«Ок».
Два символа. Ей бы хотелось написать что-то содержательное. Что-то осмысленное. Но пальцы не слушались, в голове звонко перекатывалась пустота.
Это случилось. Это на самом деле происходило.
Она верила, что орган страха закостенел и отмер в вечер, когда Джокер пришел в ветклинику. Она ошиблась.
После переписки Бруклин вырвало. Зверски хотелось есть, но она знала, что вся съеденная сейчас еда окажется снаружи.
Минут пятнадцать она гипнотизировала взглядом номер отца, и звук входящего сообщения заставил ее подскочить.
«Ты еще дома?»
Брук набрала «Нет», и через несколько секунд Джордж выслал ей паспортные данные человека сорока четырех лет по имени Уильям Олсон.
Откуда он их взял?..
Бруклин оделась, проигнорировала вышедшего на шум пса, выскочила на лестничную клетку и наспех заперла дверь, впервые покинув квартиру: утром и вечером Брюси выгуливал живущий через дом Флойд Филлипс, пятнадцатилетний подросток, которому Джорджи заплатил за месяц.
Без понятия, где ближайший салон связи, Бруклин потратила еще пятнадцать минут, пока пожилой мужчина не подсказал ей дорогу.
Бип!
Одно входящее. Брук на секунду закрыла глаза, собираясь с духом. Просьба Джорджа была неотложной, и она провозилась больше получаса.
«Не дома, говоришь.»
Заливаясь краской стыда, Бруклин не стала отнекиваться от очевидного вранья и перешла на бег. Через пять минут, взмыленная, вбежала в салон. Вопросов не задавали. Она заплатила за карту, на ходу заменила старую, притормозила на углу улицы и дрожащими пальцами набрала:
«Это Брук. Вот мой новый номер.»
Ответа не последовало. Брук снова сорвалась на бег, возвращаясь к дому.
Бип!
«Это я.
Сиди дома.
На звонки не отвечай.
До связи.»
С тех пор прошло три часа, и Джордж Хэкворт не написал и не ответил ни на одно сообщение. Тупо пялясь в экран телевизора, с которого вещал диктор, не чувствуя дистанционки в руках, Брук боялась за его жизнь.
Ночь выдалась беспокойной даже по меркам Готэма, но Бруклин не интересовало нападение на городской арсенал.
Ей не нужно было складывать два и два, чтобы соотнести слова Джорджа и бойню в Старом Готэме.
Бессонная ночь сказывалась. Бруклин выключила телевизор, не желая трепать дальше нервы. Она сидела на кровати, отрешенно забивая в телефон значимые номера. Занятие отняло совсем немного времени. Когда Брук закончила, часы на дисплее показали половину девятого утра. Это означало, что Флойд вернется с собакой примерно через полчаса.
Она еще раз просмотрела контакты. Номер отца превращал кнопку вызова в магнит, и Брук потеряла уверенность, какая из угроз находится ближе.
Джокер превратился в далекий, полузабытый сон.
Дюран, с другой стороны — неоспоримая реальность.
Он не предлагал поиграть, не ставил правил, не делал предупреждений. Брук восстановила в памяти образ черных от копоти окон сгоревшей квартиры, закрытого пленкой тела на асфальте, и дрожащими пальцами пригладила волосы. Дюран шел за ней.
Брук отложила телефон, поднялась и минут пять просто стояла на ногах. Потом подошла к столу, открыла ноутбук и впервые за пять дней нажала кнопку запуска. Пока система грузилась, сходила на кухню и вернулась со стаканом воды, делая маленькие глотки и уговаривая себя собраться с мыслями.
Все изменилось. Нет смысла спасаться от лесного пожара в горящем доме. Если ситуация продолжит развиваться в том же направлении, Бруклин вынуждена будет обратиться к отцу. Таким образом у нее — у всех, кто с ней связан — появится шанс.
