Назад не смотри

      Привычку вставать чуть свет Мария Андреевна переняла от своего отца. Андрей Иванович говорил, что утром, пока голова работает не полностью, мысли гораздо приятнее, размереннее и поэтичнее. В действительности же, настроение становилось лучше и все невзгоды можно было переживать с улыбкой. Маша, во всём следовавшая за ним, поняла эту мудрость, приехав в Диканьку. По утрам деревня совсем не похожа на город. Многие здесь просыпаются чуть свет и сразу начинают жизнь. У Марии Андреевны же были некоторые преимущества, вся жизнь её не требовала спешки. Утром женщина выходила на порог и дышала свежим воздухом. Утренняя дымка разительно отличалась от дневного тумана, нередко опускавшегося на Диканьку. Солнце почти беспрепятственно проходило сквозь неё и грело каждого, кто был готов к этому. Затем, Маша по обыкновению читала записи о делах мужа. Книги, бывшие в доме, она перечитала, казалось, сотни раз, а новые привозили слишком редко. Поэтому, несколько лет назад, Мария Андреевна совершенно случайно обнаружила, что доклады о происшествиях в Диканьке запросто сойдут за книги. Сначала под предлогом исправления грамматических ошибок, а затем, уже не стесняясь совершенно, женщина пролистывала все бумаги, попадающие к ним в дом. Обыкновенно, когда прочтение заканчивалось, приходило время будить Сашу.       Александр Христофорович совершенно не умел вставать по утрам. Даже годы службы никак не могли приучить его к раннему подъёму. Он долго собирался с мыслями и никак не мог найти силы оторваться от перины. В лучшем случае, ему помогал лёгкий поцелуй жены, но иногда лишь глубокое чувство презрения к самому себе за ленность призывало встать. Почти каждое такое тяжёлое утро сопровождалось злостью Александра Христофоровича и вечным бурчанием, которое жена в шутку называла старческим. В силу разницы в возрасте, Маша довольно часто шутила о старости мужа и его старческих замашках. Но оба знали, что эти шутки ничего не значат, поэтому в особенно хорошие дни Александр Христофорович на них не обижался. — Сашенька, пора вставать, — Маша погладила мужа по волосам. Он подался к ладони, но глаза не открыл. Женщина засмеялась и отняла руку.       Бинх возмущённо замычал и перевернулся с правого бока на спину. Кое-как разлепив глаза, он посмотрел на жену. Она стояла прямо напротив окна, и солнце, проходя через её волосы, создавало вокруг неё невероятно родное и тёплое сияние. Александр Христофорович неосознанно залюбовался ею, и весь его недосып с утренней злостью вмиг растворились. — Иногда я жалею, что ты сам себе начальник, — женин голос вырвал Бинха из лап Морфея окончательно. — Почему? — Ты не знаешь границ и никогда не отдыхаешь, — Саша рывком сел на кровати. Жена присела ему в ноги и продолжила, — и выглядишь ты как живой труп. — Долг есть долг, Маша, — Бинх криво улыбнулся. — Ты невыносимо упрям, — женщина надула губы и разгладила невидимую складку на юбке. — Жалеешь и помогаешь всем. А самого тебя кто пожалеет? — Ты и пожалеешь, — мужчина сжал холодную ладонь жены и легко поцеловал.       Затем, подскочив в один момент, он начал собираться к завтраку. Мария Андреевна осталась сидеть на кровати и наблюдать за метаниями мужа. Изредка он виновато смотрел на неё и вспоминал вчерашний разговор. Она тоже не прекращала думать о его словах. — Ты знаешь, как я отношусь к суевериям и приметам, — они сидели за кухонным столом и ждали, пока будет готов чай. — Но кое с чем поспорить сложно. Кто-то безжалостно убил четверых человек и прямо сейчас находится где-то неподалёку. И даже пускай это не нечистая сила, как говорят все вокруг, это человек с нечистыми мыслями. Никто не сможет знать его следующий шаг, — Мария Андреевна сосредоточенно следила за губами мужа, которые почти дрожали, пока он говорил. — Кто бы он ни был, хоть чёрт рогатый, хоть казак патлатый, — Саша горько усмехнулся, — он опасен. — Если уж ты, хотя бы и на секунду, допускаешь причастность чёрта, мне действительно становится не по себе, — действительно, внутри Маши всё похолодело, и она наконец забоялась своим страхом, а не страхом мужа. — На самом деле, — Александр Христофорович осёкся, будто не решаясь говорить что-то. Жена его посмотрела прямо в серые глаза, казавшиеся чёрными при тусклом свете свечи, молча говоря: «Я слушаю, ты говори. Всё, что на душе творится — говори!» — Мне кажется, что что-то в Диканьке странное есть.       