===
— Надеюсь, это чучело не напугало тебя, дорогая? — Проводив удаляющуюся спину Крейна сердитым взглядом, спросил Кобблпот, поворачиваясь к сидящей за столиком женщине. Плечи Адерин чуть дрогнули. — Мистер Крейн? — Она пожала плечами, и Пингвин опустился напротив. — Он милый. Честно, Освальд? Мой стоматолог пугает меня гораздо больше. Иногда я сажусь в его кресло и мне кажется, я больше не встану. Вот его взгляд… Вот это да, вот это пугающе. — У тебя замечательная улыбка, — Адерин редко улыбалась. Когда она делала это, казалось, ее лицо загорается. Ему было лестно сознавать, что причиной был он — каждый раз, когда она неосознанно улыбалась его словам. — Хочешь, я предложу тебе своего стоматолога. Лучший из лучших. Делает зубы актерам в Голливуде. Мастер своего дела. — О, не сомневаюсь, Освальд. Но мой бедолага-зубодер, мы с ним знакомы целую вечность. У нас много общих воспоминаний, — взгляд Адерин на секунду отдалился. — Он из тех людей с дурным нравом и золотыми руками. Мир не ценит таких. Не могу лишить его заработка. Повисло молчание. Адерин сидела, закинув ногу на ногу, задумчиво потягивая шампанское из бокала. Освальд исподволь любовался ею и покраснел, когда женщина поймала его за разглядыванием. Он покраснел еще гуще, когда она улыбнулась уголками рта. — Может, пойдем отсюда, Освальд? — Понизив голос спросила она. — Хотелось бы поговорить… В более интимной обстановке. Понимаешь?.. Кобблпот почувствовал касание к своим пальцам, и у него перехватило дыхание. Адерин была не из тех женщин, с которыми он обычно имел дело. Это не могло быть непристойным предложением. Но его сердце все равно замирало при мысли, что они останутся одни. И что-то в тоне Адерин подсказывало, что сегодня случится нечто особенное. Может, она позволит себя поцеловать. До сих пор он смог поцеловать ей руку, и один раз она коснулась губами его щеки. — Как я могу тебе отказать? — Кобблпот облизнул пересохшие губы, нервно теребя пальцы, поймал себя за этим занятием и перестал. — Куда ты хочешь пойти? Я мог бы забрать тебя к себе домой. — Покажешь мне пентхаус? Всегда было любопытно, что там внутри. Он помешкал. — Почему нет. Пентхаус «Айсберга» служил ему личными апартаментами, оружейной, складом и комнатами для собраний. У него было больше дюжины квартир в Готэме, особняк рядом с Метрополисом и два загородных дома в Бельгии и Италии. Периодически возникали планы отойти от дел, уехать из страны и перебраться в один из них. В глубине души Кобблпот понимал, что Готэм его не отпустит. Бизнес был похож на обещания наркомана завязать, обещания отца провести с сыном время. День за днем они даются. Дни превращаются в недели, недели в годы, и в морге появляется тело еще одного нарика, а сын незаметно вырастает. Глядя на Адерин Кобблпот думал, что шансы все же есть. Если бы только она поехала вместе с ним… Он устал от гонки, хотел на покой. Но пока было за что держаться, он не мог вылезти из седла. Они зашли в кабинет. Пингвин внимательно наблюдал за Адерин, пытаясь понять, какое впечатление производит обстановка. Мебель из дорогой кожи, стол из эбенового дерева, придвинутый к нему агаровый резной трон с рубинами, витражные окна, элитный персидский ковер у них под ногами, выставленные на полках коллекции — все это стоило ему больше двадцати миллионов долларов. Как обычно, реакция Адерин была сдержанной. Кобблпот был немного разочарован. Чуть дольше ее взгляд задержался на застекленном шкафчике с оружием. Смерив взглядом роскошный стол, она дернула правым уголком рта, прошла к дивану, присела, положив на колени сумочку. Достав небольшое зеркальце, она поправила длинными пальцами густую шапку волос. — Могу я предложить тебе выпить? — Учтиво спросил Освальд, тихо прикрывая дверь. Адерин ответила не сразу. Секунд десять она смотрела на свое отражение, потом закрыла зеркальце, переложила косметичку на столик и подняла на него глаза. — Если ты выпьешь со мной, дорогуша. — Шампанское? Вино? Коньяк? — Он знал ответ, и открывая дверцу шкафчика со спиртным, протянул руку к бутылке «Cristal» двухтысячного года. — Я бы предпочла шампанское, Освальд. Кобблпот достал бутылку. Когда он уже собирался открыть крышку, голос Адерин сказал: — Позволишь мне разлить его по бокалам? Освальд поднял бровь и чуть обернулся. Она сидела закинув ногу на ногу и сложив ладони на колене. Поймав его взгляд, женщина пояснила: — Хочу немного поухаживать за хозяином. Он прикинул, насколько это будет уместно, но мысль, что Адерин сама подаст ему бокал звучала заманчиво. Кроме того, он устал за день и предпочел бы поскорее сесть и расслабиться. — Мне будет приятно, — сказал он. — Только открою для тебя бутылку, лапуля. Он вытащил пробку, слегка запыхавшись. Силы хватало, но вес карал любое действие жестокой одышкой. — Прошу, — Адерин поднялась, прошуршав платьем. Освальд проковылял к рабочему столу. Они разминулись, его обдал порыв воздуха и запах ее духов. Крякнув, Кобблпот тяжело опустился на трон. Позволив себе расслабится, он смотрел за тем, как Адерин разливает напиток по бокалам. — У тебя роскошный кабинет, Освальд, — сказала она, возвращаясь к нему и усаживаясь напротив. Пряча довольную ухмылку, Кобблпот принял из ее рук бокал. — Должен был стоить тебе целое состояние… Это он и он желал услышать. — Этот трон, — Пингвин постучал пальцами по подлокотнику. — Обошелся мне в семь миллионов. В нем пятьдесят два рубина — на двадцать шесть вырезанных из агары птиц. — Ты, должно быть, несколько лет провел все здесь обустраивая, — заметила она. — Настоящий маленький мирок… — Поднимем тост? — Спросил он, пытаясь справиться с нервами. — И за что же мы поднимем тост? В его голове отсутствовали предложения. — За нас, — выпалил он. Правый уголок Адерин дернулся вверх. — Как удачно. Как раз о нас-то я и хочу поговорить, Освальд. Так выпьем же за нас, — она подняла бокал, и они чокнулись. — Обменяемся бокалами? — Предложил он, прежде чем они притронулись к шампанскому. Уголок ее рта пополз еще выше, глаза блеснули. Взгляд женщины выражал нечто среднее между одобрением и умилением, и это было еще одно качество, за которое она ему нравилось— Адерин понимала. Они молча обменялись бокалами и выпили. — Знаешь, — отставив полупустую емкость, сказал Кобблпот. — Мы знаем друг друга совсем недолго… И я не хочу торопить события. Но мне кажется, будто я знаю тебя всю жизнь. Я рад, что мы встретились. — Ох, Освальд. Ты такой милашка, правда, — он смутился. — И я тоже рада тебя видеть. — Я, гм, хочу тебе кое-что показать, — пробормотал Кобблпот, поглаживая пальцами ножку бокала. Адерин вопросительно подняла тонкую темную бровь. — Подожди секундочку. Он поднялся, чувствуя, как слегка подрагивают колени, и направился к шкафу. Освальд намеревался сделать это чуть позже и полагал, что на спонтанный порыв повлияла близость Адерин и алкоголь. Он не солгал, сказав, что не хочет торопить события. Брошь-ласточка из белого золота принадлежала ему двадцать лет. Он вырвал ее из мертвых лап коллекционера, не пожелавшего расставаться с цацкой. Забавно, но впервые увидев Адерин, он подумал, что сапфиры в украшении пойдут к цвету ее глаз. Прямо сейчас он не мог больше ждать. — Я тоже хочу тебе кое-что показать, Освальд, — почти игриво ответила Адерин, и у него екнуло сердце. Он заставил себя отвернуться и пересечь комнату. На ней была похожая брошь