В спальне преобладал нехарактерный для нее беспорядок — кровать не убрана, на тумбе свалка из одноразовых пластиковых стаканов, одежда на стуле небрежно разбросана. Беретта бобкэт покоилась под подушкой. Брук достала ее, проверяя патроны в обойме. Она так и не сходила в тир. При мысли, что пистолет придется использовать, Бёрк начинало подташнивать.
Она рухнула на кровать, глядя на черный маленький предмет в своей ладони. Причину всего, что с ней сейчас происходило.
Причину?..
Причина в самом деле кроется в этой невзрачной вещи? Или в человеке, из-за которого Бруклин понадобился пистолет?
Может, причина в ней самой? Достаточно искать корни собственных проблем в окружающих? Ни Джокер, ни Джорджи не подсовывали ей этого решения. Оно лежало на ней, так же, как выбор пойти в шахматный клуб.
Но не она начала это. Не будь Джокера, не потребовался бы пистолет. Не потребовался бы пистолет, она не обратилась бы к Джорджу.
Брук жила тихо. Кроме отца и узкого круга друзей и знакомых никто не ведал о ее существовании. Она не сделала ничего, чтобы спровоцировать случившееся в вечер, когда ее жизнь резко изменила естественное течение и привела ее туда, где Бруклин находилась сейчас.
«Ты мой маленький проект на протяжении уже долгого, долгого времени».
Брук вздохнула и покачала головой.
Она не была виновата в том, что Джокер решил поиграться именно с ней.
Но ситуация с Дюраном была исключительно ее достижением.
Паникующий увязает в трясине. Она хотела этого избежать, но не смогла верно оценить масштабы собственной паники.
Раздавшийся внезапно звонок чуть не прикончил ее. Сердце готово было выпрыгнуть из глотки, когда Брук перевела ошарашенный взгляд на ноутбук и хлопнула себя по лбу.
Вызов!
Она подскочила к столу.
Первым порывом было захлопнуть ноут.
Взвинченность и гнетущее чувство неопределенности заставили ее замешкаться.
Звонил скайп. Skype, запускающийся автоматически вместе с системой. Бруклин так долго не включала компьютер, что забыла о нем.
Она посмотрела на входящий звонок и узнала аватар.
Донни.
Придушив чувство вины, она захлопнула ноутбук. Секунд пять звонок продолжался, затем резко оборвался вместе с переходом компьютера в спящий режим.
Джорджи предупреждал, но Брук сама понимала: сейчас контактировать со знакомыми опасно для всех. Она наспех сочинила для Джессики и Донни байку про срочную поездку в другой город, где тетке по отцу срочно потребовалась помощь.
Брук знала, что ходит по тонкому льду, скармливая им плохо продуманную ложь, но просто исчезнуть она тоже не могла, и в голову не приходило ничего правдоподобнее.
С тех пор они не контактировали. Несколько раз Брук не брала трубку.
Игнорировать звонок Донни казалось неправильным. Она боялась спровоцировать молчанием что-то плохое. Теперь, глядя на ноутбук, Брук осознала, что друзья больше не смогут дозвониться до нее по телефону, даже если она захочет ответить. У нее другой номер.
Интернет стал единственным источником связи.
— Черт.
Чувство беспокойства усилилось. Помешкав немного, она вздохнула и включила компьютер.
Может, пришел момент сказать правду. Предупредить их. Если Дюран знает, кто она, он знает, где она работает. Кроме Джорджа никто не в курсе, что Бруклин и Донни с Джессикой — друзья.
Если они будут держать язык за зубами, их не тронут.
Экран загорелся, и через полминуты на нем появилось окно загрузки Skype.
Три пропущенных вызова.
Между ними сообщение:
«Брук! Сними трубку!»
И, в конце:
«Это важно! Я знаю, ты там!»
Тон сообщений пугал. Донни не были характерны требовательность и восклицательные знаки в тексте.
