Бойся волков

Когда Брук открыла глаза, тьма за окном прогнала день. Пару мгновений мозг расслабленно тонул в спящем режиме. Потом мозг проснулся и тело Брук подбросило на кровати. Она вскочила, срывая простыни. Взгляд лихорадочно метнулся к часам. 22:34. Она проспала почти девять часов. Брук выбросила руку, целясь в лежащий на тумбочке перевернутый телефон с горящим синим экраном, и сшибла его. — Черт! Она зашипела сквозь зубы и сползла на пол. В уличной одежде, ботинки валяются рядом с кроватью. После фиаско в клубе она прибежала домой, сводила собаку на улицу, привела обратно, насыпала Брюси корма в миску и упала ничком в кровать, не желая больше пытаться и терпеть неудачи. Бруклин не планировала спать. Сон просто огрел ее сзади по голове чем-то тяжелым. Она вырубилась мгновенно. Шесть пропущенных вызовов, три сообщения. Джорджи, Джессика. Еще раз Джорджи. Донни. Снова Джорджи. «Ты куда пропала?» «Все в порядке?» «Заеду к ночи.» Она выключила звук, отправляясь следить за Дюраном и Вилкинсом, и забыла включить. Дрожащим пальцем выбрала кнопку вызова. Послышались гудки. Потом: — Брук! Ты жива? — Голос Джорджа звучал взволнованно, едва ли не испуганно. — Все в порядке, я,. — ком встал поперек горло. Не ком — вранье. Слова, складывающиеся в предложения. «Разбила телефон», «Была вне зоны действия», «Была у врача и отключила мобильный», в конце-концов. — Я забыла включить звук на телефоне, — тихо сказала она. — Почему не звонила? Был уговор. Я решил, с тобой что стряслось! — В его тоне появились сердитые нотки. — Я… В-возникли осложнения, — совсем нехотя выдавила Брук. — Какие еще осложнения?! — Рявкнула трубка, и Бруклин поморщилась. Спросонья мозги отказывались ворочаться в черепной коробке. — Я… Я уснула, — промямлила Бёрк. Говорить правду не казалось ей хорошей идеей, и, судя по возникшему молчанию в трубке, неспроста. — Извини. Еще какое-то время Джордж молчал, и Брук закрыла лицо ладонью, словно это могло спрятать ее от последствий. — Твою мать, Бруклин, — весь испуг разом выветрился из его тона. Джордж звучал зло. Его голос дрожал от злости. — Ты и твой чертов режим. — Прости. — Ты и твоя тупая работа. Брук сдержала рвущийся с губ стон. Он не слышал главного: как она с треском провалила задание. — Ты понимаешь с кем я работаю? Не шути со мной такие шутки, Брук! Я на 100% был уверен, что тебе не грозит опасность. Но когда человек не подходит к телефону весь день, возникают, мать их, вопросы. Брук молчала. — Решил тебя там грохнули или что. Когда она снова не ответила, Джорджи с полминуты тяжело дышал в трубку и потом резко сказал: — Ты понимаешь, что это ненормально, просто взять да вырубиться? У нариков и алкашей такое бывает. — Я не нарик и не алкаш. — Да. Ты просто Бруклин. Ладно. Проехали. Я рад, что ты жива. Но напугаешь меня так еще раз, я сам тебя закопаю. Шутил он или нет, Бруклин не хотела знать. — Как прошло? — Не очень. — Что значит — «не очень?» — Не думаю, что мне удалось выяснить что-нибудь ценное. — Это мне решать предоставь. Слушай, я уже на пути к тебе, — Брук поморщилась. Меньше всего ей хотелось переживать фиаско заново, пересказывая его Джорджи. — Буду через полчаса. Давай что-нибудь пожрать найди. Подыхаю от голода. У Джорджи Хэкворта для тебя тоже гостинчик. У нее подпрыгнуло сердце. Если он имеет в виду пистолет, у Брук ничего на обмен. И что дальше? Джордж бросил трубку. Брук еще пару секунд смотрела на немой телефон у себя в руке, с этим повисшим в нигде вопросом «и что дальше?», потом поднялась на ноги. Отец