Бойся волков

      — Бинго, доктор!       Бруклин подскочила на месте от звука его голоса.       Дверь заперта. Тревожной кнопки нет. Она в ловушке. В помещении с мужчиной. Выше, тяжелее, сильнее нее.       Следы от уколов, пес, его взгляд… это не была боль, это не была робость, это не было послушание.       То, как он прижался к ноге Хэндли, как он заскулил, когда Хэндли взял его на руки… Брюси смертельно боялся его.       Что Хэндли с ним сделал?       Что он собирается сделать с ней?       Перед глазами вспыхнула картина. Темное помещение. За крюки к потолку подвешены безголовые, выпотрошенные, освежеванные тела животных. Среди трупов висит раскинувшая лапы туша собаки. Шкура содрана. Бруклин видит розовато-красный каркас. Голубоватые прожилки вен, белые прослойки жира, отчетливые волокна мышц и сухожилий тускло блестят.       Голова закружилась. Секунду Брук была уверена, что потеряет сознание.       Этот момент Хэндли выбрал, чтобы повернуться.       Возле раковины было темнее чем у операционного стола. Хэндли стоял спиной к свету. Его волосы были черными, но цвет не имел значения: Бруклин узнала лицо.       Ведь повернувшись, он улыбнулся.       Он улыбнулся не так, как в приемной, не так, как когда она осматривала пса.       Он улыбнулся, разорвав лицо пополам, и уголки его рта бесконечно широко растянулись, грозя порвать натянувшуюся глубокими морщинами белую кожу.       Ни глаз, ни лица Бруклин уже не видела. Она прыгнула к двери, но мужчина был быстрее. Он возник перед проемом молниеносно, как знаменитый Флэш, и Брук едва не налетела на него, с новой волной страха отмечая, как он высок.       Разница в росте и расстояние не позволяли ударить его в пах. Тогда она направила удар ноги в колено, но он легко отвел его. Было не больно — казалось, Бруклин вежливо подвинули. Потеряв способность соображать, Брук попыталась проскользнуть в проем под его рукой. Он легонько оттолкнул ее от себя. Брук отскочила назад, словно в нее брызнули кислотой.       За жизнь ей дважды приходилось драться на улице, и всегда страх приходил потом. Один раз — уличные хулиганы, второй — попытка изнасилования. Дважды она отбилась. Вместо мозгов работали рефлексы, адреналин делал тело сильным.       В этот раз все происходило по-другому. Вместе с улыбкой пришел страх, волю сковал паралич, силы выкачал ужас. Мозг отказывался работать, колени дрожали. Все, о чем Брук могла думать — это существо перед ней легко отразит любую атаку.       Все, конец, сопротивление бесполезно.       Не сдвигаясь с места, человек поднял левую руку к глазам и засучил рукав, открывая белое запястье с простыми часами.       — Поздравляю: вы правильно поставили диагноз, — голос изменился. С растущей паникой Брук узнала в нем кошмар, обращавшийся к городу с экрана телевизора. — Ваше время, — он прищурился, — примерно пятнадцать минут, — бледный человек поднял на нее взгляд, его лицо скривила притворная скорбь, — не самый лучший результат! Но это легко исправить! — улыбка. Шаг. Бруклин отскочила. — Практика — залог успеха. Верно говорю? Чтобы потренироваться, нам потребуется больной.       Бруклин сорвалась с места, метнувшись к столу. Пес лежал неподвижно. У нее не было времени смотреть, жив он или мертв. Она налетела на тумбу, услышав за спиной шаги и в спешке уронив ремень на пол, вытащила из него тяжелый разводной ключ.       — Аккуратнее. Ты же не хочешь уронить эту тяжесть себе на ногу? — Бруклин резко развернулась. Оружие в руке не придало уверенности. Вытирая грим с шеи влажным платком, оставляя под ним белые полосы на коже, Джокер уставился на ключ и издал короткий смешок:       — Да мы с тобой одинаково мыслим! Я как раз о нем подумал. Давай сюда.       Бруклин не тронулась с места, борясь с паникой. Джокер неспешно приближался. Он казался расслабленным, но в холодных глазах она видела, как он просчитывает следующий ход. Его зрачки ощупывали оружие в ее руке, оценивали расстояние, скользили по ее дрожащей форме.       