в день их встречи. Он знал, что ей должно, обязано было понравиться. Достав из кармана жилета ключ, он склонился над дверцей шкафа и поднес его к замочному отверстию. Что-то черное пролетело над головой, врезалось в шкафчик и отскочило ему в лицо. Освальд высоко вскрикнул, хватаясь за сердце, и сорвал предмет с лица. Кошка — была первая мысль. Что-то пушистое. Но не было когтей. Его глаза расширились, когда он увидел, что держит в руке. Волосы. Начиная задыхаться, он круто обернулся. Черный парик выпал из онемевших пальцев на пол. — Ты, больной извращенец! — Воскликнул он и метнулся к двери. — Осторожнее, Оззи. — Я вызываю охрану. Возражений не последовало. Нутром чувствуя подвох, Кобблпот нажал кнопку тревоги рядом с телефоном, и, часто дыша, повернулся к человеку, продолжающему спокойно наблюдать за ним. — Охрана не поможет тебе нейтрализовать яд, который ты только что выпил. Рука Освальда медленно поднялась к воротнику сорочки, а взгляд метнулся к полупустому бокалу. — Бинго, Оззи! Мой маленький смышленый полярный друг. — Ты, ты… — О да, Освальд, это действительно я, — на пол с глухим звуком упала накладная грудь. — Что ты мне подмешал?! — Чувствуя, как его прошибает холодная испарина, прошипел Кобблпот, хватаясь рукой за стену. — Это имеет значение? Ты отравлен, я знаю, где антидот… Загадка: что делает Пингвин, когда противоядие в руках у клоуна? Хех. — Ах ты гнусная гиена!.. — Знаю, знаю! Ты расстроен! Ты встречаешь женщину своей мечты, влюбляешься, начинаешь за ней ухаживать… Тебе кажется, вы созданы друг для друга. Она тебя понимает, ты понимаешь ее, вы можете часами щебетать о пустяках… И потом она оказывается, — неприличный звук, — м-да… Мной. Джокер залаял, и лицо Пингвина исказила гримаса. В коридоре послышались шаги. В один прыжок Джокер оказался перед ним, толкнул Кобблпота на диван и упал рядом, закидывая ему руку за плечи. — Не трогай меня, ты… — Т-с-с! Дверь открылась, и на пороге появилось двое молодчиков. — Босс? — Их глаза остановились на диване. На лицах громил, тупых и невыразительных, на долю секунды проступило выражение острого шока. — Босс, у вас проблемы? Тяжело дыша и отдуваясь, Освальд скосил глаза на Джокера. Узнать преступника в гриме было невозможно, но без парика и накладной груди стало очевидно, что в платье сидит мужчина. Джокер повернул к нему лицо и подмигнул. Потом, к ужасу Пингвина, захлопал ресницами, улыбнулся остолбеневшим охранникам и проворковал: — Привет, мальчики! Наступившая тишина была абсолютной. — Выйдите, — глухо выдохнул Кобблпот, глядя в пространство перед собой. Охранники переглянулись. — Я сказал вон! — Рявкнул Освальд, дернувшись под лежащей на его плечах рукой. Это подействовало. — Да, шеф. Дверь закрылась. Справа послышался задыхающийся лай. — Сволочь. Как же ты сволочь, — Кобблпот спихнул с себя руку, тяжело поднялся и вперевалку направился к столику, на котором стоял графин с водой. Позади начиналась истерика. Стараясь не слушать, дрожащей рукой Кобблпот наполнил стакан. Помешкал, поднеся его к губам. Ничто не могло смыть нанесенного унижения. Через секунду он опрокинул воду в себя, шумно глотая. — Мне придется их убить. — Б-бед,. — Джокер согнулся, с присвистом выдохнул, придерживаясь рукой за живот. — Бедня-ха-ха-ха! Бедняги. — По-твоему, это смешно? — Лично мне, — кисть, на которой — Освальд теперь видел это — слишком выступали вены, прижалась к левой стороне груди, где у нормальных людей располагалось сердце. — лично мне очень смешно, Оззи. В последнее время у меня мало поводов для смеха. У тебя тоже, — внезапно посерьезнев заметил он, но в следующую секунду расплылся в улыбке. — Антидот, — пустым голосом произнес Освальд. — Потом. Сначала дела. Сначала разговоры. Не хочу, чтобы в твою птичью голову взбрели лишние идеи… Хех. Лицо Пингвина дернулось. — Ты об этом пожалеешь. Это низко, Джокер. Низко. — Возможно я слегка перегнул палку! Но как мне было подобраться к тебе, Освальд, compadre? Ты приказал своим людям стрелять на поражение при виде старого доброго меня. Куда делись прежние времена, куда утекла наша дружба? Ты сам вынудил меня пойти на крайние меры. Как говорится, кто к нам с чем, тот от того и… Но… Главным образом… Ты видел лица этих идиотов?.. Слушая задыхающееся карканье, Кобблпот тяжело опустился в кресло, вытирая ладонью испарину со лба. — Повеселился? — Резко спросил он. — Опошлил все, что хотел? — Еще нет. Но, как бы мне этого не хотелось, нам следует поболтать о более серьезных вещах, Оззи. — Ради всего святого, говори уже. Джокер перестал улыбаться. — Для начала, мне нужны деньги. — Ты это сейчас серьезно? — Немного. Семьсот тысяч. — Семьсот тысяч?! — Наличными. — Семьсот тысяч! Наличными! — Но-но-но, Пенги. Ты ж знаешь, я не расточителен. — Ты никогда не возвращаешь мне деньги, Джокер, — сжимая кулаки, процедил Освальд. — Но я делаю более полезные вещи, верно? — Пожал плечами собеседник, вставая с дивана, пересекая комнату и пересаживаясь на край стола. — Зачем тебе столько денег? — … Ты знаешь, сколько мне стоило это платье? — Он указал на себя, и лицо Пингвина исказилось от бешенства. — А документы? Свидетели? Знаешь, как тяжело убедить людей, что в таком-то году с ними училась такая-то пташка, тогда-то упорхнувшая в Оксфорд? — Т-ты… — Считай это платой за представление. И признай, это было хорошее представление… Если б я снимался в Голливуде, мне должны были бы дать Оскар за лучшую женскую роль. Пингвин молча уронил лицо в ладони. Его била крупная дрожь. Он не знал, был ли это шок, бешенство, или яд начинал действовать. — Ну не расстраивайся, Оззи. Хочешь, когда у меня появится свободная минутка, найду я тебе твою Адерин? Достану луну с неба? Кобблпот не думал, что сможет когда-нибудь доверять женщинам. — Мне становится хуже. Ради всего святого, дай мне антидот! — Взмолился он, поднимая голову. Глаза Джокера за синими линзами блестели, отражая верхний свет люстры. — Расслабься, Оз, у тебя еще есть время. Это специальный состав, состряпал его для тебя… Как раз, чтобы мы успели хорошенько поболтать. И я добавил парочку новых штрихов, на случай, если ты припас противоядие к моим старым зельям. Освальд судорожно вздохнул. Джокер встал с дивана и прошелся перед ним, сцепив за спиной руки. — Я опишу тебе действие, чтобы ты держал меня в курсе. Не хочу, чтоб ты отбросил лапки раньше времени. Только не жульничай, Оззи, — он погрозил ему пальцем. — Я пойму, если ты мне врешь… Джокер остановился. — Сначала появляется сухость во рту, — Кобблпот облизнул сухие губы. — Потом легкий зуд, кожа начинает чесаться, — он продолжил расхаживать, поглядывая на Пингвина. — Затем легкое головокружение и жажда. Озноб, одышка… Конечности начинают неметь. Наконец — паралич и остановка сердца… Как побочный эффект, могут возникнуть рвота и диарея. На этот случай я припас закрепляющее и мятные леденцы, — Джокер остановился перед столиком, извлек из косметички облатку таблеток и пачку конфет. — Меня тошнит,. — слабым голосом пробормотал Пингвин, расстегивая рубашку на одну пуговицу. — Леденчик? Он замотал головой. — Да ладно тебе Оззи, хуже-то уже точно не будет. Кобблпот замялся, затем обреченно протянул руку. Мужчина выдавил в подставленную ладонь леденец, и Пингвин закинул его в рот, наблюдая, как Джокер забирает бутылку шампанского и проходит за эбеновый стол. Налив себе полный