В бой
30 сентября 2018 г. в 15:37
— Здравствуйте, уважаемые зрители! — приглушенный, с легкой хрипотцой голос Фомы облетел весь зал.
Десятки глаз уже повнимательней начали разглядывать незнакомца, визуально пытаясь оценить его шансы на победу. Но не для всех он был незнакомым, отнюдь. Большие дымчатые глаза от удивления распахнулись еще шире:
— Ах ты ж, поганец, — прошептал Клим, стоящий поодаль, чтобы особо не мелькать, — из Дома сбежал, негодяй!
— Как вы думаете, что нужно для счастья? — Фома прошелся по залу. — Деньги? Нет?
— Нет! — выкрикнул кто-то со смехом.
— Кто сказал «нет»? — оживился Фома с деланым видом, изображая, будто он хочет получше рассмотреть этого человека. — Вам не нужны деньги? Тогда можете перевести их на мой счет, меня они точно сделают счастливым!
По залу пронесся хохоток — публике определенно понравился юмор Фомы. Ариец не появлялся, можно было еще потянуть время, и тут Фому уже понесло:
— Вы знаете, со мною сегодня произошел странный случай. Возле магазина какой-то бомж пытался продать мне украденный дезодорант, представьте, он такой говорит: «Братан, купи дезик, будешь пахнуть как сосна!» — Фома сделал паузу, считывая интерес на зрительских лицах, — и тут я спрашиваю: «А как пахнет сосна?» И что бы вы думали, он мне ответил? «Охренительно!» — Раздался гогот, — отличный маркетинг, ведь правда?
Клим просто рассвирепел. Мало того, что Фома, Фома, которого он буквально взял под опеку, не соблюдал его правил, так он еще и разгуливал в полуголом виде перед широкой аудиторией, травил байки и собирался вступить в бой с одним из самых непредсказуемых участников поединка.
Фома не увидел Клима, а тот еще глубже спрятался в угол, чтобы не быть замеченным, не потому, что он боялся оказаться узнанным, а для того, чтобы не сбить боевой настрой этого мерзавца, который совсем не ценил того, что ему давали. Наглый, красивый, с чувством юмора, пусть и похабным, но все же…
Клим просто глаз не сводил с его подтянутой и жилистой фигуры. Он так и лапал липким, взбудораженным взглядом это поджарое тело, прямую линию плеч, соблазнительную грудь, плоский живот с едва уловимыми кубиками, тонкую талию. С микрофоном в руках Фома дефилировал по "арене" взад и вперед, а взгляд Клима опускался все ниже — ремень на штанах был затянут некрепко, и заманчивые ямочки над ягодицами, скрывающимися под грубой камуфляжной тканью, заставили вспотеть ладони бизнесмена. Увидев доктора, уже исполнившего свою миссию и вернувшегося в зал, Клим сразу все понял — цепочка замкнулась. Уж завтра он непременно покажет Иннокентию, где раки зимуют, а сегодня, сейчас, нужно досмотреть весь этот фарс. Становилось интересно, чем закончится встреча, как его там, Гудвина, прости господи, и Арийца-отморозка, — нервно обхватив себя руками, Клим начал пристально наблюдать за Фомой, не упуская из виду дверного проема, откуда вот-вот должен был появиться еще один борец.
— О! А вот и мой соперник! — воскликнул Фома напоследок, вернул микрофон ведущему и бросил зигу.
— А мы уже заждались, — подхватил ведущий шутку Фомы, — наверно, наш Ариец составлял подробный план захвата высоких ставок! Поприветствуем же его!
Раздались громкие хлопки, не автоматов, конечно, а ладоней — у Арийца было много поклонников. Он шагал по направлению к центру зала твердой и уверенной походкой, переодевшись в короткие шорты, демонстрирующие его идеальные, как он сам считал, ноги. Для кого-то он и впрямь казался идеальным: стройный, замечательно сложенный, атлетического вида… Высокий чистый лоб, светлые глаза, прямой нос, небольшой аккуратный рот, а главное — лживая маска откровенной доброты на лице — истинный ариец во всех его проявлениях. На правом плече виднелось подобие свастики: вращающийся крест, оплетенный оливковой ветвью.
