Назад не смотри

— Бунт решили учинить. Если не разойдутся по-хорошему, до стрельбы дойдёт, — бубнил Александр Христофорович, пробираясь через толпу к полицейскому участку. — Да стрелять тут никто не будет, у всех дитёв голов по пять, — отвечал Тесак, дышащий начальнику прямо в спину.       Вдруг перед ними мелькнула до жути знакомая фигура. Тёмные волосы, неумело собранные в косу, да платок сползающий, чтобы плечи прикрыть. — Мария Андреевна, — сквозь зубы позвал Бинх и потянул женщину к себе за локоть, — какого чёрта Вы здесь делаете? — А, что, мне дома сидеть прикажете? — обиделась Маша. — Сейчас — да, — шумно выдохнул Саша, хотя и понимал, что она не уйдёт. — Не лучшее время, чтобы быть здесь. Стой здесь и ко мне не подходи! — приказал он, оставляя жену возле стены участка. Напоследок оставил мимолётный поцелуй и вышел перед толпой. — Так, ну-ка все разошлись по хатам! — Без вурдалака не уйдём! — крикнул один из казаков. — Мария Андреевна, — прошелестел над ухом женщины уж больно знакомый голос. — Яков Петрович? — Маша резко повернулась и уткнулась прямо в плечо Гуро, склонившегося к ней. — Ну-ну, тише, душа моя, спокойнее, — усмехнулся мужчина. — Не посвятите, что это тут происходит такое? — Бунт. — Нет здесь никакого колдуна! — кричал Александр Христофорович неугомонной толпе. — Нет, это я вижу. А в честь чего? — Гуро явно был заинтересован. — Александр Христофорович арестовал Гоголя, назвав его пособником всадника. А ещё погибло семь девушек на хуторе. И всё это вот, — Мария Андреевна развела руками, показывая на людей вокруг. — Вот как, — цокнул языком Яков Петрович. Женщина отвернулась, вперив взгляд в мужа. — Эй, вы, что, бунтовать вздумали? — голос Бинха был едва слышен за гомоном жителей. — Все в Сибирь пойдёте!       В эту же секунду в голову ему прилетел камень, брошенный кем-то из толпы. Марья Андреевна вздрогнула и почти вскрикнула, но, понимая опасность происходящего, зажала рот обеими руками. Мужчина пошатнулся, но, поддерживаемый Тесаком, на ногах устоял. Разъярённые жители Диканьки, словно ждущие этого сигнала, тут же рванули двери участка, выбив их с петель. — Яков Петрович, ну, сделайте что-нибудь! — в сердцах произнесла Маша, развернувшись, но Гуро там уже не было.       Женщина, оттесняемая толпой всё дальше и дальше, с ужасом смотрела, как мужа её, с кровоподтёком на широком лбу, связывают, как он пытается вырвать и, как рот ему завязывают кляпом. Внезапно, налетела она спиной на Леопольда Леопольдовича. Доктор тут же подхватил её и крепко встряхнул, приводя в чувства. — Марья Андреевна, Вы в порядке? Не ранены? — женщина покачала головой.       Николая Васильевича тем временем уж привязали и разложили вокруг ветки, готовясь поджигать. Маша крутила головой, ища красное пальто Якова Петровича, но в суматохе ничего было не понять. Вдруг заполыхало, заиграло пламя вокруг Гоголя, радостно заверещали палачи. Вакула, пришедший вместе с доктором, бросился спасать юношу, но от удара по голове упал без сознания. Бомгарт испуганно посмотрел на Машу и, убедившись, что она в порядке, приобнял за плечи и прижал к себе кузнецову дочь. Тут же раздался гром, сверкнула молния, и ледяной дождь потушил всё, что горело, погрузив Диканьку в полутьму. Пока глаза привыкали к темноте, Мария Андреевна успела понять: сожжения не будет. Обрадовалась, но тут же крик казака уничтожил надежду. — Повесить его!       Маша испуганно озиралась по сторонам. Красного пальто нигде не было. Василина, обессиленная упала на землю и Бомгарт взял её на руки. С каждой секундой, пока казаки готовили эшафот, паника увеличивалась. В одну секунду взгляд женщины пересёкся с взглядом серых глаз полицмейстера. И стало ещё страшнее. Он был в ужасе. Маша хотела кинуться к нему, вытащить проклятый кляп, развязать руки, да обработать рану на лбу, но он отрицательно помотал головой, когда она сделала один шаг в его сторону. А Гоголя, мокрого и покорного уже и к столбу подвели, да верёвку на шею накинули. Казак ногу на пень поставил, чтобы из-под ног юноши выбить, да закричал громко так, торжественно, будто бы дело богоугодное, да приятное