бокал, Джокер наклонился, выдвигая по очереди ящики. Секунд через двадцать он издал довольное мычание. — Ох, Оззи, я так и знал, что ты здесь их хранишь! У Пингвина перехватило дыхание. Джокер шумно задвинул ящик и извлек наружу… упаковку шоколадных конфет. — Быстрая энергия! — Он бросил коробку на стол и посмотрел на него. — Я постоянно голоден, Пенги, и постоянно не могу нормально поесть. Боюсь, что будет, когда придет зима, б-р-р! В два раза больше затрат. Хех. Освальд перекатил под языком леденец. Единственное, что его занимало сейчас — антидот. — Почему я, — обращаясь в пустоту, глухо проронил он. — Почему не притащить, разнообразия ради, свою белую задницу к Денту? Джокер всплеснул руками. — Я всегда буду приходить к тебе, Оззи. Ты — мой любимчик. Не говоря о том, что ты единственный из нашей драгоценной шайки, кто не попытается прикончить меня сразу. Харви до сих пор дуется, и Эдди никак не простит мне последнюю хохму. — Интересно, почему, — пробормотал Освальд. Джокер издал короткий смешок. — Что тебе нужно? — Выдохнул Кобблпот. Его собеседник улыбнулся одними губами — улыбкой, похожей на улыбку Адерин, и Пингвин ощутил прилив дурноты. Грим и макияж скрывали цвет кожи, и глаза оставались синими. Но без пышного парика форма лица разительно изменилась, а когда Джокер сбросил с плеч меховую накидку, слетели остатки колдовства. Он умело выбирал одежду и аксессуары для перевоплощений. Платье увеличивало и округляло бедра, но без накидки, отвлекающей на себя внимание, стало очевидно, насколько они уже верхней части туловища. Мужчина забрался на стол и скинул с себя обувь, болезненно поморщился, разминая пальцы на ногах, потом улыбнулся. — Помнишь, что было лет тридцать назад? — Вкрадчиво спросил он. — Очевидно, что-то связанное с Бэтменом, — язвительно предположил Освальд. Джокер опасно сузил глаза. Пингвин успел ощутить секундный укол страха, но клоун взял себя в руки. — Нет, — мягко сказал он. — Не совсем. Ты пошутил, но в каждой шутке есть доля правды. Лет тридцать назад Готэм кардинально изменился. И эти изменения, они начались вокруг него. — Так, — Пингвин достал из жилета платок и стал аккуратно промокать им лицо, ощущая навалившуюся усталость. — Слушай, если это какая-то очередная притча, избавь меня от подробностей и сразу переходи к делу. Потому что я не уверен, сколько у меня осталось времени. Джокер недовольно цокнул языком. — Кто меня окружает… Хорошо, лапуля, — Освальда передернуло от обращения, — пусть будет так, — он распечатал коробку, вытащил конфету и закинул себе в рот. — Речь пойдет о городе. Тебе не кажется, что все это — из ряда вон? Слишком внезапно? Такой вот взлет организованной преступности? — Все циклично, Джокер. Почитай историю. Тридцать лет назад городом правила мафия. — О-о-о, как только выучу алфавит — обязательно почитаю, не сомневайся, — Пингвин поморщился. — Мафия, мафия… Скажи, Оззи, не кажется ли-и-и-и тебе, что за ней стоит нечто большее? За этими хрюшками в коронах, м? Кобблпот прикрыл глаза. Четыре дня назад Мыш устроил ему допрос с пристрастием, и судьба не придумала ничего лучше, чем подослать к нему еще и клоуна. — За всем всегда стоит что-то большее, Джокер, — сухо откликнулся он. — У меня в кармане пятьдесят пять процентов городских борделей, пятнадцать — наркобизнеса, и двадцать пять — оружейного бизнеса. Большинство сошек даже не догадывается, кто стоит на вершине айсберга. Старая мафия была в ладах с властями, лакала с ними из одной миски. Может, кто-то наверху приплачивает этим, как ты выразился, хрюшкам в коронах. Что с того? Джокер задумчиво почесал подбородок, внимательно его разглядывая, и мягко спросил: — Он так думает? Кобблпот дернул щекой. — Он со мной не делится своими мыслями. — Я смотрю, никого это не беспокоит. А между тем, если бы ты послушал мою… «притчу», ты бы понял, что волноваться есть о чем, — опустив глаза и поглаживая кончиками пальцев стенки бокала, вполголоса произнес собеседник. — Ты вернулся, чтобы разобраться с растущей угрозой? — Угрюмо спросил Освальд. — Я вернулся, потому что соскучился по своим друзьяшам! — Воскликнул Джокер, вскидывая голову, и спрыгнул со стола. Широко улыбаясь и раскинув руки, он пошел на Пингвина. Освальд отдернулся назад, вжимаясь в спинку кресла. — Не трогай меня! Джокер округлил глаза, хватаясь за сердце. — Я глубоко ранен! — Он забрался обратно на стол, отправил в рот следующую конфету и запил ее шампанским. — О чем нам следует волноваться и какого черта тебе нужно от меня? — Пряча за раздражением испуг, резко спросил Освальд, вытирая шею платком. — Слышал, твой склад атаковали, — вкрадчиво произнес Джокер. Освальд поджал губы. — Знаешь, кто? Кобблпот молчал. — Ведь не знаешь, — Джокер подался вперед, упираясь ладонями в колени. — Вижу, что не знаешь. Держу пари, это был кто-то из этих, новых. — И что? — Резко осведомился Кобблпот. — К чему ты ведешь, Джокер? — Да так, ничего, ни к чему… Только вот ты теперь обязан дать сдачи, верно, Оззи? Похоже на провокацию. Похоже, тебя испытывают на слабину… Я ведь знаю, что там был за товар. Немного мехов, но в основном — так, дешевки. Одежда, побрякушки из стран третьего мира, специи… — Я не собираюсь ввязываться в войну, Джокер, — оборвал его Кобблпот, расстегивая еще одну пуговицу на рубашке. Кожа чесалась. — Мне плевать, на что меня провоцируют. Я буду играть умнее. — Гм… Возможно, — Джокер пожал плечами. — Ну, а в бучу с пушками-то ты зачем тогда ввязался, разумный мой? Пингвин выдохнул через ноздри. Кошмар повторялся, и Джокер пугал его больше чем Бэтс. Бэтс знал границы буйков, за которые не следовало заплывать, Джокер — нет. Шурша платьем, мужчина соскользнул со стола и приблизился к нему. — Скажи, — почти нежно произнес он, остановившись напротив кресла. — Этот грузовик, он ведь не у тебя, да? Освальд прищурился. — Какое тебе дело до грузовика? — Честно, Оз, — Джокер прижал к сердцу ладонь. — мне плевать на ваши делишки. Но целый фургон просто взял и — пуф! — испарился в воздухе. Здоровенная фура. Любопытно… Почему все так в ней заинтересованы… ОН тоже ее ищет. Как думаешь, куда она запропастилась? Пингвин не ответил. — Последними-то за рулем сидели твои птенчики. Молчание. Джокер наклонился ниже, повернув голову на бок. — Предали тебя, а? Ты поэтому ходишь такой надутый? Молчание. Лицо Джокера, еще ближе. Теперь Освальд видел смешливые морщины в уголках рта и вокруг глаз. — Что там такого было, Освальд, что грузовик до сих пор не всплыл? — Пушки, Джокер, там были пушки. — Почему ты мне врешь? Еще немного, и Джокер уткнулся бы в него носом. Кобблпот грубо отпихнул ладонью нависшее над собой лицо. — Ради Бога, выучи, что такое личное пространство, клоун! Джокер выпрямился, потирая щеку. — Ты знаешь, у меня хватает игрушек, — невозмутимо произнес он. — Там есть что-то, что было бы интересно мне? — Зачем ты сел нам на хвост? — Огрызнулся Пингвин. — Зачем тебе вообще понадобилась в это ввязываться, Джокер? Тебе-то это на черта сдалось? — Слишком много народу хотело эту фуру. Меня не пригласили, а я не мог пропустить вечеринку. Почему этот фургон — такое большое дело? Молчание. — Я спрашивал в городе. Никто не отвечает мне. Я думал сначала, может, дело в том, что я только-только вернулся. Или просто во мне, в том, что я вернулся. Но нет. Я думаю, никто не знает, что там было на самом деле. Я