Ayant risqué une fois-on peut rester heureux toute la vie. Однажды рискнув — можно остаться счастливым на всю жизнь.
***
— Белла, ты выглядишь просто потрясающе! Вальбурга одобрительно качала головой, пристально разглядывая племянницу. Та, действительно, выглядела великолепно. Бледно-бежевое платье с изумрудными разводами по подолу выгодно оттеняло алебастровую кожу и тёмные волосы, уложенные в сложную причёску. Араминта, стоящая рядом с матерью, не могла не согласиться с тем, что кузина была прекрасна, но презрительная усмешка на алых губах портила всё впечатление, напоминая о том, что красота Беллатрисы проявлялась лишь внешне: гнилую душу скрыть было сложно. Рами тихо выдохнула, чувствуя, как острые изумрудные шпильки, которыми были заколоты волосы, больно впиваются в затылок, не давая опустить голову. Пришлось выпрямить спину, поправить подол чёрного платья и нацепить на лицо привычную маску вежливого участия в предстоящей церемонии. — Спасибо, леди Блэк, — приторно улыбнулась невеста, легко взмахнув палочкой и подкрутив локоны, обрамляющие лицо. — Я счастлива, что вы сегодня здесь. Вальбурга рассыпалась в формальных благодарностях, а Араминта, пользуясь случаем, улизнула в угол малой гостиной, где находились исключительно женщины. Друэлла, мать Беллатрисы, уже о чём-то переговаривалась с Вальбургой, и её высокая худощавая фигура, облачённая в тёмно-зелёное платье, резко контрастировала с белыми волосами, стянутыми в тугой узел. Рядом с ними стояла Нарцисса, чья ледяная красота всегда восхищала Рами. Она разговаривала с матерью Рудольфуса, которая довольно косилась на будущую невестку. Беллатриса была идеальной партией для её старшего сына. Сильная, чистокровная, хитрая и жестокая. Под стать Рудольфусу. — Араминта, подойди к нам, — вдруг произнесла Нарцисса, поманив кузину жеманным движением кисти. — Леди Лестрейндж хотела бы с тобой познакомиться. Рами натянуто улыбнулась, выполняя просьбу и глядя прямо перед собой. — Здравствуйте, — вежливо произнесла девочка, сохраняя идеальную осанку и тон. — Рада с вами познакомиться, леди Лестрейндж. — Взаимно, Араминта, — снисходительно кивнула та, разглядывая её, как товар на рынке. — Слышала, что ты делаешь успехи даже на своём факультете, — на этом моменте её выражение лица чуть дрогнуло, показывая презрение. –Ты знакома с моим младшим сыном Рабастаном? — Не имела чести, — ответила Рами, слегка приврав. — Официально мы представлены не были. Официально — нет. Но Араминта не раз видела, как этот долговязый червь имел наглость унижать тех, кого он считал «недостаточно чистокровными». Пару раз Рами не сдержалась, назвав его слизнем и кинув простые, но неприятные проклятья в сторону шестикурсника. Он же в свою очередь не рисковал лезть против двух братьев девочки, с одним из которых общался уже долгое время, но бросал на Блэк такие взгляды, что мурашки невольно бежали по спине. — …вы с Рабастаном могли бы составить прекрасную пару, — закончила женщина, не замечая, как вытянулось лицо Рами. — Надеюсь, у тебя нет этого отвратительного бунтарства, как у Андромеды? Кузина сбежала из дома, когда Рами перешла на второй курс. Сразу же после окончания Хогвартса она поссорилась с родителями, объявила о том, что помолвлена с маглорождённым Тедом Тонксом и трансгрессировала в неизвестном направлении, даже не узнав, что в тот же вечер её лицо выжгли с семейного древа. Араминта услышала об этом от Сириуса, который почему-то говорил о Меде с восхищением. Это напугало девочку. В глазах старшего брата был какой-то задумчивый огонёк, который тревожил и заставлял нервничать. — Что вы, — Блэк легко качнула головой. — Я люблю и уважаю свою семью. Скорее бы это закончилось, почти молилась Араминта. Ей было тошно. За год в Хогвартсе она настолько отвыкла от постоянных масок, от лицемерия, присущего аристократам, что сейчас её сил еле хватало, чтобы не убежать куда-нибудь подальше. Например, к Сириусу, который был полузадушен галстуком и имел честь общаться с мужчинами, которые находились на улице. Араминта досадливо подумала, что не ей одной приходилось несладко. Грела лишь мысль о том, что намеренная «симпатия» матери закончится, как только они попадут домой, а уже через пару дней Рами будет сидеть у Эстер дома, готовить с её родителями и наслаждаться летом перед началом четвёртого курса. Церемония бракосочетания проходила в лучших традициях чистокровных аристократов. Сад в Лестрейндж-мэноре (огромном особняке, который, при желании, мог бы стать вторым Хогвартсом) был украшен любимыми цветами Беллатрисы — каллами, которые ненавязчиво напоминали Араминте о похоронах. А может быть, дело было в том, что все приглашённые были одеты в чёрные или тёмные цвета, не желая затмевать невесту. Которая ровной походкой плыла к витой арке, где её ждал Рудольфус. — Леди и джентльмены, — начал говорить церемониальный служащий, — мы собрались здесь сегодня, дабы отпраздновать союз двух любящих сердец… Дальше Рами не слушала, отчего-то остро ощутив, что этот фарс цепляет её больше всего. Какие любящие сердца? Какой союз? Почему все так довольны, будто бы в глазах Беллатрисы горит огонь любви к будущему