Бойся волков

— Да. Слушаю. — Привет, Брюси. — Альфред, отследи звонок. — Да, сэр. — Брю-ю-юси… Где ты… Не слышу тебя. — Какого черта тебе нужно? — Ву-у-ух, как грубо! Просто звоню, чтобы услышать твой голос. Знаешь, я соскучился. Когда в последний раз я срывал тебе вечер? Три года назад? Пять? — Сигнал идет из Австралии, сэр. Квинсленд, Харви-Бэй. Уэйн стиснул зубы, глядя прямо перед собой, на несущееся навстречу автомобилю шоссе. — Он в Готэме, — рявкнул он, бросая взбешенный взгляд за окно. — В чем дело, шушукаешься со своим дворецким, чтобы отследил сигнал? Стучишь на меня нашему общему ушастому другу? — Я знаю, сэр, но сигнал идет из Австралии. — Брюси, Брюси, Брюси. Я облегчу тебе задачу. Все просто: я попросил одного приятеля… Брюс прислушался. Звук достаточно четкий, но с призвуком эха. Он выругался. — Он говорит через чужой телефон, — тихо произнес Брюс. Сукин сын. — … звякнуть Брюсу Уэйну и, скажем так, передать ему… трубку со мной. Знал, что ты захочешь выяснить, где я нахожусь. Кто может тебя в этом винить? В этом городе все хотят знать, где я. Хех. — Он издевается. Альфред, забей координаты в компьютер. Оповести Семью и союзников. Человек может быть в опасности. Харви-Бэй, Харви-Бэй, — он уставился в динамик. — … В общем, я думаю, я переживаю экзистенциональный кризис, — вздох. — Скучно. Лет не становится меньше, суставы и старые раны больше дают о себе знать, молодые приходят и ни черта не понимают… одним словом, как в той песне — что я могу сделать? Все не так, как было раньше. Смешно. Брюс понимал, что Джокер имеет ввиду. Дворецкий за рулем был стар. Его согбенная фигура, опущенные узкие плечи и тлеющий огонек воли в усталых глазах подводили черту под словами. На висках самого Брюса несколько лет как появилась седина. — … Ну и, поскольку я не могу достучаться до него… Не сотворив ничего эдакого… я решил поговорить с тобой. Мы, все трое, знаем друг друга, правда, Брюси? Я… он… и ты. — Мастер Брюс, мастер Тимоти сейчас находится близко, но ему потребуется время, чтобы добраться до источника сигнала. Он связался со своим контактом в Харви-Бэе. Они будут на месте минут через 20. — Свяжись с ДПГС. Пусть чешут доки. И пусть выяснят, где сейчас детектив Буллок. — Буллок? — В голосе Альфреда зазвучала тревога. — Господи… — Черт побери… Если кто-то из Семьи может этим заняться, пусть отправляются, — Брюс глянул на часы на передней панели автомобиля. Половина первого ночи. Возможно, он не прав, и Харви Буллок в безопасности. Но Джокер имел обыкновение «привязываться» к своим жертвам. Если жертва выживала, клоун возвращался с новым изощренным методом пытки. Комиссар Джим Гордон был его номером два после Бэтмена. За ним следовал Брюс Уэйн, и где-то в топовой десятке держался Харви Буллок. — Ты меня слушаешь? — Я слушаю тебя, — с трудом выговорил Брюс. Язык был тяжелым от ненависти. — О. Хорошо. Хорошо. На секунду я засомневался. — Я предупредил Гордона и полицию, сэр. Брюс отрывисто кивнул, не поворачивая головы. — На самом деле, я хотел, чтобы ты передал ему. Ты же передашь ему? — Ближе к делу, — выплюнул Брюс. — Полегче на поворотах, Уэйн. Зачем портить себе нервы? Брюс не ответил. — Это было больно, что он выбрал меня, там, на Кук авеню. Я имею в виду, была еще банда Пингвина и этот молодняк, считающий Готэм своим городом. — Твои люди стреляли по гражданским машинам из гранатомета, Джокер, на дороге, в час пик! — С трудом сдерживаясь, чтобы не заорать, процедил Брюс сквозь плотно сомкнутые зубы. — Ну да. А в нас палили из пулемета. Моей тачке шины сорвало осколочной, передними колесами ехали на дисках. Воображаешь себе звук?.. Я недели две еще буду спать в бирушах: в ушах звенит, просто ж-ж-жуть. Джокер был приоритетом номер один на трассе. Наемники Кобблпота в самом деле использовали гранаты и открыли огонь из УЗИ, у двоих были автоматы. Но как бы Джокер не заговаривал ему зубы, Брюс знал: он спровоцировал перестрелку. И только ему и его людям могло хватить безбашенности стрелять из гранатомета прямо на дороге. Если бы Бэтмен не подрезал его банду, погибших было бы не полтора