— То, что кажется идеальным, вызывает сомнения в его подлинности. — Всегда нужно знать, когда заканчивается очередной этап твоей жизни. Замыкается круг, закрывается дверь, завершается глава — неважно, как ты это назовёшь, важно оставить в прошлом то, что уже принадлежит прошлому. Пауло Коэльо «Заир»
По всей территории Токио стояла пасмурная погода. Заметив это, люди засуетились, пытаясь поскорее попасть домой, лишь бы не оказаться под дождём. С высоты птичьего полёта они все выглядели как множество маленьких муравьёв, разбежавшихся в разные стороны, будто они ожидали, что сейчас на них наступит огромная нога. Только в реальности была угроза просто-напросто намокнуть, а не быть раздавленным. — Мама, а почему люди убегают? — оглядевшись по сторонам, сидящая на лавочке девочка поднимает глаза на маму. — Я не вижу в дожде ничего плохого. — Нет, солнышко, дождь — это хорошо. — женщина умилённо улыбнулась в ответ и потрепала дочь по волосам. — Но люди не хотят намокнуть и заболеть. Рыжеволосая нахмурила брови, явно задумавшись о чём-то. Она любила дождь и не понимала, почему другие так боятся заболеть из-за него. Ведь играть под дождём так весело, а простуду можно легко вылечить. Она любила бегать под дождём, расправив руки на манер крыльев, прыгать по лужам в своих резиновых сапожках так, что бы брызги летели во все стороны, и ловить дождевые капельки ладошками. — Мам, а давай поиграем под дождём вместе? — Рин с надеждой глянула на маму, отказываясь вставать с насиженного места. — Мы с Тодой всегда играли. — Рин, ты же помнишь, чем ваши игры под дождём заканчивались? — Маширо встала со скамейки и заботливо накинула капюшон на рыжую голову дочери, а та расстроенно кивнула, понимая, что всё-таки прозвучал отказ. — Но ты же нас потом вылечила. — но сдаваться девочка всё же не собиралась. Жалобно смотря на маму карими глазами, она продолжала приводить убедительные по её мнению аргументы. — Никто же не умер, правильно? Женщина на мгновение подняла карие глаза, такие же как и у дочери, к серым тучкам. Сейчас её задачей было придумать, каким образом можно уговорить девочку пойти домой и переждать непогоду там. Способы, которыми заманивают домой других детей, здесь не помогут. Для своих 11 лет Рин была довольно сообразительной и умной девочкой, она практически всегда чувствовала, когда её пытаются обхитрить, или каким-то образом манипулировать, чтобы она сделала так, как хочется другим, и осознанно действовала наперекор. В этом плане, с ней было куда сложнее, чем с её старшим братом, когда он был в том же возрасте. Если давалось какое-то распоряжение, Тода практически всегда и без разговоров делал то, о чём его попросили. Идеальный послушный ребёнок, чего нельзя было сказать о младшей Мацуде, которая могла привести матери сотню доводов в свою пользу. — Знаешь, что? — Маширо вновь перевела взгляд на девочки. Услышав голос мамы, рыжая среагировала молниеносно. — Сейчас пойдём домой, а когда дождь закончится, выйдем посмотреть на радугу. Девочка приложила указательный палец к подбородку и заострила взгляд на чём-то вдалеке. Если она так делает, значит очень тщательно что-то обдумывает, и навряд ли услышит, если вы попытаетесь ей что-то сказать. Ей очень хотелось поиграть под дождём с мамой. Но тогда они обе замёрзнут и пойдут домой, не дождавшись радуги. А посмотреть на радугу Рин тоже очень хотела. Можно было бы и из окна понаблюдать за этим природным явлением, если бы оно выходило на нужную сторону улицы, но, как говорится, увы и ах. — Хорошо. — рыжая улыбнулась и закивала. Всё-таки ей больше хотелось посмотреть на эти яркие природные краски, чем бегать под серым небом и его слезами. Несмотря на всё веселье от игры под дождём, это явление