прав, Оз? Освальд промолчал. Джокер вздохнул, делая шаг назад. Его босые ноги мягко ступали по дорогому ковру. — Ладно… Этот грузовик — просто капля в море… Что бы там ни было, груз не причина того, что сейчас происходит. Кобблпот вздохнул с облегчением, когда Джокер вернулся обратно, забравшись на стол, и вздрогнул, услышав громкий хлопок в ладоши. — В общем так, пташка моя! — Джокер осклабился, почти томно глядя на него из-под полуприкрытых век, и проворковал: — Раз уж ты столь любезно попросил меня с моими притчами куда подальше… Скажу тебе я, дружок, то, чего ты так упорно не желаешь слышать… Ты, мой добрый пернатый друг… В глубокой, мать ее, пизде! — Неожиданно взревел он, сшибая все со стола. Ноутбук, бокалы и письменные принадлежности полетели на пол, конфеты рассыпались по ковру, бутылка разбилась, шампанское пенясь и шипя выплеснулось наружу. — Джокер! — вытаращив глаза, ахнул Освальд, с ужасом наблюдая, как мужчина спрыгивает со стола. — Что — Джокер?! — прорычал тот, пинком опрокидывая стул; Кобблпот вздрогнул. — Вас обложили со всех сторон, а вы оттопырили задницы и ждете, пока вас оттрахают! Кобблпот хотел вскочить с места, бежать к двери, но тело не слушалось. Лицо собеседника, почти любовное секунды назад, превратилось в маску ярости. Уголки рта дергались. Верхняя губа задралась, и зубы оскалились. Перманентная улыбка возвращалась на место. — Джокер! — сдавленно выдавил Освальд, судорожно царапая скрюченными пальцами воротник рубашки. Джокер ненавидел ненормативную лексику. Пингвин был в могиле. Воздуха не хватало. — Вы все! — Картина в золотой раме полетела на пол. Кобблпот раскрыл рот в беззвучном крике. — Ты! Дент! Аль Капоне! Что это? — Ч-что? — Запинаясь, сумел прошептать Пингвин, на грани потери сознания. — Я с-с-спрашиваю, что это, — прошипел Джокер, оказываясь рядом с ним. Кобблпот съежился, вжимаясь в спинку сиденья, но маньяк сгреб его за лацканы пиджака, рывком выволок из кресла и протащил к рабочему месту. — Что это, Освальд?! Пингвин в ужасе уставился на дорогой стол, не понимая, чего Джокер от него хочет, опасаясь, что клоун слетел с катушек окончательно. — Я н-не понима… — Что это?! — Проорал Джокер ему в лицо, тыча носом в стол. Кобблпот затряс головой, его правая щека дергалась, по лицу градом катил пот. — Это стол, Джокер, стол! Господи! Ты рехнулся, рехнулся оконча… Джокер рванул его на себя и с размаху швырнул на диван. Охнув, Пингвин приземлился задницей на кожаное сиденье. Раскрыв глаза, он увидел, что Джокер обошел стол и остановился за спинкой трона. — Я уезжаю из города на пару лет, — смешок, — возвращаюсь домой, и что я вижу? Пингвин издал сдавленный звук, когда Джокер взял трон за спинку и поднял над полом. — Что мои старые дружки ни на что не годны. — Ты что… Трон с треском опустился на стол. Из подлокотника что-то вылетело. Кобблпот взвыл, вскакивая на ноги. — Ты что творишь!.. — Он схватился за голову. — Что город загребла под себя шпана, — столик с графином для воды треснул под ударом и разлетелся фонтаном хрустальных осколков. Кобблпот попятился назад, пока не уткнулся спиной в шкаф. Предметы на полках задрожали. — Что Бэтс перелез в чужую песочницу! Дал соседским мальчишкам растащить все наши игрушки! — Удар; еще несколько рубинов отлетело на ковер. — Джокер! — Что вы стали настолько бесполезны, что можете повесить на шеи таблички с именами и выйти на улицы! — Левый подлокотник с хрустом надломился. — Что «Пингвин» стало нарицательным для «отымей меня в жопу». Вне себя, Освальд сжал кулаки и завопил: — Ты знаешь, сколько мне это… — Зато у него есть гребанная подставка для ног за семь миллионов! Джокер поднял трон над головой поворачиваясь к нему. Освальд взвизгнул, съезжая на пол, и закрыл голову руками, но тяжелый объект пролетел мимо и врезался в шкаф. Стекло брызнуло на ковер, на волосы, предметы с полок попадали на пол. Сквозь зажмуренные веки Кобблпот видел, как дорогой стол опрокидывается на пол. Ящики и их содержимое задребезжали. Дверь распахнулась, с грохотом ударившись о косяк. Ввалившись внутрь, охранники бросились к Джокеру. Тот развернулся, замахиваясь, и раздался звук удара. Ближайший телохранитель отлетел назад и рухнул на спину. Второй прыгнул на клоуна, обхватив его туловище руками, поднял в воздух и швырнул вместе с собой на ковер. Убирая пистолет в кобуру, третий помог перевернуть его на живот и заломить за спину руки. Пингвин с трудом поднялся, ловя ртом воздух. Самым громким звуком в комнате казался стук его собственного сердца. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Джокер застыл. — У тебя десять секунд, Пенги, чтобы отозвать своих людей, — его голос звучал приглушенно и пугающе спокойно. — Быстро отойдите от него. — Босс? — Непонимающе спросил охранник, удерживающий затылок мужчины. — Лучше слушай своего шефа. Знаешь, будь я листолазом, ты бы уже получил смертельную дозу. — Что? — Кожа, Ватсон, — голос Джокера звучал по-прежнему глухо. — В нашей любящей матушке-природе множество живых существ ядовито само по себе. Батрахотоксин, например, вызывает остановку сердца всего через восемь минут. — Отойдите от него, живо! — Рявкнул Пингвин. Громилы шарахнулись назад, вскакивая на ноги. В их глазах проступило понимание. Джокер поднялся. Его короткие волосы были перекрашены, а грим скрывал настоящий цвет кожи. Но действие препаратов, действующих на лицевые мышцы, закончилось, и теперь он улыбался. Поэтому когда он поднял голову и посмотрел на молодчиков, их резко лица переменились. Они узнали. Джокер помахал им рукой. — Пока-пока. — Выйдите, — пробормотал Освальд в ответ на брошенный на него вопросительный взгляд. — Вы уверены, босс? — Хрипло спросил охранник, выразительно касаясь кобуры. Кобблпот зыркнул на него. — Понял, шеф, — помешкав, ответил мужчина и бросил на улыбающегося человека настороженный взгляд. Группа направилась к двери. — Стой, — рука Джокера легла на плечо одного из телохранителей. — Одолжишь леди пиджак? Детина молча снял верхнюю одежду и передал в подставленную руку. Потом так же молча вышел за остальными, беззвучно прикрыв за собой дверь. Настала тишина. Джокер накинул на себя пиджак и смахнул с плеча невидимую пылинку. Поднял за спинку раскуроченный трон и вернулся с ним к столу. Водрузил на ножки и сел, шумно выдохнув. — Так о чем это я… Есть что покрепче, Оззи? — Он поднял глаза и дружелюбно улыбнулся. — Кажется, я разлил шампанское. Пингвин стоял посреди руин собственного кабинета, колени мелко дрожали. Болел желудок, и волосы налипли на лоб. Руки тряслись. Он тупо смотрел на Джокера с полминуты, потом прошел к шкафчику со спиртным, достал литровую бутылку Хеннесси и стаканы. Приблизившись к Джокеру, Освальд застыл в растерянности — ставить было некуда. Джокер забрал у него бутылку, откупорил и разлил коньяк, потом поставил Хеннесси на пол, взял у коротышки стакан и сделал глоток. Освальд нервно наблюдал за ним. Часть его полагала, что алкоголь не подействует, но он бы предпочел, чтобы Джокер просто не пил. Человек был неуравновешен в трезвом состоянии. Он сделал несколько маленьких глотков, мечтая потерять сознание. — Хочешь сесть ко мне на коленки? — Нет. — Тогда сядь куда-нибудь еще и не маячь. Кобблпот присел на перевернутый стол, чувствуя себя потерявшимся в собственном кабинете. — Бедный Освальд. Мне правда тебя жаль. Я выдернул тебя из розовой