В тихом омуте

Антон сотню раз повторяет слово «прости» и ровно столько же раз умоляет остаться Арсения с ним в этом мире. Парень уже успел позвонить в своё учебное заведение и сказать, что он больше там не учится, успел съездить и подписать бумаги об исключении, успел устроиться на работу психиатром в психиатрической больнице. Это было несложно, Ира сразу же подписала бумаги, не потому что он ей нравится, а потому что больше никто не хочет устраиваться на работу в эту заброшку, в которой всё ещё лечат людей. Антон чётко для себя решил, что если не на свободе, то он точно будет с Арсением здесь. Да, чёрт возьми, теперь он личный психиатр Попова Арсения Сергеевича. Шастун не собирается бросать мужчину больше никогда. И если тот уйдёт, то Антон уйдёт за ним. Лёгкая ли это влюблённость или же ответственность за пациента, а может быть, любовь? Да. Однозначно она. Никто не знает, что будет с Арсом, но Антон не сдаётся, он крепко держит его руку и не отрывает взгляда от худого лица. — Доктор, что с ним? — через прозрачную пелену смотрит Антон на врача. — Истощение. Очевидно, что у него анорексия. И как он за неделю себя до такого довёл... Ты. Это все ты. Если бы тогда Антон подумал обо всём, если бы сразу устроился на работу, то ничего бы не было. Арсений бы не лежал в этой палате, ему не было бы больно, он бы не стоял на краю жизни и смерти. Черт, что же ты сделал? — Какая стадия? — с надеждой в глазах смотрит парень на медсестру, что заполняет бумаги, стоя у кровати Арсения. — Ну, если здраво смотреть, то не всё так плохо, так что третья. И почему он так мало ест, не понимаю... — Да потому что вы его кормите ужасно, его тошнит от вашей еды... — чуть ли не рычит Антон, сильнее сжимая руку Арсения. — Всех мы кормим одинаково... — хмыкает женщина, собираясь уходить из палаты. — Если такой умный, корми сам, — хлопает дверью медсестра и уходит. В больнице действительно плохо кормят, но что он хочет от здания, которое держится на молитве. — Если проснёшься, с ложечки кормить буду, — шепчет Шастун, положив голову на плечо возлюбленного. Антон ничего так сильно не хотел в жизни, как сейчас того, чтобы Арсений проснулся. Просто открыл глаза, дал понять, что с ним всё хорошо, что он жив. Даже если мужчина его отвергнет, не важно. Главное, чтобы был жив.

***

«Не уходи, прошу, я только нашёл тебя. Разве справедливо будет меня так бросать?» Эти слова проносятся по всему телу и задерживаются в сердце. Чей-то бархатистый голос зовёт его, чья-то рука держит его запястье, кто-то целует его в щёку нежными губами и роняет слёзы на постель. Кто же этот незнакомец? Наверное, он любит Арсения. Это он понял по тому, как осторожно парень держит его руку. Не как обычно держат больного: небрежно, до боли сжимая руки так, что кости ломит. Нет, в этот раз руку Арсения держат аккуратно, чуть поглаживая и целуя в запястье. Как его дядя. Он тоже всегда о нем заботился, когда маленький Арсюша болел. Делал ему вкусный чай с мятой, укрывал пледом и даже всегда спал вместе с ним, чтобы не было страшно. Только потом сделал больно и навсегда оставил большое пятно в сердце. Но Шастун никогда не сделает Арсению больно, почему-то хочется в это верить, хочется любить и быть любимым именно этим человеком. «Я тебя ненавижу, Антон». Нет. Не так, это не так. Арсений любит Антона, любит так, что ненавидит, ненавидит это чувство, когда всё время думаешь о нём, когда хочешь обнять, прижаться к уже родному телу, поцеловать в губы, всегда желанные и мягкие. Мужчина ничего не видит, только слышит, слышит этот голос. Голос Антона, его психиатра. Наверное, Арсений давно бы уже умер, если бы не желание сказать Антону, как он любит его, увидеть заплаканное лицо, убрать слёзы с белой кожи. — Я... Я люблю тебя... — произносит Арсений на одном дыхании, медленно открывая глаза и смотря на мутное очертание лица Шаста. Арсений только думает, что он сказал это громко, на самом деле он прошептал, и так тихо, что даже если бы он произнёс это парню на ушко, то тот всё равно бы ничего не услышал. В горле всё пересохло, поэтому громче мужчина говорить не может. — Что? Арсений, ты очнулся... — судорожно выдыхает Шастун, смотря на лицо мужчины. Арс подносит дрожащую руку к лицу Антона, большим пальцем убирая слезинки с уголков глаз, не хватало ещё, чтобы его мальчик плакал. Парень медленно поворачивает голову, целуя ладонь Арсения и кладя поверх его ладони свою руку. Он жив, очень слаб, но жив, и Антон сделает всё, чтобы его любимый выздоровел, а потом сделает всё, чтобы он вышел отсюда, из этого ужасного здания. — Как ты? Сильно болит? — парень убирает чёлку с лица Попова, не отпуская его руки. — В-воды, п-пожалуйста, — хрипит мужчина, начиная кашлять. — Да, сейчас, — Антон встаёт с кровати и идёт к тумбочке, где стоит вода. Он приподнимает голову мужчины и подносит стакан к губам, начиная потихоньку вливать воду, ожидая, пока Арсений попьёт. — Спасибо, — Попов глотает воду, хоть это даётся ему с трудом, так как горло полностью пересохло. Антону больно смотреть на своего мужчину, он видит, как тому тяжело, видит, как тот страдает. Он винит себя, просто сжирает изнутри, хочется взять и въебать самому себе. — Ну зачем ты так с собой? — парень кладёт голову на плечо Арсения, уже не в силах сдерживать слезы. — Потому что я не видел смысла жить, если единственный человек, которому я доверился, ушёл, — мужчина обнимает Антона, одной рукой зарываясь в его волосы, и утыкается носом в шею, вдыхая аромат нежной кожи. — Но я же пришёл, и теперь ты у меня будешь кушать в три раза больше, и это не обсуждается, — Шастун обнимает Арсения, целуя худое плечо. — Буду, — даже не собираясь спорить, шепчет Попов, — ведь мне же нужны силы для того, чтобы тебя наказать. Наказать? Что значит наказать? Как? Арсений будет меня бить? Или... или может... насиловать? На мгновение становится страшно, поэтому Антон сильнее прижимается к мужчине, хотя это и не логично, ведь он же боится самого Арсения. — Не бойся, больно не будет, — ухмыляется Попов, начиная кашлять. — Да молчи уже... Береги силы, ну. И как этому человеку удаётся быть таким сексуальным даже тогда, когда он лежит в больнице на грани жизни и смерти?