всё же ассоциировалось с грустью природы. — Но смотри, не забудь. Младшая Мацуда всё же поднялась с насиженного ей места и, взяв маму за руку, пошла в сторону дома. Женщина победно улыбнулась и направилась вместе с дочерью домой. Первые капли упали девочке на нос, и она подняла глаза на небо. Ещё одна капелька попала ей прямо в глаз, от чего пришлось зажмуриться и помотать головой. Постепенно асфальт начал покрываться тёмными крапинками, а после и вовсе стал практически чёрным от влаги. Дождь усиливался каждой минутой. Маширо обрадовалась тому, что Рин больше не пыталась спорить, но через несколько секунд сбоку начали раздаваться всплески. Женщина несколько раз за время пути попросила дочь не прыгать по лужам, но та будто не слышала её. — Вот вырасту большая, как братик. — подумала Рин, прыгая в очередную лужу. — Буду играть под дождём при каждой возможности и прыгать во всем-всем лужам. Поймав на себе очередной строгий взгляд мамы, девочка всё же перешла на спокойную ходьбу и поравнялась с ней в шагах. С тех пор как любимый старший братик начал жить отдельно от них, так как был слишком взрослым, с ней осталась только мама. Конечно, порой ей было одиноко, ведь они больше не играют вместе, но мама умела прогонять грусть и отвлечь от плохих мыслей. — Мамочка, догоняй! — Рин вырвала руку и побежала по улице, заливаясь детским хохотом. Маширо не сразу сообразила, что произошло и пару секунд ещё смотрела на то место, где только что была её дочь. — Рин, стой! — сообразив, что происходит, женщина рванулась вслед за девочкой. Но та уже не слышала, преодолевая бегом метр за метром. Холодные капли падали на лицо, а ветер вместе со звуком падающих капель отдавался гулом в ушах. Через какое-то время рыжая настолько увлеклась игрой в догонялки, что уже не замечала ничего вокруг. Так они пробежали ещё несколько кварталов, пока позади не раздались громкие звуки гудков, а следом грохот и чей-то надрывный вопль. Эта противная и даже пугающая какофония звуков вернула девочку в реальность и заставила оглянуться. Сама Рин стояла на тротуаре около светофора, а сзади неё прямо на дороге посреди перехода стояла машина, а рядом с ней растекалась алая лужа. — Мама! — очнувшись окончательно, рыжая побежала через дорогу прямо к машине. — Где ты, мама?! Девочка прекрасно понимала, какой исход вероятнее всего, но не хотела в него верить. Пока она не подошла достаточно близко, надежда увидеть маму живой всё ещё теплилась в её маленьком сердечке. Но как быстро она угасла, когда девочка оказалась практически рядом с кузовом. — Мама… — на глаза начали медленно наворачиваться слёзы. Самообладание пропало в секунду, уступая место разрывающей изнутри боли. — Мама!!! Мама лежала на дороге в луже крови и какой-то непонятной противной жижи, смотря пустыми глазами в густые серые тучи, а её рука и нога были выгнуты под неестественным углом. От этого ужасного зрелища девочку стошнило на месте, а паника схватила в свои оковы всё сильнее. Сидя в кабинете следователя, Рин нервно оглядывалась в поисках хоть какой-то поддержки, но кроме мужчины, сидящего за столом напротив, и женщины в строгом костюме, которая листала какие-то записи в блокноте. От обоих веяло холодом и безразличием, будто происходящее было им до лампочки. Помимо этих двоих её взгляд натыкался лишь на зелёные стены и некоторые предметы интерьера. — Как тебя зовут? — спросил следователь, внимательно посмотрев на девочку, до этого нервно перебиравшую собственные пальцы. — Мацуда. — собственный голос показался ей немного хриплым от того, что она не разговаривала довольно продолжительное время, а именно несколько часов. — Рин Мацуда. Мужчина устало зевнул и вбил что-то в своём компьютере. Видимо, он вбилал имя