***
Иногда тени прошлого заполняют настоящее. — Азула, дорогая, твой новый учитель — Каньо, — однажды представил ей отец, не зная в какую ярость придёт та от этого известия. Теперь всё встало на круги своя. Когда её только заперли в клинике, по неизвестным причинам, нашлось много народу у кого был туда доступ и кто яро ненавидел павшую принцессу. Особенно старался один из них. Он был ей смутно знаком, но весь её разум был занят совсем другим, нежели узнаванию того или иного человека. Тот глумился над связанной принцессой и желал ей наслаждаться её муками сполна. Его коробило то, что Азула не узнаёт его. Кажется, он представлял, что она только и делает, что наслаждается воспоминаниями о том, как унизила его. А Азуле просто-напросто было плевать на это. И лишь сейчас Азула смогла опознать в том самом человеке — Каньо. Когда-то давно, она пожаловалась отцу на то, что тот учит её слабым техникам, тогда как она умеет гораздо большее, за что она часто шутила над ним. Озай умилился успехам дочери и велел отправить Каньо в колонии. Когда война окончилась, Каньо вернулся в столицу и занял высокий пост. И старался сделать всё, чтобы бывшие монархи почувствовали всё, что когда-то удалось испытать ему. Горечь, обиду, разочарование, боль и унижение. Азула знала, что этот учитель считал её безумной. Иначе, зачем он постоянно выкладывал ей свои планы, догадки, победы и поражения. Словно она была его подружкой или хорошей знакомой. Он хвастался перед тем, кого считал своим врагом своими победами при этом, не осознавая, что однажды этот враг вырвется и ужалит гораздо больнее, чем в первый раз. "Ну что же, поиграем, Каньо", — улыбнулась она, делая церемониальный поклон. "В этот раз ты покинешь нас куда быстрее. Извини, что тебе придётся испытать это вновь". Азулу давно перестали ужасать смерть или убийства. Она всегда руководствовалась правилом: не взывай к милосердию, предстоит ещё слишком много боли. На её руках этого было предостаточно. Что изменится, если число неугодных увеличится на несколько человек? Ничего. Азула мастерски рассчитала время. Каньо хватило двух недель. Ровно до того, как приехал Зуко. Восьмилетняя Азула вдыхала сладкий воздух победы, осознавая, что с этого дня началась её Большая Игра.***
Военная выправка угадывалась в каждом его движении. Азула одобрительно улыбнулась. С каждым разом, когда она видела вернувшегося Зуко, он становился ещё более гордым, ещё более походящим на принца. Азула гордилась собой за то что создала его таким. Несмотря на то, что брат никогда не отличался терпением, усидчивостью и способностью к долговременным стратегиям и планам, он пересиливал себя, ломал свои старые привычки и ни разу не захотел вернуть спокойное время. Азула почему-то была уверена, что выйди Зуко сейчас на Агни Кай его победить будет не так легко. Он становился подобен ей. Маленькой змейкой, которая больно жалит. — Азула, — девятилетний Зуко почтительно преклонил перед ней голову, лишь на мгновение, оказывая ей честь и уважение как своей сестре и особе королевской крови. — Рада видеть тебя, брат, — Азула одобрительно оценила его внешний вид, предварительно повторив ритуал приветствия. — Мой расчёт оправдался. — Что именно ты имеешь в виду? — переспросил Зуко, сомневаясь в том, правильно ли он услышал невнятный комментарий сестры. — Я сказала, что ты идёшь верной дорогой, Зуко. Отец гордится тобой. — Правда? — Зуко тут же изменился в лице. Он становился маленькой змейкой, которая хочет быть принятой в семью. И у него это получалось. Мальчику требовалось знать, что то, что он выбрал и тот путь по которому следует, одобряет отец — негласный авторитет. — Отец сам так сказал? — Конечно. Не станет же он лгать нам?! Твои успехи очень значимы для него. Ради разнообразия Азула не лгала. Озай действительно был приятно удивлён тем, каким становился Зуко и досадовал, что не принял этого решения раньше. И в то