мужу? Будто бы он, этот скользкий неприятный мужчина, улыбнулся хоть раз за вечер?.. — Дыши, — еле слышно шепнул Сириус, сидящий по правую руку от сестры. — Скоро закончится. Араминта кивнула, коротко сжав руку брата. Не отрывая взгляда от кузины, которая говорила базовую клятву, он ответил на пожатие. Рами немного расслабилась, но как только раздались аплодисменты, а молодожёны равнодушно коснулись губ друг друга, Араминта вспомнила обещание леди Лестрейндж и быстро шепнула брату на ухо: — Не отходи от меня. Он покосился на сестру, которая уже улыбалась, негромко хлопая и глядя только на кузину. Он машинально повторил за ней, стараясь держать под контролем выражение лица. Как же Сириусу хотелось рассмеяться! Громко, злобно и от души. Чтобы отец скривил губы, Регулус закатил глаза, а мать привычно раскричалась, рассыпаясь в ругательствах и проклятиях. Выловив домовика с подносом шампанского, Сириус подхватил два бокала, направляясь обратно к сестре, которая выглядела непривычно нервной. Обычно её было сложно смутить подобными приёмами. Ледяной маске, которую девочка надевала перед всеми аристократами, могла позавидовать даже Вальбурга, но Араминта росла и, кажется, начинала терять навыки. Что, надо признать, радовало Сириуса больше, чем её идеальные оценки. Потому что терять сестру он не хотел. — Рами, — он протянул ей бокал, останавливаясь рядом. — Всё нормально? — Да, — слабо улыбнулась ему сестра. — Не беспокойся. — Спорю, что Рег лопнет от важности примерно через полчаса, — перевёл тему Сириус, усмехнувшись и глядя на брата, который общался с Люциусом и Абрахасом Малфоями. — Как думаешь, Люци заплетает их в косичку перед сном? Речь, конечно же, шла о длинных волосах Малфоя, которые идеально ровно лежали на его плечах и напоминали белый шёлк. Рами даже хихикнула, пригубив шампанское: — Тратит всё состояние на шампуни. — Да уж, — Сириус откинулся на стену, небрежно расстегнув пиджак. — Не знаешь, зачем к нам идут леди Лестрейндж и Рабастан? Араминта замерла, быстро кинув панический взгляд на брата. Одним глотком допив шампанское и поморщившись, она взяла Сириуса под руку, шепнув: — Вероятнее всего, родители думают, что мы с Рабастаном можем быть хорошей парой. У меня есть два выхода: отравиться или сделать так, чтобы никто так больше не думал. Хотя бы сегодня. — Мерлин, — пробормотал парень, а потом хитро улыбнулся. — Есть идея. Лестрейнджи подошли к Блэкам в тот момент, когда в голове Сириуса созрел более-менее готовый план. Он растянул губы в улыбке, рассчитывая на всё своё природное обаяние, и первым коснулся руки матери Рабастана лёгким поцелуем: — Крайне счастлив с вами познакомиться. Матушка много рассказывала о вас. — О вас тоже, — чуть приподняв брови, ответила женщина, слегка растерявшись. — Араминта, позволь представить тебе Рабастана. Рами посмотрела на парня стоящего перед ней, и почувствовала лёгкий приступ тошноты. Он был похож на змею. А змей Араминта не любила. — Приятно познакомиться, — выдавила она из себя, протягивая руку и чувствуя, как холодные губы касаются запястья. — Ох, Мерлин и Моргана! — Сириус легко всплеснул руками. — Сестра, ты не забыла про то, что тебе нужно принять лекарство? — Лекарство? — переспросила Лестрейндж. — О, да, — старший-Блэк погрустнел, выдыхая. — Матушка предпочитает не распространяться, но раз уж Рами рассматривают, как пару для Рабастана… нет, право, я не могу вам рассказать. Вот после свадьбы, конечно. Араминта старалась не удивляться и копировать эмоции брата. — Чем больна твоя сестра? — прорычал Рабастан. — Вялотекущая хроническая форма обсыпного лишая, — выпалил Блэк, а затем заломил руки, понижая голос до шёпота. — Ох, я нарушил клятву… матушка убьёт меня, прошу, не говорите… — Как она передаётся? — брезгливо отскочив, спросила женщина. — Тактильный контакт с голой кожей. Обычно всё в порядке, но сегодня свадьба, и сестрица забыла выпить лекарство, — Сириус посмотрел на Рабастана, который вмиг посерел, коснувшись своих губ. — Тебе плохо? О… не волнуйся, волдыри пройдут за две недели. Вот, что делать с расстройством желудка, честно говоря, не представляю. Араминта? — Ужасно раздражает, — кивнула Рами, сдерживая смех. — Эти ощущения ни с чем не перепутать. А запах… В одну секунду Лестрейнджей словно сдуло. Переглянувшись, брат с сестрой тихо рассмеялись. — Мать будет в ярости, — покачала головой девочка. — Она не узнает, — легкомысленно бросил Сириус. — Не думаешь ли ты, что Лестрейнджи побегут к нашей матушке жаловаться на то, что ты заразила их несуществующей болезнью, прямо на свадьбе Рудольфуса и Беллы? Какой скандал. — Мерлин, я тебя обожаю, — Араминта благодарно взглянула на брата. В этой фразе, конечно, было больше, чем просто благодарность. Строгое воспитание редко позволяло детям Блэк говорить о своих истинных чувствах, а потому такие моменты ценились особенно. И Сириус знал это, а потому его сестра, проявляющая подобные эмоции, была единственной причиной, почему он ещё не последовал примеру Андромеды. Находиться в Блэк-холле с каждым годом было всё невыносимее, но оставить там Рами он просто не мог. Джеймс уже давно предложил свой дом в качестве