рыжеволосой, чтобы найти о ней какую-то информацию, которая поможет определить её дальнейшую судьбу. Если у неё не осталось взрослых родственников, то она отправится в детдом. — В приют меня не отправят. — уставившись в стену, Рин размышляла о вероятном будущем. — У меня есть братик. Тода уж точно не позволит меня забрать. — Сколько тебе лет? — вновь оторвав взгляд от монитора, спрашивает следователь. — 11. — тихо ответила она, но вспомнив важную для неё информацию, тут же осеклась. — Завтра будет уже 12. Мужчина устало потёр переносицу и вновь уткнулся в монитор, видимо, найдя необходимую информацию. Рин перевела взгляд на женщину. Убрав каштановую прядь за ухо и поправив очки, она продолжала со спокойным видом делать какие-то пометки в блокноте. — Эта женщина не из полиции. — этот вывод девочка сделала, рассмотрев форму серьёзной, словно сова, взрослой женщины, и после этого спросила уже вслух. — Вы же не из полиции, верно? — Я из приюта. — снисходительно улыбнувшись, ответила женщина, после чего вернулась к записям в блокноте. Иностранка, отметила Рин, услышав сильный акцент. Она никогда не видела иностранцев в живую, но по разрезу глаз и высокому росту даже ей удалось определить, что женщина уж точно не японка. После этого в комнате следователя вновь повисло напряжённое молчание. Казалось, тишина сейчас обвалится вместе с серовато-белым потолком и раздавит всех, кто находится в этом помещении. Такой тяжёлой тишины на памяти Мацуды младшей ещё никогда не было. Она знала, что её не отправят к детям сиротам, ведь в отличие от них, у неё есть совершеннолетний брат. — Тода же не бросит меня одну, правда? — подумала она, посмотрев в потолок. Именно этого расклада она боялась. Рыжая понимала, что братик вряд ли отправит её в приют. После весёлого детства, состоящего из моря совместных игры, смеха, слёз, и многого из того, чему научил её брат, такого просто не могло быть. Но страх остаться совсем одной всё равно не уходил. — Рин Мацуда. 1988 года рождения. — коротко произнёс следователь, всё также смотря в монитор. Его глаза бегали из стороны в сторону, из этого можно было сделать вывод, что он читает найденную информацию. — Правильно? — Рин лишь спокойно кивнула, подтверждая информацию. — Тут написано, что у тебя есть брат, достигший совершеннолетия, и что ваш отец ушёл из семьи. — лицо мужчины приняло озадаченное выражение. — Он поддерживает с вами контакт? — Нет, ему всё равно на нас. — Рин тут же вспомнила тот день, когда они с братом видели его в последний раз. На тот момент было уже несколько месяцев после того, как он ушёл. 10-летний Тода и 4-летняя Рин ждали его возращения каждый вечер в течение этого времени, но он так и не возвращался. Надежды их разбились, подобно хрупкой вазе, в одну из их прогулок, когда они увидели отца с какой-то молодой тётей. Они махали ему руками и кричали, но он не поворачивался в их сторону, будто это были чужие дети. В тот день они всё окончательно поняли… — Прошу прощения. — в дверь тихонько вошёл Тода Мацуда, неловко почесав затылок. — Он плакал. — сделала вывод девочка, заметив красные глаза и немного опухшее лицо брата. — Точно плакал. Его голос дрожал, когда я звонила ему из больницы. Встав со стула, рыжая медленно подошла к нему и обняла, будто пытаясь как-то поддержать. Она и сама нуждалась в поддержке, но знала, что определённо её получит. Также понимала, что разговор ещё не закончен и вот так вставать и прерывать его невежливо, но в такой ситуации это не так важно. — Полагаю, это её брат. — женщина выразила своё мнение и записала что-то в блокнот. — А… да, он самый. — потрепав младшую сестру по голове, Мацуда произнёс это немного сбивчиво. Поняв всю суть, тут же оживился. — Вы же не