привез мясо, рыбу, овощи и фрукты. Никаких колбас, конфет, закусок и баловства. Ничего существенного приготовить она не успевала. Бруклин помыла фрукты, поставила чайник, вытащила из морозилки сосиски, достала лапшу из буфета и приготовила кастрюли. Джорджи любил хорошую еду, но в былые дни на работе в клинике ел все. Приготовившись к новой волне едкой критики, Брук перелила кипяток в емкость, поставила на огонь и забросила в воду лапшу. В коридоре раздалось мягкое цоканье. Бруклин слегка повернула голову и увидела Брюси, осторожно выглядывающего из дверного проема. Он выглядел испуганным. Он всегда выглядел испуганным. Горькая ирония заключалась в том, что Брюси сам пускал мурашки по ее спине. Пес так неподвижно стоял и так странно высовывал голову со слишком широко раскрытыми глазами из-за угла, что зрелище выходило противоестественным. «У козлов суставы под таким углом не выгибаются», — вспомнилось ей, и по затылку прошлась дрожь. С того вечера прошло немного времени. Ей должно было быть спокойнее в квартире с живым существом. Но в какие-то моменты от мысли, что она находится вдвоем с квартире с этим псом, становилось жутко. Он вел себя ненормально для собаки. Учитывая, через что прошел Брюси, Брук задавалась вопросом, не поехал ли он часом рассудком. Могут собаки свихнуться? — Иди ко мне. Конечно могут, ответила она себе. Любой может тронуться. Брюси не пошел. Через секунду его голова исчезла в дверном проеме. Брук понимала, что Джокер и его представление в ветклинике в этом виноваты, но ничего не могла с собой поделать. В собаке виделось что-то зловещее. Каждый раз, глядя на Брюси, она вспоминала страшное белое лицо со звериной улыбкой, и прячущуюся под шерстью воспаленную кожу со следами уколов. Брук пару раз ловила себя на мысли, что хочет отвести его в ветклинику и оставить питомнике. Но она не могла так поступить, не только потому, что Джокер наблюдал за ней, но и потому, что это стало бы предательством по отношению к кобелю. Собаки все понимают. Что стало с его первым хозяином Бруклин не знала, но Джокер сломал его настолько, что животное превратилось в тень. Теперь пес был в ее руках. Последнее, что ему требовалось, это чтобы новая хозяйка его бросила. Собаки не забывают предательства. И где-то в глубине его глаз Бруклин видела, что Брюси хочется к ней подойти. Ее квартира была небольшой. Всего одна комната, кухня, ванная, совмещенная с санузлом, коридор и балкон с выходом во двор. Бруклин хватало. У нее было немного вещей. Она не нуждалась в вещах. Ее страстью были книги, но книги Брук предпочитала в электронном виде. Минимализм и опрятность расширяли пространство. Жилище не казалось маленьким. Но в чересчур узком коридоре массивному Джорджу было мало места, чтобы развернуться. Он приехал через пятнадцать минут, раньше, чем обещал. Бруклин чуть нахмурилась, увидев у него в руке, кроме кожаного портфеля, пакет с логотипом знакомого магазина. — Знал, что у тебя в холодильнике шаром покати. Заскочил в магазинчик у вас внизу, купил нам перекусить. Принимай, — он сунул покупку в ее руку. Брук заглянула внутрь и подняла на него взгляд. — Я приготовила еду. Хэкворт втянул ноздрями воздух и пренебрежительно поморщился. — Да, я чую. Давай, тащи все на кухню, — он повесил свое черное шерстяное пальто на вешалку с плечами. — Пойду помою руки. Бог мой, это все та же дыра, какой я ее помню! — Озираясь, он грузно прошел в ванную. Джорджи был у нее в квартире дважды. Через десять минут они сидели на кухне. Помимо фруктов на столе