жилища, чемодан был собран, порт-ключ настроен на Годрикову впадину, но сестра — единственное, что не давало ему уйти. Рами пристально смотрела на брата, отмечая и благородную красоту, на которую велась половина Хогвартса, и эстетичную неряшливость, придающую определённый шарм к образу раздолбая, и непримиримое упрямство, которое помогало ему выживать в этом обществе. Она знала, что он её не бросит. Точнее… надеялась. Вот только надежда умерла, как только на свадьбе появился Он. Будучи представленным как лорд Волан-де-Морт, он уверенно подошёл к молодожёнам, принося свои поздравления. Легко коснулся губами руки Беллатрисы, отчего та, Араминта почти подавилась соком, трогательно покраснела и смущённо опустила взгляд. Рудольфус даже не обратил внимания на реакцию жены, крепко пожав руку гостю и улыбнувшись. Первый раз за вечер. Рами пристальнее вгляделась в прибывшего, отмечая, что, наверное, по мнению многих женщин, Волан-де-Морт был красив. Высокий, черноволосый, с острой линией подбородка и ровным тонким носом, он задумчиво улыбался каждому, кого видел. Единственное, что портило внешний облик мужчины, была сероватая кожа, которая почему-то напомнила Араминте об инферналах, образы которых она видела в учебнике по ЗОТИ. — Я ухожу. Сириус, который до поры улыбался, иронично вскидывая брови и посмеиваясь над нелепыми нарядами аристократов, вдруг стал слишком серьёзным. Нахмурившись, он плотно сжал губы; в серых глазах сверкнули искры ярости. Рами непонимающе посмотрела на брата, не решаясь задать вопрос, но он тихо, чтобы слышала она одна, пояснил: — Я не собираюсь присутствовать там, где привечают этого ублюдка. Видела новости о пропаже и смертях волшебников? Отец Джима работает в Аврорате, он рассказал, что происходит. Волан-де-Морт связан с этим. Араминта замерла. — Но если ты уйдёшь, мама тебе этого не простит, — используя свой последний довод, попыталась переубедить его девочка. — Сириус… не уходи. — Прости, Рамс, — парень высвободил свою руку из ладони сестры. — Но это выше моих сил. Прости. Араминта шокировано смотрела в спину уходящему брату. Бросил её одну. В этом клубке чистокровных змей. А она даже не может уйти за ним. Почему она не может? Почему?! — Где твой старший брат? — Вальбурга появилась внезапно, заставляя девочку резко прийти в себя. В уши ворвались окружающие звуки. — Араминта? — Регулус стоит и разговаривает с Эваном Розье и Теодором Ноттом, — тихо ответила девочка. — Не надо меня дурачить, — прошипела леди Блэк, больно сжимая пальцы на запястье девочки. — Где Сириус? Что она должна была ответить? Как прикрыть брата? — Он… ушёл, — выдохнула Араминта, боясь взглянуть на мать. — Этого стоило ожидать, — губы Вальбурги искривились в отвращении, но всего на долю секунды. Затем она тонко улыбнулась дочери. — Пойдём. Я представлю тебя Лорду Волан-де-Морту. Раз уж ты не последовала за своим братцем. Рами искренне пожалела, что не умеет трансгрессировать. Или становиться невидимкой. Или принимать анимагическую форму, скажем, мухи. Чтобы не пришлось идти с рукой матери на плече сквозь понимающе улыбающуюся толпу аристократов, в центре которой находился Он. — Мой Лорд, — обратилась Вальбурга, аккуратно подталкивая девочку перед собой. — Позвольте представить вам мою дочь — Араминту Меланию Блэк. Когда угольно-чёрные глаза заглянули Рами прямо в лицо, она шумно вздохнула, чувствуя ком в горле, и не сразу понимая, что стало его причиной. Страх. Животный, абсолютно бездонный страх, как у бабочки, которую юный учёный насадил на иголку, и раздумывает, что сделать с обречённым насекомым дальше. — Приятно познакомиться с тобой, дитя, — голос у Лорда был медово-бархатный. Он немного растягивал гласные и «шипел» согласными, не повышая тон и заставляя всех прислушиваться. — З-здраствуйте, — тихо ответила Рами, ощущая, как по спине под кружевной чёрной тканью платья катится капля пота. — М-мне тоже. — Я слышал, ты учишься на Рейвенкло, — так же негромко и спокойно продолжил волшебник. Из толпы послышалась пара смешков, но Лорд даже не посмотрел в ту сторону. — Как у тебя с оценками по Чарам и Зельеварению? — Высшие баллы, — откликнулась девочка, не совсем понимая смысла происходящего. Ногти матери впились в её плечо, и она поспешила добавить, — мой Лорд. — Это прекрас-с-но, — Волан-де-Морт улыбнулся, обнажая ряд белоснежных зубов. — Учись хорошо, скоро нам пригодятся талантливые чистокровные волшебники. Правда, друзья? Со всех сторон послышался одобрительный ропот, а уха Рами коснулся шёпот матери: — Умница. Сколько раз в своей жизни девочка мечтала услышать это слово от Вальбурги. Но на душе было противно. Она совсем не чувствовала себя хорошо.***