же время не уставал напоминать Азуле, что она правильно поступила. Потому что внуки Хозяина Огня и возможные наследники должны быть примером для всех остальных. Каждые три месяца Зуко возвращался во дворец. Ровно на неделю. Но ещё ни один свой выходной день мальчик не потратил просто так. В военной Академии учили быть сильным, слабость там не прощали и порицали. А Зуко, сказать по правде, было очень трудно достичь высот. Лишь когда мальчик нашёл свой стиль ведения боя, ему стало гораздо легче продвигаться вперёд. Зуко совмещал магию огня и холодное оружие. Обожал палаши, пуская огненные струи по лезвиям. Азула демонстрировала свою магию и могущество, а Зуко ценил точность, лёгкость и смертоносность. Поэтому за тренировками принца и принцессы нередко наблюдали не только мать с отцом, но и слуги. Озай смирился, что ни один учитель не устроит Азулу, которая слишком много требует и слишком много отдаёт в ответ. Нанятые для подготовки принцессы покорители рассчитывали на девчачьи трюки с огнём и совсем не ожидали, что их подопечной нужна вся его мощь. Поэтому сейчас Азула изучала теорию от требовательных Ли и Ло, оттачивая усложнённые приёмы и техники самостоятельно. Техники, что приближали её к мастерству. — Принцесса, очень хорошо, очень, — хрипло отозвалась Ло. — На сегодня можете быть свободны, — вторила ей Ли. — Я ещё не готова, — выплюнула Азула. — Я люблю совершенство. Почти… это меня не устраивает. Азуле совсем скоро, всего через через год с небольшим предстоит сдать экзамен. Но для начала нужно было доказать самой себе, что она более чем достойна зваться мастером покорения стихии. Весь её путь сводится к одному: она будет править всем. Потому что она знала — это её судьба. Она совершенно точно знала, что будет дальше. Как будто выверенный танец — шаги, повороты, реверансы и, наконец, финал. Этот такт, мотив, что-то давно забытое, но в то же время записанное в подсознании, что-то не сложнее детской считалочки от которой в тоже время идут мурашки по коже и холод по позвоночнику. Так почему она ещё здесь? Замирает по стойке смирно, соскальзывает с пути, вспоминает старый, но давно выученный мотив? Остался всего шаг до падения в пропасть. Она уже распахнула свою бездну перед Азулой и тем, кого ожидает своего падения. Азула не понимает, чего она ждёт, оттягивая момент сладостной мести. Её карманы давным давно звенели от секретов, тёмные воды уже были полны чудовищ, а дыхание падения подбиралось всё ближе. А ответ был прост. Азула боялась стать девочкой, которой прощалось всё, но которая не заслужила прощения у самой себя. — А как мама? — вдруг неожиданно спросил он. Урса. Мать, которая потеряла своё право зваться таковой в тот момент, когда предала Азулу, когда покинула дочь, больше всего в ней нуждавшуюся. Но она всё ещё находилась рядом и всё ещё была в неведении. Потому что ненависть, сменившаяся на презрение и безразличие задевали принцессу Урсу. Иногда Азула думала — а что если позволить ей сбежать из её заточения, только чтобы облегчить своё существование тут?! Возможно, Урса до сих пор считала, что время всё излечит, поможет забыть синеглазую мечту. Но время, видимо, издевалось. Время отшлифовало и отполировало его образ в сердце до такой степени, что из памяти стерлись все детские обиды, всё, что не хотелось помнить. Остался лишь его образ, его запах, его руки, его губы. Время издевалось… Азула наверняка знала, как скучает по своей большой и верной любви Урса. Но она принцесса. Едва Урса обменялась клятвами с Озаем, она должна была забыть о своей прошлой жизни и жить так, как твердит её положение. Однако Урса скорее прожила бы в бедности со своим актёром, нежели в достатке с нелюбимым мужчиной. Мужчиной от которого у неё двое детей. Мужчиной, что требует подчинения и любви. И дочерью так похожей на нелюбимого супруга. Поэтому Азула решила, что нет слаще мести, чем наблюдать, как время