делал: «Ну, что, нечистая, отправляйся в преисподнюю!» И стоило ему замолчать, как раздался выстрел, и нога его соскользнула. Кровь брызнула, а толпа вмиг умолкла, удивлённая и обескураженная. — Немедленно прекратить линчевание! — откуда-то сзади раздался голос Гуро. Маша, вместе со всеми повернулась и увидела, как он опускает ружьё и ухмыляется, глядя на трясущегося от страха и холода Гоголя. — Радость встречи оставим на потом, Николай Васильевич. Господа, прошу всех сохранять спокойствие и не совершать действий, впоследствии о которых вы можете пожалеть. Я выпустил одну пулю, но внутри этого замечательного оружия ещё десять. Скорость перезарядки три секунды. И если вы не выполните мою просьбу, клянусь, десять из вас будут лежать на кладбище. Ну, а остальные, как справедливо заметил господин Бинх, будут объявлены мятежниками и отправлены в Сибирь, — Мария Андреевна перевела взгляд на мужа. Тот благодарно смотрел на Гуро и дрожал всем телом. — И вот вам моя просьба: пошли вон, болваны! — закричал Яков Петрович.       Толпа начала расходиться, виновато опустив головы и соблюдая гробовую тишину. Только раненый казак стонал, лёжа на земле. Маша тут же подбежала к мужу. Ледяные мокрые руки плохо слушались, но кляп всё же удалось снять. А уж с верёвкой на руках обошлось ещё легче. Александр Христофорович попросил жену развязать и его помощника, а сам тем временем резкими шагами приблизился к Гуро. Яков Петрович освобождал Николая Васильевича от верёвок. Бинх дождался, пока он закончит и, когда следователь повернулся к нему лицом, нос его врезался в большой тяжёлый кулак. Слабый хруст, и тонкая струйка крови стекает по тонким губам Гуро. — Какой пассаж, — прошипел мужчина и тыльной стороной ладони провёл по губе, убирая кровь. — Позвольте полюбопытствовать, за что? — За руки Марьи Андреевны, — зло выплюнул полицмейстер. Яков Петрович кивнул. — Заслуженно, — он ухмыльнулся, заставляя Бинха сжать кулак ещё сильнее. — Тем более, Вы давно хотели это сделать. Однако, сейчас не лучшее время, вам, — он развёл руками, показывая на Гоголя, Машу и Тесака, — надо отогреться, — сам же Гуро был сухим, видимо, дождь он переждал где-то под навесом.       Мария Андреевна наблюдала за всем этим молча. Не могла она понять истинных своих чувств. С одной стороны Саша, бьющий непосредственное начальство из-за неё, а с другой насмехающийся Гуро, стоически переносящий удар военного, находящегося в прекрасной физической форме. Переживала за обоих, но, всё-таки было ей очевидно уже, любила одного. Любила мужа. — Значит так, — Бинх развернулся лицом к жене. — Тесак, берёшь Марию Андреевну и ведёшь её домой. Там вы оба и остаётесь, до моего возвращения, — Маша хотела что-то возразить, но Саша отрезал: — Возражения не принимаются и даже не слушаются! — женщина обиженно насупилась. — А мы с вами, — теперь глава полиции повернулся к столичным дознавателям, — идём в комнату господина Гоголя, где, я надеюсь, мы обсудим все дела. — Безусловно, Александр Христофорович, — кивнул Гуро. — Х-хорошо, — согласился дрожащий Гоголь. — А-александр Х-христофорович, позвольте с вами… — начал было Тесак, но Бинх покачал головой. — Нет, я сказал.       Понуро опустив голову, Тесак пробубнил себе в усы что-то вроде: «Пойдёмте, МарАндревна», но женщина подошла к мужу и, кинув короткий взгляд на Гуро, поцеловала Сашу прямо в расшибленный лоб. Спустя секунду она уже удалялась, под руку с писарем, который, наконец, нашёл свою извечную шляпу. Домой они действительно пришли, но задерживаться там долго не стали. Лишь отогрелись, да Маша сменила платье мокрое на одежду сухую. Правда, была это одежда Якова Петровича, которую Анка постирала, да сложила на кровать. Выряженная в мужской костюм госпожа Бинх вызвала шок у бедного Тесака. Он смутился, стал что-то бормотать и совсем не поднимал взгляд. — Что ты скажешь, если я предложу тебе пойти за ними? — СанХристофорыч заругает… — СанХристофорыч, да СанХристофорыч, — Маша подбоченилась. — Пошли, давай.       