— …мерзкий предатель крови! Любитель грязнокровок! Отродье!.. Сириус ловко уклонился от заклинания, пущенного лёгкой рукой матери, даже не пытаясь отвечать на гневные вскрики женщины. Чаша терпения переполнилась. От ответных магических вспышек его останавливал только возраст — до совершеннолетия оставалась пара месяцев. Парень громко выругался, быстро забегая в свою комнату и хлопая дверью. Сердце гулко стучало в груди, отзываясь эхом в ушах. Сириус запустил пальцы в отросшие волосы, на секунду закрывая глаза. Нужно уходить. Он не станет в угоду семьи приспешником Волан-де-Морта. Он не станет таким, каким хочет видеть его мать. И он не собирается больше терпеть. — Выходи и посмотри мне в глаза, мальчишка!.. Сириус резко распахнул дверь. Вальбурга тяжёло дышала, её тонкая шея покрылась красными пятнами, а из вечно идеальной причёски выбились отдельные пряди. — Ну?! — рявкнул парень, чуть не прикусив язык — так сильно он клацнул зубами. — Смотрю! И вижу идиотское преклонение перед убийцей, назвавшим себя пафосным именем! А ещё сумасшедшую ведьму, которая с детства не даёт мне жить! — Ты не смеешь так говорить о Тёмном Лорде! — пронзительно взвизгнула женщина. — Ты не смеешь так говорить со мной в этом доме! Ты не… — Значит, я больше не буду говорить с тобой! И не буду жить в этом мерлиновом доме! — перебил Сириус, резко вытаскивая чемодан из комнаты и почти отталкивая мать с дороги. — Не смей уходить, поганец, — Вальбурга попыталась схватить его за рукав куртки, но не успела. — Не смей, слышишь?! Куда ты пойдёшь? — Туда, где ко мне относятся лучше, чем здесь! — крикнул Блэк, громко топая по ступеням вниз. — Сириус Орион Блэк!.. Парень обернулся возле двери, глядя на мать. Она стояла на лестнице, опираясь руками на перила, и смотрела на него с такой злостью, что любого другого на его месте уже бы скрутило от страха. — Если ты сейчас выйдешь за эту дверь, — произнесла она, — то можешь больше никогда не возвращаться!.. На то, чтобы принять решение Сириусу потребовалась доля секунды. Он поднял чемодан, перехватил клетку с совой и коротко бросил через плечо, выходя под ливень: — Прощайте, матушка. Короткая вспышка порт-ключа, мгновение, когда показалось, что его внутренности скрутили в тугой узел, и он оказался на пороге дома в Годриковой впадине. Мокрый и бездомный. Настоящий Бродяга. Сириус усмехнулся собственной ассоциации, по-собачьи мотнул головой, стряхивая с волос холодные капли, и постучал в дверь. Юфимия Поттер открыла дверь почти сразу, окидывая подростка внимательным взглядом, а затем всплеснула руками, обнимая Блэка за плечи и заводя в дом: — Мерлин, родной, ты же совсем замёрз! Пойдём скорее к камину, мы как раз садимся ужинать. Положи вещи к Джиму в комнату, переоденься и спускайся, хорошо? — Конечно, миссис Поттер, — поёжившись, ответил Сириус, мягко улыбнувшись женщине. — Спасибо. — Быстро в горячий душ, юноша, — тёплой ладонью Юфимия растрепала мокрые пряди на голове подростка, ласково пожурив. — И есть, а то худой, как метла!..***
Весь дом по адресу Гриммо 12 насквозь пропах гарью. Этот запах впитался в тяжёлые портьеры, в толстые ковры, в обои, стены и даже, казалось, что окна. Араминте думалось, что гарь осела и на её волосах, забралась в лёгкие и царапала где-то под рёбрами. Так пах прожженный заклинанием гобелен. Ветвистое семейное древо, с которого буквально день назад пропало лицо Сириуса. Выходить из комнаты не хотелось. Рами тяжело выдохнула, закрывая глаза и кутаясь в одеяло. Заложенный нос не давал нормально дышать, горло саднило. Как кстати пришлась неожиданная простуда, подумала девочка. Её иммунитету хватило сильного стресса, чтобы уложить хозяйку в кровать с кашлем, температурой и полным носом соплей. Зато не нужно было появляться на общих трапезах, — еду и лекарства ей приносили домовики. Мать появилась только с утра, быстро заглянув и дав указания эльфам. А затем ушла, хлопнув дверью. Араминта чуть приподнялась на подушках, вынимая из тумбочки гримуар и рассеянно листая страницы. Читать не хотелось. Общаться тоже, но тётушка Элладора считала иначе: — Могла бы уже приготовить Бодроперцовое зелье, а не жалеть себя, сморкаясь в занавески, — ворчливо протянул портрет, но затем смягчился, — что с тобой? Рами всхлипнула. — Всё просто отвратительно, тётушка, — гнусаво ответила девочка. — Сириус сбежал из дома, мама выжгла его с гобелена, меня хотят выдать замуж за Рабастана Лестрейнджа, а Регулус хочет служить какому-то Волан-де-Морту!.. — Глупая корова, — внезапно прошипела Элладора. Араминта хныкнула, размазывая слёзы по лицу, принимая оскорбление на свой счёт. Захотелось захлопнуть гримуар и зашвырнуть книжку в самый дальний угол под кроватью. — Да не ты, — уловив эмоции девочки, досадно отмахнулся портрет. — Твоя мать. Кто бы мог подумать, что Вальбурга такая беспросветная идиотка? Выжить наследника из дома, прожечь гобелен, якшаться с Лестрейнджами, не отпускать Регулуса от своей юбки. Мерлиновы кальсоны, правда, дура, — покачала головой женщина. — Вы считаете, что она поступила неправильно? — чуть успокоившись, переспросила Рами. — И что не так с Лестрейнджами? — Слишком много женились между собой, — поморщилась Элладора. — Чистая, но порченая кровь. Уже в мои времена их сложно было назвать нормальными. Конечно, Блэки тоже этим грешили… взять хоть твоих родителей… но, упаси Моргана, у Рудольфуса и Беллы появятся дети. Червоточина порождает гниль. И о каком Волан-де-Морте ты говорила?.. Разговаривать с тётушкой за последние несколько лет стало привычным и приятным делом. Сложно было поверить, что женщина, придумавшая обезглавливать домовых эльфов и