появились нарезки сыра, ветчины, хлеба и коробка с шоколадными конфетами. Бруклин разлила чай по чашкам, добавила Джорджи два кубика сахара, как всегда, и поставила перед ним. В свой она сахар не клала. Усевшись напротив гостя, Бруклин без зазрения совести изготовила из ветчины и хлеба, которые принес Джордж, бутерброд, и откусила большой кусок. — Ну. Рассказывай, — Джордж соорудил себе внушающих размеров конструкцию из двух кусков хлеба и нескольких этажей ветчины и сыра. Бруклин вздохнула, дожевала еду и принялась за отчет. С подробностями проблем не возникло — она хорошо запоминала такого рода вещи и воспроизвела услышанное чуть ли не дословно, опустив момент, когда незнакомец по имени Дик, назвавшийся другом ее отца, вмешался и сорвал ей задание. Джорджи слушал внимательно, и по его лицу Брук видела, как вертятся мысли в его большой голове. На протяжении всего рассказа он ни разу не выглядел разочарованным, и удивление в Бруклин росло вместе с надеждой. Иногда он задавал уточняющие вопросы. — Думаешь, спалили тебя? — Серьезно спросил он, его голос звучал деловито. Брук замялась. — Не думаю. Дюран смотрел на меня пару раз… Даже улыбнулся. Я ушла, как только он стал что-то подозревать… — Так он стал что-то подозревать? — Резко. — Не знаю. Возможно, — нехотя ответила Брук. — Как только мне показалось, что я начинаю палиться, я встала и ушла, — повторила она. Джордж помолчал. — Ну, надеюсь это не было слишком резко, — сказал он. — Ладно, неважно. Он видел тебя один раз. В самом деле не думаю, что ему что-то там пришло в голову, — он смерил ее взглядом и вдруг улыбнулся. — В конце концов видок у тебя тот еще, Бруки. Может, подумал, ты наркоманка или еще чего. Выглядишь безобидно. Бруклин фыркнула и отвернулась. — Еще что случилось из ряда вон? Брук подумала о Дике, но Дик не касался Джорджа. Только ее. — Нет, в остальном все прошло гладко, — сказала Брук и тут же пожалела о выборе слов. Это она называет «гладко»? — Понял. Ну, что ж. Спасибо, Бруки. Ты отлично справилась. Ее удивлению не было предела, но Брук справилась с ползущими наверх бровями и не выпалила в ответ ничего вроде «Что, правда что ли?». Она улыбнулась краешком рта и кивнула, восстанавливая в голове все, что только что пересказала Джорджи, пытаясь понять, что из этого мусора купило ей оценку «А+». — Знаю, я сказал, пушка будет через пару дней. В общем, мне повезло. И я так расписал своим, какая ты вся из себя замечательная, и как быстро сделаешь нам это маленькое одолжение, что они расстарались. Джордж наклонился к кожаному портфелю, стоящему на полу рядом с его стулом, и расщелкнул застежки. Он выпрямился, отодвинул от себя тарелку и положил на стол сверток. Увесистый, но небольшой. Брук жадно уставилась на него, потом в лицо Джорджи. — Вуаля, — мужчина развернул крафтовую бумагу. Через десять секунд на столе лежал матово-черный пистолет. Сердце Брук слегка упало: он был маленьким, легко умещаясь у Джорджи в ладони. Бруклин казалось, ей нужна огромная пушка. По меньшей мере дезерт игл, которым герои любят размахивать в кинофильмах. А что может сделать эта малютка? Рассмешить е г о до смерти? — Сделай-ка попроще лицо, Брук. Ты чего ожидала? КПВТ? Брук покраснела и передернула плечами. — Это хоть работает? — Брякнула она. Джорджи сдержанно улыбнулся. — Размер имеет значение, Бруки, — он подмигнул. — Но тебе этого за глаза хватит. Ты не на войну собираешься, надеюсь. Гражданское оружие. Стреляет .22 калибром, семь патронов, — он взял пистолет в руку — его пальцам было