Бойся волков

      — Привет.       Сосредоточенное лицо Донни просияло, когда он увидел, кто стоит на пороге.       — Привет, — он поправил очки и вытер испарину со лба, откидывая выбившиеся из уложенной лаком прически прядки черных волос.       — Где Джессика?       — Опоздает, — он перевел взгляд на мышонка у себя на ладони, сдвинул брови и шумно выдохнул, продолжая впаивать питательный раствор из шприца. Бруклин сбросила обувь, искоса наблюдая за действиями коллеги. Донни приходилось тяжело. Он сопел, неуклюже удерживая шприц в толстых пальцах. На правом виске блестели бисеринки пота. В его мясистой ладони могло поместиться еще три таких детеныша.       Когда Бруклин впервые увидела Донована, она пришла в ужас, уверенная, что парень передавит у них в клинике половину питомцев.       Брук ошиблась. Донни оказался на редкость заботливым и внимательным человеком. Его грузность с лихвой компенсировалась осторожностью, которую он проявлял в отношении подопечных.       Они проработали вместе три года, и сегодня Брук не представляла, как клиника справлялась без него.       Донни был намного усерднее и терпеливее вечно недовольного жизнью Джорджи, место которого занял. Джордж любил животных, но его склочный нрав был причиной конфликтов не только с клиентами, но и среди коллег.       И животные боялись склок.       Они с Брук приятельствовали, но когда Джордж ушел, связь между ними оборвалась, и Брук не искала контакта.       Надев сменную обувь, она поправила волосы и приблизилась к Донни. Тот метнул в ее сторону быстрый взгляд.       — Пришел пораньше. Остался последний.       Бруклин посмотрела на клетку, стоявшую на столе у стула, где сидел Донни. Занавеска откинута, двое мышат завернуты в импровизированные теплые коконы из махровой ткани.       Человек принес им в прошлую среду летучую мышь. Он не вернулся, а мышь родила четырех мышат. Донни старался, но мать была больной еще до родов. Она умерла через пару часов после родов, еще через день умер самый слабый мышонок. Донни взял на себя большую часть забот об оставшемся выводке. У него хорошо получалось. Бруклин мышата казались настолько хрупкими, что она опасалась сломать их, просто взяв в руки.       В ветклинике их работало трое. Пожилая Джессика Хаббард, владеющая клиникой, Донни Бёрден и Бруклин. Время от времени в их коллектив кто-то вливался, но больше двух-трех месяцев не задерживались: много работы, мало денег.       Их это устраивало. Возня с животными целыми днями давала шанс спасти или сделать лучше чью-то жизнь. Смотреть, как из больного задохлика уличная дворняга превращается в сильного пса, или безволосый котенок вырастает из неказистого уродца в пушистого красавца само по себе было наградой.       Под их руками мир менялся. Он был ограничен стенами ветклиники, и не всегда все шло гладко, но, по крайней мере, они что-то контролировали.       Брук не стала отвлекать Донни. Клиника открывалась через час, и у нее было еще время доделать дела и расслабиться. Она специально выбрала квартиру рядом с работой. Подарок отца на ее восемнадцатилетие.       Конечно, он предполагал более благополучный район и лучшие апартаменты. Но уже тогда у Брук была история с этим местом: учась на медицинском, она стажировалась и подрабатывала у миссис Хаббард. Постепенно клиника фактически стала для нее второй семьей.       Поставив чайник в служебном помещении, Брук проверила животных в клетках. Донни уже сделал это, но проверка превратилась в профессиональную привычку. Найдя состояние и условия содержания всех подопечных удовлетворительными, она заварила кофе себе и чай Донни, подсыпала корма и воды в несколько опустевших мисок, потом вытащила сонного Картера, корги семи лет, из клетки, где он спал после наркоза, и осторожно перенесла пса на стол. Он весил немного. Сняв бинты, Брук отметила, что вчерашняя операция прошла хорошо. Она еще раз продезинфицировала рану, наложила повязки и отзвонилась хозяевам. Получив обещание, что они заберут Картера следующим утром, Бруклин предварительно измерила ему температуру, почесала за ухом и помогла улечься обратно на подстилку. Ее беспокоило, что пес не ест, но в его возрасте сонливость и апатия после наркоза не были редкостью. Если он не проявит интереса к еде в течение дня, пищу придется вкармливать.       Возвращаясь в служебную комнату, чтобы выпить кофе перед началом работы, Брук не могла избавиться от резкой тошноты, которую вызывал вид пакета с молоком, пялящегося на нее с полки холодильника. С трудом переборов чувство, Бруклин достала молоко и налила немного в свой кофе.       Донни зашел, как всегда шумно дыша. Брук отвлеченно улыбнулась ему, и Донни благодарно кивнул, забирая со столика чай и падая в кресло.       — Как они? — Брук отпила кофе, надеясь, что разговор о мышатах отвлечет ее от неприятных мыслей.       Вчерашний вечер до сих пор казался ночным кошмаром, а в глаза словно песок насыпали. Да, она закончила статью. Не так хорошо, как ей хотелось бы. Но лучше так, чем откладывать еще на день.       Совершенство — плод неудач, или как там говорится. Опыт, сын ошибок трудных.       — Слабенькие. Но я их выкормлю, — Донни вытер рот, крякнул, потянувшись к дверце холодильника, и, не видя неодобрительного взгляда Брук, достал с полки завернутый в фольгу сэндвич. В том, что касалось еды, Донован не контролировал себя. Отсюда вес как минимум на двадцать килограммов больше нормы.       Брук не имела ничего против полноты. Донни она красила. Она была достаточно равнодушна к мужским бицепсам, хотя в отце ей нравился рельеф, но он был другой — поджарый, настоящий, не тот, что приобретается в спортзале. Естественный, как у хищника, всю жизнь прожившего на свободе.       Во многих отношениях Донни был совершенно очарователен, но как медик, Брук понимала, что ожирение не ограничивается чьими-то пренебрежительными взглядами. Лишний вес — стабильный источник проблем со здоровьем.       Но все ее попытки подтолкнуть Донни к здоровому образу жизни ни к чему не привели. По поводу внешности он не комплексовал и урезать себя в удовольствии поесть не имел ни малейшего желания.       Заметив, что Донни рассматривает ее, Брук уставилась на молодого человека в ответ.       — Не выспалась что ли, Бруки? — напрямик спросил он.       — Все не так плохо, — парировала она и добавила, словно оправдываясь, — я закончила статью.       — О-о-о, — протянул Донован с уважением, — поздравляю. Покажешь?       Брук знала, что ему неинтересно, но Донни считал, что ей это важно, поэтому всегда просил ссылку и всегда читал.       — Конечно.       На своем сайте Бруклин писала о малоизвестных домах в Готэме. Почти каждый дом в городе обладал витиеватой историей. Старый шестиэтажный дом, где Джессика арендовала помещение для ветклиники, дважды горел. С 1881 по 1900 год использовался как притон. Потом нижний этаж оставили под арендные помещения, а верхние сделали жилыми. С 1921-го по 1930-й на месте ветклиники работала пекарня. В 1947 году в 16-й квартире, 2-й этаж, 1-й подъезд, было совершено тройное убийство, убийца не был найден. Убиты муж, жена и ребенок. В 1970-м почти весь верхний этаж занял один из членов клана Марони. Его убили в этом же доме три года спустя. В 1992-м году Джессика открыла ветклинику, а в 1997-м году от атаки Пингвина погибло двадцать человек, когда между его людьми и людьми Двуликого, засевшими на четвертом этаже, завязалась ожесточенная перестрелка. В окна зашвыривали осколочные гранаты, и в довершение был применен гранатомет. Помимо взрослых погибло четверо детей, в том числе грудничок, а женщину на шестом месяце беременности собирали по кусочкам вместе с плодом, чтобы опознать тело.       И когда вирус Джокера Эндшпиль превратил Готэм в Тартар, люди нашли здесь убежище.       Но это было давно. Брук тогда не жила в Готэме. Однако Джессике было что рассказать, да и Донни потерял во время развернувшегося ада отца и шестилетнего брата. И еще многих друзей. Донни было девять, когда это случилось.       Донован никогда не рассказывал, что ему довелось пережить, и Брук никогда не спрашивала. Ей хватало того, что говорили его глаза, когда речь косвенно заходила о тех временах.       Он только раз сказал — их всех спас Бэтмен.       Иногда Брук проделывала полевую работу для статей. Это было интересно. Она была на нескольких заброшках.       Вчера она выложила свое последнее почти четырехнедельное расследование. Брук считала, этот интерес к теме в ней был от отца. Крохотная детективная жилка, недостаточная, чтобы делать что-то полезное.       Хобби было трудоемким, никак не окупалось, и за четыре года ее сайт не снискал популярности. Пользователей стало больше, но Брук давно поняла, что топа ей не видать, а лиц, разделяющих ее интерес, находилось немного.       Народ предпочитал громкие дела и названия.       Аркхэм. Эйс Кемикалс. Уэйн мэнор. Блэкгейт. Готэмская академия.       Кому интересны муравьи под ногами, когда по земле ходят титаны? Головы обывателей устремлены вверх.       — Не загоняй себя, хорошо? — сказал Донни.       — Я должна была ее закончить, — пожала плечами Брук. — По крайней мере, теперь это не давит мне на шею.       Брук не жалела, что легла в три. Хотелось спать, но совесть не мучила, и усталость компенсировалась окрыляющим чувством свободы.       До следующего раза.       