десятка, а три. Шесть. Больше. Как только Джокер выбыл из игры, бойня сошла на нет. Конвой Пингвина с грузом оружия оторвался от преследователей, и сидящие на хвосте гангстеры рассыпались, бросая добычу, когда стало очевидно, что она все равно ускользнет. К тому времени прибыли копы, а Бэтмен смог продолжить погоню, но груз с оружием исчез. Такова была цена за жизни людей. Разумеется, остались стволы. Бэтмен должен, обязан был найти их раньше, чем из них начнут убивать. Джокер, само собой, испарился. Машина, где он был за рулем — в хлам, сидевшие в ней гангстеры — в мясо. Тело клоуна пропало. Тело дышало, ходило, убивало. Тело говорило с ним по громкой связи, используя очередного несчастного как марионетку. — Не пойми неправильно, я польщен, что он ломанулся наперерез именно мне. С другой стороны… Какого черта, там что, не было других, палящих из стволов во все стороны? Хех. — Только твои люди стреляли из базуки, Джокер. На короткое время повисло молчание. Потом: — Слушай, я звоню тебе, чтоб душу отвести, а ты пилишь мне мозг, Уэйн. — Недовольно. — Когда я захочу, чтобы мне пилили мозги, я разыщу свою бывшую. Хех… — Вперед, Джокер. Мы все посмотрим, как она повесит твою голову на сук. — Ого! Думаешь, она на это способна?.. Гм… Ты же у нас знаток женщин, да, Уэйн? Может, мне в самом деле следует разыскать ее… Может, это будет весело… — Уверен. — Рад, что вы ладите, — Брюс метнул на Пенниуорта ледяной взгляд, и дворецкий быстро отвел свой. Он прокашлялся. — Продолжайте отвлекать его, сэр. Это может помочь нам выиграть время. Брюс раздраженно ударил пальцами по подлокотнику. — Но довольно о женщинах. Как семья? Как мальчики? Уже закончили колледж? Брюс молчал. Он смотрел перед собой, кожей ощущая встревоженные взгляды, которые бросал на него дворецкий. Что-то скрипнуло, и ногти на правой руке пронзила боль. Опустив взгляд, Брюс понял, что чуть не продрал кожу на подлокотнике, так сильно сжались его пальцы. — О, кажется я наступил на больную мозоль. В чем дело, пташки покинули родное гнездо и больше не летят в твою сторону? Понимаю, — вздох. — Ну, не будем о семье. — Лейтенанта Буллока нашли, сэр. Он сейчас в баре, после смены. Это не успокоило его. Если б Буллок исчез, Брюс по меньше мере знал бы, что взял верный след. Присутствие Харви на месте могло означать две вещи: Брюс ошибается, либо Джокер блефует. Цена ошибок, когда дело касалось маньяка, исчислялась людскими жизнями. — Ладно, Брюси, был рад услышать твой голос. Но мне пора бежать. Нельзя подолгу оставаться на одном месте. Я звоню своему человечку из телефонной будки. Знаешь, на перекрестии Роджерс Авеню и Таттл стрит. Шепни е м у на ушко, если хочет получить небольшой подарок. Ну, чао. — Джо… Связь оборвалась. Перед тем, как Джокер отсоединился, Брюс успел услышать далекий хлопок. Он оборвался раньше, чем Уэйн сумел его идентифицировать, но ему почудился взрыв. — Мастер Брюс? — Я отправляюсь туда. — Сэр? — Тормози. Костюм. Дворецкий сбавил скорость и на первом повороте свернул в переулок, паркуя машину у обочины. Брюс рывком открыл дверь и выскочил наружу. — Узнай ситуацию у Красного Робина, — бросил он. Когда появился Бэтмен, дворецкий уже ждал снаружи автомобиля. — Сэр, у мастера Тимоти вести. Боюсь, дурные. — Посредник мертв? — Джокер взорвал телефон. Как только вы договорили, — Бэтмен сдвинул челюсти, его глаза превратились в щели под маской. — Живой. В тяжелом состоянии. Правую кисть оторвало. Лицо… — Я понял, — Бэтмен запрыгнул в салон. Он не хотел знать. На углу Таттл стрит и Роджерс авеню его ждал еще один «подарок». Человек в маске перевел взгляд на Альфреда. Ярость в его взгляде сменилась запоздалым чувством вины. — Вызови… — Я уже вызвал такси, мастер Брюс, — вздохнул старик, засовывая руки в карманы. Он казался сделанным из соломы. Подует ветер — и дворецкий рассыплется. Брюс хотел извиниться, но не мог произнести слова. Он кивнул, завел машину и дал задний ход. Снаружи автомобиль уже перестраивался, черные пластины трансформировали его светский камуфляж в орудие войны. С другого конца переулка вылетел бэтмобиль.