Бинх и сам не ожидал, что произнесёт такое когда-нибудь вслух. Даже в голове он ещё боролся с этими мыслями. Не принимал их и выкручивал оправданиями, будто гайки ключом. Но сейчас подсознание его подсказало рту слова, которые мог он сказать только одному человеку. Эти слова и мысли предназначались только Маше. Она будто бы поняла это и взяла его за руку. Её ледяные руки, к вечеру всегда согревающиеся и жгущие всё, к чему прикасаются, держали Бинха на плаву, словно спасательный круг тонущего. И он рассказал ей о событиях двух последних дней всё, вплоть до собственных догадок и предположений. Мария Андреевна испуганно сжимала его ладонь в моменты, особенно опасные для его жизни, и хмурилась, когда он говорил о своих мыслях. Когда он договорил, Маша совершенно обескураженная, тихо заговорила. — А вот про твою эту собаку я читала когда-то, — Саша напрягся, — в одной книге, ещё в Петербурге. Там их назвали так чудно и говорили, будто они воруют скот. Большой и малый. Как же их называли… — Маша нахмурила лобик и, словно ища помощи, посмотрела на мужа. Тот покачал головой. — Чупекабра, — выпалила она внезапно. — Будь здорова, — Бинх слишком поздно понял, что это было название существа, и вдруг рассмеялся.       Мария Андреевна, перенимая весёлость мужа, засмеялась следом. Александр Христофорович смотрел на неё и вновь почувствовал, что никогда не хочет отпускать её руки. Поддавшись чувствам, он наклонился к её лицу и нежно поцеловал бледные губы. Ночью он целовал жену снова и снова, пока оба не заснули. — Ты приказала готовить завтрак? — Бинх приглаживал непослушные волосы. — Я не приказываю, а прошу, — Маша встала рядом с ним и двумя простыми движениями привела седую голову мужа в порядок. — Да, я попросила.       Александр Христофорович смёл все бумаги со стола в одну стопку и сунул их в карман сюртука. Мария Андреевна вышла на кухню, завтракать, и Бинх последовал следом. Едва окончили трапезу, как в дверь постучали. Бинхи вышли оба и увидели запыханного Тесака. — Опять? — взмолился Саша. Ответом ему служил кивок помощника. — Дивчину нашли, — только и вымолвил Тесак, — в лесу. — Ну, и какой тут выходной может быть? — спросил Бинх скорее не у жены, а сам у себя. — Следы есть? — помощник отчаянно замотал лохматой головой, которая оказалась сегодня непокрытой. — А искали? — он развёл руками, мол, куда нам до вас. — Ну, пошли, — Александр Христофорович уже вышел за калитку, но что-то его остановило. — Мария Андреевна, не составите компанию?       Маша, не веря своим ушам, закивала и бросилась следом за мужем. Тот, прекрасно понимая, чем всё это может кончиться, несмотря ни на что не мог оставлять жену одну. Зная её вздорный характер и безмерное любопытство, Саша боялся, что она пойдёт следом и будет там одна. Уж лучше пусть будет под присмотром. Его или Тесака, не так важно. Помощнику он доверял как себе и испытывал самые тёплые отеческие чувства, пусть никогда бы в этом и не признался. — Не гоже девушке на такое смотреть, — несмело, в усы, пробормотал Тесак, когда она двинулись. — А она и не будет. Вы поодаль вдвоём останетесь, пока я место преступления изучу, — пояснил на ходу Бинх. — А чуть что случится — голову снесу. Обоим, — Маша улыбнулась и пожала плечами. — Я ваши отчёты читаю, мне уже ничего не страшно… — Читать одно, — пробубнил Тесак, — а видеть равно страшно. — А ты что же это, выпивал вчера? — Мария Андреевна прищурилась и посмотрела на мужниного помощника. Тесак как будто покраснел. — И не спал, видно, — констатировала жена полицмейстера. — И себя не жалеешь, и подчинённых? — последняя фраза была обращена самому полицмейстеру, идущему на несколько шагов впереди. — Я его пить не заставляю, — не оборачиваясь отвечал Бинх. — Не заставляют, — повторил Тесак. — А голову свою где потерял? — Маша, смеясь, показала себе на голове высокую шляпу. — Запамятовал, — смутился мужчина. — Ну, ничего. Найдёшь, — женщина успокоительно похлопала Тесака по плечу и другой рукой поправила ему торчащие волосы. Он благодарно улыбнулся.       