собираетесь отдавать Рин в приют? Тода совсем не представлял, каким образом будет самостоятельно растить девочку-подростка. Конечно, в детстве он часто с ней сидел и играл, но тем не менее, их растила, воспитывала и содержала мама. Он сам ещё не окончательно встал на ноги, но о том, что бы бросить младшую сестрёнку и отдать её в руки неизвестно кому, он даже думать не смел. — Не важно, как сложно будет. — темноволосый слабо улыбнулся, понимая, что должен и хочет делать. — Но мы должны держаться вместе. — Если ты готов взять на себя ответственность за неё, то никто её не заберёт. — женщина мягко улыбнулась, понимая, что Мацуда младшая не останется одна. — Да, я готов. — бодро отозвался парень, и серьёзно нахмурил брови.***
Это случилось по моей личной глупости. Если бы я тогда не выбежала на дорогу, мама бы осталась живой. Я бы не свалилась на голову братику, который и сам ещё был в какой-то мере ребёнком. Не была бы обузой… Но тем не менее, он не отдал меня в приют. Я благодарна. — Мацуда, проснись. — то, что голос принадлежал не брату, а какой-то девушке, заставило меня вернуться реальность. Присев на месте, осознаю, что лежу на чём-то твёрдом и у меня сильно затекла шея. Подняв голову и открыв глаза, понимаю, что заснула прямо на уроке. В который раз за неделю? Все, кто находился в классе, включая учителя, смотрели прямиком на меня, будто я музейный экспонат, а они туристы. Неловко… Кто-то смеялся, а кто-то подкатывал глаза и качал головой, будто говоря: «Опять за своё.» Прямо передо мной, хихикая, сидела одна из одноклассниц. — Что смешного? — от нахлынувшего чувства неловкости стремительно начинаю глазами изучать парту, лишь бы не пересечься с кем-нибудь взглядом. — Она права, Кавасима, здесь нет ничего смешного. — учитель с упрёком посмотрел на девушку, после чего та поспешила отвернуться. Кажется, будто она никогда не видела спящих людей. Сенсей тут же перевёл взгляд на меня. — Мацуда, останься после урока. В ответ на распоряжение учителя я просто кивнула и начала слушать объяснение материала. Хоть это и была уже середина объяснения, если не конец, но до меня дошло, что я знаю эту тему. Нам объясняли её если не на прошлом уроке, то на позапрошлом, или чуть раньше, то есть совсем недавно. Благо, мои познания и способности в английском куда лучше, чем в математике. И сейчас мы начнём читать и переводить отрывок из книги «Гарри Поттер и философский камень». Это не могло не радовать, ведь это любимая книга моего детства, которую мне раз за разом по моей просьбе читали на ночь мама, или братик. Эх, как давно это было. Вот уже класс начинает переводить по цепочке друг за другом. Многие ребята с великим трудом стараются произносить звуки при чтении, а во время перевода путают слова, из-за чего смысл повествования либо теряется, либо приобретает какой-то абсурд, от которого иногда пробирает на смех. Например, в моменте, когда Вернон Дурсль, спрашивает: «Где пушка?», одна из девушек-хохотушек неправильно прочитала слово Where, и у неё получилась фраза «Бывшая пушка». Этих ребят сложно винить, так как в английском очень много звуков, которые нам, японцам, произносить довольно сложно, в следствие чего мы их коверкаем порой до неузнаваемости. — Мацуда, следующий абзац твой. — спокойным тоном объявляет учитель. Опустив глаза, начинаю читать попавшийся отрывок вслух: — A giant of a man was standing in the doorway. — при чтении довольно сильно заплетался язык, но вроде бы звучало всё не столь печально, как могло бы быть. — His face was almost completely hidden by a long, shaggy mane of hair and a wild, tangled beard, but you could make out his eyes, gliting like black beetles under all hair. — дочитав абзац начинаю переводить. — В дверном