тяжело управляться с такой миниатюрой — продемонстрировал пустой магазин и вставил обратно. — сто двадцать пять миллиметров. Легко спрятать, не запрещено к ношению, — он сунул руку в карман и достал сложенный в несколько раз лист. — Что это? — Твое разрешение на огнестрел, — Бруклин подняла бровь. — Не терпится пободаться с законом? — Он развернул бумагу и подвинул к ней. — Сюда вклеишь фото, здесь распишешься. Остальное готово. — Спасибо, Джордж… — Это входит в комплект. Коробки от пушки нет, извини, — он протянул ей пистолет и Бруклин взяла его в руку. Несмотря на габариты, он лежал в ладони приятной тяжестью. Не игрушка, настоящий. Вблизи Брук рассмотрела, что пушка не новая — местами на черном металле остались стертости и зазубрины. — Беретта Бобкэт. Полуавтомат. — Из него хоть никого не убили? Джордж раздраженно уставился на нее. — Я же сказал, ствол чист. Стал бы я давать тебе абы что? — Спасибо, — Бруклин повертела пистолет в руках. Он начинал нравится ей. Повторяя действия Джорджа, она вытащила и вставила магазин обратно. — А патроны? — Держи, — он вытащил из внутреннего кармана пиджака сначала одну небольшую коробку, потом еще две. — Хватит за глаза. Надеюсь, — он почесал затылок. — Да, и плюс таких игрушек — они тихие. С .22 калибром — как легкий хлопок. Поэтому если даже ты кого-то грохнешь и решишь смыться, труп не обнаружат по звуку выстрела через минуту. — Джордж! — И по лицухе тебя тоже не отследят. Так что, считай, сейчас самое время начать карьеру убийцы, если хотела, но не решалась. Но попадешься на горячем — ничем помочь не смогу, извини. — Я учту, — ей было не очень смешно, но тихий выстрел — это плюс, безусловно. — Джордж, — ей было неловко наседать на него с глупыми вопросами, но это было важно, и Бруклин нервничала. — Джордж, но она остановит человека, если из нее выстрелить? — Чего? — Резко спросил он. — Не понял. — Ну, он просто оставляет дырки, или все-таки наносит э-э-э, раны, которые, там, ну,. — Его лицо вытянулось. — Я имею в виду, он маленький, и… Джордж закатил глаза. — Боевой пистолет, Брук. Для самозащиты. Читай для убийства, — он начинал сердиться. — Конечно пуля крупного калибра из крупной пушки может порвать. Но не нужно недооценивать эту пукалку. Раз ты у нас по ту сторону закона, к слову, надеюсь, тебе хватит ума просто попугать или поранить. Убийство есть убийство, — при этих словах у нее по спине пробежал холодок. Она в самом деле собиралась убить его? У нее получится?.. Он знает?.. — Стреляй по коленям, по рукам… Если совсем все плохо, в башку. Но в башку пуля — не гарант, что сдохнет, хочу сказать. В пах стреляй… Про тебя думать забудет — гарантировано… Черт, ты стрелять-то умеешь? — Стреляла пару раз в тире. — В тире который тир, или в тире, который у нас в Парке Развлечений? — Кисло осведомился Джорджи. — Второе, — нехотя призналась Брук. — Браво. Ты в курсе, что они сбивают оружию прицел и траекторию пули? — Он достал из внутреннего кармана пиджака ручку и блокнот, чиркнул в нем что-то, вырвал страницу и подвинул ей. — Вот. Сходишь туда. Скажешь, от Большого Джея, — Брук округлила глаза, уставившись на него. — Тебе все покажут. Дадут пострелять. И пушку свою прихвати. Но патроны, что я тебе дал, не трать. Если не предложат свои — спрашивай, настаивай, не стесняйся. — Да мне особо не надо, — тащиться в тир не хотелось. — Если приобретаешь пушку, нужно уметь стрелять, Брук. Никогда не знаешь, когда пригодится. Не валяй дурака. — Ладно. — Джорджи прав. От умения пользоваться этой штуковиной