Весенние деревья и закатные облака

      Когда он проснулся утром, то позволил курицам, которые могли отложить яйца, сделать это, покормил их, а затем пошел закупаться на рынке. Закончив с покупкой необходимых продуктов на завтрак, он поприветствовал других по пути обратно в бюро, послушал сплетни двух работающих ямэнь-посыльных у дверного проема и после отнес продукты на кухню.       Покинув кухню, он начал свою обычную рутинную уборку.       Когда он убирался, огромная партия новых разнообразных сортов овощей была прислана знакомым бакалейщиком, и тогда же пришла кухарка.       Кухарка подождала, пока Нань Гэ Эр убирал все свежие овощи на кухонный склад, а затем начала готовить завтрак, используя купленное заранее.       Убирая овощи, он слушал сплетни бакалейщика о разных домохозяйствах.       Закончив с овощами, он вывел бакалейщика, продолжая слушать его нескончаемые сплетни по пути.       Он небрежно прибрался, когда вернулся: время поесть.       Бросив метлу и совок, он побежал в столовую.       Государственные офицеры и ямэнь-посыльные уже собрались в столовой, держа в руках свои миски и с аппетитом поедая пищу.       Вновь отвечая на бесчисленные приветствия, он направился к кухарке, чтобы взять свою еду.       Кухарка уже приготовила его специальную наполненную любовью еду—       С более большими кусочками, с более светлыми овощами, с более мягким и хорошим качеством риса, чем у остальных…       Взяв свою еду, он пошел обратно.       Когда все его позвали, он выбрал случайный стол и сел за него.       Вновь слушал, как мощные на вид государственные офицеры болтали подобно сплетникам.       Время от времени «короля сплетен» — советника-сяньшэна — отпускал Мо Шу, чтобы тот поел.       Потому волна сплетен в столовой разрослась еще пуще.       На самом деле, советник-сяньшэн выглядел весьма хорошо сложенным, величавым, привлекательным и доблестным.       Однако любимым хобби такого мощного и мужественного мужчины были, в самом деле, сплетни!       Только он начинал говорить о городских сплетнях, как становился настолько жалким, насколько только мог.       Закончив с завтраком, Нань Гэ Эр вышел на неторопливую прогулку для лучшего пищеварения.       Иногда ему удавалось встретить проходящего мимо магистрат-дажэня—       Он обычно замечал неторопливо прогуливающегося Нань Гэ Эра, держащего руки в своих рукавах, и каждый раз Мо Шу-сяньшэн неизменно приближался к нему с сияющими глазами.       …Потому Нань Гэ Эр сознательно отдавал сладости, которые собирался съесть как закуски, в дань уважения.       Съев закуски Нань Гэ Эра, Мо Шу-сяньшэн как обычно кинул бесполезную благодарность и продолжил свои дела.       Так что у Нань Гэ Эра без закусок не оставалось выбора, кроме как вернуться обратно…       Он повстречал на улицах нескольких детей, не достигших возраста обучения, некоторые попросили у Нань Гэ Эра еды, некоторые приглашали его поиграть дома вместе, некоторые…       С жалеющим видом давали ему в руки сладкие бобы.       Нань Гэ Эр был так жалок, даже не имея сладких бобов, когда у него только что попросили еды…       Люди в управленческом бюро были так бедны и жалки…       Руки Нань Гэ Эра наполнились различными случайными игрушками и закусками, пока он с пустым взглядом приветствовал мелких негодников. Группа маленьких детишек следовала за ним, желая поиграть.       Горстка мелких негодников, следуя за ним, рассказала ему о том, кто что-то сломал, кто получил по заднице, кто намочился в постель в этот день.       Когда он вернулся в бюро, он спихнул предметы в своих руках на счетовода, говоря ему, кому они принадлежали, и попросив его вернуть их обратно, когда тот будет «не на работе» ночью.       