проеме стоял ги… то есть, великан. — сообразив, что великан звучит поэтичнее, нежели гигант, я поспешила исправить первоначальный вариант. Всё-таки, если переводишь художественную литературу, то надо выбирать вариант перевода, который будет не только звучать более грамотно, но и красиво вписываться атмосферу повествования. Это своего рода сложность, но в то же время мне кажется это довольно интересным. — Его лицо скрывалось за длинными растрёпанными волосами и огромной клочковатой бородой, но зато были видны его глаза, маленькие и сверкающие, как черные жуки. — Очень хорошо, Мацуда. — как только я закончила переводить свой абзац, учитель благосклонно улыбнулся и оценил мою работу. А дальше переводить начали остальные. Среди учеников встречались те, кто довольно-таки неплохо читал, но переводил текст так, будто он что-то употребил и теперь несёт какой-то бред, а также были те, кто читали очень посредственно, но переводили хорошо. Второй тип учеников, вероятно, читал эту книгу недавно и они помнили, о чём там речь. Но были также и те, кто и читал и переводил на высоком уровне. И среди таких был Ягами Лайт. Это даже не удивительно. Чего ещё ожидать от лучшего ученика Японии? Когда мы были чуть помладше, то часто пересекались в полицейском участке, когда братик брал меня с собой на работу… Вернее, когда я увязывалась за ним, наплевав на все его «Тебе туда нельзя». Помню даже, как Тода и шеф рассчитывали, что мы с ним подружимся. Братец даже сделал так, чтоб я перевелась в эту школу и именно в класс, где учился мой потенциальный друг. Но тем не менее, друзьями мы не стали. Да, мы часто ходили домой вместе, так как живём практически рядом, но особо не разговаривали. Могли перекинуться парой фраз, обсудить что-то незначительное и на этом общение заканчивалось, потому что общих тем у нас никогда не было. Он пытался о чём-то рассказывать, когда нам было лет по 13, что-то спрашивать у меня, но это всегда было только из вежливости. Я прекрасно чувствую, как ко мне относятся люди, да и они неплохо выдают себя выражением лиц и жестами. А дружба из вежливости мне нужна также, как лошади пятая нога. Честно говоря, мне с ним дружить никогда и не хотелось. Ягами уже тогда создавал себе образ какого-то уж через чур «идеального человека». Бывают люди красивые, умные и воспитанные, но чтоб настолько… Во-первых, от таких людей просто тошнит. Во-вторых, чаще всего именно от таких «идеальных» стоит ожидать чего угодно Доверие к таким людям как-то пропадает, потому что никогда не знаешь, кто на самом деле прячется за этой «идеальной маской». Возможно, за хорошими манерами и вежливой улыбкой скрывается маньяк-садист, который мысленно отрезает тебе конечности и потихоньку вытаскивает органы. За такой маской может прятаться кто угодно. Возможно, что за таким поведением вполне может прятаться Кира. Да нет, это уже бред какой-то. Я начинаю раздувать из мухи слона только из-за личной неприязни. Глупо. Я бы даже сказала, что слишком глупо. У меня нет веских причин подозревать Ягами Лайта в том, что он Кира, хотя и такая вероятность есть. Это может быть кто угодно. Он может учиться в моей школе, а может даже и в моём классе… Это уже похоже на паранойю. Спустя очень долгие минуты ожидания звонок с урока всё же прозвенел, а школьники подскочили со своих стульев, будто это были раскалённые угли. Я помнила просьбу учителя, поэтому не спешила подниматься из-за парты и ждала, когда все одноклассники выйдут. Некоторые девочки бросали на меня короткие взгляды, а потом начинали шушукаться между собой. Ничего умного от них явно не следует ожидать. — Так что вы хотели Ямамото-сенсей? — наконец-то спрашиваю я, когда никого не остаётся в классной комнате. Конечно, тема