прибивать их головы на стены, могла быть настолько разумна. Она открыто высказывала своё мнение, много вспоминала из истории рода, давала полезные советы и почти не осуждала. — …а ещё мама отказалась отпускать меня к Эстер, — закончила Араминта, поджав губы. — Это будет худшее лето. — Боится, что ты тоже взбрыкнёшь, — кивнула Элладора. — И правильно делает. Ты же думала об этом? — Конечно, — вдруг легко согласилась девочка. А затем почувствовала тупую злость. — Естественно я думала о том, чтобы уйти и никогда-никогда не возвращаться! Вот только, — Рами так же быстро успокоилась, — я не такая смелая, как Меда или Сириус. — М-да, это проблема, — портрет изогнул губы в саркастичной улыбке. — Точно не смелая? — Нет, — грустно выдохнула Араминта. — Ну, что ж, — Элладора пожала плечами. — Тогда удачного замужества с Лестрейнджем. И не общайся с друзьями и Сириусом, Вальбурга ведь против. Ах, да, чуть не забыла, — тётушка прищурилась, — ни в коем случае не отговаривай Регулуса от глупых поступков. Жалей себя дальше, трусиха. Гримуар резко захлопнулся и замолчал, становясь безжизненной книжкой в руках юной Блэк. Она недоверчиво повертела его в руках, не сумев открыть, позвала пару раз Элладору, а затем сунула дневник обратно в ящик. Закутавшись в одеяло, Рами упала на подушку, закрывая глаза. Просыпаться не хотелось. Никогда.***
В камине уютно потрескивали дрова, пока за окном хмурились тучи, готовые вот-вот разразиться дождём. Это лето стало самым холодным за последние несколько лет. Сириусу никогда особо не нравилась такая погода, но в доме Поттеров было тепло и комфортно, в то время как мрачные стены родного Блэк-холла оставались ледяными в любое время года. — Эй, Бродяга, как ты считаешь, Эванс меня ненавидит? Блэк с насмешкой покосился на друга, делая глоток сливочного пива. Эту тему Джеймс Поттер любил обсуждать даже больше, чем Квиддич. — Цветочек способен кого-то ненавидеть? — хмыкнул Сириус. — Сохатый, не придумывай. Мерлином клянусь, я ещё погуляю на вашей свадьбе. — Ты в прорицатели записался? — улыбнулся Джеймс, растрепав свои волосы. — Нет, просто перед таким напором не устоит ни одна девушка, — хохотнул Блэк. — Представляешь лицо Нюниуса, когда Эванс пойдёт с тобой в Хогсмид? — У него нос в трубочку свернётся, — рассмеялся Поттер, ярко представляя себе Лили, которая, улыбаясь, поправляет копну рыжих волос. — Я говорил, что люблю её? — Примерно восемь тысяч раз за последние пять лет, — закатил глаза Сириус. — Зато я говорил это одной девушке, а не всей женской половине Хогвартса, — отмахнулся Джеймс. — Кстати, что у тебя с Марлин? Не смей разбивать сердце моему лучшему охотнику. — О, да брось, — Блэк открыл ещё одну бутылку сливочного пива, передавая её другу. — Она сама не промах. Даже не знаю, кто кому разобьет сердце. — Это та-а-а-к мило, — Поттер надул губы, изображая поцелуи, — Сириус Блэк, как верный пёс, будет ждать милости своей возлюбленной МакКиннон!.. — Олень! — Сириус кинул в него подушкой, уворачиваясь от ответной. — Псина! — парировал Джеймс. Они негромко рассмеялись и замолчали, глядя в огонь. Поттер аккуратно кинул взгляд на друга, отмечая, что после побега из дома, тот стал тише и задумчивее, чем обычно. Он рассказывал, что послужило финальной точкой невозврата для его отношений с семьёй, но в одном Джеймс был уверен: переживал он гораздо сильнее, чем хотел показать. — Бродяга, как ты? — тихо поинтересовался гриффиндорец. Смешинки окончательно испарились из взгляда карих глаз, уступив место заботе и тревоге. — Со всей этой ситуацией… — Я… не знаю, Джим, — отозвался Сириус, продолжая глядеть на языки пламени, поедающие сухие поленья. — Мне кажется, я всё сделал правильно. Там невозможно было оставаться, — не после того, как мать завела тему про Волан-де-Морта. Но Регулус и Рами — другое, — он вздохнул, на пару секунд прикрыв глаза. — Брат, конечно, придурок, но не убийца. А Рамс, — по губам парня скользнула тёплая улыбка, — я бы хотел, чтобы она ушла со мной. Ей там не место. — До конца каникул осталась пара недель, — Джеймс покосился на волшебный календарь, висящий на стене. Помимо дня, месяца и года он также показывал погоду, время и идеальные условия для игры в Квиддич. — Скоро увидитесь. — Она не отвечает на мои письма, Сохатый. Не уверен, что Рами хочет меня видеть. Я её бросил. Поттер не ответил. Убеждать друга в обратном, совершенно не имело смысла. Нужно было дождаться слов самой Араминты, и понять, действительно ли Бродяга потерял всю семью? Или остался ещё родной ему человек, которому было не плевать на судьбу Сириуса? Джеймс сжал плечо Блэка, выражая поддержку, и вновь уставился в огонь. Лето неминуемо подходило к концу. Близился новый учебный год.***