будет спокойнее. — Спасибо. — Да не за что. У нас ведь был уговор. И я не могу притвориться, что все окей и бросить тебя с этим. Бруки, — он жестко глянул ей в глаза. — Я понимаю, есть особые ситуации. Но ты крепко подумай. Еще раз, хорошенько. Помочь тебе? Бруклин открыла рот и застыла на полуслове, повернув голову к дверному проему одновременно с Джорджем. Мягкое цоканье когтей остановилось. Брюси удалось подкрасться к ним почти незаметно. — Бог ты мой, Бруки, ты что, псину завела? Я подумал было, у меня глюки, — Джордж наклонился, рассматривая собаку, и прищурился. — Что с ним? — Предыдущий хозяин был садистом, — кратко ответила Брук. Джордж стрельнул по ней взглядом. В его глазах загорелись сердитые огоньки. Хэкворт не отличался терпимостью к мучителям животных. — Бил его? — Не знаю, — честно ответила Брук. — Собака очень запугана, — ни слова об уколах. Как-то Джордж выследил бывшего хозяина щенка таксы, оказавшегося у них в приюте без глаза и с сильными ожогами брюшной полости. Убедился, что человек — именно тот, кто мучил псину, и избил садиста прямо у подъезда, в мясо. Брук знала, потому что на следующий день бинтовала ему разбитые костяшки кулаков, спросила «Откуда», и Джордж сказал. — Крики, наказания, должно быть. Неблагополучная обстановка дома. Похоже на психологическое. — Ублюдок вшивый. Брук кивнула. Повисло молчание. Джордж шумно дышал через нос, рассматривая пса. Его крупные короткие пальцы отломили от бутерброда кусочек хлеба, и теперь бездумно мяли его. Переминали и раскатывали. Где-то там, где жило бессознательное, кусочек хлеба, должно быть, представлялся ему хозяином Брюси. Брук хотела бы, чтобы с Джокером было решить проблему так же просто, как с ломтем в пальцах Джорджи. Брюси несмело зашел на кухню, следя взглядом за чужаком, подошел к своим мискам и принялся лакать воду. Хэкворт перевел взгляд на Брук. — Ну? Не передумала еще? Бруклин покачала головой. — Нет. — В чем проблема хоть? Преследует кто? Денег задолжала? Перешла кому-то дорогу? — Не суй свой нос в чужую миску, Хэкворт. Джордж сдвинул челюсти, секунд десять наблюдая за ней суженными глазами. — Не вздумай ко мне кого подослать, — с нажимом добавила Брук. — Ты думаешь я царек там, Бруки? У меня нет шестерок, — сухо отозвался Джордж. — Предложение в силе, учти. Нужна будет помощь — сам разберусь. Она кивнула. Минут двадцать посидели, Джордж воспользовался уборной и вдвоем покинули квартиру: Брюси надлежало выгулять. Уходя Брук не забыла зарядить магазин патронами и сунуть беретту в карман. — Предохранитель, — сухо брякнул Джордж. — Ногу не прострели. — Поставила, Джордж, — возразила Брук. Они стояли в двадцати шагах от подъезда, там, где дорога поворачивала на авеню, и вдоль детской площадки под фонарями теснились старые лавочки. Джордж держал в руке свой кожаный портфель и выдыхал в ночной воздух облачка пара, Брюси переступал с ноги на ногу, привычно опустив морду к земле и бросая украдкие взгляды на людей. — Ну, ладно. Имей ввиду, что я тебе сказал. Мне надо бежать. До связи, Бруки. — Пока, Джордж. Он нагнулся и чмокнул ее в щеку, кольнув легкой щетиной. Брук приобняла его в ответ и быстро коснулась губами холодной кожи. Джордж махнул ей рукой, не улыбнувшись, в глазах застыло беспокойство. Потом развернулся и, сунув левую руку в карман, заспешил прочь. Там за домами, на авеню, верно был припаркован его автомобиль. Брук не стала дожидаться, пока он скроется за углом, и потянула поводок, увлекая за собой собаку. С береттой в кармане ночная прогулка не