========================================

— Да? Что стряслось? — Голос Джессики звучал запыхавшимся. Часов в шесть утра она ежедневно совершала пробежку со своей сворой собак. На фоне Брук слышала хруст листьев и отдаленное тявканье. — Говори, дружок.  — Мне нужен больничный, — без перехода выдохнула Брук, откидывая голову на подушку и закрывая глаза. Молчание. — Брук, все нормально? — Хаббард звучала напряженно. Бруклин осознала, что это второй раз за все ее время в клинике, когда она брала отгул. — Все в порядке, — она устало потерла веки. Голос звучал сипло и монотонно, ей не нужно было симулировать болезнь. — Простуда смела меня за ночь. Температура поднялась. Горло болит. Не могу говорить. Джессика еще немного помолчала. Им будет непросто в клинике вдвоем с Донни. Еще одна причина, по которой требовалось больше людей. — Вчера ты звучала нормально. Бруклин не ответила, и Хаббард спросила: — Ну, тебе есть чем лечиться? Нужно что-то? — Да. Нет. — Хорошо. Выздоравливай скорее, Брук. Нам будет тяжело без тебя. Секунду Брук размышляла, не сказать ли пару слов про оставшиеся следы погрома в операционной. У лампы погнулась ножка, а с полок упала, разбившись, хрустальная статуэтка совы. И одну из тележек она забрала, чтобы довезти Брюси до дома. При мысли, что придется открывать рот и говорить, Бруклин захлестнула волна отвращения. Ей не хотелось ни говорить, ни видеть, ни чувствовать. Буркнув «Спасибо» и «Пока» она повесила трубку, надеясь, что ее апатия не будет воспринята как сигнал тревоги. Их дома находились близко. Накануне Бруклин все бы отдала, чтобы оказаться рядом с Донни, Джессикой и отцом, но после нескольких часов беспокойного сна она не хотела никого из них ни видеть, ни слышать, ни тем более что-либо им объяснять. Она понимала: вопросы посыпятся. И опаснее всех будет отец. Отца провести не удастся. Один взгляд на дочь — и никакие байки про простуду ее не спасут. Он начнет спрашивать, и если Брук не станет отвечать, человек вроде Гэвина Карлайла всегда сможет установить за ней слежку. Джокеру это не понравится. Брук не сомневалась: в обязательные условия игры входит гарантия, что отец не станет докапываться до истины. Приподняв голову от подушки, она глянула на электронные часы. Они показывали двадцать четыре минуты седьмого, и Брук шумно выдохнула через ноздри, снова прикрывая веки и падая затылком на постель. Больше всего ей хотелось лежать весь день и все последующие дни в постели, чувствуя себя мебелью. Но был Брюси. И был Джокер. И было время, которое неизбежно тикало, отсчитывая минуты до их следующей встречи. В данную секунду ничто из этого не беспокоило Брук. Умный организм заглушил чувства. Она встретилась лицом к лицу с кошмаром и выжила. Было в этом мире что-то еще, что могло ее испугать? Чуть позже она планировала выбраться в магазин. Лицо охранника, когда она пыталась восстановить его по памяти и почувствовать прежний страх и чувство стыда, не вызывало ровным счетом никаких эмоций. Нужно было проверить пса. Всю ночь и утро Брюси не скулил, не царапался, не издавал вообще никаких звуков. Учитывая, как он выглядел вчера, Брук почти ожидала, что пес окажется мертв. Другой частью себя она ожидала, что выйдя в коридор обнаружит на полу выпотрошенную безголовую тушу собаки с содранной кожей. Брук вздохнула и вытащила себя из кровати. Брюси лежал в коридоре, рядом с подстилкой из простыней, на которой она оставила его вчера. Пес перелег на живот, вытянув перед собой передние лапы и устроив на них морду. Его светлые глаза внимательно следили за человеком. Он не издал ни звука, его морда ничего не выражала, но Бруклин нутром чуяла страх. Она приблизилась к псу, ступая босыми ногами по старым доскам, и собака вжалась в пол, прижимая уши к черепу. — Если бы не я, ты лежал бы сейчас в канаве со вспоротым