Фома быстро смекнул: нос блондина не носил признаков ударов, уши тоже были в порядке, наблюдалось лишь несколько синяков на лодыжках и предплечьях, его хорошо знала публика, по ее реакции было видно, что его любят. Если любят, значит, он показывает хорошие результаты. У него хорошие результаты и минимум травм, следовательно, его стоит очень даже опасаться.
Ариец поравнялся с Фомой и, не удосужившись даже взглянуть на него, поднял кверху руки в знак приветствия.
— В бой! — скомандовал ведущий и отскочил в сторону.
Но в драку так сразу никто не кинулся. Фома принял боевую стойку, прикрывая голову сжатыми кулаками, и набычился. Ариец тоже вскинул кулаки, но приближаться на короткое расстояние не спешил. Он начал выписывать финты, делая вид, будто собирается напасть, но все же медлил, наматывая обороты по импровизированному циферблату. Фома глаз с него не спускал, стараясь предугадать движения своего врага, наперед просчитывая каждое действие. У Арийца было значительное преимущество в виде роста, веса и опыта участия в подобного рода мероприятиях, и он пришел сюда получить адреналин, а не деньги, а Фоме нужны были и адреналин, и деньги — в этом заключалось преимущество именно его.
— Кружи его! Кружи! — раздались зрительские выкрики. — Давай, за чистоту нации!
Фома не хотел нападать первым, он опасался ошибки: тип был очень непредсказуемым.
— Эй, фашист, или как тебя там! — окликнул Фома Арийца, — это не твой батя парашу на зоне драит? Говорят, что у него татуха на жопе классная!
Ариец все же завелся и, стиснув зубы, вступил в бой. Словно боевой петух, он бросился грудью на врага, пытаясь сбить его с ног. Фома не устоял, и соперники, сцепившись в опасной схватке, покатились по полу, то и дело мутузя друг друга кулаками. Фома твердо решил сломать этот прекрасный нос, чтобы Арийцу неповадно было его задирать. Публика ожесточенно орала. Она распалилась еще больше, чем при предыдущей драке.
Отвесив мощный удар в челюсть, Фома все же смог подняться на ноги, вслед за ним подскочил и Ариец, со злобой сплевывая пену кровавой слюны. Дикие выбросы адреналина придавали недюжинные силы. Ариец метнулся в сторону Фомы и, увернувшись от удара, обхватил соперника за корпус и перекинул через бедро. Доли секунды — от гулкого удара о деревянный пол позвоночник едва не рассыпался, Фома чуть не вывихнул руку при этом. Еще момент — и он тут же увлек за собою Арийца, умело перенеся центр тяжести, и придавил соперника собою. Служба в армии давала свои плоды — Ариец не ожидал такого поворота.
— Гаси его! Гаси! — доносилось со всех сторон.
Град ударов посыпался на Арийца, тот ответил четким хуком в ухо. В голове зазвенело, и на какое-то время Фома перестал слышать — блондинистая физиономия, перекошенная ненавистью, буквально поплыла перед глазами. Он замер, в этот момент Ариец сгруппировался и оттолкнул его прижатым к груди коленом. Фома упал лицом к полу, постепенно приходя в себя. Реальность начала проясняться: кап-кап — вязкие капли окропили покрашенные в зеленый цвет доски — Фома понял, что у него что-то разбито. Он попытался приподняться на локтях, но Ариец наскочил на спину сверху и, захватив шею локтем, вжал вспотевший затылок противника себе в грудь.
В этот момент можно было похлопать по полу и сдаться. Фома перестал чувствовать боль, и уши словно заложило — асфиксия не могла начинаться бесследно. Фома и вправду уже хотел было подать знак и признать свое поражение, вот только Ариец понял эти намерения: он мгновенно придавил его руку локтем, а вторую захватил на излом — ему было мало того, что противник готов был просить о помощи.