После одобрения Волан-де-Морта что-то изменилось. Араминта чувствовала это в отношении матери, отца и даже Регулуса. Последний стал реже указывать ей на «недостойное поведение», молчаливо одобряя всё, что она говорила или делала. Вальбурга вообще начала устраивать полуденные чаепития с дочерью, постоянно расспрашивая о её успехах в учёбе и невзначай упоминая Тёмного Лорда, Лестрейнджей и то, что сохранение чистоты крови — это единственный залог успешного будущего магического мира. Рами больше слушала, чем отвечала, чувствуя себя не в своей тарелке. Ей даже было не с кем обсудить то, о чём говорила ей мать — Элладора так и не ответила, а гримуар был намертво закрыт. Ей приходило много писем. Араминта вела оживлённую беседу с Эстер и Самантой, коротко упомянув, что в семье не всё хорошо, не уточняя произошедшее. Артур Дэшер, кузен Сэм из Хаффлпаффа, тоже писал ей записки, как и его друг Кристиан Лавстоун, тот самый болтливый мальчишка из поезда. С ним Рами никогда особо не общалась, а потому неизвестная бурая сова несказанно её удивила. Как и прикреплённый к птичьей лапке конверт с парой строчек, написанных размашистым почерком: Привет, Блэк! Как проходит твоё лето? Крис Лавстоун Помимо этого каждую неделю приходили письма от Сириуса. Сначала Араминта, кусая губы, не решалась их открыть, всё ещё чувствуя жуткую обиду на брата, но спустя три письма не выдержала, распечатывая и жадно вчитываясь в написанное. Парень рассказывал о том, как ему живётся с Поттерами, объяснял свой поступок, много говорил о том, всё давно к этому вело, но Рами всё равно грустила и злилась. Брат нужен был ей здесь. В этом доме. Потому что он единственный, кто помогал ей и выручал. Конечно, Регулус тоже любил её. Девочка видела это, но желание Рега угодить матери, вырастало стеной между ними. В первый день осени, стоя у алого паровоза, Рами резко ощутила себя, как на первом курсе. Отец и мать провожали их с Регулусом в школу, и это напрягало даже больше того, что на груди брата сверкал значок старосты. Который он, будто бы невзначай, потирал рукавом мантии. — Постарайся не позорить нашу семью, — прохладно произнёс Орион, мазнув безразличным взглядом по дочери. — У тебя есть отличный пример для подражания, — он указал на младшего сына, чуть вздёрнувшего подбородок, — не повторяй за теми, кто даже не в силах держать себя в руках. Это был «толстый» намёк на Сириуса, которого Араминта так и не смогла отыскать в многоликой разноцветной толпе. Орион тем временем уже повернулся к сыну, оставив Рами на Вальбургу, которая неторопливо направилась в сторону, подзывая её к себе. Араминта последовала за матерью, тоскливо подумав, что уже мечтает оказаться в Хогвартсе. Подальше от этих речей. — Я надеюсь, — леди Блэк окинула девочку взглядом, — ты осознаёшь, какой шанс тебе выпал. Учись усердно и, возможно, ты ещё станешь гордостью рода. И, да, чуть не забыла, — губ женщины коснулась неприятная улыбка, — твой отец и я дали разрешение на ритуал ухаживания Рабастану Лестрейнджу. Сердце Араминты замерло, ледышкой проваливаясь в желудок. Засосало под ложечкой, а в висках противно застучало. — Я поняла, — услышав спасительный гудок паровоза, ответила она. — Всего доброго, матушка. Рами уже не видела лица матери после произнесённого слова. Она быстро заскочила в вагон, занимая первое попавшееся свободное купе и не глядя в окно. Ядовитые щупальца семейных уз добрались и до Хогвартса, не давая спокойно дышать. В душе заворочалось невиданное до этого чувство, пробуждаясь ото сна. Пускай Регулус будет гордостью рода и матери лично. Она, Араминта, не собирается потакать чужим желаниям и играть роль разменной монеты. Хватит.***
Рабастан нашёл её спустя сорок минут после отправления с вокзала. Он, не спрашивая разрешения, зашёл в купе, где сидела Араминта, плотно закрывая дверь и опуская напротив девочки. Рами резко пожалела, что не пошла искать подруг, а осталась одна. Слишком худой и высокий, с узким лицом и тёмными глазами, идеально ровной спиной и мерзкой ухмылкой, он был так похож на брата, что девочку слегка передёрнуло. — Привет, Араминта, — протянул он. — Крайне рад тебя видеть. — Не могу сказать того же, Рабастан, — пробормотала Рами. — Тебе чем-нибудь помочь? — Ваша шутка с твоим предателем-братцем на свадьбе была не совсем смешной, — он перестал улыбаться. В глазах появились нехорошие огоньки. — Не хочешь извиниться?.. Сейчас или никогда, подумала Рами и, шумно выдохнув, наигранно рассмеялась, вспомнив лающий смех Сириуса: — Мечтаю, — саркастично протянула она. — Может, тебе ещё букет цветов в качестве извинения преподнести? Ты на три года старше меня, а ведёшь себя, как ребёнок. Повзрослей, Рабастан, — фыркнула она, переводя взгляд на окно. — О, значит, будем по-плохому, — Лестрейндж резко схватил девочку за запястье, притягивая к себе. Рами не сопротивлялась, но и не паниковала. Она внимательно следила за ситуацией. — Наши родители уже договорились обо всём. И если ты продолжишь себя так вести, то я не буду соблюдать ритуал ухаживания, а просто прижму тебя к стене, когда ты будешь возвращаться из библиотеки… — Убери свою поганую руку, — перебила его Араминта, резко отстраняясь и доставая палочку. — Мне нельзя пользоваться магией, но я думаю, меня оправдают. А теперь, — она кивнула на выход, — пошёл вон. Они оба знали, что она блефует, но ярость кипела в крови у Блэк, заставляя её вспомнить все неприятные заклинание, выученные ранее. Этот мерзкий червь посмел угрожать ей!.. — Ты всего лишь маленькая рейвенкловка, — Рабастан презрительно хохотнул. — Что ты можешь мне