разговора была очевидной — моя скатившаяся в тартарары учёба, участившиеся прогулы, а также мой сон на уроках. — Мацуда, ответь честно. — мужчина серьёзно взглянул на меня, поправив очки. — Чем таким важным ты занимаешься по ночам, что позволяешь себе спать на уроках? С тех пор, как началось активное расследование дела Киры, я действительно сплю крайне мало. Часа 4 примерно за две ночи, что на самом деле очень непривычно. К такому режиму сложно привыкать, если практически всю жизнь живёшь в режиме «Жаворонок». В принципе, поначалу было намного хуже, так как я могла вырубиться несколько раз за день, потом держаться в здравом уме всё-таки стало проще, но тем не менее… Меня всё ещё вырубает на уроках. — Да ничем особенным. — я постаралась расслабить лицо и руки насколько это возможно. Если буду вести себя скованно, Ямамото-сенсей поймёт, что я вру. — Сплю, как и все нормальные люди. — Хорошо, если так. — учитель поправил стопку бумаг и вновь поднял на меня глаза. — Тогда ответь, почему ты систематически не выполняешь домашнее задание и прогуливаешь? Думай, Рин, думай… Здесь сложно подобрать какое-то оправдание. Вариантов несколько: например, можно сказать, что мне банально лень что-то делать и ходить на уроки вообще, но это будет очень невежливо с моей стороны. Также можно сказать, что я устроилась на работу, или что дома какая-то проблема. Но честно, впутывать сюда братика совсем не хочется. Можно немного подпортить репутацию, сказав, что я загуляла. Но поверить в этом учителю будет сложно, потому что все уверены, что я не могу взять и начать прогуливать на пустом месте. — Понимаете… — начав говорить, я всё ещё перебирала в голове отмазки. — Дело в том, что я устроилась на подработку. Времени на домашнее задание практически не остаётся. — отчасти это было правдой, поэтому никакого волнения при объяснении не было. — Я рад, что ты не тратишь время на глупости, Мацуда. — Ямамото-сенсей сложил ладони на манер домика и сосредоточенно нахмурил брови. — Но это не значит, что надо забрасывать учёбу. — Такого больше не повторится. — на самом деле, я не могу дать стопроцентную гарантию тому, что говорю. Неизвестно, куда зайдёт расследование завтра и сколько времени это займёт. — Что ж, тогда ты свободна. — учитель поправил очки и вернулся к изучению бумаг. Попрощавшись, пулей выбегаю из класса и несусь в стороны выхода из школы, по пути натягивая на спину портфель. Когда спешишь куда-то, этот серый коридор выглядит бесконечным. Сейчас надо как можно прибежать в штаб-квартиру и помочь с проверкой данных о тех, кого агенты ФБР уже проверили. Этим делом также заняты Рюдзаки, братик и Аизава, но чем больше людей задействовано, тем лучше. Проносясь по коридорам подобно урагану, я чуть не сбила с ног девочку, но всё же вовремя успела свернуть и избежать столкновения. На школьном дворе сидело несколько подростков, что-то увлечённо обсуждая. Со стороны, наверное, выглядело так, будто за мной кто-то гонится, а я стараюсь убежать. По крайней мере, это бы объяснило, почему они так странно на меня посмотрели. Радовало то, что до отеля, в котором находится сейчас Л, бежать всего 10 минут. Если судить по времени, полицейские пришли туда из полицейского участка совсем недавно, и я не сильно опаздываю.***