сказки про пони и единорогов, да? Молчание. — А теперь представь мое состояние… Я ведь даже не предполагал, что здесь обнаружу, — Джокер запрокинул в себя остатки коньяка, и Освальд машинально последовал его примеру. Чертовы зеркальные нейроны. Сорокаградусное пойло обожгло глотку, и Освальд зашелся долгим кашлем. Сквозь выступившие слезы он видел, как Джокер наклоняется и подбирает с пола бутылку. Из его руки забрали стакан. — Кожа зудит, — пробормотал Кобблпот, прикрывая глаза ладонью и забирая заново наполненную емкость. — Голова не кружится? — Раздался участливый голос. — Кружится… кажется… — Это от страха. Чучело ничего тебе не подмешало? — Кобблпот отнял руку от лица и сверкнул глазами. — Нет? Как скажешь. — Джокер,. — хрипло выдавил Освальд, сглатывая сухой ком в горле. — антидот… — Полон рот. — Ты уже доказал, что хотел. Дай мне противоядие. Мне нехорошо. — Тебе нехорошо, Оззи, потому что ты жирный. Твое сердечко не справляется. И ты принял алкоголь, — Джокер наполнил свой стакан и поставил коньяк на пол. — С нашей последней встречи ты набрал килограмм десять и постарел лет на двадцать, — он прикрыл глаза и шумно втянул ноздрями воздух. — Ты воняешь кабинетом, старыми тряпками и старушачей мочой. На тебя тошно смотреть. Хочешь знать, что бы было, если б ты упорхнул с Адерин в свое любовное гнездышко где-нибудь в Бельгии или Италии? Кобблпот вздрогнул. — Ах! Прости. Не хотел лезть в личные дела. Но так уж вышло, что я знаю, — Освальд дрожащей рукой поднес стакан к губам и сделал крупный глоток. — Так вот… Она бы свернула тебе там твою не такую уж тонкую птичью шейку. Не потому, что ты уродлив, Оззи. Просто пока меня не было, ты потерял что-то очень важное — гораздо большее, чем внешность, которой у тебя не было никогда. Ты был ей отвратителен, приятель. Уж поверь… Я-то знаю, что было у нее в голове… Это ведь я ее создал. И мне ты тоже не нравишься. Кобблпот вскочил с места. Джокер не шелохнулся, и в следующий момент кулак Освальда врезался ему в лицо. Голова мужчины откинулась на плечо. Алкоголь должен был подействовать. Он не чувствовал страха, только ярость. — Вот это уже ближе к делу, — Джокер выпрямился. Пингвин знал: он просто позволил себя ударить. — Вот это мне нравится… Узнаю своего старого доброго Пенги, — он слизнул языком кровь с рассеченной губы. — Вытаскивай свою бледную задницу с моего места, — дрожащим шепотом выдохнул Кобблпот, буравя его взглядом, и швырнул стакан себе за спину. Воздух с присвистом вырывался изо рта, сжатые кулаки тряслись, на правом тупой болью пульсировали костяшки. Стены помещения надвигались, пространство съежилось до сидящего перед ним человека. Сейчас не имело значения, умрет он от токсина или с пробитым горлом. Джокер должен был встать. Но Джокер продолжал сидеть, развалившись. В его левой руке по-прежнему был стакан с золотистой жидкостью. На высоком троне имелась подставка для для ног, но босые ступни мужчины касались пола. Освальд стоял. Их глаза были на одном уровне. Джокер смотрел со скучающим любопытством. — А ты заставь меня, Абнер, — сказал он, поднося стакан к губам и делая глоток. Пингвин пыхтел, тараща глаза, всерьез опасаясь, что они вывалятся на ковер. — В чем дело? — Мягко спросил Джокер опуская взгляд и рассматривая собственные ногти. — Для смелости тебе нужно осушить всю бутылку? Твои яйца настолько съежились, что ты не можешь… Лицо Освальда исказилось в гримасе. Он сгреб сидящего на троне человека за лацканы пиджака и рывком вытащил из кресла. Джокер выронил стакан, издав короткое «Хех», и вцепился в чужую рубашку. — О да-а-а, Оз, вот так. Давай, займи свое место, — фыркая от смеха, пролаял клоун. Освальд дернул его на себя и с размаху ударил лбом. Перед глазами заискрило. Кобблпот швырнул противника на пол, и шагнул, собираясь наступить. Джокер перехватил удар и дернул на себя щиколотку. Земля вылетела из-под ног. Взмахнув руками, Освальд очутился в невесомости. Затылок столкнулся с полом. Ковер смягчил удар, но в глазах замерцали разноцветные звезды. Он застонал, чувствуя во рту привкус рвоты. Сердце готовилось лопнуть, пот градом катил по телу, стекал по вискам, щипал кожу. Дыхания не хватало. Ему казалось, собственное тело вот-вот раздавит его. По его ноге что-то ползло; через секунду он вспомнил, где находится, и услышал смех. Вереща, Кобблпот предпринял попытку сбросить клоуна. Это не удалось. Тогда он навалился на него, молотя по всему, до чего доставали кулаки. Желание убить заполнило мир. Раздавить, растоптать, разодрать. Руками, ногтями, зубами. Джокер под ним хохотал. Ощущая все большее бессилие, Освальд осыпал его бесполезными ударами. Это должно было продолжаться не больше минуты. Потом правая скула вспыхнула болью, в глазах потемнело, и его опрокинуло на пол. Задыхаясь от боли, краем зрения Кобблпот увидел, как Джокер садится на полу, улыбаясь с закрытым ртом. Его губа была рассечена, платье порвалось, а грим и косметика размазались по лицу. На подбородке краска стерлась, обнажив белое пятно, выглядящее как ожог. — И это все, Пенги? Это все, на что ты способен? Клоун провоцировал его. Его не занимала причина. Он хотел убить. Рукопашная не была вариантом. Освальд задушил одышку и вскочил на ноги. — Куда ты бежишь, Оззи? Джокер настиг его у оружейного шкафа; стеклянная дверца была заперта на ключ. Кобблпот сложил ладонь в кулак и разбил стекло. Осколки впились в плоть. Игнорируя боль, схватил с подставки зонт. Он был заряжен. Оставалось привести в готовность механизм. Кобблпот рывком повернулся, сгребая клоуна за грудки, и приставил острие зонта к незащищенному горлу. Чтобы убить достаточно было поднять штык, но он нашел предохранитель и снял его с сухим щелчком. Джокер смотрел на него сверху вниз. Его взгляд выражал умиление. — Надеюсь, когда ты протрезвеешь, ты останешься таким же борзым. — Думаешь, я не прикончу тебя, Джокер? — Резко бросил Пингвин, усиливая давление на горло. — Уф! Нет, Пенги, как раз н-напротив, — выдавил Джокер, морщась от усилий, прикладываемых, чтобы говорить. На его шее выступила алая капля. — Я вижу, что теперь ты готов. Теперь мы можем говорить. Дай только своим ребяткам явиться в третий раз. В дверь забарабанили. Не дожидаясь ответа, распахнули, и на пороге возник телохранитель. — Босс? Это был мужчина, снявший пиджак. — Зайди, Тэд, — резко сказал Освальд. — Убери пистолет в кобуру и зайди. — Шеф? — Я сказал, зайди. И убери пистолет. Тэд сунул пушку в кобуру на портупее, и зашел, настороженно косясь на них. — Закрой дверь. Джокер хихикнул, и Кобблпот встряхнул его, сильнее вжимая в горло лезвие. Адреналин убил действие алкоголя. Вместе с ясностью ума нарастала головная боль. Помешкав, телохранитель закрыл дверь. — Снимай брюки. Тэд моргнул. — Босс? — Сними чертовы брюки, Тэд. Несколько секунд мужчина таращился на него. В его тупых глазках Освальд видел, как наймит прикидывает, стоит ли выполнять приказ. Задержав взгляд на зонте, охранник взялся за ремень. Каждый ребенок в Готэме знал, как Освальд Кобблпот использует зонты. — Теперь обувь. Лицо Тэда дернулось, но, увидев глаза босса, он подчинился. Закончив, выпрямился, оставшись в одних трусах и рубашке. — Хорошие семейники, — раздался комментарий. — Подожди за дверью, — глухо сказал Пингвин, и Тэд ретировался. Джокер, наблюдавший за происходящим, повернул голову в нему. — Оззи, это