животом. Брюси вряд ли понял смысл фразы. Брук повертела головой по сторонам и задержала взгляд на тележке. Удивительно, она не забыла взять поводок. При мысли, что его держал о н, Бруклин хотелось надеть перчатки, поджечь поводок и вышвырнуть в окно, как зараженную редкой смертоносной бактерией безнадежно испорченную вещь. Но собаку он тоже трогал, и ошейник на Брюси принадлежал ему. Она надела кроссовки на босу ногу, накинула куртку прямо на домашнюю одежду, достала из тележки поводок и пристегнула его к ошейнику. Брюси не возражал, только жался. Нашарив на комоде ключи, Брук дернула поводок, заставляя собаку подняться, и завозилась с замком. Краем глаза она увидела свое отражение в зеркале. Оттуда на нее смотрела незнакомая женщина, старше Брук на полтора десятка лет и прожившая на улице не меньше недели. Темные круги под глазами, бледность и невменяемый взгляд наводили на мысль, что она балуется наркотой. И снова это не имело значения. Бруклин смутно удивляло, что она не осталась лежать в постели, а спускается вниз по лестнице с псом, чтобы Брюси справил нужду на улице, а не в квартире. Собаку нужно выгуливать. — Пошли. Брюси попытался было остаться лежать, но Брук безапелляционно дернула поводок еще раз, сильнее. Она сама чувствовала себя хуже покойника, ей было далеко не до обходительных уговоров. И ей приходилось тренировать собак. — К ноге. На улице он помочился почти сразу, и тут же сделал дела. Как Брук и полагала, пес был до смерти запуган. Забит до состояния, в котором предпочитал прятаться в раковину, ходить под себя и добровольно умирать от голода. Ей было страшно и в то же время любопытно знать, что Джокер сделал, чтобы псина настолько боялась. Следы побоев отсутствовали. Могло это быть чем-то, что Брюси увидел? Пес был ухожен, в хорошей форме. Брук не представляла, чтобы Джокер держал животных. У Брюси должен был быть хозяин. Джокер убил его, или просто украл пса? Скорее всего, приказал кому-то из своих это сделать. Треть часа Брук выгуливала пса. Найдя в кармане сорок долларов с центами, дошла до магазина и привязала поводок Брюси к столбу. Уже внутри мелькнула параноидальная мысль, что когда она вернется, пса не будет. Его украдут. Люди Джокера, служба по отлову бездомных животных, похитители собак, мальчишки. Неважно кто. Эгоизм шепнул, что так было бы лучше. Страх подсказал, что Джокер не будет счастлив, если она потеряет пса. И если он сам похитит собаку или подошлет кого-то, виноватой все равно окажется Брук. Бруклин Бёрк отрезала, что у них на районе никто не крадет собак. Не нужно превращать реальность в кошмар. Еще пес был красивым, и у него были умные глаза. Представив, что Брюси не обнаружится на привязи, Брук почувствовала жгучую обиду и мотнула головой: с ней творилось что-то неладное. Она прошла в зоотдел и сняла с полки упаковку сухого собачьего корма. Захватила из мясного упаковку охлажденных стейков и прошла к кассе. Кассир был мужчиной, охранник у двери — из дневной смены. Не считая косых неодобрительных взглядов, вызванных ее диким и неопрятным видом, никто не обращал на Бруклин внимания. Продукты были пробиты, и у выхода Брук подавила зевок. У страха воистину велики глаза. Она желала бы, чтобы то же самое можно было сказать о Джокере. Ему не понадобился ключ. Когда Брук через полчаса осмелилась выйти в приемную, его просто не было в клинике. С закрытыми окнами и запертой дверью. Брюси по-прежнему сидел на привязи, когда она вышла на улицу. Через четверть часа она была дома, сидела на краю кровати, прислушиваясь к звукам разгрызаемого корма доносящимся с кухни. Хотелось удрать, нахрен, из города, но Брук понимала, что это бессмысленно. Сама она далеко не уйдет. Чтобы исчезнуть, нужна серьезная работа серьезных людей. Как звали того журналиста?.. Томас… Томас Блэккроу. Сколько раз