Фома не видел, как вытянулись и напряглись лица зрителей, как хмурились их лбы, как глаза едва ли не лезли из орбит от громкого крика: ажиотаж — вот что царило сейчас в обычном спортзале. Фома не видел, как обескураженный Клим вцепился себе в волосы и замер, покрываясь непрошенными холодными каплями. Собирая всю свою волю, всю оставшуюся силу в единый порыв, Фома изловчился и ударил локтем той руки, которую Арийцу так и не удалось сломать за короткое время, угодив прямо в висок. Воспользовавшись мимолетным замешательством врага, он откатился в сторону и поднялся на ноги.
Кровь из рассеченной брови начала заливать глаз и стекать по лицу — Фома наскоро утерся запястьем — все это нужно было заканчивать. Он уже понял, что Ариец может зайти слишком далеко.
Ариец тоже поднялся, их отделял буквально метр. Дыхание сбилось. Привкус металла во рту почти не ощущался — было не до того. Светлые волосы Арийца на виске окрасились алым, в его глазах полопались сосуды, придавая взгляду совершенно обезумевший вид, и вот он снова бросился на противника, чтобы разом, одним ударом выбить из него дух.
— Давай! Давай! — зал просто разрывало от нетерпения.
Но Фома отреагировал первым, встречая неприятеля единственным четким ударом в горло. Фома знал, что так делать нельзя, об этом твердили в армии, твердили друзья на улице и одноклассники в школе. А он сделал, сделал потому, что на бою без правил правило существовало лишь одно: или ты, или тебя. И Фома выбрал первое.
В зрительских рядах наступила тишина. Те, кто сидел, вскочили, не в силах больше оставаться на месте. Фома сделал предусмотрительный шаг в сторону, когда Ариец резко закашлялся, схватившись за горло, и начал отхаркивать вместе с кровью кусочки хрящей.
Фома почувствовал, как его охватила мелкая дрожь — он не хотел такого результата. Или хотел?
Это было просто ужасно: еще никогда Фоме не приходилось калечить человека или… убивать.
Иннокентий пулей бросился к пострадавшему, обессилено упавшему на колени, Клим облегченно вздохнул, ведущий поднял кверху руку победителя, а болельщики, те немногие, которые все же рискнули поставить на Фому, самодовольно захлопали, потому что не прогадали.
Боль начала напоминать о себе: разбитая бровь горела, а левый бок сильно ныл от пропущенного удара. К аплодисментам подключились и те, кто поначалу не поверил в «темную лошадку» — победители достойны уважения.
Клим не был особо шокирован происходящим, он часто посещал подобные состязания, он знал, что Иннокентий время от времени подрабатывал таким образом, но сегодня уважаемый доктор обнаглел до крайней степени и самолично привел человека на бой — это уже ни в какие ворота не лезло! Да, Клим не был обескуражен тем, что сделал Фома, зато в нем вызывало досаду и даже смущение то, что штаны на красивой фигуре сползли до неприличия низко, и когда Фома принимал поздравления и всем улыбался, бедренные косточки виднелись над плохо затянутым ремнем.
«Безобразие! — Клим болезненно поморщился. — Он что еще и без трусов выступает? Нет, такой беспредел нужно остановить!» — с этими мыслями он, дав команду телохранителям, начал пробираться к выходу.
Фома переводил горящий взгляд с возбужденных, раскрасневшихся любителей кровавых зрелищ на бригаду скорой помощи, укладывающей теряющего сознание Арийца на носилки, и не знал, радоваться или нет. Сейчас он, Фома, превысил ту грань самообороны, которая обычно имеет место быть везде, не считая вот таких боев, где разрешено и одобряется абсолютно все, откуда можно выйти с пачкой денег или уехать ногами вперед прямо на кладбище. В этот момент толпа его любила, и Фома растерянно улыбался, к собственному стыду радуясь победе.
Минута славы прошла. Около дверей Фома догнал Иннокентия:
— Он будет жить? Я, видимо, перестарался.
— Скорее всего все обойдется. Фома, будет еще один бой, если хочешь, подожди меня, я отвезу тебя к Дому, а хочешь — забирай выигрыш и поезжай на такси.
— Я на такси поеду, не хочу больше на все это смотреть.
Слегка покачиваясь от усталости, Фома побрел в раздевалку, оделся и направился за деньгами. Получилось двести пятьдесят долларов — таких денег он и с роду в руках не держал. Воодушевившись и решив, что все не так плохо, как казалось, Фома спрятал деньги в карман штанов и, наскоро умывшись в коридоре, пошел к выходу.