сделать? — Уверена, что тебе понравилось не вылезать из уборной неделю в прошлом году, — холодно отрезала Араминта. — Могу продлить эффект. Лестрейндж замер, не веря тому, что слышит. Естественно он не забыл семь дней унижения, когда над ним тихо потешалась половина Хогвартса. Мадам Помфри только руками разводила, так как причина была не в отравлении — кто-то очень качественно его проклял. И само заклятье имело временной ограничитель. Вот только автора определить было невозможно. А теперь выяснилось, что эта тёмная лошадка Блэк его заколдовала? Маленькая дрянь! — Учти, Тёмный Лорд и матушка уже одобрили твою кандидатуру, — напоследок сказал он. — Тебе не уйти от судьбы. — Не будь ты человеком, я бы подумала, что передо мной домовой эльф, — без тени улыбки, ответила Араминта. — Ты всё делаешь с позволения хозяев? Потому что в моей семье головы самых преданных домовиков прибивают на стену. Рабастан вылетел из купе, а Рами опустилась на сидение, дрожащими руками вытирая испарину со лба. Она дала отпор Лестрейнджу. Она дала отпор! Сама, без помощи братьев, полностью сама!.. — Вот теперь я хочу с тобой разговаривать, юная леди, — вдруг проскрипел гримуар, лежащий в сумке. Араминта быстро достала книгу, открывая на последней странице. — Я так рада вас слышать, — улыбнулась она. — Куда вы исчезли? — Не могла общаться с сопливой дурёхой, которая не умеет открывать рот против ветра, — проворчала Элладора. — А вот теперь вижу характер истинного Блэка. Ловко ты выгнала этого психа. — Это только первый раунд, — грустно заметила девочка. — Хватит ли мне сил на следующие? — Придётся найти, — отрезала тётушка. — А я, так уж и быть, помогу советами. — Спасибо, — благодарно кивнула Рами. — А теперь встала и пошла искать подруг, пока к тебе не заглянул ещё кто-нибудь, — скомандовал гримуар. — Мне казалось, вам не нравятся мои друзья, тётушка, — с ноткой язвительности пробормотала Рами, но Элладора услышала. Она поджала детально прорисованные губы, словно стараясь подавить улыбку, и ответила: — Как ни странно это признавать, чистокровные волшебники в этом времени вызывают у меня гораздо меньше положительных эмоций, чем грязнокровки, с которыми вам с братом так нравится якшаться. — Не называйте их, — Рами понизила голос, — грязнокровками. Маглорождённым волшебником быть совсем не так плохо. Например, Сэм и Артур. Я же рассказывала вам о том, что… — Да-да, милая, — тётка закатила глаза. — Присядь. Послушай, с кем из соседок ты нашла общий язык раньше? — Эстер. Но какое это имеет отношение… — Цыц, — цокнул языком портрет. — А Сириус? — С Джеймсом Поттером, — всё ещё не до конца понимая, покачала головой девочка. — Но… — Подобное тянется к подобному, Араминта, — пояснила Элладора. — Как бы вы ни сопротивлялись, ваша кровь говорит за вас. И на этом, — предчувствуя желание племянницы поспорить, — мы разговор закрыли. Думать будешь потом. Гримуар закрылся и замолчал. Араминта раздражённо выдохнула, убрав его в сумку, и вышла из купе, начиная искать друзей. В первых трёх никого не оказалось, но, открыв четвёртое, Блэк резко пожалела о том, что вообще отправилась на поиски, когда на неё во все глаза уставились четверо гриффиндорцев, среди которых был Сириус. Вот уж кто точно хорошо провёл лето. Кожа покрылась лёгким загаром, который выгодно оттенял глаза и говорил о том, что последнюю неожиданно тёплую неделю лета, парень явно не сидел дома. Он выглядел счастливым. И, забывшая не так давно все обиды Араминта, захотела в одну секунду наградить братца каким-нибудь неприятным сглазом. Но вместо этого она вежливо кивнула присутствующим, пристально посмотрела на Сириуса и произнесла: — Безумно рада была узнать, что у тебя всё в порядке. Как жаль, что матушка запретила мне отвечать на твои письма. — Я думал, ты будешь у Браунов, — облизнув внезапно пересохшие губы, произнёс парень. Горячая обида поднялась в груди девочки, заставляя сдерживаться, чтобы не накричать на брата. — Конечно, ведь ты же не сделал ничего такого, что бы разозлило родителей, которые, о, Мерлин, — Рами не сдержала злой смешок, — совершенно никогда не срывали свою злость на других. И, кстати, братишка, — она почти вышла из купе, но обернулась, — огромное, бесконечное спасибо тебе за то, что ушёл со свадьбы. Кажется, я очень приглянулась всем тем, от кого ты так быстро убегал. Она ещё раз окинула взглядом друзей брата, которые усиленно делали вид, что происходящее их не волнует, и улыбнулась, на этот раз совершенно искренне: — Джеймс, Ремус, Питер. Была рада вас видеть. Дверь купе закрылась, и Джеймс откинулся на спинку сидения, шумно выдохнув: — Дохлый фестрал… твоя сестра иногда слишком напоминает твою матуш… — Сохатый, — предупредительно кашлянул Ремус. — Не надо. — …ку, — закончил Поттер. — Прости, Бродяга. Сириус не ответил, пустым взглядом уставившись в окно. Какой-то маленькой частью души он надеялся, что побег из дома не повлияет на их отношения с сестрой. Но стоило признать, что Араминта выросла и перестала прощать его просто за то, что он был её самым-старшим-любимым-братом. — Я поговорю с ней, как только приедем, — негромко произнёс он. — Пит, сядешь в карету к Фрэнку и