Когда он вернулся во внутренний двор, то не удивился, заметив, как кухарка снова убирала места, которые он «убрал» раньше.       С этим было ничего не поделать, он был чрезвычайно плох в занятиях, вроде домашних хлопот.       Он работал полгода, но опыт ему совсем не помогал.       Потому он вышел.       Орава детей находилась у двери, некоторые оседлали статую охранного льва около входа; некоторые пытались вынуть каменный шар изо рта статуи льва; некоторые присели на корточки у порога, наблюдая за занятыми суетящимися вокруг муравьями, и перебрасывались невнятными словами друг с другом; некоторые свистели и кричали, когда ляпа проходил мимо; некоторые зажимали бамбуковые палки между ног, оседлав их, прыгая тут и там.       И некоторые…       Надоедали незаинтересованным ямэнь-посыльным своими трудными и детскими вопросами.       Заметив вышедшего Нань Гэ Эра, ямэнь-посыльные вздохнули с облегчением, дети бросились к нему, окружая.       — Нань Гэ Эр, какие легенды ты расскажешь сегодня?       — Нань Гэ Эр, А Мао-гэ[1] не смог прийти сегодня, я видел, как его наказал учитель, заставив переписать книги в частной школе.       — Нань Гэ Эр, дай рассказать, Сяо Я упал вчера в туалет, потому что у него онемела нога, ха-ха, такой вонючий, такой вонючий!       — Ва-ва-ва-ва, Сяо Я вонючка, а-ха-ха-ха!       — Я тебя ударю, ударю, Лай Фу, вчера ты пробежал половину улицы, когда за тобой гналась гусыня семьи Гоу Дань, как ты смеешь дразнить нашего Сяо Я!       — Ух, Лай Фу злодейка, я расскажу твоей маме…       — Нань Гэ Эр, вот оладушек для тебя, моя мама сказала, что ты слишком тощий.       — Нань Гэ Эр, мои сверчки великолепны, у Сяо Тоу не лучше, чем у меня.       — Чушь, мой черноголовый Генерал лучший!       — Мои золотобрюхий Генерал явно искусал черноголового Генерала до изувеченного, ха-ха…       — Ты заслуживаешь быть побитым!       — Ты смеешь меня бить!       Спустя мгновение там уже появились маленькие группы, дерущиеся между собой, по какой бы то ни было причине.       Нань Гэ Эр опустил уголки своих губ:       — Прекратите спорить, я не расскажу вам ничего, если будете продолжать, — к сожалению, его голос, в самом деле, был недостаточно громким, чтобы как-то подействовать на шумных детей.       — Нань Гэ Эр сказал прекратить спорить. Он не расскажет никаких легенд, если мы продолжим, — естественно, находились подобные слугам маленькие помощники, ведущие себя как его громкоговорители.       — Ш-ш, ш-ш, хватит спорить, хватит спорить.       — Я тебе задам в следующий раз.       — Просто подожди и увидим.       После суматохи дерущиеся и спорящие малыши, наконец, угомонились.       — Идите и поиграйте пока что под деревом. Не деритесь. Мы начнем, когда другие вернутся с частной школы, — Нань Гэ Эр сделал жест рукой, указывая на большое дерево.       После одного полудня Нань Гэ Эр оказался крайне сильно раздражен детьми, на разные странные вопросы которых он был обязан отвечать, в то же время, неся купленные снаружи продукты руками, почти готовыми сломаться. Потому он пообещал рассказать им историю, если они пойдут и поиграют где-нибудь в другом месте и перестанут мешаться под ногами, сидя у порога бюро, пока еще это не стало невыносимо.       Каждый день, когда Нань Гэ Эр выходил на прогулку для лучшего пищеварения, за ним по пятам следовала вереница хвостов.       Сложно поверить, но в таком огромном городском округе не нашлось ни единого сказителя; люди ходили в чайный дом только ради сплетен, проводя там свое время. Теперь же Нань Гэ Эр, молодой студент университета, до своего перемещения находившийся под влиянием разнообразных 8-часовых шоу, легендарных мифов и интернет-литературы, оказался послан Богом дабы удовлетворить нужды городских людей создать дух цивилизации!       