Охранники, тусовавшиеся на крыльце, уважительно расступились, пропуская его вперед. Ночь была удивительно теплой — Фома с удовольствием потянулся, разведя в стороны руки. Луна тонким серпом виднелась на небе. И, глядя на нее, Фома подумал, что, по правде говоря, ночной мир очень похож на канализацию, там, под люком. А луна, на самом деле, это солнце, с любопытством подглядывающее за людьми, отодвинув чугунную крышку.
Услышав шаги, он посмотрел вперед, вдоль дорожки — ему навстречу шагал Ян с абсолютно счастливой улыбкой на лице. Похоже, он все же решил рискнуть и перелезть через забор, чтобы встретить друга как можно раньше. Фома тоже улыбнулся и заспешил вниз по ступенькам: ему хотелось поскорее рассказать Яну о своих приключениях, похвастаться выигрышем и просто заверить, что он жив и здоров. Но не успели подошвы черных берцев коснуться земли, как Фоме заломили руки двое появившихся словно из ниоткуда охранников и подтолкнули его к ближайшей машине.
Ян опешил и остановился. Он не понимал, кто эти люди и чего они хотели от его товарища. Он метнулся было к автомобилю, но дверца захлопнулась прямо перед его носом. Мотор взревел — и «Порше» помчался к воротам, которые тут же распахнули парни, исполняющие роль учтивых дворецких. Ян стремглав бросился за машиной, тщетно пытаясь ее догнать. Заметив у обочины такси, он тут же плюхнулся на сиденье и скомандовал водителю ехать за юрким кроссовером. У Яна было немного денег, и он прикинул, что на поездку хватит. Таксист кивнул, и легковушка сорвалась с места.
— Да что вы себе позволяете?! — возмутился Фома, оказавшись зажатым на заднем сиденье между двумя телохранителями. Он еще не понял, что это за машина и куда его везут.
Он растолкал локтями мужиков в костюмах и, скрестив руки на груди, попытался рассмотреть человека, сидевшего спереди. Человек этот, тем временем, крепко приложился к горлышку бутылки, очевидно, коньяку, и никак не хотел от него оторваться. Климу было определенно нехорошо: он все же решил проучить непослушного подопечного. Горькое пойло почти сразу ударило в голову: в последний раз Клим питался в шесть вечера, — планировал похудеть, а тут сорвался.
— Святой отец? — не подумав, ляпнул Фома, привставая с места и разглядывая мужчину в профиль.
Услышав это, Клим подавился выпивкой: в лицо его еще никто так не называл. Откашлявшись, он наконец-то обернулся:
— Слышишь ты, Гудвин, не шуми! С тобой дома совсем по-другому говорить буду!
Фоме почему-то не стало страшно, хотя Клим на самом деле был вне себя от злости. Он усмехнулся, прикрыв губы ладонью, чтобы тот не заметил его веселый настрой, но Клим заметил. Он с силой сжал бутылку, желая, чтобы она, как в кино, буквально-таки лопнула в его руках, взорвалась на десятки осколков, и чтобы капли спиртного разлетелись по салону. Однако, разумеется, ничего не произошло — и раздосадованный Клим сделал еще несколько глотков. Фома бы тоже выпил, но Клим не предлагал, а попросить не позволяла гордость.
Вскоре машина подъехала к воротам особняка, они открылись, и «Порше» скрылся за железным заслоном.
Буквально через несколько секунд к жилищу коммерсанта подкатило и такси. Денег в кармане Яна едва хватило, чтобы рассчитаться. Он высыпал всю мелочь, что у него имелась, в протянутую пригоршню водителя:
— Это все, что есть.
— Ты что? Милостыню просил? — усмехнулся мужчина.
— А еще пел в переходе и на гитаре бренчал, — Ян хлопнул дверью автомобиля и уперся взглядом в высоченные ворота. Перемахнуть ни через них, ни через ограду из металлопрофиля Ян не считал возможным. И он попросту уселся на бордюре, готовый ждать Фому хоть целую ночь.