стирает из её памяти спешные поцелуи, признания в любви, трогательные стихи, посвящённые в её честь. Она обидела её, и ей захотелось ответить тем же. Иногда Азула себя презирала. Не оттого ли и презирала других? — Она в полном порядке, — резко кинула Азула, — ухаживает за садом и своими розами, ходит в театр и читает баллады в библиотеке. Занята своими непосредственными обязанностями. Лучше хочешь узнать, кто приедет к нам завтра? — И кто же? Неужели дядю вызвали на Совет? — Нет. Дядя тут не причём. Он всё так же пытается пробить осаду Ба Синг Се. Но я не верю, что ему удастся. Уже тринадцать лет не удаётся. К нам приедет Мэй. Ты же хочешь с ней встретиться? — Глупая девчонка, — разозлился Зуко, видя, как хохочет его сестра, постоянно поддевая его за излишне бурные эмоции. — И ничего я не хочу. — Но вы же так мило общаетесь, — хихикнула она, уворачиваясь от огненного сгустка. Самодовольство Мэй было щитом от насмешек. Сарказм — мечом, сражающим наповал. А стиль обескураживал врагов ещё до начала битвы. Если бы Азула была бы более внимательной подругой, она бы заметила, что это Мэй. Всегда Мэй. Мэй хотела быть его первой любовью, его вожделенной страстью, частью его сердца, его женщиной. Там, в той жизни она добилась своего, потому что Зуко был одинок, а Мэй была красива. Она владела им безраздельно. Но сейчас Мэй оставалась в тени принца. Даже когда они встречались, подруга Азулы, что придерживалась правила: ничто не даёт столько преимуществ перед другими, как способность оставаться спокойным и хладнокровным в любой ситуации, была всего лишь отражением той, что однажды сможет занять своё место рядом с принцем. Они были ещё детьми, но уже в этом возрасте матери начинают учить своих дочерей тому, какими должны быть их будущие мужья. Поэтому Мэй всегда знала, что даже если она готова подхватить Зуко в любом падении, в любом бедствии, ей не стать равной. Позже. Гораздо позже, Зуко поймёт, что ему не нужны будут безнадёжно влюблённые в него подруги сестры, ловко меняющие свой взгляд с холодного презрения до тёплого приветствия. Ни одному мужчине — тем более, принцу — не нужна жена-прислуга. Точно также как и сама Мэй поймёт, что отступать — это проигрывать. — Мэй умеет молчать, — тихо добавил Зуко, стараясь унять сильно бившееся сердце, — в отличие от тебя. Зуко предпочёл завести разговор об Академии, её внутренних порядках и о том, какими там бывают наказания. Каждый год всё менялось, и никаких поблажек принцам не делали. Азула же поспешила рассказать все известные новости до того, как они потеряют свою актуальность.***
— Зуко, поможешь мне? — Азула скользнула в комнату брата почти перед самым его отъездом, хитро улыбаясь. Зуко знал, что если Азула говорит таким сладким голосом и на её лице играет невинная улыбка, значит, жди беды. Сестрица вновь затеяла какую-то пакость. — Напиши письмо, — она протянула ему пергамент и перо, — особенное письмо. Особенное письмо означало письмо подделанное чужим почерком. Если Азула уже сейчас обещала стать первоклассным мастером покорения, то Зуко славился своими каллиграфическими навыками. Ему удавалось писать что угодно и как угодно. И осознание этого факта изрядно тешило его самолюбие. Ведь Азуле было этого не дано. А значит, хоть в чём-то он превосходил свою безмерно талантливую сестрицу. — Что ты на этот раз задумала? Она молчала. Зуко тоже. Лишь смотрели глаза в глаза. Зуко прекрасно знал, что Азула тщеславна, обидчива, упряма и скрытна. Не любит, когда ей говорят правду о ней, но сама может с лёгкостью как выбить её из других, так и сказать им. Ревнива. Недоверчива. Но в глубине души одинока и напугана. Зуко привык с раннего детства заботиться о ней, потакать её капризам и желаниям. Поэтому отказать сейчас просто не мог. Он сдался. — Хорошо, хорошо. Ты выиграла, Азула. Диктуй. — Пишет наш отец, Зуко. А теперь сам текст: Начальнику гарнизона колонии угольной