все ради меня? Нужно было попросить у него рубашку. Освальд поджал губы, с отвращением оттолкнул от себя мужчину, и, придерживая голову рукой, направился к столу. — Они у тебя знают слова кроме «шеф» и «босс»? Пингвин не ответил. Кряхтя от усилий, он нагнулся к ящикам и через пару мнгновений завладел облаткой таблеток от головной боли. — Ради всего святого, оденься, Джокер, — выплюнул он, заглатывая сразу две пилюли и проглатывая их всухую. — Мне тошно на тебя смотреть. — Почему? Ты знаешь, что для этой роли мне пришлось сделать эпиляцию? Кобблпот скривился, тяжело прошел к трону и сел, поставив ноги на подставку и расположив зонт на коленях. Крупный рубин в глазу правой птицы отсутствовал, как и множество мелких камней. Но ему было плевать. Он подпер лоб ладонью и прикрыл веки, дожидаясь, пока лекарство подействует. — Обувь Тедди мне мала, — услышал он, и поднял взгляд. Платье Адерин было обрезано до пояса; Джокер заправил его в брюки. Не глядя швырнул обломок стекла и кусок синей ткани себе за спину и прошел к нему, подобрав по дороге одну за другой женские туфли. — Каково это, Пенги? Ощущения, когда занял свое место? — Спросил он, усаживаясь на стол и закидывая ногу на ногу. — Я тебя понял, что дальше? — Процедил Кобблпот, до боли сжимая ручку зонта. Израненные костяшки жгло и щипало. — Предлагаешь развязать войну? — Война уже идет. Пока ты зарыл в песок клюв, вражеские скауты подбираются все ближе, и ближе, и ближе… — Пока ты не появился, все было отлично, Джокер. — Ой! Правда?.. — Бизнес был на подъеме. Я — самый влиятельный теневой человек в городе. Влиятельнее мэра. Со мной все вынуждены считаться, даже он, — глаза Джокера сверкнули. — Но появляешься ты… И пушки пропадают, а на мой склад совершает налет молодняк… — Хм-м-м… Должно быть, я во всем виноват… — «Должно быть», — передразнил Кобблпот. — Я тебе скажу, что «должно быть». Ты перессорился со всеми старыми, а теперь хочешь взять на рога новых, и науськиваешь на них меня! — В этом есть доля правды. — Я не стану плясать под твою дудку. — Вот это решительность! Но, Оззи, я не предлагаю тебе плясать под мою дудку. Я играю на ней рядом с твоим прелестным ушком, чтоб пробудить от злых чар, спящая ты образина. — Антидот. Джокер встал и принялся мерить шагами комнату, сцепив за спиной руки. — Антидот… И что ты намерен делать, когда я дам тебе антидот, Оззи? Продолжишь стоять на четвереньках с оттопыренной задницей? Думаешь, эта тактика нас спасет? — Нет никаких нас, Джокер. Если ты имеешь в виду меня, то да, я намерен действовать как раньше. И моя... задница здесь не при чем. Некоторые из нас умеют вести дела с другими не прибегая к, — он обвел взглядом разгромленный кабинет. — к первобытному варварству. Джокер издал глухой смешок и остановился. — Вести дела?.. — Он покачал головой. — Ты так это называешь?.. Вчера это был грузовик, сегодня — склад, а завтра? Они явятся к тебе в дом, навалят на ковер, и вы удалитесь в гостиную поболтать о делах? Брось, Пенги. Ты не можешь не понимать, что рано или поздно до тебя доберутся… Может, чуть раньше, чем до других… — У тебя паранойя. Ты несешь чушь. — Ой ли? Твоя птичья задница восседает на самом лакомом кусочке. И у тебя ничего общего с этими новыми ребятами. Знаешь, сколько молодых не прочь занять твое место? Как бы ты этого не хотел, ты — не они, Пенги. Ты один из нас. — Это у тебя нет с ними ничего общего, Джокер! — он ткнул в него коротким пальцем. — У тебя ни с кем нет ничего общего! Ты настраиваешь против себя всех. Мы с ними партнеры! Я им нужен! — Громче, Оззи, громче… Так будет проще в это поверить. Пингвин сильнее вцепился в ручку зонта, внезапно смертельно уставший. — Знаешь, Оз, я готов развернуться и уйти прямо сейчас, если хочешь, — Джокер остановился. — Если думаешь, что все это — чушь. Что я параноик. — А противоядие? — Сипло выдохнул Кобблпот. — Да получишь ты свое противоядие, — раздраженно отмахнулся Джокер. — Дай мне только убраться на безопасное расстояние. Ну так что? Мне уйти? Освальд молчал, глядя на него исподлобья. Через минуту Джокер передернул плечами и направился к окну. — Ну, я пошел. — Стоять, — процедил Кобблпот, когда пальцы Джокера обхватили бронзовую ручку. — Бог мой, какая неожиданность… — Ты прекрасно знаешь мой ответ, Джокер, — прошипел Пингвин, удерживая клоуна на мушке пулемета, — вернись сюда. Человек неспешно вернулся к столу, подобрал опрокинутый стул, на котором минут двадцать назад сидела Адерин, и занял место напротив Кобблпота. Пингвин положил зонт обратно на колени. — Выкладывай, — выплюнул он. — Ты не с голыми руками сюда явился. У тебя что-то есть. — Браво, Освальд! Я думал, ты уже не попросишь, — мужчина осклабился и, шаркнув ножками стула по паркету, придвинулся ближе. Подцепил каблуком валяющуюся на полу косметичку и подобрал. Через пару секунд в его руке возник старый кнопочный телефон. — Любишь слайдшоу, Оз? У меня есть для тебя слайдшоу. Кобблпот нехотя склонился над маленьким экраном. И шоу началось. Фотографии, фотографии, фотографии… Поль Стрейн, его первый лейтенант, вместе с Доном Шмидтом, правой рукой Алонзо Блэйра, босса Пилигримов. Поль Стрейн с Адамом «Каблучком» Поттсом, главой Мастифов. Освальд не авторизировал эти встречи. — А как насчет домашнего видео, м? Джокер включил воспроизведение. Прошло пять минут. Лицо Кобблпота стало пунцовым. — Похоже, сопляк совсем не боится, а? Я тут прогулялся, пока к вам шел, разведал территорию… Представь себе, прямо сейчас у него встреча в приватной лоджии. Вот те раз! Освальд не ответил. Под самым его носом, здесь, в «Айсберге»… — Пара-тройка недель, Оззи, и если бы не старый добрый я… Кто знает? Может, малыш Поль сидел бы сейчас в этом роскошном кабинете… Ковырялся бы в носу, пересчитывал количество рубинов на твоей аграрной табуретке. А? — Агаровой! — Рявкнул Пингвин. — Ой, да какая разница? — Джокер остановил видео, и на несколько минут повисла тишина. Наконец, справившись с голосом, Пингвин сумел глухо произнести: — Я их в порошок сотру. — Да! — Джокер ударил себя по колену, заставив его подпрыгнуть. — Теперь ты заговорил! Освальд мрачно посмотрел ему в глаза. — Ты не понял, Джокер. Я с ними связываться не буду. Стейн пусть считает себя в безопасности, я с ним… — Оззи, ну опять ты за свое! Неужели ты полагаешь, что малыш Поль — один-единственный червяк в твоем гнилом, гнилом яблоке?.. — Джокер! — Пингвин ударил кулаком по подлокотнику, и человек напротив моргнул. — Кто еще?! Говори! — Но-но-но, Пенги! Не все конфеты сразу, — мужчина осклабился и погрозил пальцем. — Ты ведь умный. У тебя будет шанс сыграть по-умному. Но если ты сейчас не ударишь, если ты не покажешь силу, шакалы перегрызут тебе ночью глотку… и ты даже не поймешь, как очутился в небесном хоре. Поль — это разыгранная карта. Пилигримы и, тем более, эти драные Мастифы тебе не угроза. Я тебе с ними воевать не предлагаю. Просто покажи им, что жив. Они сразу подожмут хвосты. Это акт, Пенги, игра, а ты нарушаешь правила… Ну что мне еще сделать, чтоб ты понял? Вышвырнуть тебя на улицу? — Бэтмен… — Бэтмен! — Огрызнулся Джокер. — Бэтмен итак под тебя роет, Оззи, с самого нашего рандеву на трассе. Конечно, доказательств у него нет, но, как говорится, навозную кучу ты уже разворошил. У него сейчас дела поважнее тебя, поверь… Прямо сейчас я изобрел ему занятие на другом конце города, чтоб