Когда их разделяло не более полутора метра, он протянул руку ладонью вверх. Выждав секунду, резким выверенным ударом ноги Брук опрокинула на него операционную лампу. Джокер схватил ее левой рукой и подставил локоть правой, блокируя удар. Брук ударила со всей силы. Ей показалось, она заметила, как он стиснул зубы. Бруклин успела занести разводной ключ для следующего удара и отскочить. Джокер отшвырнул лампу в сторону, и она загрохотала по полу. Лампочка со звоном разбилась. Комнату освещал теперь верхний свет.       — Мне не нравится, когда меня бьют, — он улыбался одними губами. Каким-то образом эта улыбка казалась опаснее оскала, — я просил передать. Скажи, что у тебя просто рука дрогнула от бессонницы, поэтому у меня теперь останется синяк, м?       Бруклин не ответила. Говорить было нечего. Игнорировать его было опасно, но Брук просто не могла заставить себя открыть рот.       Меж бровей его залегла складка.       — В чем дело? Мышка проглотила язык? — он снова протянул руку, — попробуем еще раз. Медсестра, ключ!       Брук сжала челюсть, не шелохнувшись, и Джокер скривил лицо в скорбную гримасу.       — Полагаю, это было «нет».       Он двинулся на нее. Брук попятилась, но отступать было некуда.       В полуметре от стены она снова попыталась ударить его. Джокер легко увернулся и выкинул вперед руку, целясь раскрытой ладонью в ключ. Бруклин отскочила, больно врезалась спиной и задницей в полки. Сразу рванула вправо, но через секунду мужчина был на ней. Одной рукой он обхватил девушку под ребра, другой поймал ключ, которым она попыталась ударить его по ноге. Брук сопротивлялась, но сил хватило секунд на пять. Металл болезненно выскользнул из пылающих от напряжения стертых пальцев. Бруклин закрыла глаза и съежилась, готовясь к боли.       Боли не последовало.       Рука отпустила ее, потом схватила за плечо и оттолкнула назад. Брук, спотыкаясь, врезалась спиной в стену и боязливо подняла взгляд.       Джокер стоял на расстоянии шага, его левая рука упиралась в бок, правая свободно висела вдоль туловища, белые пальцы сжимали тяжелый инструмент. Носок ботинка стучал по плитке, размеренно, но раздраженно.       Теперь она могла рассмотреть его.       Черты Джо Хэндли исчезли. Крупный бесформенный нос, тяжелый подбородок, толстые губы — обманка, силикон.       Вместо Хэндли на нее смотрел теперь тот, кого преступники боялись больше Летучей Мыши.       Бледный человек.       Заклятый враг Бэтмена.       Искусно сделанный парик скрывал натуральный цвет волос, и лишь глубоко посаженные глаза оставались карими за цветными линзами.       Джокер улыбался одними губами, опасно разглядывая ее.       — Ну что ты дергаешься? Посмотри на себя. Тебе ведь тяжело, — не глядя, он швырнул ключ себе за спину. Брук вздрогнула, когда металл загремел о плитку. Он протянул руку к ее лицу. Брук вздрогнула, но осталась стоять на месте; сердце выпрыгивало из груди. Его горячий палец прошелся по ее влажному от испарины лбу. Джокер поднес кисть к глазам, секунду разглядывал, потом хмыкнул и растер пальцы друг о друга, перевел на нее взгляд и резко помрачнел, — так и будешь молчать? Это становится скучным.       — Что вам нужно? — хрипло выдавила Брук.       Почему она? Огромный мегаполис. Свыше десяти миллионов человек. Тысячи домов, сотни ветклиник.       И именно сегодня, именно здесь, именно она.       Джокер передернул плечами.       — Что мне нужно… Что мне нужно, что мне нужно, — забормотал он, отворачиваясь и меряя шагами пространство перед ней в видимой задумчивости, — ты не слишком оригинальна, да, Бруки? — человек остановился, с широкой улыбкой повернул к ней лицо. У Брук перехватило дыхание. Спокойно. Он прочитал ее имя на бейдже, — но мне не следует этому удивляться, не так ли? Хех.       