Она занесла пальцы над клавиатурой, собираясь печатать, когда сигнал вызова прошел в третий раз.
Помешкав пару секунд, Брук с внутренним трепетом приняла звонок.
— Брук! Брук, ты там?
Голос Донни звучал запыхавшимся, словно от бега, и странно, выше обычного.
— Что случилось? — Без перехода спросила Брук, напряженно прислушиваясь.
— Не могу до тебя дозвониться. Что-то с телефоном, — шумы на фоне.
— Где ты?
Молчание, шум.
— Донни, где ты? — Громче повторила Брук.
— Я…
Он простужено шмыгнул носом, и быстро заговорил:
— У тебя в квартире, — Брук перестала дышать. Шум, грохот, шарканье. — Не приходи, — громкий мужской голос на фоне. — Никого не слушай!
Последняя фраза звучала дальше, как если бы микрофон убрали.
Звук удара и вскрик.
Брук вскочила на ноги.
— Эй! Я копов вызываю! Мы меня слышите?! Я звоню в полицию!
Она вынула из кармана телефон, в действительности намереваясь вызвать копов. Рука тряслась.
— Ты никого не вызываешь, — раздался незнакомый мужской голос. — Вызовешь полицию, твоего друга-жиртреста будут соскребать из-под окон. Capisce?
— Кто это? — Ее пальцы вцепились в край стола.
— Давай так, куколка. Ты к нам притопываешь своими ножками… Тогда жирдяй оставляет себе ворвань, а ты — свою ушастую головку на плечах… Решаем вопрос полюбовно. Что за вопрос объяснять не надо, да?
— Не знаю, о чем речь.
— Не разыгрывай дурочку. Думала, срубишь деньжат и заживешь, так что ли? Нет, детка, бизнес так не работает. Бизнес это навсегда. Нужно уметь выбирать партнеров.
Бруклин зажмурилась от боли: сердце скрутило. Убить словами можно. В голосе собеседника не было эмоций. Мужчина говорил спокойно, почти нежно, растягивая слова. У него был приятный бархатистый голос. Прислушиваясь к нему, Брук ощущала себя куском мяса.
— Ты там, куколка?
— Да, — голос вырвался чужим.
— Ну что? Забьем стрелку или забьем жирдяя?..
Брук не ответила.
— Хочешь, чтоб я ему сделал бо-бо?
— Какую стрелку?
— Обычную. Приезжай, чтобы нам за тобой не бегать. Одна. Поговорим. Мирно, как цивилизованные люди. Решим, что ты должна боссу. И все. Никаких сломанных пальцев, никакой драмы. За свои поступки нужно отвечать. Ты в курсе?
Брук снова не ответила, соображая, что делать.
— Ты в курсе, лапонька?..
За вопросом последовал звук удара, и сдавленный вкрик.
— Я слушаю. Не бейте его.
— Ну, так мы договорились?
— Договорились.
— Пойми вот что. Если копы сейчас объявятся, это не решит твою проблему. Зато дружку твоему не поздоровиться, уж поверь. Мы встретимся очень скоро. Но разговоров уже не будет. Ты понимаешь?
— Я понимаю.
— Замечательно. Приезжай сейчас, пока не надумала всяких глупостей. Когда сможешь приехать?
— Что?.. Я не знаю. Часов через пять, — глядя на время и путаясь в мыслях, выдавила Брук.
— Пять не годится. У тебя два часа. Успеешь?
От квартиры Джорджи до ее старого дома было полчаса минут езды. Но ей было нужно время собраться. Подумать. Приготовиться.
— Успею, — не видя выбора, сообщила Брук.
— Я так и думал. Ну, до встречи?
— Да.
— Жду с нетерпением.
Связь оборвалась.
С минуту Бруклин тупо пялилась в компьютер. Ее глаза засекли движение в нижней части экрана. Она моргнула, перевела взгляд туда и увидела, как собеседник печатает.