он не портил нам вечер. — Что ты сделал? Джокер улыбнулся. Глаза Освальда забегали по кабинету. Нервное напряжение нарастало. Джокер подгонял его, и Кобблпот боялся допустить ошибку. — И что ты предлагаешь? Разобраться с ними? Прямо сейчас? — Господи! Нет, Оззи, через год! — Джокер вскочил на ноги, взмахнув руками. — Да, сейчас! Они здесь, внизу! У тебя дома! Жрут твою еду, сидят под твоей крышей, смеются тебе в лицо. Так что ты будешь делать? — Я бы с удовольствием тебе башку оторвал, Джокер. — Мне?! — Он ахнул, схватившись за сердце. — Как?! После всего, что я для тебя сделал?.. Освальд поднялся. Алкоголь выветрился окончательно. Он шумно выдохнул через нос и направился к столику у двери, снял трубку и набрал номер. Раздался женский голос. — Слушаю, мистер Кобблпот. — Джей, лапуля, наши гости из Пилигримов все еще в приватном? — Да, мистер Кобблпот. — Будь умницей, и аккуратно очисти этаж. Придумай что-нибудь и извинись перед клиентами. У тебя десять минут. Только не беспокойте мальчиков. Пусть веселятся. Ты меня поняла? Молчание длилось чуть больше двух секунд. — Я все поняла, мистер Кобблпот. — Вот и молодец. Он повесил трубку, и Джокер хлопнул в ладоши. Пингвин смерил его расчетливым взглядом. Бэтс искал клоуна, разумеется. Кобблпот не хотел, чтобы поползли слухи, будто Джокера видели в «Айсберге». Еще меньше, что у них есть общие дела. Джокер не делился с ним планами и графиком передвижений, и Бэтс прекрасно это понимал. Закончив дело, клоун испарялся. Но он вынуждал Кобблпота шагнуть на ярко освещенную сцену, и Пингвин не собирался подставляться в одиночку. Поговаривали, что клоун мертв. Теперь начнут перешептываться, что он жив. — Ты тоже пойдешь. — Ой, Оззи! Такое чувство, будто преждевременно Рождество настало, ну право слово!.. Не ответив, Освальд забрал из оружейного шкафа дробовик и швырнул его через комнату. Джокер поймал левой. — Патроны в первом ящике стола. Слева. — Собираешься на войну, лапуля?.. В большей мере пушки требовались для запугивания. С Джокером в колоде Пингвин не был уверен, что потребуется что-то сверх. Не оборачиваясь, Кобблпот шагнул к двери и вышел в коридор. Воздух снаружи был другим — как будто после городского чада он попал в высокогорье. Тэд и еще двое обнаружились тут же, похожие на подслушивающих школьников. Увидев в руках шефа зонт, они переглянулись. Пингвин услышал за спиной шаги, и кожей почувствовал, как Джокер остановился рядом, отбрасывая на него тень. — Доставайте пушки, мы идем на переговоры, — его взгляд упал на Теодора, по-прежнему в рубашке и трусах. — Какого черта ты в таком виде, Тэд?! — Рявкнул он. — Ох да ладно тебе, Оз, всем будет далеко не до его костюма… Кроме того, у вас есть я, — вкрадчиво пропел голос из-за спины. — Уйди с глаз моих, — проигнорировав его, процедил Освальд. — Оденься и отправляйся с остальными на третий ярус первым лифтом. — Понял, — он исчез, и Кобблпот вытащил из кармана жилета часы. — Пять минут. Пора спускаться. — Вперед, мой Теоден. — Заткнись, Джокер. «Айсберг» имел три яруса и пентхаус. На первом находился бассейн, имитирующий полярный водоем; в нем обитали две небольшие косатки. Из его центра вверх на три яруса вырастал искусственный айсберг с оркестровой нишей. К нему прилегал обширный участок льдины. На льдину в определенные часы запускали живых пингвинов. Третий, верхний ВИП ярус делился на двенадцать приватных лоджий. Им была нужна пятая. — Похоже, мальчики, наконец, заподозрили неладное, — прокомментировал Джокер, заглядывая поверх его плеча в смартфон. Они стояли в кабине лифта, четверо мужчин. Кобблпот слышал шумное дыхание охранников. Экран показывал вид из камеры на пятую лоджию. Шестеро человек из Пилигримов и Поль Стрейн. Один из гостей поднялся и подошел к ограждению, заглядывая вниз. Было без пятнадцати пять утра. Посетители почти отсутствовали, оркестр в яме продолжал играть джазовую музыку, и происходящее доходило до шумной компании крайне медленно. Загорелся сигнал входящего звонка. — Джей, — он принял вызов. — Мистер Кобблпот, я освободила второй и третий ярусы; на первом произошло небольшое недопонимание. Мальчики почти разобрались. — Хорошо, — кивнул Освальд, наблюдая, как на экране женщина поднимается из-за стола. — Где еще охрана? — Двое ожидают в лоджии номер семь. Подкрепление будет на вашем ярусе через минуту. — Как только, сразу блокируйте лифт, — сказал Кобблпот и оборвал связь. Сквозь стекло кабины он видел зал и стиснул зубы. Он выбрал второй, южный лифт. Пятая лоджия находилась от его дверей справа через одну. Угол позволял им подобраться незаметно, если бы все остались за столом. Но двое по-прежнему стояли у перил, и оттуда им открывался чудесный обзор на двери лифта. — Шеф? Дождемся подкрепления? — Нет, — кабина остановилась. — Спрячьте оружие. Джокер, ты… — О, не волнуйся. Я буду держать руки за спиной. Двери открылись. — Джокер, — процедил он. — М? — Кобблпот скосил глаза; Джокер спрятал дробовик за спину и поправлял волосы, глядя на свое отражение в зеркале. Пингвин безнадежно покачал головой и вышел. В желудке рядом со страхом порхали бабочки. Трепетное, почти нежное предвкушение. Взгляды людей сначала скользнули по нему, потом перешли на охранников, и метнулись к зонту, на который Пингвин опирался, пока шел. Конечно, в их процессии не было ничего нормального. Но Айсберг был зоной комфорта, гаванью безопасности. А Освальд Кобблпот, как выразился Джокер, стал нарицательным для «отымей меня в жопу». Поэтому, вместо того, чтобы схватиться за пушки, двое доверчиво повернулись к нему, как парочка ручных енотов. На их лицах не было страха — только легкое удивление и растерянность. Кобблпот видел, что они подвыпили. Женщина прищурилась, разглядывая его, и ее глаза расширились, когда она заметила на его правой руке кровь. — Пингвин, ты чего… — Да ничего, — произнес Освальд, поднял зонт и нажал на курок. Ее тело отшвырнуло на перила, где она секунду дрыгалась, потом застыла и сползла на пол. Лицо мужчины дернулось. Он успел потянуться рукой к пиджаку. Освальд скосил его очередью. Джокер за спиной издал ликующий вопль. Лоджия номер пять взорвалась криками, и из седьмой вылетело двое охранников; на противоположном конце яруса открылись двери лифта. Освальд метнулся вперед, пригибаясь. Несколько человек в лоджии вытащили оружие. Он прицелился и снес мужчине, направившему на него пистолет, пол лица, краем глаза наблюдая как Поль пытается достать из кобуры револьвер. Джокер выскочил справа, проорав: — БУ! Несколько человек закричало. Пространство рядом с головой клоуна рассекло четыре выстрела, заглушенные громом дробовика. Кобблпот заскрипел зубами: правое ухо заложило. Он видел, как слева заходит охрана. Оставшиеся в живых люди побросали оружие на пол и упали на колени с поднятыми руками. Сердце Освальда билось высоко в глотке, кровь пела в венах, и он чувствовал себя чертовски хорошо. Шагнув вперед, он нашел глазами Стрейна. Поль поднялся ему навстречу, кривясь от бешенства. — Ты спятил, Освальд, ты, — Кобблпот оборвал его речь, с размаху ударив зонтом по лицу. Стрейн в прошлом — его цепной пес. В меру умный — иначе он не стал бы встречаться с врагами у него под носом — он выполнял грязную работу и был его мышцами. Страх, как чувство, отсутствовал в спектре его эмоций. Взревев, он бросился на бывшего шефа с кулаками. Кобблпот пропустил первый удар, получил по зубам и рухнул задом на пол. — Не стрелять! — Завопил он, ворочаясь, чтобы подняться. Поль, похожий на быка, ринулся на него, но согнулся пополам и захрипел, когда Джокер ударил его ногой в живот. — Отвали, — прорычал Кобблпот, хватая его за пиджак и отдергивая назад. — Это мои разборки. Он успел заметить широкую ухмылку, прежде чем налететь на еще не оправившегося от удара предателя. Кобблпот не был слабым, а ярость придавала сил. Это была не та ярость, что он обрушил на Джокера в кабинете: бессильная и беспорядочная. Ярость, с которой он ударил Стрейна по почкам, а когда он завалился на колени, по шее, была холодной и расчетливой. Поль захрипел, и Кобблпот ударом ноги сшиб его на пол. Подобрал зонт и замахнулся для первого удара.===