Мы пересмотрели множество записей с камер наблюдений, которые засекли покойных агентов ФБР. На всех этих записях точно также, как на предыдущих, замертво падают агенты. Просто идут, следят за кем-то и вдруг замирают на месте, а потом корчатся от боли на земле и всё… Конец. Сложность заключается в том, что в камеры не попала ни одна подозрительная личность. Никто. Все случайно попавшие в кадр просто пугались, либо замирая на месте, подобно статуям, либо пускались в бег, будто их сейчас постигнет то же самое… Все они были в ужасе. Кира не может испугаться результата своих же действий. Я резко дёргаюсь, чувствуя, как кто-то легонько потряс меня за плечи, и осматриваюсь. Сбоку от меня стоял Ватари, протягивая рожок с мороженным. Будучи сонной, я туго соображала и не понимала, что вообще происходит. Знаю только то, что опять начала засыпать посреди проверки очередной из кассет. — Это мне? — увидев лёгкую улыбку, прячущуюся за седыми усами, немного успокаиваюсь и, потерев глаза, принимаю рожок. — Спасибо, Ватари-сан. — Покажите, как Рэй Пенбер покупал билет, проходил через турникет, садился в поезд и вагон, а также место, где он сидел. — попросил Рюдзаки, откусив мороженного. Рэй Пенбер — единственный агент ФБР, которого мы ещё не проверили. Аизава присел на корточки и начал искать среди горы кассет ту самую, на которой заснят Пенбер. Если на других плёнках не было никакой ниточки, способной привести нас к Кире, то, вероятнее всего, будет на этой. Должно быть хоть что-то… Кира должен проколоться хоть где-то и выдать себя. Вполне возможно, что подсказка перед носом, а мы её просто не можем заметить. — Где кассеты? — казалось, что кудрявый полицейский, сейчас сам зароется в материалах расследования. Да уж, пожалуй, похоронить себя под кассетами — самая глупая смерть. — Она под этими. — братик показал на ещё одну, но уже более маленькую гору. Когда нужная кассета наконец была найдена, на экране появилась запись. — В общем, Рэй Пенбер… в 15 часов 11 минут вошёл на станцию Синдзюку через западный турникет. — по замученному голосу и частым паузам между словами было слышно, что он тоже близок к клеванию носом. На видео же высокий темноволосый мужчина в сером плаще и с чемоданом садился в поезд. — В 15 часов 13 минут сел на линию Яманоте. Если он и следил за кем-то, то по таком нечёткому изображению это вряд ли возможно определить. — изображение действительно оставляло желать лучшего. Разглядеть лица в деталях и то, что находится вдалеке практически невозможно. — И в 16 часов 42 минуты… — Ватари точно также протягивает рожок с мороженным Тоде, что заставляет брата на секунду остановиться и непонимающим взглядом посмотреть на угощение. Со стороны выглядело так, будто ему сейчас объясняли сложную формулу, но сообразив, что происходит, он устало, но радостно улыбается, приняв сладость. — Большое спасибо за мороженное. — И так в 16 часов 42 минуты он умер на платформе станции Токио. — под эти слова Рэй Пенбер из небольшого телевизора падает, выронив из рук чемодан, и, упираясь одной из рук в холодную плиту платформу, поворачивается лицом к открытой двери вагона. Через несколько секунд рука перестаёт держать его в вертикально положении над полом, и брюнет окончательно падает. Секунда. Две. Он больше не шевелится. Довольно странно… Насколько знаю, во время естественной смерти люди не вертятся, как ужи на сковородке. Они будто просто засыпают… Вот только им уже увы никогда не проснуться. Они ведут себя настолько беспокойно, только когда на то есть веская причина. Например, если смерть насильственная. Жертва борется с убийцей, стараясь спастись и нанести ему какой-то вред. Но если Кира знает твоё имя и ты с ним встретился, то уже ничто не сможет спасти. Думаю, Рэй Пенбер прекрасно это понимал… Перед смертью его могло заинтересовать только одно. Настоящая личность хладнокровного и безжалостного Киры. А это значит… — Он так пристально смотрит на дверь вагона. — коротко замечаю я, откусив вафельный рожок. — Скорее всего, там был Кира. — Исключено. — устало произнёс шеф Ягами, потерев переносицу. — Это маловероятно, Рин. — меланхолично замечает Рюдзаки, укусив мороженное, и собирается что-то добавить, но