Изначально, он не взвесил преимущества и недостатки этого, однажды рассказав детям, играющим возле порога управленческого бюро, только чтобы обнаружить, что после полудня, закончив занятия, дети школьного возраста сидели и караулили двери управленческого бюро, упрашивая снова рассказать историю. Они даже отказывалась пойти домой поесть, если он не расскажет, и даже заявили, что Нань Гэ Эр будет предвзятым и так далее, если он не поведает им историю вновь…       Потому, научившись на своих ошибках, теперь Нань Гэ Эр обычно предпочитал рассказывать после того, как занятия в частной школе заканчивались, так что ему, как правило, нужно было поведать историю лишь один раз в день.       После полудня дети приходили к нему, когда их отпускали со школы, и людей у дверей бюро постепенно становилось больше.       Группа детей, прибывших первыми, продолжала звать свои семьи и братьев:       — Гэ, иди сюда, тут проще слушать.       — Мама, быстрее, Нань Гэ Эр собирается рассказывать легенду. Ты принесла мои яичные оладушки?       Там даже находились юнцы, ждущие заранее, чтобы быть на хорошем счету у их любимых.       — Сяо Цуй, иди ко мне, это место самое лучшее, и отсюда отлично видно, я даже принес сладкий пирог с османтусом[2] тебе.       — А, Чжу, скорее, разве это место не великолепно! Я специально занял его заранее!       Пожилые люди, которым было нечем заняться дома, тоже пришли сюда.       — Чжу Цзы, скорее иди сюда, ты же проголодалась, да? Бабуля испекла оладушки для тебя, давай покушаем, пока будем слушать.       — Вот один, иди и отдохни немного, послушай чуть-чуть прежде, чем возвращаться к работе по хозяйству.       …       Не важно, как много раз он видел такую картину, он никак не мог к ней привыкнуть.       Нань Гэ Эр сидел на пороге, наблюдая за беспорядочной толпой под деревом.       Почему это походило на открытие цирка?       Три дня назад только дети слушали его, на четвертый день прохожие присаживались рядом, чтобы дослушать истории, на пятый стало приходить еще больше взрослых…       Наконец, их численность постепенно возросла, и подобная беспорядочная картина каждый раз перед «выходом на сцену» Нань Гэ Эра превратилась в обычное дело.       — Сладкие и сытные цыба-       — Утоляющий жажду чай, наслаждайтесь им, спокойно слушая рассказы Нань Гэ Эра-       — Аппетитный кунжутный пирог-       — Жареные бобы, арахис и семена-       — Сладкие цукаты, сладость прямо в ваши сердца-       Разные уличные торговцы тоже начали сюда приходить…       У Нань Гэ Эра не было слов…       Согласно возрасту его теперешнего тела, ему скоро исполнится двадцать; за прошлые шестнадцать лет он совершенно не ощущал себя попаданцем, поскольку в людоедоподобном дворце из-за любой игривой мысли он мог оказаться разорванным на кусочки. Только спустя неделю, наблюдая за его служанками, лишающимися голов за одно жалкое предложение, он понял, что должен делать — делать, чтобы выжить.       Оказалось, что знания того мира были для него совершенно бесполезны.       Однако на данный момент в таком месте, как Гуан Тянь, он должен был установить чайный прилавок, чтобы заработать денег и наполнить свой живот, обязан был заниматься такими хлопотами, как стирка и уборка и даже…       Рассказывать истории!       …       Наконец, я могу насладиться преимуществами того, что я попаданец?       Толпа людей, «восхищающихся» им и ожидающих, когда он взойдет на сцену…       Эй, я обезьянка, что ли?! Заметки переводчика: [1] — гэ: суффикс, используемый при обращении к старшему брату, либо старшему представителю мужского пола. [2] — пирог с османтусом: традиционная китайская сладкая выпечка, готовящаяся из клейкой рисовой муки, сдобренного медом османтуса (цветковое растение) и каменного сахара.