Трое оставшихся в живых Пилигримов стояли на коленях, стараясь не замечать застывшего над ними Джокера, и с ужасом взирали наверх. Музыканты продолжали играть, тщательно игнорируя Поля, зависшего к верху ногами на одном уровне с оркестровой ямой. Охранники выстроились у водоема. Тед наблюдал за происходящим широкими глазами. — Господа, вы можете передать Алонзо, что ему больше не рады в «Айсберге», — поворачиваясь к пленникам лицом, произнес Кобблпот. В этот момент трос, удерживающий Стрейна, обрубили, и мужчина, отчаянно мыча, полетел вниз. Пингвин проигнорировал громкий всплеск за спиной. — Самая очевидная наша общая черта, Освальд, это любовь к рыбе, — заметил Джокер, наблюдая, как вода окрашивается в алый. В ней двигались большие темные тела. — Хотя, если судить по тому, как они набросились на беднягу Поля, ты их недокармливаешь. Кобблпот не ответил. В последний раз он бросал им человека семь лет назад. Надо полагать, девочки истосковались по вкусу. — Ты соображаешь, что делаешь, Кобблпот? — Хрипло выдавил мужчина, стоящий к нему ближе других. — Начнется… — Не начнется, — спокойно оборвал его Пингвин. — Вы явились ко мне домой, воспользовались гостеприимством, и по-тихому, исподтишка, хотели меня убрать. Пусть Алонзо принесет извинения. И подумаю о том, чтобы иметь с ним дела. До тех пор… Я перекрываю вам кислород. Забудьте об отгрузках в портах. Никакой больше информации. Никаких одолжений. Алонзо захочет дышать воздухом — пусть даст знать, и мы обсудим сумму, которую он должен мне за оскорбление, — он видел, как улыбка Джокера становится шире. Лица Пилигримов вытягивались по мере осознания ситуации. — Проводите ребят к выходу, — Кобблпот кивнул охранникам. Пилигримов подхватили за руки и грубо потащили через зал. — Да, и ребятки, — негромко, но так, чтобы его услышали, произнес вдогонку Джокер. — Если до меня дойдет слушок, что сегодня ночью здесь появлялся какой-то клоун, я вас найду. Кобблпот проводил их взглядом. Уезжать в Италию расхотелось, голова прошла. Ушибы болели, а рот наполнился вкусом крови, и верхний зуб качался, но он чувствовал себя живым. Он посмотрел на Джокера. — Ты сказал, ко мне подбирается еще кто-то. — Подбирается. — Ну и? — Ну и, пока это все, что тебе необходимо знать, — повернувшись к нему, произнес Джокер с нотками угрозы в голосе. — Терпение, Пенги. Кобблпот зло смотрел на него пару секунд, потом сдался и произнес устало: — Теперь ты дашь мне противоядие? — А ты ничего не забыл?.. — У меня нет здесь семисот тысяч, Джокер. — Освальд, — увещевающе протянул собеседник, с укоризной качая головой. — Это не шутка, у меня их нет! Есть триста пятьдесят. Я попрошу Джей принести их сюда. Но после, я видеть тебя не хочу в своем клубе. Мне не хватает Бэтса до кучи. Ты меня понял? Джокер задумался, потирая пальцами подбородок. — Ну хорошо. Уговорил. Бормоча под нос проклятия, Освальд набрал Джей и дал ей указания. — Это вымогательство, Джокер, — выплюнул он, убирая смартфон в карман. — Это партнерство. Спасибо, Освальд, дружище. Выручил, — рассеянно проговорил Джокер, изучая воду. — Антидот. — Чего? — Бледный человек оторвал взгляд от водоема. — Антидот, — с нажимом повторил Освальд, теряя терпение. — Ах, это,. — Джокер провел рукой по волосам, убирая челку на другую сторону головы. — Я пошутил. Не было никакого яда. Глаз Кобблпота дернулся. — Но зуд,. — прошипел он. — Головокружение… — Плацебо. Освальд стиснул пальцы на ручке зонта. — Но это не плохо, — Джокер пожал плечами. — Не было яда, тебе не придется промывать организм. Знаешь, все эти токсины не безвредны… В твоем-то возрасте, Пенги… с твоей-то комплекцией… К слову, в бассейне теперь не помешает сменить воду. Оркестр начал играть новую композицию.===
— … пять анонимных звонков. Бомбу, заложенную на Даймонд Дистрикт в одном из жилых домов неподалеку от Готэм Газетт, удалось обезвредить. Полиция сообщает… Бруклин выключила телевизор и потерла глаза. Часы показывали половину десятого вечера. Растянувшийся рядом на ковре пес поднял голову и часто задышал, высунув язык. Она лежала на просторном диване в гостиной, в слабом пятачке света от торшера. Тишина отличалась от городской. Была плотной, обволакивающей. В ней отсутствовал привычный звуковой фон. Не было ни гула машин, ни шума улиц. Брук бросила взгляд на занавеску. Иногда ей казалось, что выглянув наружу она обнаружит там пустоту, а дом — парящим в ней. Любой звук в доме становился громким. Страшно не было, но ее не покидало чувство нереальности происходящего, будто она попала в затянувшийся сон. Морщась от боли и придерживаясь рукой за спину, Бруклин поднялась, забрала со столика фонарь, переступила через пса и вытащила из-под подушки пистолет. Брюси сел, щелкнув челюстями. На пару секунд Брук замерла, прислушиваясь к тишине. Потом ее разбил звук цокающих по полу когтей. Собака проскользнула мимо нее и исчезла из гостиной. Она обошла дом. Ванная, комнаты, кухня, коридор. Ставший привычным ритуал. Бруклин не слишком задумывалась, как выглядит, заглядывая с пистолетом за занавески и под кровать. Занятие успокаивало, помогало приготовиться ко сну. Через десять минут она вернулась в гостиную. По какой-то причине, здесь было уютнее. Может оттого, что на диване в первый день сидел ее отец, и после него осталось чувство защищенности. Брук легла обратно, положила бобкэт под подушку, забрала со столика телефон и еще раз перечитала сообщения. Номер стал недоступен, разумеется. Это должно было пугать, но, по видимости, психика включила защитные механизмы, потому что страха не было. Часть Бруклин почти обреченно ждала, что однажды телефон зажужжит, принимая новое входящее с неизвестного номера. В течение пятнадцати минут она медитировала над текстом. Кто-то прикидывался Джорджем Хэквортом. Стиль письма был похож на его. Может, одному из его приятелей удалось выжить. Но Брук слабо верила, что Уинстона и, тем более, Баурэса в тот момент заботила ее судьба. Она нашла взглядом нож, который отец и Дик вытащили из ее плеча. Его вид успокаивал. Напоминал о том, что осталось позади. В конечном счете там, на крыше, Бруклин не предполагала, что несколько дней спустя будет лежать на диване в загородном доме, за сотни километров от Готэма, в безопасности, и прислушиваться к тишине. Оставался вопрос развивающейся паранойи и медленно заживающих ушибов, но с этим она могла справиться. Найдя рукой шнур торшера, Брук дернула его вниз, погружая гостиную в синеватую полутьму. Цокая когтями по полу, в комнату вернулся пес. Брук положила голову на подушку и закрыла глаза, чтобы спать.