я начинаю говорить раньше: — А что ещё могло его так заинтересовать в момент смерти? — замечаю, как детектив переводит на меня удивлённый взгляд. Я понимаю, что мои слова прозвучали слишком резко, и мне вновь становится неловко. — Прошу прощения. Конечно, если Кира умный человек, то он навряд ли будет действовать так опрометчиво. При таких обстоятельствах его вполне могли раскрыть. Например, имя Рэй Пенбер могло оказаться не настоящим, и стоило только Кире показаться, как его бы тут же поймали. Также его мог заметить за убийством кто-то ещё. И это опять-таки означало бы то, что он проиграл эту игру на выживание. У этого человека, конечно, есть отклонения в психике, но я не думаю, что он настолько дурак, чтобы так рисковать. И всё же… Присутствие Киры в том поезде было бы единственным логичным объяснением того, почему агент развернулся в сторону открытой двери вагона. — Я не отвергаю твою теорию. — Л сосредоточенно смотрит в экран телевизора, слегка прикусив палец. — Я лишь считаю, что это маловероятно. Кира может убивать на расстоянии, ему нет необходимости приближаться к жертве. Или же он мог воспользоваться тем, что мы так думаем и поэтому отважился на такой смелый поступок. — сказав это, юный детектив посмотрел на меня так, будто пытался прочесть мои мысли. — И всё же, почему ты пришла именно к этому выводу? — Как по мне, поступок не смелый, а глупый. Так мог сделать либо круглый дурак, либо ребёнок… — на половине фразы, я вдруг начала понимать, почему Кира поступил так опрометчиво. — Но всё же Кира подросток. Большинство детей и подростков очень хотят казаться крутыми, несмотря на то, что на деле это выглядит с точностью да наоборот. Если задуматься, такая победа над агентом ФБР могла показаться Кире довольно эпичной, и он бы не упустил возможности показаться поверженному врагу, как бы говоря: «Так будет со всяким, кто встанет на моём пути. Никто не в силах противостоять мне.» Даже если мотивом такого глупого шага было не это, то… Любому человеку свойственно ошибаться. Возможно, это и есть прокол Киры, которого мы так ожидали. — возможно, сейчас мне скажут, что Кира слишком умён для такого и не станет делать таких глупостей. — Вы все можете со мной не соглашаться, но присутствие в том вагоне Киры — единственное логичное объяснение такого поведения у умирающего агента ФБР. Я вновь прячу глаза под чёлкой, изучая всё тот же белый ковёр под диваном. Не хочу пересекаться с их взглядами, будто боюсь увидеть какое-то осуждение в них. Хотя если задуматься, то навряд ли они об этом вообще думали… — А ведь и правда. — мне удалось уловить неуверенные нотки в голосе Тоды. — Рин ведь подросток, она как никто другой из нас знает психологию своих ровесников. — Кроме того, на входе в станцию и во время посадки на поезд, Рэй Пенбер держит что-то похожее на конверт. — в доказательство своих слов Рюдзаки перемотал запись на те моменты, о которых говорил. Агент и правда держав в руках бежевый конверт формата А-4. Такие обычно используют для хранения и переноски документов. После этого брюнет перематывает вновь на момент смерти на станции Токио. — Но во время смерти никакого конверта нет. Значит, он остался в поезде. Поразительно… Как он заметил это по такому нечёткому изображению? Что могло быть в том конверте? Случайно ли Рэй Пенбер оставил его в поезде? Возможно, он знал, что Кира поблизости и был настолько напуган, что просто-напросто забыл о нём. Там могло быть что угодно, но мы этого, к сожалению, никогда не узнаем. Если, конечно, Рюдзаки не задумает отследить этот поезд и найти загадочный конверт, дабы проверить его содержимое. Но с другой стороны, если бы он хотел это сделать, то уже давно бы сделал. Значит, это не особо важная деталь.