И они пошли, прямиком к шинку, где и сели за стол, узнав от хозяйки, что ушли несколько минут назад господа, куда незнамо. Расстроенный Тесак попросил принести бутылку вина и опустил голову в ладони. — Куда могли они на ночь глядя пойти? — в никуда спросила Маша. — А может к Данишевским? Ведь если господин Гоголь не связан с всадником, тогда выходит, что кто-то из них связан, — предположил писарь, не поднимая головы. — Ты думаешь, они могли пойти туда прямо сейчас? — удивилась женщина. — Я думаю, что Александр Христофорович мне не доверяет, раз не разрешил пойти с ними и не позвал, — с грустью сказал писарь. Ему принесли вино, и он уже успел выпить. — Не говори так, он доверил тебе меня и, поверь, только тебе смог бы. Только вот жаль, что они ушли… — Мария Андреевна больше рассуждала для себя, нежели для юноши, но тот с благодарностью посмотрел на неё и выпил, мысленно «за неё». — Всё-таки, к Данишевским идти опасно. Хотя, зная их, они и вправду могли. Только вот нам туда идти ли? Вдруг они всё-таки не туда… а даже если туда, то зачем им мешать?..       А пока Маша с Тесаком в шинке думали и решали, как поступить, Александр Христофорович вместе с Гуро и Гоголем двигались в сторону особняка Данишевских. Они спешили, ведь у Николая Васильевича были опасения, связанные с убийством Елизаветы Андреевны. Услышав их, Гуро лишь усмехнулся, не став оглашать вслух свою версию. Ведь всадником была девушка, а уж это он видел своими глазами. И, скорее всего, именно Лиза и была. Однако же, подтверждения этой теории было у следователя не так много, вот и молчал.       С той ночи, когда отпустил он Марию Андреевну, расследование его остановилось. Всадник не появлялся, на поляне было пусто и странностей вокруг поубавилось. Тогда же стал Яков Петрович искать подсказки и помощь в бумагах, зарылся в них. Но ещё и потому, что собирался выгнать из мыслей Машу и свои новые чувства к ней. Тогда же он и узнал о забытом языческом празднике — ночи небесного Сварога. Небеса в эту ночь карают земную нечисть, а ведь именно нечисть собиралась на пресловутой поляне, тут уж никаких сомнений давно не было. Собственно, вот она ночь и наступила, да только идея идти одному Якова Петровича не прельщала. Вот и вернулся, как нельзя удачно в Диканьку. — Это бесполезно, нет никого, — они находились в доме Данишевских и уже несколько минут потратили на поиски хозяев. — Что ж, боюсь, тогда нам предстоит ещё один не самый приятный поход. Николай Васильевич возьмите лампу.       Под предводительством Гуро, пошли они в лес. Он вёл их прямиком к поляне, помеченной всадником, и по дороге рассказывал, как он эту поляну обнаружил. Умолчал он при этом об участии в деле Марии Андреевны, решив не рисковать целостью носа ещё раз. Впрочем, Александр Христофорович охладел совершенно, входя в рабочее состояние, не подразумевающее никаких эмоций, кроме деловых. Его крайне интересовала история со всем мистическим, хоть и слышал он уже её от жены. Подробности, рассказываемые следователем, убеждали ещё больше и разжигали азарт. — Мария Андреевна, Вы Василину не видели? — к Маше и пьяному Тесаку подбежал взъерошенный Вакула. Позади него шли Бомгарт и Яким, такие же взъерошенные и испуганные. — Нет, а что случилось? — женщина подскочила. — Мы с доктором отлучились, а она пропала. — Всю деревню обошли, нет её нигде, — обречённо развёл руками явно не трезвый Леопольд Леопольдович. — Мы с ней повздорили слегка, как бы в лес не убигла, — сокрушённо добавил кузнец. — Тогда надо там поискать, — Маша с готовностью вышла из-за стола. — Тесак, а тебе надо пойти домой и поспать. — Я с вами пойду, — икнул юноша и встал, шатаясь.       Госпожа Бинх сокрушённо покачала головой, но ничего не сказала ни за, ни против. Пошли они в лес, сами зная, что бесполезно сейчас посреди ночи девочку маленькую искать. Да только как же бросишь её там, как же оставишь. Спустя некоторое время, доктор сказал, что слышит что-то. Прислушались. Услышали шорох и крик ворон. Переглянулись молча и пошли в ту сторону. Приблизившись, поняла Мария Андреевна, что это та сама поляна, знаком всадника помеченная. Испугалась теперь не на шутку, влетела в кусты, оцарапала руку, но то, что увидела, ещё больше напугало.       