Вопреки здравому смыслу Брук начинала успокаиваться. До сих пор он не попытался ее убить. Его голос и манера говорить пугали, между строк читалась угроза, но он не оскорблял и не угрожал ей напрямую. Их борьба была скоротечной, он обращался с ней деликатно, едва не вежливо.       Подсознание пугливо тянулось в иллюзию безопасности. Однако разум понимал — это игра.       Люди называли Джокера непредсказуемым, хаотичным, но отец прав и еще раз прав: Джокер не взрывает дома просто так.       И он не устраивает спектакли для случайно выбранных людей в захудалых ветклиниках.       В происходящем существовала скрытая закономерность. Бруклин не могла ее нащупать, не могла объяснить. Это пугало едва ли не больше всего остального. Словно она находилась в темной комнате с монстром, которого не могла видеть, но точно знала, что он есть. Здесь, рядом. Может быть, прямо перед ней.       — Сначала я думал сделать «болезнь» Брюси более натуральной, чтобы ты могла показать себя еще раз, — он шагнул к ней, и Брук вжалась в стену. Он вопиющим образом нарушал ее личное пространство, — дать тебе шанс, — его глаза странно блестели. Впервые с момента начала игры в них читались настоящие эмоции. Брук не могла расшифровать их. Они пугали ее, слишком интенсивные для нормального человека. Казалось, вспыхни искра, и бабахнет взрыв, — но ты так резво перешла в атаку, что эту часть, думаю, мы опустим. В конце-концов, всегда можно вернуться на шаг назад, — он оскалился, кивнув себе за спину. Брюси не шевелился. Она не ошиблась, когда подумала, что пес двигается как под наркозом: Джокер что-то вколол ему.       И если бы Бруклин слушала и смотрела, а не думала о том, когда лучше отдежурить и как быстрее оказаться дома, всего этого можно было бы избежать.       Впрочем, речь шла о Джокере. Если он решил войти, он войдет в любом случае.       — Я ведь давно ищу тебя, Бруки, — вкрадчиво проговорил Джокер, нарушая ход ее мыслей, и глаза Бруклин расширились, когда смысл фразы осел в голове. Он шагнул еще ближе, пристально разглядывая жертву. Хотелось закрыть глаза. Если б взглядом можно было сожрать, от нее бы остался один скелет, — так интересно рассмотреть тебя, наконец, вблизи, — выдохнул он и резко отстранился.       Он сказал… вблизи?       Брук поняла, что дрожит, и когда она подняла трясущуюся ладонь, чтобы вытереть непонятно откуда взявшуюся влагу на правой щеке, осознала, что давно плачет. Вода просто выступала из глаз и стекала по лицу. Это были беззвучные слезы, признак страха, а не подступающей истерики.       Захихикав, Джокер отошел от нее, пересек комнату, уселся на скамью у стены и хлопнул ладонью по месту рядом с собой.       — Садись.       Одежда была ему велика. Бруклин никогда не видела его ни в чем, кроме вычурных костюмов и аркхэмовской униформы. Простые джинсы и рубашка должны были делать его смешным, но было страшно.       Она не сдвинулась с места.       Джокер нахмурился.       — Сядь, или я подарю какому-нибудь десятилетнему пацану торт со свечами из твоих пальцев.       На негнущихся ногах Бруклин приблизилась и рухнула рядом с ним на скамью. От его тела исходил жар, обострившийся слух улавливал мерный стук чужого сердца. От нахлынувшего чувства нереальности происходящего закружилась голова. Она с трудом представляла, что у существа, сидящего рядом с ней, может быть пульс, температура тела, кости, плоть. Что он должен дышать, есть, спать. Что его можно ранить, убить.       Но он стиснул зубы, когда она ударила его по руке. И он хромал — Бруклин заметила это, когда Джокер пересекал комнату.       Бойня… на трассе… Несколько дней назад.       Дождавшись, пока она усядется, Джокер улыбнулся и фамильярно закинул ей за спину левую руку, приобняв за плечи. Бруклин не могла испугаться сильнее, поэтому просто застыла. Каждый мускул в ее теле напрягся и окаменел. Правая рука мужчины нырнула в карман джинсов.       — Будем играть, — он достал мобильный, — смотри.       Она посмотрела. На маленьком экране дешевого кнопочного телефона светилась фотография. Бруклин стоит у автобусной остановки. Снимок был сделан на уровне человеческого роста.       Кто-то следил за ней.       Джокер щелкнул кнопкой, и фотография поменялась. Бруклин стоит перед дверью в свой подъезд и набирает код. Щелчок. Бруклин заходит в клинику. Щелчок. Бруклин сидит в кафе с подругой и пьет лимонад. Щелчок. Бруклин и Донни стоят на улице после работы, Донни гасит подошвой кроссовка сигарету. Щелчок. Бруклин с Джессикой под руку идут по улице. Щелчок. Бруклин сидит у себя на кухне, перед ней ноутбук, на экране главная страница ее сайта.       Щелчок.       Бруклин с отцом пьет чай перед телевизором.       И еще много, много, много фотографий.       Пытка продолжалась минут пятнадцать. На некоторых фотографиях Джокер задерживался дольше. Все это время он молчал, пару раз вворачивая: «Хех». У Брук кружилась голова, а под конец задрожал подбородок.       Когда он выключил дисплей и сунул телефон обратно в карман, секунд на десять Бруклин закрыла глаза, пытаясь успокоиться, и сделала глубокий вдох.       Открыв глаза снова, она дернулась: Джокер смотрел прямо на нее. Его взгляд был почти невинным, и единственное, что она могла в нем прочесть, было по-детски искреннее любопытство. Как только их глаза встретились, его взгляд мгновенно ожесточился. Нехорошие огоньки голодного садизма загорелись в них, и Джокер улыбнулся краешком рта, а потом в поле зрения Бруклин появилась его правая рука с платком.       Платок был темно-фиолетовый.       Он вытер дорожки слез на ее лице и беззаботно улыбнулся.       — Я думаю, ты все понимаешь, Бруки. Ты ведь умная девочка, — он ущипнул ее за щеку, — дядюшке Джею не нужно ничего тебе объяснять, правда?       Бруклин кивнула. Она понимала.       Ее занимал другой вопрос: что теперь?       Он следил за ней, фотографировал. Показывал снимки, запугивал. Значит, не собирается убивать прямо сейчас. Но почему? Почему она? Потратить столько времени и усилий на нее одну, чтобы заколоть отверткой в закрытой ветлечебнице мог позволить себе районный маньяк с фетишем на фотографии, но никак не преступник мирового класса. Джокер не ловил рыбу на мелководье.       Это могло быть связано с отцом? Отец работал в спецслужбах, ловил преступников. Он мог перейти Джокеру дорогу. Месть?..       Брук никогда не интересовалась клоуном, но судьба Томаса Блэкроу была ей хорошо известна. Журналист, чем-то задевший маньяка в своей статье. Психопат изводил его пять лет. Блэкроу закончил жизнь в психушке.       Брук не составило большого труда представить, что клоун способен проделать то же самое с ней.       Казалось, она уже слетает с катушек.       Хотелось снова спросить, что ему нужно, но Брук не смела, она понимала, что повторяющиеся вопросы его разозлят.       Джокер убрал с ее плеч руку и сцепил бледные ладони в замок между колен. Брук показалось, что с шеи сняли удавку.       — Извини за маскарад. Сама понимаешь, сложно перемещаться по городу, когда ты так знаменит, — она не смотрела ему в лицо, вместо этого гипнотизировала взглядом верхнюю пуговицу на его рубашке. Под ней белую кожу все еще прятал грим. — Вообще, это был незапланированный визит. У меня очень мало времени, крошка Брук, дела, дела, дела и не минуты на себя. Почти не видишь семью. Мелкие рыбешки в городе совсем распустились. Хех.       Брук позволила себе опустить взгляд и теперь рассматривала его ботинки. Обычные ботинки, стоптанные, крепкие. Замша.       Его собственные, или он снял их с какого-нибудь несчастного, оставшегося остывать в глухом переулке?..       