Десять минут спустя открыли клинику. Пятнадцать минут спустя Бруклин принимала первого клиента — старого мопса с острой формой цистита. Чтобы вставить катетер ему пришлось сделать наркоз — от боли пес не давал до себя дотронуться. Покончив с катетером, Брук надела ему воротничок, вколола антибиотик, выписала лекарства, проинструктировала хозяев насчет ухода, получила чек за услугу и отпустила людей вместе с собакой на домашнее лечение.       Параллельно Донни занимался ротвейлером с вывихом передней лапы.       Работа шла обычным ходом.       В десять минут второго пришла Джессика. Миссис Хаббард было далеко за шестьдесят, но она сохранила стройную фигуру и душевную живость, которой могли позавидовать многие молодые люди. Брук полагала, что работа, связанная с призванием, сохраняла женщине молодость.       По ее светящемуся лицу Брук поняла, что переговоры по поводу дополнительного финансирования прошли лучше, чем ожидалось.       — Все закончилось хорошо, я полагаю?       — Прекрасно, — Джессика повесила куртку на вешалку.       — Нам выделят средства?       — Больше, чем мы рассчитывали.       — Ну надо же, — с искренним удивлением протянула Брук. Она давала себе передышку в служебном помещении во время десятиминутного перерыва, пока Донни дежурил в приемной.       Хаббард махнула рукой.       — Не город, — небрежно бросила она, — эти зажравшиеся белые воротнички плевать хотели на нас. Но там был этот филантроп. Мистер Уэйн.       — Брюс Уэйн?       Хаббард вздохнула.       — У нас в городе есть еще Уэйны, о которых может идти речь?       — Пожалуй, нет.       — Да, он самый. Взгляни, — она положила на стол чек, и Брук округлила глаза. Сумма была внушительной. — Сможем купить хорошее оборудование. Сделать ремонт. А еще я думаю, что у нас появится лишняя пара рук, — она улыбнулась, накидывая на плечи белую униформу.       — М-м, — рассеянно отозвалась Брук. Оборудование и ремонт — это хорошо. К изменениям в коллективе она относилась слегка настороженно. Они с Донни и Джессикой были прекрасной командой, и она по опыту знала, какой занозой в заднице может стать неудачно вписавшийся в коллектив человек.       Но им нужен был человек, Брук прекрасно это понимала.       Тогда не придется так загонять себя.       За работой время летело быстро, и восемь часов вечера настали стремительно, как темнота за окном.       Именно в этот момент Брук устало поняла, что сегодня ее очередь дежурить.       Дежурить — значит остаться, чтобы после рабочего дня проверить животных, почистить вольеры и закрыть клинику.       Раньше они просто работали дольше на час, но в конечном счете сошлись на дежурствах. Кто-то один оставался, чтобы доделать дела. Это оказалось оптимальным вариантом.       — Подменить тебя? — Донни заглянул ей в глаза.       Долю секунды Брук думала сказать «да».       Но это всего лишь означало, что она перенесет свое дежурство на другой день. И Брук предпочитала бы потратить час вечера на работу тогда, когда она больше ни на что не была способна, чем в день, когда ее голова будет достаточно свежей, чтобы чем-то заняться. К примеру, начать новую статью или с удовольствием почитать книгу.       Кроме того, она не хотела казаться слабой.       — Все нормально, Донни, спасибо. Я лучше сейчас отдежурю, — честно сказала она.       — Ты уверена? Рискуешь себя загнать.       — Да, мне так лучше. Не люблю откладывать.       — Ну, как знаешь. У тебя есть время передумать пока я собираюсь.       Она не передумала.       Он еще раз посмотрел на нее, закидывая рюкзак за спину.       — По-прежнему остаешься?       — По-прежнему остаюсь.       Донни вздохнул.       — Ну, хорошо. Пока, Бруки. До завтра.       Она махнула ему, и мужчина вышел за дверь. Бруклин осталась одна. Джессика уходила домой на полчаса раньше, за исключением дней, в которые оставалась дежурить.       Нужно отдать ей должное, количество ее дежурств в два раза превосходило их с Донни.       Брук не стала закрывать клинику. Она никогда не закрывала ее во время дежурства. Народ, как правило, после шести часов вечера не шел — слишком поздно. И если являлся, то по серьезному делу.       Большинство дежурств проходило без единого клиента.       Прислушиваясь, не звякнет ли колокольчик на входной двери, Брук проверила вольеры, еще раз досыпала животным корма и долила воды, вычистила клетку с гвинейскими свинками и дала антибиотик коту по имени Барс, которого лихорадило от инфекции.       На этом можно было остановиться, и она вышла в приемную, присев на скамью, еще раз перебирая в голове список вещей, которые надлежало сделать перед закрытием. Усталость, наконец, победила, и Брук широко зевнула.       Ей нужно было выспаться. Она чувствовала себя совершенно выжатой.       Бруклин глянула на часы: десять минут десятого. Она поднялась, намереваясь закрыть клинику.       И в этот момент звякнул колокольчик.