В тихом омуте

«Как к тому, кого я хочу целовать». Неужели Антон это сказал? Сказал сам, и это не было частью игры. Его никто не заставлял, не держал у виска пистолет, не душил и даже не приставлял к боку нож. Он сказал это осознанно, сказал то, о чём он действительно думал. Шастун смотрит в глаза Арсения так, будто это самый лучший океан в мире, самый глубокий, чистый и совсем невинный. В этом океане действительно хочется тонуть. Кажется, что сейчас в целом мире нет никого. Только они вдвоём. Арсений крепко обнимает парня, будто он сейчас его единственное спасение, его спасательный круг, его дом, которого он не видел уже, наверное, лет пять точно. Мужчине всегда было холодно. И душе, и телу. Хотелось закрыться в своей палате, укутаться в одеяло и больше никогда из него не вылезать. Но сейчас рядом с Антон ему тепло, и это не сравнить с камином или горячим чаем, это намного лучше. Настолько, что хочется просто раствориться в Антоне, слиться воедино, лечь с ним на кровать и больше никуда не отпускать. — Арс, поцелуй уже меня... — на выдохе произносит Антон, касаясь холодным носом горячего носа пациента. Он действительно этого хочет так, как никогда и ничего не хотел. Просто коснуться этих мягких, нежных губ, что не сравнятся с губами какой-либо привлекательной девушки. Где-то минуту Арс просто смотрит на Антона и поглаживает его за ушком, а после осторожно обхватывает его лицо руками, прямо как в тот раз, и нежно целует, сминая нижнюю губу. Это чувство нельзя сравнить ни с чем, так же как и то, что сейчас происходит между ними. Совершенно непонятно, что будет дальше, непонятно, кто они теперь друг другу, и лишь одно совершенно ясно: с ними никогда такого не случалось. Они так и продолжают целоваться, руки Арса гуляют по шее Антона, в то время как сам Шастун обнимает мужчину за талию и то и дело продлевает поцелуй, как подросток, которого только что научили целоваться. Антон осторожно двигается к столу, после чего подхватывает Арсения и сажает на него. Господи, какой он лёгкий, так и хочется накормить. — М-м, Антош, а ты разгорячился, — ухмыляется Попов, устраиваясь удобнее. — Молчи, — шепчет Шастун, раздвигая ноги Арса и вставая между них. — Что ты собираешься... — не успевает договорить синеглазый, как его шеи касаются пухлые губы Антона. Какая мягкая кожа. И как он сохраняет её гладкой в таких-то условиях? Нос Антона медленно скользит по шее Арсения, губы оставляют лёгкие поцелуи, а руки проводят по худым ногам. Шаст проводит языком по острым ключицам, оставляя незаметный засос. Руки уже не знают, куда себя деть, поэтому приподнимают футболку Арсения и проводят по выпирающим рёбрам, отчего мужчина скулит, сильнее прижимаясь к Антону. — Ты такой худой... Ну нельзя же так... — шепчет на ушко Шастун, просто гладя тело пациента, не причиняя никакой боли. Арс буквально тает от прикосновений парня. Ему не противно всё происходящее, совсем нет. Он хочет как можно сильнее прижаться к Антону и подставляет шею под нежные, приятные поцелуи. И почему этот мальчишка такой прекрасный? Почему он его не боится целовать и так сладко стонет в поцелуе? — Антон... Зачем ты это делаешь? — спрашивает Арсений и смотрит на Антона затуманенным взглядом. — Что делаю? — Целуешь меня. — Потому что я хочу это делать. Уже прошло два часа, время посещения кончилось, но это не особо волнует возлюбленных. Арсений сидит на койке, а Антон лежит на его коленях, смотря в синие, как ночное небо, глаза. — Арсюш, а почему ты тогда плакал? — внезапно обращается к мужчине Антон, поворачивая голову. — Я... Да так, вспомнил детство... Не это Арсений хочет обсудить в столь милый момент, он вообще не хочет больше это вспоминать. Хотя тогда он впервые понял, какой Антон тёплый и как ему хочется обнимать его и только его. — Расскажи мне всё. Прошу, — обхватывает лицо Арсения юноша, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Я должен знать, что тебя так долго мучает. И Арсений рассказывает. Рассказывает всё. О школе, о маме, о своей тёте, которая его всегда гнобила, и о дяде, который уже не кажется ему похожим на Антона, это мужчина только что заметил. Нет, его мальчик никогда не будет похож на этого уёбка. — Боже, Арсений, милый... — прижимает к себе Арса парень, гладя по голове. Антон всегда знает, что сказать, но только не сейчас, не в этой истории. Всё, что он может сделать — это сильнее обнять Арсения и не уходить до того момента, пока ему не станет легче. — Мне пора идти, — говорит Антон тогда, когда Попов почти что засыпает у него на руках. — А завтра ты придёшь? — с надеждой в глазах спрашивает Арсений, обнимая Тошу за шею и ёрзая на его коленях, отчего Шастун краснеет. — Ну конечно, приду, — юноша целует мужчину в уголок губ, обнимая за талию. — Принеси мне плед, тут холодно. — А волшебное слово? — улыбается Шастун. — Пожалуйста... — отводит взгляд Арсений, надувая губки. — Принесу. Я же не хочу, чтобы ты заболел. Антон уходит, хоть он и ужасно не хочет этого. Он хочет остаться с Арсением, хочет жить в этой чёртовой палате вместе с ним, даже если его будут пичкать таблетками, которые он ненавидит.

***

Проходит неделя, а Антон так и не появляется у Арсения. Ни вчера, ни позавчера. А все потому, что они забыли, что неделя практики уже окончилась. Всего лишь за два дня Арсений сбрасывает четыре килограмма, его состояние ухудшается, и всё, что он может делать, это лежать. Ещё немного — и в его организме не останется воды, так как он совсем не пьёт. Не может и не хочет. Неужели Арсений умирает? Нет. Конечно, нет. Ведь у него ещё есть максимум три дня, а после наступит обезвоживание, к тому же он и не ест с тех пор, как ушёл Антон. Почему так? Он же обещал прийти, обещал принести ему плед, обещал быть с ним. А может, это просто шутка? Глупая шутка над глупым психом. Нет никакой любви, ты ему не нужен, Арсюш.