«Уснула? Не опаздывай. :)»
Бруклин резко захлопнула крышку ноутбука. Обретя заново способность дышать, вытащила телефон и выбрала контакт Джорджа. Он не ответил на звонок, и Брук написала:
«У них Донни.»
Телефон молчал. Брук не слишком рассчитывала на ответ.
Она метнулась к кровати, бросив взгляд на часы. Без пятнадцати восемь. Скоро придет Флойд.
Забрав из тумбочки патроны, Брук покидала часть в рюкзак и часть сунула в карман, сознавая, что столько ей не потребуется.
Если ей потребуются патроны вообще.
Это не фильм.
Она нацепила сумку на пояс, думая о Джеке. Он остался на старом районе, возможности связаться с ним не было.
…Пожалуйста, пожалуйста, пусть он ее увидит, когда Брук будет возвращаться. Пусть он действительно окажется другом отца.
Мобильный ожил, и Брук едва не выронила его, в спешке открывая сообщение.
«Знаю.
Не высовывайся.»
Глаза Бруклин расширились, и с приливом злости она поняла, что откуда-то он знал все это время.
Джордж видел все ее звонки и сообщения. Просто молчал
«Ему угрожают.»
Несколько секунд, затем:
«Сиди. Дома.»
«Где ты?»
Молчание. Брук напечатала:
«Его убьют.»
Она не сомневалась в этом. Теленовости рассказали достаточно. В городе творился беспредел, и жестокость уличной преступности достигла новых высот.
«Тебя тоже убьют.
Не высовывайся.
Я не шучу.
Не вздумай приезжать.»
Брук закрыла окно диалога и выбрала в контактах отца. Джордж ничем не поможет. Набирая номер, она сделала глубокий вдох. Все. Рубикон. Остаться в горящем доме или рискнуть прорваться через лесной пожар. Слыша гудки, Брук чувствовала умиротворение, будто все происходящее — кошмарный сон, а услышав голос отца, она, наконец, проснется.
Гудок. Гудок. Гудок.
Брук отсчитывала удары сердца, постепенно успокаиваясь. Принятие решения было самой страшной частью.
Потом произошло что-то, чего она не ожидала, и Брук нахмурилась: заиграла мелодия ожидания.
У него на телефоне не стояло мелодии.
С чувством недоумения и смутной тревоги, Брук упала на стул, продолжая ждать.
Мелодия играла секунд десять. Затем последовал длинный гудок, и раздался странно звучащий женский голос оператора:
— Вас приветствует заранее записанное сообщение. Пожалуйста, дослушайте информацию, чтобы выбрать интересующий вас вид связи. Чтобы закончить звонок, нажмите отбой. Чтобы прослушать дополнительную информацию, нажмите звездочку. Чтобы связаться с отцом, нажмите девятку. Чтобы послушать анекдот, выберите ноль.
Уверенная, что сходит с ума или спит, Бруклин нажала «9».
— Спасибо, что воспользовались нашим сервисом, — монотонный голос оператора странно звенел. — Пожалуйста…
Бруклин послышался всхлип. Она прищурилась, напряженно вслушиваясь в наступившую тишину, и подскочила, когда в ухе раздался высокий женский визг. Визг оборвался звуком выстрела.
— Что…
Она успела услышать знакомый смешок, и мелкие волоски на затылке встали дыбом. Бруклин хотела нажать на отбой, но рука не слушалась. Раздался гудок, потом снова заиграла мелодия. На этот раз звук длился не больше двух секунд, и мужской голос, от которого у нее на лбу выступила холодная испарина, бодро произнес:
— Бру-у-уки, Бруки, Бруки, Бруки. Ну разве мы с тобой не договаривались?..
Крайняя степень ужаса боролась в ней с крайней степенью бешенства, и зубы стучали друг о друга, пока Бруклин стискивала во влажной ладони телефон.