шахты. К вам сослали некого Каньо О'Шири. Он сильно разочаровал королевскую семью. Сделайте так, чтобы через месяц о нём не было никаких известий. Принц страны Огня — Озай. — Чем тебе так насолил… твой учитель, правильно? — поинтересовался Зуко, меж тем старательно выводя каждый иероглиф. — У меня есть свои причины, — отрывисто бросила девочка, внимательно следя за тем, что пишет брат. — Обхитри того, кого не можешь одолеть силой, примени силу к тому, кого не можешь обхитрить. — Иногда я тебя совсем не понимаю, Азула, — Зуко передал ей пергамент с подсохшими чернилами. Та его внимательно рассмотрела, стараясь понять заметно ли то, что почерк всё же немного отличается от того, что присущ Озаю. Но потом отмахнулась. В колониях мало кто знает каждую мелочь. Им важно лишь то, что они увидят королевскую печать на пергаменте. А её она уже позаимствовала у отца на время. И отдавать не собиралась. — Тебе и не нужно, Зу-Зу, — мальчик знал, что сестра зовёт его детской кличкой по старой привычке, а потому уже не обращал на это некогда обидное прозвище внимание. — Однажды ты всё-всё мне расскажешь, — протянул он, стараясь разгадать, что движет его младшей сестрой, и какие игры она затеяла на этот раз. Девочка пожала своими аккуратными плечиками, прежде чем покинуть брата. Возможно. А возможно и нет. Азула предусмотрела многое. Многое, но не всё. Она не ожидала, что чересчур исполнительный начальник Шахт пошлёт ответного ястреба отцу. Озай сидел в своём кабинете, когда в окно влетела почтовая птица. Отстегнув с её лап послание, Озай отпустил драконьего ястреба. Развернув его, он прочёл всего несколько строк. "Ваш приказ исполнен. Мастер Каньо безвременно почил под обвалом". И вместо подписи — инициалы писавшего. Озай нахмурился. Он совершенно точно помнил, что не отдавал такого приказа никому. Озай напряг память, стараясь вспомнить о том, кто такой Каньо. Ну конечно! Учитель его Азулы. Он сослал его в угольные колонии, чтобы проучить за то, что ограничивает познание принцессы. Но Озаю не нужна была его смерть. Тот не совершил ничего предосудительного. "Кто-то действует от его имени" — пронеслось в голове у Озая. Он побарабанил пальцами по столу. Это было интересно. Озай давно не получал таких загадок. Ему не терпелось приступить к его разгадыванию. Кому была выгодна смерть Каньо? Кто хотел сместить его с места? Кто оставался им недоволен? Кто такой Каньо О'Шири? Вариантов было много, но виновный всего только один. — Азула? Ты что-то хотела? Мужчина отвлёкся на свою дочь. Стоило признать, что Азула была красивой девочкой. А в будущем обещала стать одной из тех барышень, которые не только разбивают сердца поклонникам, но и склеивают из них полезные и красивые вещицы для хозяйства или услады души. Его гордость. Азула открыла дверь и вошла в кабинет Озая. Девочка не могла сдержать восторженной улыбки при виде отца, которым, вопреки всему, искренне восхищалась. Будущий Хозяин Огня был для неё идеалом, хотя Азула всегда помнила главную истину: Озаю плевать на людей и их мнение. В то короткое время его правления его не зря будут называть безупречным правителем. Он и был безупречным. Но только Азула знала, что под холодной маской отчуждения и равнодушия скрываются бурные эмоции. Любовь отца обжигала. Ровно, как и ненависть. — Я… — Азула наткнулась глазами на сидевшего за столом ястреба и пергамента. Печать на нём выделялась особенно ярко. Значит, начальник Угольных Шахт послал ответ.Чтобы ты ни натворила, у тебя должны быть доказательства, что ты этого не делала. Значит Азула должна была как можно скорее исправить свою оплошность. — Я лишь пришла пожелать тебе хорошего дня, отец. Озай благосклонно улыбнулся, заметив пристальный взгляд дочери на послание. Не могла же она и в самом деле? Хм… это стоило обдумать более тщательно. Этот осиный улей под названием дворец начал оживать. И Озаю там будет отведена главная роль.