казалась такой страшной. Выгуляв Брюси по дворам положенные полчаса, Брук повернула к дому. Утром ей придется позвонить Джессике и Донни. Они думают, она болеет и спит, быть может. Но их дома близко. Брук продолжит не отвечать — и они явятся к ней домой. — Привет. Знакомый голос заставил Брук вздрогнуть. Она обернулась, Брюси заскулил. На скамейке под фонарем сидел человек и улыбался. Мозгу потребовалось шесть секунд, чтобы сопоставить информацию и опознать его. Высокий, худой, опрятный, очки в легкой оправе, каштановые волосы, интеллигентный вид. Незнакомец из магазина. «Дядя». — Добрый вечер, — Она остановилась, легонько натянув поводок, тормозя Брюси. Вечер — громко сказано. Через полчаса полночь. — Собаку завела? — Можно и так сказать, — уклончиво ответила Бруклин. Хотелось домой, но извиниться и уйти казалось невежливым. Этот человек спас ее от серьезных неприятностей. — Вот как? — Хозяин не мог им заниматься. Пришлось взять собаку себе, — Брюси дрожал и тянул носом воздух, разглядывая человека на лавке. Мужчина перевел взгляд на пса и поманил его к себе. И Брюси пошел. — Животные меня слушают, — объяснил человек, ероша кобелю шерсть на загривке. Брюси покорно терпел, глядя на него снизу вверх с непонятным выражением морды. Заискивание, радость, страх, робость — не разобрать. — Хороший мальчик. Человек убрал руку, и пес сел на землю. Полуночные беседы не входили в планы Брук, но резкий уход по-прежнему казался грубостью, и любопытство брало свое. — Живете здесь? — Да. В тех домах, — он неопределенно махнул рукой в сторону зданий напротив. — Не всегда. Сдаю здесь квартиру. Жильцы съехали. Пока ищутся новые, вот, приехал пожить ради интереса. — Вы из Ист Энда? Он помешкал. — Из Нэрроуз, — Брук внимательно посмотрела на него. Нэрроуз — ужасный район, дыра, откуда Готэм изрыгает худшие отбросы общества. Сидящий на лавке мужчина был опрятен, вежлив, и, несмотря на жесткость в разговоре с охранником, производил впечатление человека мягкого. Он больше походил на школьного учителя или библиотекаря, чем на выходца из Нэрроуз. Впрочем, семья Джорджи тоже жила в Нэрроуз, прежде чем перебраться в Старый Готэм. Отец Джорджи был бандитом, но сын самостоятельно получил образование. Джордж Хэкворт не был единственным человеком из низов стремящимся к лучшей жизни. — Но я много переезжал. Можно сказать, я отовсюду. — О, — Бруклин поудобнее перехватила поводок. Собеседник был достаточно словоохотлив и не возражал против вопросов. — Еще раз спасибо за помощь в магазине, — чуть неуклюже ввернула она. Человек улыбнулся, прищурился и кивнул. Бруклин по-прежнему не знала его имени. Следовало уходить: дань вежливости отдана, путь свободен. Ей не нужно его имя. Но Брюси сидел на заднице, смотрел на нее и не сдвигался с места. Бруклин чуть потянула поводок. — Уходите? — Поздновато. Мне пора домой, завтра на работу, — соврала она, чувствуя легкий укол совести. Врать определенно не было ее коньком. — Оу. Ну-ну. Брук потянула поводок снова. Пес как-то нехотя поднялся на ноги. — Ко мне, — прижав уши к черепу и поджав хвост, Брюси проковылял к ее ноге. Большой кобель казался маленьким оттого, что вечно жался. Брук нахмурилась, наблюдая за псиной. Пробормотав слова прощания, она развернулась, чтобы уйти. — Прежде чем ты ушла… Бруклин притормозила и обернулась. — Извините, но мне в самом деле… — Прежде чем ты ушла, хотел сказать одну вещь. Он поднялся, протянул руку, и, прежде, чем Брук успела понять, что происходит, у него в руке оказался пистолет. Ее пистолет.