— У… Убирайся с моей линии, — низким голосом прошептала она, сглатывая комок в горле.
— Что? Кто-то что-то сказал? Да, Брук, уверен, ты что-то сейчас говоришь. У тебя потеют ладони, трясутся руки, сердечко выпрыгивает из груди… Ты присела?.. М-да… В общем, вся эта лабудистика.
Дыхание шумно и присвистом вырывалось из ноздрей, пальцы левой руки судорожно стискивали колено.
— Безусловно, в таком состоянии сложно трезво мыслить. Но я верю в тебя, девочка, и я верю, ты отдаешь себе отчет в том, что это всего-навсего запись.
Она отдавала. На записи Джокер только что застрелил женщину. Застрелил давно. Возможно, сразу после вечера, когда пришел в клинику. Ради чертового анекдота с оператором.
— Видишь, что ты заставляешь меня делать? — Перед глазами стояло его лицо. Белое, до невозможности широко ухмыляющееся, похожее на маску. Лицо двигалось, лицо насмехалось над ней, эмоции на лице бурлили, слишком сильные, чтобы быть настоящими, человеческими. — Кого еще мне убить, чтобы отучить тебя стучать своему папочке?..
Брук взяла в левую руку бобкэт, до боли стискивая рукоятку.
— Себя, — пробормотала она, не уверенная, что он ее не слышит. — Я убью тебя.
— Ах, да. Если ты думаешь, что гостью нашей программы я убил заранее, тыковка, ты ошибаешься. Или нет? Или да? Кто знает? Точно не я! — Смешок. — Но мне больше нравится думать, что ее мозги вылетели в тот момент, когда ты нажала девятку.
Бруклин вскочила на ноги, качнувшись. Плывущую перед глазами комнату застилала кровавая пелена, в ушах стоял гул подземки.
Ей потребовалась секунда, чтобы вспомнить: она у себя в комнате. Это не поезд мчится. Кровь шумит в ушах.
Джокер что-то еще говорил. Бруклин не слышала. Телефон полетел в сторону. Тумбочка оказалась опрокинутой на пол, будильник разбился, и крышка отлетела в угол. Брук пнула кровать ногой и с отсервенением кинулась на стену. Боль привела ее в чувство через несколько ударов, и, тяжело дыша, она отступила назад. По разбитым костяшкам текла кровь, на серых обоях остались багровые следы.
Донни.
Сосредоточься, Бруклин.
Несколько упавших на лоб прядей прилипли к лицу. Брук убрала их, делая глубокие вдохи. Джокер украл у нее драгоценные минуты, но подарил ярость, и ярость придала сил.
Часы показывали ровно восемь, и Флойда не было.
=====
Бруклин не была хорошим ребенком.
Банальная злость являлась главной причиной.
Она не могла понять, почему мать отказалась от нее. Этот факт от нее никогда не скрывался. Переходя от одной приемной семьи к другой, Брук продолжала это знать: родители не нуждались в ней.
Не любили.
Словно она просила вынашивать и рожать ее, чтобы потом переходить из рук в руки, как щенок дворняги, от которого постоянно отказываются по причине нехватки времени, или потому, что щенок не оправдал ожиданий. Недостаточно милый, недостаточно забавный.
Бруклин смотрела на детей, у которых были настоящие родители, полные семьи, и не могла понять, чем они заслужили то, чего не заслужила она.
Они не были лучше. Слабее, глупее, ленивее. Мягкие, податливые, похожие на топчущихся у мамкиного вымени телят.
Лет до десяти злость росла, чтобы затем резко вылиться в рейды с ребятами постарше, стычки с другими детьми, мелкий вандализм и хулиганство.
Чувство неправильности не отступало, но Бруклин была ребенком, и детям свойственно плакать, когда больно.
