванная в какой-то момент, лежала на полу, Гарри носился по комнате не «как», а именно ужаленный в самые разные места. Заклинания летели в него, он отбивался и сам атаковал. Никаких мыслей, кроме боя. Только бой! Только бой. Только… Гарри споткнулся о мантию и упал, не в силах подняться. Мысли о предательстве Гермионы были где-то далеко, как будто написанные полупрозрачной краской на стенах. Мальчик выложился полностью, и готовый прорваться выброс магии полностью ушёл. Впрочем, с ним вместе ушли вообще все мысли. Профессор Флитвик присел на пол рядом с Гарри. — Ничто так не успокаивает, как хорошая трактирная драка. В юности мы с кузеном разносили комнаты в щепу. А какой у него был хук слева! Противник отлетал не хуже, чем от левиосы. — Что это было, профессор? — Обычная тренировка в лагере юного следопыта в Швейцарии. Правда, скауты там постарше, лет четырнадцати. Мальчик приподнялся и встретил взгляд маленького воина. — Я встретил вас в коридоре в состоянии, в котором магия могла вас убить. Судя по всему, вы раньше времени сбежали от мадам Помфри. Этого делать нельзя, она действительно опытный медик. Похоже, вам сказали что-то, что вызвало такую реакцию. Но, с чего вы взяли, что вам сказали правду? — Я видел реакцию Гермионы… — Глаза часто обманывают. Да и уши тоже. Чтобы обмануть человека, не обязательно лгать, часто достаточно сказать не всю правду. Вы уверены, что ваш источник сказал вам ВСЁ? Гарри очень хотелось поделиться с этим мудрым человеком… или нечеловеком, какая разница! Но язык отказывался повиноваться. Гарри прошиб холодный пот, затем снова его кинуло в жар. Декан взмахом палочки молча создал довольно удобный диван, и, столь же безмолвно, отлевитировал на него Гарри. — Поспите пока здесь, — в голосе Флитвика звучали какие-то незнакомо-металлические нотки, и Гарри потянуло в сон.