он переезжал под другим именем? Три? Четыре? Блэккроу помогали ФБР. Но Джокер всегда находил жертву, похожий больше на проклятие, чем на человека. Ты получал метку и знал, что он придет за тобой. Брук чувствовала себя смертницей. Собрать пожитки и взять билет в другой город не было вариантом, да у нее и денег не было, чтобы все бросить и осесть где-то еще. И отец… Может, он и способен был все это устроить. Но что будет с тем, что она оставит в Готэме после себя? Возможно, Карлайлу удастся скрыть дочь. Но Донни, Джессика, ее друзья, знакомые… Все животные, которые были в их питомнике… Брук покачала головой. Говорят, сначала ты работаешь на репутацию, и затем репутация работает на себя. Брук сидела на кровати в собственном доме, на ее запястьях не было наручников, ее шею не стягивал ошейник, дуло пистолета не смотрело ей в лицо, но она чувствовала себя так, будто Джокер заковал ее в цепи, зашвырнул в бронированный бункер с титановой двойной дверью, запер на замок и выбросил ключ в Марианскую впадину. Он держал ее в страхе одним именем, лишая воли к сопротивлению. — Джокер, — Брук покатала слово на языке, пробуя на вкус, и гром не ударил ее. Возможно… Возможно Бэтмен мог бы ей помочь. Бруклин поставила локти на колени и уронила в ладони подбородок. Кого Джокер имел в виду, сказав «ему»?.. Отца?.. Клоун должен был знать, кто отец Бруклин… Или… Бэтмена? Теперь, когда эти вопросы были мысленно озвучены, Брук не знала ответа. И она не имела ни малейшего представления, как связаться с Летучей Мышью. Забраться на крышу ДПГС, чтобы ее поймали копы или, что много хуже, о н? Совать в пустые бутылки записки с просьбой о помощи, малевать на них летучих мышей, а потом выбрасывать в окно? Все эти размышления не имели значения. Когти мягко зацокали в коридоре. Наблюдая, как морда Брюси заглядывает в комнату, Бруклин понимала, что находится в тупике. — Иди сюда, — она похлопала ладонью по кровати рядом с собой. Кобель переступил с ноги на ногу и не шелохнулся. Брук вздохнула. Она не могла ничего сделать, пока Джокер держал за горло ее семью. Единственное, что оставалось — ждать шанса и рассчитывать на собственные силы. Отдохнуть пару дней, не суетиться, дать случившемуся устаканиться в сознании. Худшие решения — решения принятые на скорую руку и горячую голову. Пес попятился и исчез. Минут пятнадцать Брук сидела, глядя то в стену, то под ноги. Мысли в голове перескакивали с одной на другую. В конце концов ей это надоело. Она поднялась, сходила на кухню — миска, в которую она насыпала корм, оказалось пустой — сделала себе кофе и нехотя поставила в микроволновку обед-фабрикат: аппетит отсутствовал, но к горлу подступала голодная тошнота. С дымящейся чашкой вернулась в спальню и не развязывая шнурки сбросила с себя кроссовки, которые не потрудилась снять после улицы. Отшвырнула их один за другим: правый попал в стену и отскочил, левый остановился на полпути к первому и завалился набок. Брук рухнула на край скрипнувшей старыми пружинами кровати, перегнулась к тумбе, держа чашку с кофе высоко, чтобы не разлить, и взяла телефонную трубку. Сделав глоток и поморщившись, она набрала номер. Сбросила его. Немного подумала и снова набрала тот же самый. Прошло три гудка. Затем: — Да? — Грубый мужской голос. Брук заставила себя улыбнуться. — Эй, Джордж. Тишина на том конце, секунд пять, потом, совсем другим тоном: — Эй, Бруки! — Брук дернула щекой: эта форма имени никогда не раздражала ее… до сегодняшнего дня. — Бог ты мой, какая честь! Чем обязан удовольствию слышать твой голос? Легкий укол вины кольнул ее. Честно, Брук не могла предположить, что приветствие будет таким теплым. — Прости, что не звоню, — хрипло сказала она. — Да без проблем. Я ведь тоже не названиваю каждое воскресенье. Все мы заняты. Ну так… Что стряслось? — Мы можем встретиться?