У Бруклин не было матери и отца, чтобы родные увидели слезы, погладили по голове и сказали, что все будет хорошо. И тогда плач выливался в насилие.
Ей было страшно до слез, когда их компания лезла на крышу шестиэтажного дома, чтобы по карнизу перебраться на соседнее здание. Бруклин ненавидела эти игры. Она неделю не могла уснуть, мучаясь кошмарами, когда они подожгли гараж и бежали несколько кварталов, потому что хозяин вышел из подъезда, обещая с ними «разобраться» и вызвать копов. Но кошмары и чувство вины были лучше, чем роль жертвы и чувство беспомощности.
Среди тех ребят у нее не было друзей. По правде, никто из них ей не нравился. Старших она боялась. Их компания была способом выжить и совладать с ситуацией, с которой иначе ребенок не мог справится. Бруклин не знала, что с ними стало. Когда появился отец и отпала нужда что-то доказывать миру и притворяться, Брук была счастлива окунуться в нормальность.
Возможно, поэтому размеренная жизнь засасывала. Чувство стабильности было теплой колыбелью, и Брук утопала в ней после суровой и холодной бессонницы.
И поэтому она ненавидела остро и горячо то, что ей предстояло сделать.
=======
Предложение пойти на мировую было ловушкой, в которую хотелось верить. Как только Бруклин с белым флагом войдет во вражеский лагерь, люди Дюрана с ней разделаются, или доставят боссу, чтобы он лично это сделал.
Поездка на такси заняла немного времени, но минут десять Брук просто стояла в нерешительности. Крышу ее старого дома было видно издалека. Она знала, там должен быть Донни, и знала, что его убьют независимо от того, явится она с повинной или нет. Потом сожгут квартиру, как сделали это с квартирой Джорджа.
Помощь кавалерии была отрезана: с отцом Бруклин не могла связаться, и вызвать полицию было все равно, что самолично пустить Донни пулю в висок.
Его единственным шансом оставалась Брук.
Но Брук была молодой женщиной двадцати пяти лет, ее рост был всего пять с половиной футов. Она не была заморышем, но на месте ее ожидали мужчины, выбравшие своей профессией насилие. Ей нечего было им противопоставить кроме крошечного пистолета, оттягивающего сумку у нее на бедре.
Но у них тоже были пушки, и, в отличие от Бруклин, они умели из них стрелять.
Это оставляло ее преимуществом эффект неожиданности. Возможно, знание местности.
Но они находились не в лесу, а в городе, и Бруклин не командовала отрядом партизан. Она была одна, их — не меньше двух человек. И даже если ей удастся застать одного врасплох, что делать со вторым?
Стоя на месте, игнорируя толкающих ее в утренней суматохе людей, Брук пыталась решить, стоит ей развернуться и уйти, или довести начатое до конца.
Бешенство, гнавшее ее вперед всю дорогу, потухло, и на место ему пришло желание заползти куда-нибудь в темный угол и отсидеться.
Никто ее не осудит. Даже Донни. Брук не была Суперменом. Честно, она не была уверена, что ее присутствие на месте имело какой-то смысл. Если она отсидится, Джордж найдет ее. Она выживет. Свяжется с отцом. Убийцы будут наказаны, Бруклин останется жить. Потому что решись она в тот день прийти к людям Дюрана, ее бы не было в живых.
Люди не решают все свои проблемы самостоятельно. В этом нет ничего постыдного. Для защиты населения существует армия, полиция. Люди, подписавшие контракты, профессиональные воины. Так было всегда. Дурак бросается наперерез несущемуся по рельсам поезду, рассчитывая его остановить.
Отец сказал бы ей остаться. Он пришел бы в ярость, узнав, что его дочь оставила убежище и сейчас стоит в нескольких сотнях метров от дома, где ее ждет опасность, с которой Брук заведомо не совладать.
Джордж велел ей остаться.
Джек… Брук была уверена, Джек не оценил бы ее порыв.