Было всё на той поляне таким, каким Гуро описывал. Посредине стоял всадник, а со всех сторон окружала его нечистая сила. И вот среди всей этой нечистой силы сидела Василина. Без страха в лице, спокойно, будто бы знала, что делала. Кусты рядом зашуршали, и тут же послышался шёпот Вакулы: «Святы боже.» Маша цыкнула на него и отползла назад. — Нужно что-то делать, а что я понять не могу и решить не могу. Нельзя девочку среди всего этого бесовства оставлять… — сказала она мужчинам, краем глаза увидевшим всё, что на поляне было. — Я аж протрезвел, — с детской радостью произнёс Тесак, за что получил лёгкий подзатыльник от доктора. — Надо найти господина Гуро, — предложил Яким. — Так, где ж его сыщешь, — развёл руками Бомгарт.       Стали держать совет. Жребий бросили, кто отправится к дому Данишевских, дознавателей искать. Выпало Тесаку, только Маша одного его отпускать не согласилась, с ним пойти решила. Но только скрылись они среди деревьев, как сразу же вернулись. И следом за ними из темноты вышли господа Бинх, Гуро и Гоголь. — Удивительное дельце выходит, — негромко усмехнулся Яков Петрович, оглядывая компанию. — Ну, рассказывайте, как дела обстоят.       Когда обе компании объяснились, вкратце, без деталей, лишь самое главное, что для дела нужно, Гуро начал излагать свой хитрый план по захвату всадника и спасению Василины. Главной заковыркой было численное превосходство нечисти, однако следователь брал в расчёт несомненные таланты присутствующих. Плану же выполниться не было суждено, на поляне раздался истошный крик. Кричала женщина.       На поляне не осталось больше нечисти. Посредине стояла Елизавета Данишевская и пронзительно кричала. Она была парализована и не могла пошевелиться, а держала её Василина. Чуть поодаль лежал без сознания сам граф Данишевский, а рядом с ним девушка в белом одеянии, вся мокрая и бледная. — Доню, что ж ты делаешь? — первым выскочил Вакула и бросился к дочери. — Какой пассаж, — за спиной Лизы появился Гуро. Он надел ей на шею «ошейник», который показывал Гоголю и Бинху в комнате, намекая на его важность. — Вот ваш всадник, — дочка кузнеца, в объятиях отца казалась совсем крохотной. — Как ты?.. Что ты?.. — не понимал Вакула. — Позвольте, я объясню, — вызвался Яков Петрович и, не услышав слов возражений, начал: — Итак, всадник, точнее, всадница. Нечисть, которая объединяет под своим предводительством другую нечисть, ведь так? — Лиза? — слабым голосом позвал Гоголь. — Простите, Николай Васильевич, — извинилась неизвестно за что женщина в «ошейнике» и потянулась к юноше. — Но-но, — предостерёг Гуро.       Бинхи осматривали лежащих на земле. Саша связывал руки Алексею, а Маша помогала приходящей в себя девушке встать. Яким всё не мог наглядеться на своего барина, живого и невредимого, а до остального ему и дела не было. Тесак с доктором стояли в стороне, трезвея с каждой секундой. Все слушали следователя. — Итак, господа, мы с вами попали на так называемый шабаш. Сборище нечистой силы, где они, извольте, занимаются всякого рода непотребствами… — Мы делимся силами, чтобы жить, — холодно сказала Данишевская. — Ну, Вы поправляйте меня, если вдруг что, — согласился Яков Петрович. — А силы вы получаете от убийств, не так ли? Один праздник — одно убийство. Но почему раз в тридцать лет? — Мы же не звери, — оскалилась Лиза, — нам этого хватает вполне. — И Вы — вожак, верно? Впрочем, можете сейчас не отвечать, это ещё не допрос, а так, моментальное любопытство. Допрос мы с Вами проведём, что говорится, тет-а-тет. — Я прошу прощения, — хриплым голосом начал Александр Христофорович, — но я бы хотел присутствовать при допросе. — И я, — добавил Гоголь. — Господа, у вас и без того уйма дел. Вот вам пособник, вот вам жертва, — следователь показал на Данишевского и на девушку, — разбирайтесь с ними. А мне нужна будет бричка, чтобы утром я смог отправиться в Петербург вместе с задержанной. И подать её прикажите к особняку Данишевских, где я и проведу допрос. Вам всё ясно? — с угрозой спросил мужчина. Бинх лишь зло посмотрел на него, а остальные так и вовсе испуганно молчали. — Вот и договорились.