Чем ближе были они к месту обнаружения, тем меньше становилось разговоров. Лес частил, и света становилось мало. Маша, не любившая темноту, догнала мужа и взяла его под локоть. Аккуратно, пытаясь не задеть вчерашнее ранение. Когда Тесак сказал, что осталось пройти совсем чуть-чуть, Александр Христофорович мягко отцепил ладонь жены и передал её помощнику. Взглядом напомнив о том, что при малейшем случае снесёт им головы, он скрылся за кустами, в направлении, указанном Тесаком. Спустя некоторое время ожидания, Маша села на поваленное грозой дерево. Тесак, не до конца ещё протрезвевший, сел рядом. Бинх не возвращался ещё полчаса. Наконец, со стороны, где он исчез, послышался хруст веток. — Девушку нужно отнести в Диканьку и похоронить. К делу она не имеет отношения, умерла своей смертью приблизительно неделю назад. Если найдёшь Бомгарта в трезвом состоянии… — начал Александр Христофорович, но осёкся. — Я сам его найду, а твоё дело перенести тело в сарай и найти тех, кто опознает. — А я? — спросила Мария Андреевна, когда Тесак, кивнув, подскочил и побежал из лесу. — Что ты? — не понял Бинх. — Что мне делать? — Со мной оставаться, — глава полицейского участка взял жену под локоть, так же, как до этого брала его она. — А я смогу помочь? — они пошли следом за Тесаком. — Чем же ты хочешь помочь? — Не знаю, а чем-то могу? — Маша оставалась предельно серьёзной. — Посмотрим, — уклончиво отвечал муж, зная, что не позволит ей заниматься его работой.       Не знал и не догадывался Александр Христофорович, что своим характером неостановимым и страстью к действию, превращал жену в свою копию. Глядя на него, хотелось Марье Андреевне тоже бегать беспрестанно по деревне и пользу людям приносить. А ругалась она от того, что понимала — не умеет она ничего, не научилась за двадцать семь лет жизни и пять лет брака.       Бомгарт, которого собирались они искать, нашёлся сам. Вылетел пушечным ядром, похожий на взлохмаченную сову, и упал прямо под ноги Бинхам. Александр Христофорович криво усмехнулся и присел рядом с доктором. Тот узнал полицмейстера и попытался что-то сказать, но получилось у него лишь промурлыкать что-то нечленораздельное. — Будем надеяться, что моих знаний анатомии достаточно, чтобы правильно определить дату и причину смерти, — Бинх поморщился и поднялся на ноги, отряхивая камзол. — От него будет сложно добиться хоть чего-то вразумительного.       Мария Андреевна с жалостью посмотрела на Леопольда Леопольдовича, с трудом поднимающегося на трясущиеся ноги. Когда они только познакомились, не переносил Бомгарт алкоголь на дух. А теперь вот лежит мертвецки пьяный, лапками, как жук шевелит, да подняться сам не может. Очки, уже много раз заклеенные, сползли и висели на самом кончике носа. «А ведь такой доктор хороший!» — сокрушённо подумала Маша. — Александр Христофорович! — к Бинхам подбежала местная баба. Неподалёку, скучковавшись, стояли ещё женщины и слушали. — Ради Бога, скажите, что неправда всё то, что люди говорят! — она схватилась было за край камзола, но тут же отпустила. — И что же люди говорят? — невозмутимо уточнил глава полицейского управления, оправляя полы одежды. — Что проклятие лежит на всех нас, что скоро дивчин совсем всех перебьют и оставят одних старух, — Маша с интересом рассматривала женщин, которые кивали, да поддакивали. — Нет никакого проклятья, — Бинх вспылил и обратился ко всем слушающим: — Всё это глупости и пустяки. Бросайте болтовню пустую и прекращайте распускать слухи! — он повысил голос. — Произошло убийство, это правда. Но убийца и все причастные будут найдены и наказаны в ближайшее время. Всё, чего вам стоит бояться — так это человека, способного на такое, — женщины с недоверием переглядывались. — И ещё, — добавил Саша, подумав, — я бы попросил не ходить в леса без особой надобности.       «Ох, зря я это сказал, » — подумал Александр Христофорович. Но не мог не сказать, не мог предупредить. Хотя и понимал, что от слов этих, взбудоражится Диканька. И прав оказался. Слухи пуще прежнего пошли и разрастались с каждым днём. Бинх, глядя на всё это лишь вздыхал и ждал скорейшего прибытия столичного следователя, на которого оставил все надежды.