Часть ее все еще надеялась на его появление, и взгляд машинально скользил по лицам в толпе. Его не было, и Брук чувствовала себя брошенной.
У нее все еще был шанс наткнуться на него ближе к дому. Не большой, поскольку она не собиралась идти прямиком к подъезду.
Бруклин нашла взглядом дома, в которых он жил. Она сделает крюк.
Вздохнув, Брук побрела вперед. Отец говорил, некоторые вещи заложены у людей прямо в мозгах, как программа. Глядя, как крыши домов приближаются, Бруклин в большей мере, чем что-либо, испытывала тоску. Словно вместе со зданиями на нее накатывалось что-то неотвратимое.
Брук не верила в судьбу. В конечном счете, каждый принимает решение, и она знала, что может остановиться и повернуть обратно. В то же время, она осознавала, что катится по рельсам и не собирается тормозить. Казалось, жизнь толкала ее к этому моменту, и было больно и обидно соглашаться с чем-то, что спланировано заранее, без ее согласия.
Время тикало. Бруклин не знала, что Флойд будет делать с собакой. Его родители не разрешали животных, но парень был добрым малым, и Брук не сомневалась, что подросток найдет выход.
Небольшую радость приносила мысль, что Джокер разозлится. Может, нанесет Дюрану визит.
В глубине души Брук боялась, что бледный человек в курсе происходящего. Что все происходит именно так, как он хотел.
Разве не шутка? Один его визит запугивает тихого ветеринара настолько, что девушка, ища спасения, сама ввязывается в криминал и погибает от рук других преступников. Она сплюнула на тротуар.
До края пожарной лестницы Брук допрыгнула с трудом. Она была опущена слишком низко по правилам безопасности, но Брук лет десять как не занималась ничем сложнее подъема пешком на десятый этаж. Прыжки остались в прошлом. Подтянуться удалось не сразу — руки ослабли, и с минуту она пыхтела и барахталась, чувствуя себя неуклюжим жуком, силясь поднять тело наверх и зацепиться за металлические перекладины ногами.
Это были мгновения унижения, и вся затея предстала в новом дурацком свете. Если она не в состоянии сделать даже это, следует ли даже пытаться осуществить задуманное?
После особенно сильного рывка, лестница с металлическим визгом выехала вниз, и Брук вскрикнула, но сумела, наконец, поставить ноги на ступени.
Она не оглядывалась по сторонам — слишком боялась, что кто-то на нее смотрит.
Ей удалось подняться на крышу без проблем. На одном балконе она, согнувшись в три погибели, вжалась в стену, уверенная, что будет обнаружена. Семья завтракала. Бруклин слышала детский смех. Затем мужчина подошел, чтобы открыть дверь и выставить наружу детский самокат.
Он ее не заметил.
Выбравшись на крышу она спугнула своим появлением воркующих голубей. Здания шли по периметру ее двора плотным блоком, часть спаивали пристройки, возведенные позже основного массива. С выбранной точки путь к ее дому был прост. Самый длинный прыжок занимал чуть больше метра, и даже если бы Бруклин каким-то образом смогла промахнуться и не допрыгнуть, снизу шла крыша пристройки, и высота падения составляла всего два-три метра. Не мало, чтобы получить вывих, но не достаточно, чтобы разбиться насмерть.
Но было страшно.
Расстояние между домами, сопряженными пристройкой, Бруклин преодолела едва не сорвавшись. Помогая себе руками, удержала равновесие и, ухнув, упала вперед, ударившись коленями и ладонями о сырую и скользкую черепицу. Когда она поднялась, джинсы и рукава куртки оказались вымазаны грязью. Бруклин не стала пытаться ее счистить.