Из состояния относительного покоя Бруклин вывел его лишенный всякого веселья, мрачный и злой смешок, совершенно не похожий на тот, что она слышала от него по телевизору. Брук несмело подняла глаза и увидела, что мужчина смотрит прямо перед собой. Его взгляд был далеким, зрачки превратились в крошечные точки, а на лице застыло выражение холодной ненависти.       — Я должен сказать спасибо е-м-у, что у меня появилась свободная минутка зайти к тебе, Бруки, — низким голосом произнес он угрюмо. Затем гримаса злобы исчезла, и Джокер повернулся к ней, улыбаясь притворной радостью, — у меня были другие планы, видишь ли… Но он та-а-а-ак помог мне там, на Кук авеню, — улыбка походила на оскал, — устроил краткосрочный отпуск. Ну, посмотрим, как он один справится с мусором, который развел на улицах, верно? Наш старик.       Брук нахмурилась, теряя его мысль. Она не поняла, в какой момент начала внимательно слушать. Джокер говорил о Бэтмене — так близко к этой теме Бруклин никогда не подбиралась. Она существовала на одном конце вселенной, Бэтмен, Джокер, Супермен, Флэш, Зеленый Фонарь, Чудо-Женщина и другие — на каком-то другом, в параллельном измерении.       Слышать о них, находиться рядом с одним из них… Ей одновременно казалось, что она сходит с ума, спит. Ей хотелось провалиться сквозь землю, и в то же время непреодолимо тянуло понять: как человек в костюме летучей мыши может быть реальностью?       Бруклин казалось, она находится рядом с чем-то огромным, рядом с порталом в другой мир, в котором смертные поклоняются живым богам, а по земле ходят титаны.       Но рядом сидит не Супермен.       Всего лишь человек. Не бог.       Джокер поднял руку к глазам и взглянул на часы. Его брови взметнулись вверх.       — Какая жалость. У нас остается мало времени, — он скорчил скорбную мину. Брук сглотнула.       Он же не имеет ввиду…       — Было приятно с тобой пообщаться, но даже в выходные у меня много домашней работы, — он поднялся на ноги и вздохнул, осматривая помещение, — бог мой, вот это кавардак! — он всплеснул руками, — тебе придется прибраться здесь, милая. Мы же не хотим, чтобы родители ругались, когда вернутся домой?       Брук молча смотрела на него, и Джокер, не дождавшись ответа, нахмурился и перевел взгляд на нее.       — Не хотим? — вкрадчиво повторил он.       — Не хотим.       — Вставай, когда разговариваешь со старшими.       Брук вскочила на ноги.       — Кто-то должен учить тебя манерам, — он одернул на ней халат и, улыбнувшись, взял за подбородок, заставляя посмотреть прямо на себя, — мы ведь почти семья.       У Брук перехватило дыхание. Они не могут быть родственниками. Это фигура речи. Способ пробраться к ней под кожу.       Белые пальцы отпустили подбородок. Чтобы хоть как-то унять скачущие в голове мысли, Бруклин спросила севшим голосом:       — Почему вы хотели меня видеть?       Он улыбнулся, его глаза под линзами холодно блестели.       — Бруки, Бруки, Бруки. Ну разве интересно, если я просто отвечу на твой вопрос?       Ответ был «да», но озвучить его было бы ошибкой.       Джокер все равно прочел его по ее глазам. Он оскалился.       — Ты — мой маленький проект на протяжении… уже долгого, долгого времени. Щекочет нервишки? Вижу, что щекочет, — он развернулся, отходя от Брук и меряя шагами пространство, бросая на нее короткие взгляды, — почему? Ну… Немного не по моей части, но пусть это будет для тебя маленькой загадкой. Надеюсь, коллега не обидится, что я влезаю на его территорию, — Джокер театрально прижал ладонь к сердцу, — повторюсь, впрочем: ты неглупая девочка, Бруки. Загадка простая. Ты же любишь играть в детектива, верно, дорогая?       Брук моргнула, растерянно глядя на него.       — Я заходил на твой сайт, — вкрадчиво пояснил Джокер, и Брук перестала дышать, — недурно. Если бы все молодые люди обладали таким энтузиазмом. Многое упускаешь, там и сям путаешь факты, — он пренебрежительно махнул рукой, — но, в целом… Интересно. Уверен, тебе удастся разобраться в таком простом деле, — он улыбнулся, сунув руки в карманы. Какое-то время длилась тишина.       — Ну что ж! Было занятно, но мне пора, — прогулочным шагом он направился к двери. Нагнулся, подобрав с пола разводной ключ, и остановился напротив операционного стола.       — Ах! Чуть не забыл, — протянул он, хлопнув тяжелым инструментом себе по ладони, — Брюси! — Джокер повернулся к Брук, — память уже не та, — объяснил он и посмотрел на собаку, — мой любимый питомец! Что же с ним делать? Кажется, он не расположен к пешим прогулкам.       Притворное беспокойство в его голосе пугало тем больше, что звучало абсолютно натурально. Сложно было не по-ве-рить в него, сложно было держать в уме, что все это — лишь игра.       Без сомнений, Джокер не потащит пса на себе. И если даже он это сделает, Брюси ждет незавидная участь. Эта собака не принадлежала Джокеру. Ее единственное назначение — уже завершенный спектакль. Теперь Джокер вышвырнет его на улицу, убьет или придумает еще что похуже.       — Оставьте пса здесь. Мы о нем позаботимся, — сказать это было тяжело. Бруклин рисковала нарваться, и ей не хотелось терпеть последствия из-за какой-то собаки. Несмотря на любовь к животным, инстинкт самосохранения и эгоизм были сильнее. Но она делала это не столько ради Брюси, сколько ради себя: не заступиться за него значило потерять самоуважение.       Джокер сделал задумчивый вид, закинув ключ на плечо и почесывая подбородок.       — Даже не знаю. Не хочу отдавать Брюси в чужие руки. Что если о нем здесь будут плохо заботиться?       Потому что ты хорошо о нем позаботился, сукин сын, подумала Брук, вспоминая следы от уколов и затравленный взгляд кобеля.       — Я сама им займусь.       — М-м-м. Мне спокойнее, когда ты так говоришь, — Джокер все еще не выглядел убежденным, — знаешь, у меня совершенно нет времени на него сейчас. Хех. Может, он пока поживет у тебя? Ты сделаешь это ради меня, Бруки?..       Снова эти интонации в его голосе, пугающе достоверные. Просьба, почти робкая, но Брук знала, что это — стопроцентная подделка.       Она перевела взгляд на пса и поняла, что его бока поднимаются и опускаются в такт дыханию. В какой-то момент она решила, что Брюси мертв.       — Да, — она не представляла, где найдет для него время и на какие деньги будет кормить.       Когда ответ вырвался у нее изо рта, она спросила себя, не значит ли, что Джокер теперь явится за ним.       Какое это имело значение?.. Он все равно ее не оставит.       Мужчина изобразил на лице умиление и прижал ладони к груди. Разводной ключ по-прежнему находился у него в руке.       — О-о-о, как это мило с твоей стороны. Спасибо. Приятно, когда есть к кому обратиться с такой просьбой. Никогда не забуду.       От вкрадчивого тона, потерявшего под конец предложения всю напускную теплоту, Брук стало не по себе.       Джокер подобрал с пола ремень, пристегнул на пояс, убрал на место ключ, натянул на руки перчатки и направился к вешалке.       Надев куртку, он хлопнул себя по лбу.       — Ох, да, пока не забыл, — короткий смешок. Его рука снова нырнула в карман. Он извлек оттуда что-то маленькое и вернулся к столу, — вот.       Бруклин наблюдала, как он швырнул на тумбу крошечный предмет. Приглядевшись, она его узнала.       Тревожная кнопка.       Руки Хэндли, одергивающие на ней халат… Он налетел на нее спиной, там, у стола. Брук думала, это случайность.       Джокер осклабился.       — Держи поближе к телу. Никогда не знаешь, когда может понадобиться. Хех.       Он посмотрел на пса, грубо потрепал его по загривку и широким шагом направился к двери. У проема он на секунду остановился.       — О, и Бруки, — Джокер медленно повернул к ней лицо, — пискнешь е-м-у, что я заходил… И все эти милые люди на фотографиях…       Он улыбнулся и резко поднял молнию куртки до самого горла.       А потом он исчез.