Добравшись до своего дома, Брук вздохнула с облегчением: она была плоской, с небольшим парапетом. Краска на двери в лифтовую будку местами облезла, за ней проглядывала ржавчина. Бруклин толкнула дверь плечом. С обратной стороны лязгнул замок. Она подумала о беретте, и возможно ли сшибить замок выстрелом, если отступать придется через крышу. Ей казалось, если она попробует этот трюк, пуля скорее отскочит ей в руку или в лицо, чем убьет механизм. Оставив дверь в покое, Брук двинулась в направлении парапета, скинула рюкзак, упала на колени и заглянула вниз.
Подъезд Брук был вторым от крайнего. Чтобы добраться до балкона ее квартиры, необходимо было перелезть соседний и карабкаться по карнизу. От мысли, что к цели придется лезть по скользким конструкциям на высоте седьмого этажа, в горле вставала тошнота.
Ты уже делала это раньше, — шепнул детский голос.
Не на такой высоте! — Возразила Бруклин. Ее колени дрожали, когда она поставила ногу на первую ступень, крепко сжимая руками холодную перекладину.
Температура на улице не превышала десяти градусов тепла. Когда Брук спустилась до своего дрожа, пальцы окончательно заледенели. Быстрый взгляд налево вызвал головокружение. Карниз был узким, со скатом вниз, недостаточно широким, чтобы ее нога уместилась, даже поставленная ребром. Часть подошвы все равно будет висеть… в воздухе.
Люди выживали, падая с большего метража. Летальность падения зависит не от массы и высоты, а от скорости, и Бруклин было, за что зацепиться, но она не верила, что в случае необходимости сможет это сделать.
Ее пальцы, потерявшие чувствительность от холода, сильнее сжали металл. Она сглотнула, расширившимися глазами глядя на свой балкон, сразу за соседским, и не видя его.
Секунды проходили, она не двигалась, не решаясь поставить ногу на карниз, но не решаясь вернуться обратно.
Насколько все это глупо? У нее есть слабый шанс, или она получит пулю в лоб едва добравшись до своего балкона? Бруклин давно потеряла чувство реальности. Возможно, задолго до того, как вызвала такси.
С другой стороны, почему нет? У нее есть пистолет, в пистолете есть патроны. Разве не для этого она просила у Джорджа пистолет?..
Она висела на пожарной лестнице на высоте двадцати одного метра над землей. Представив себя со стороны, Бруклин засмеялась, не понимая, почему ситуация кажется ей смешной.
Но она была!
Сознавая, что истерика близко, давясь смешками, Брук закусила нижнюю губу и поставила левую ногу на карниз. Смех в груди оборвался с резким и высоким звуком, и она стиснула зубы, мешая крику вырваться наружу. Поверхность под подошвой была скользкой. Заставив себя оторвать руку от холодной перекладины, Брук ухватилась пальцами за выступающий из кладки камень. Медленно передвинула ногу чуть левее. Закрыла глаза, борясь с головокружением, и ступила второй ногой на карниз.
Это был тот момент, когда воздух покинул ее легкие, и Брук перестала дышать.
Секунду она была уверена, что падает. Рот заполнил вкус металла, в носу защипало. К затылку летела земля.
Ноги скользнули с карниза, и Брук вскрикнула, широко распахнув глаза и дернувшись в сторону лестницы. Ее правая рука по-прежнему держала перекладину, и она успела ухватиться за нее второй, перед тем как повиснуть, болтая в воздухе ногами. Подошвы быстро нашли под собой опору, и она осознала, что никуда не падала, и затылок ее не стремился к земле. Все это время она была в безопасности.
Просто паника. Воображение.
Ей было плевать. Она должна была добраться до крыши, почувствовать твердую поверхность под ногами. Ее тошнило. Брук понимала, что если в таком состоянии попытается лезть по карнизу, сорвется наверняка.
— Привет, куколка, — раздавшийся голос превратил кровь в лед. Она медленно повернула голову влево, все еще на что-то надеясь.
Увидев, кто стоит на ее балконе, Бруклин дернулась вверх.