Алисе? Петтигрю поспешно кивнул и продолжил есть шоколадные конфеты. …Араминта печально посмотрела в серое небо над Хогсмидом. Вдалеке гулко отозвался гром, и сверкнула молния. Прохладный ветер донёсся со стороны Чёрного озера, заставив девочку поёжиться и закутаться в мантию. Эстер, которая стояла рядом, вдруг смущённо улыбнулась, глядя Рами за плечо: — Привет, Сириус. Да вы издеваетесь, подумала Блэк, оборачиваясь. Браун тихо отошла к карете, где сидела Сэм, кивая подруге. Мол, увидимся после. — Привет, — быстро кивнул Эстер Сириус, а затем обратился к сестре: — Сядешь к нам в карету? Надо кое-что обсудить… — Не уверен, что Рами нужно с тобой что-то обсуждать. Ситуация становилась всё более идиотской. Последняя фраза принадлежала Регулусу, который подошёл в компании Рабастана и Эвана Розье. Гриффиндорцы и слизеринцы презрительно смотрели друг на друга. — Заткнись, Рег, — процедил Сириус. — Рамс, нам надо поговорить. — Сам заткнись, — огрызнулся младший-Блэк. — Араминта, садись с нами. Когда в прошлом году мадам Помфри рассказывала девочкам про взросление, гормоны и переходный возраст, когда эмоции выходят из-под контроля, Рами только тихо хмыкала, но сейчас, стоя между братьями, которые перетягивали её, как канат, она почувствовала такую злость, что из ушей чуть не пошёл пар. И всё могло закончиться мирно, но Рабастан вдруг мерзко усмехнулся, лениво протягивая слова: — Как твой будущий муж, я бы очень хотел, чтобы ты села в нашу карету. — Муж?! — одновременно воскликнули братья Блэк. — Араминта, садись в карету! Рами шумно выдохнула, чувствуя, как краснеют скулы. — Идите вы все… — попытка подобрать цензурное выражение провалилась, — …к Мерлину в задницу!.. Она топнула ногой, быстро запрыгивая в ближайшую карету и захлопывая дверь. Когда же на неё во все глаза уставился Кристиан Лавстоун, она быстро спросила: — Ждёшь кого-то? — Нет, — мальчик отрицательно мотнул головой, отчего его кудрявые светлые волосы почти коснулись плеч. — Рад тебя видеть, Блэк. — Взаимно, Лавстоун. Ты знаешь, как заставить карету ехать? — Они отъезжают сами, Ваше Высочество, — фыркнул Крис. — Когда заполняются больше, чем наполовину. — Что ж, — девочка выдохнула, снова открывая дверь, и быстро отыскивая взглядом знакомые лица. — Пандора! Ксенофилиус! На неё обернулись шестикурсники с Рейвенкло. Странную парочку Ксенофилиуса Лавгуда и Пандоры Анко их однокурсники принимали, как должное. Нелюдимые, они предпочитали проводить всё время в библиотеке или в теплицах. Но Араминте они казались интересными. Плюс, выбора у неё не было: братья, орущие друг на друга в стороне, в любой момент могли вновь начать перетягивать её, как одеяло. Ксенофилиус и Пандора забрались в карету, и та поехала. Рами немного расслабилась. — Как прошло ваше лето? — спросила она у рейвенкловцев. — О, — голос Пандоры был звонким и немного невыразительным. — Мы с Филиусом были у его родителей, — девушка наклонилась к Араминте чуть ближе, улыбаясь и громко шепча, — знала бы ты, сколько у них там морщеногих кизляков!.. — Ого, — сделав совершенно удивлённый вид, поддержала Пандору девочка, — прямо кизляков? — Морщеногих, — кивнула та. — Безумно интересные существа. Рядом с Араминтой тихо хрюкнул от смеха Кристиан. Она, не переставая дружелюбно улыбаться, ударила его локтем, а дождавшись болезненного шипения, пробормотала так, чтобы слышал только гриффиндорец: — Не смейся над ними, Лавстоун. — Даже и не думал, Блэк, — ответил он. — Вот и прекрасно. — Великолепно.***
Дождливый сентябрь сменил промозглый октябрь, обрывая листья с деревьев и швыряя их в окна. Ноябрь подморозил траву у замка и посыпал её тонким слоем первого снега, а декабрь, наступивший совершенно внезапно, обрушил на старинный замок целую снежную бурю. … — Привет, Рами. Слушай, у меня тут возникла кое-какая проблема… — Ремус, можешь передать Сириусу, что пока он не извинится, разговаривать я с ним не хочу. … — О, Рами! Ты то мне и нужна! Я тут кое-что нашёл… — Джеймс Поттер, передай своему другу и моему брату, что он морщеногий кизляк! — Морще… кто?.. — Фестрал в пальто! Избегать братьев оказалось не так легко. Благо, учились они на разных факультетах, курсах и профильных предметах, но это не отменяло того факта, что и Сириус, и Регулус имели друзей, которые «просто пытались помочь». Эстер шутливо прозвала это «Правилом Трёх ПЭ», но Рами было не смешно. Дурацкие братья, думала она. Эти же мысли одолевали её во время завтрака перед зимним тестом по Чарам, который обещал им Флитвик. Рядом клевала носом Эстер, почти падая лицом в овсянку, а Сэм внимательно перечитывала конспекты, попивая чай, когда прямо перед Дэшер на стол опустилась её сова. Саманта отложила пергамент, снимая с лапки птицы письмо и вскрывая его. Рами перевела взгляд на стол Гриффиндора, когда случилось это. Сэм хрипло закричала, роняя письмо. Араминта резко повернулась на подругу, отмечая неестественную бледность, дрожащую нижнюю губу и стеклянный взгляд. К их столу уже быстро подходила профессор Макгонагалл. Она тревожно оглядела письмо, охнула и аккуратно повела Сэм на выход. Взгляды всех студентов были прикованы к месту, где сидели девочки. Эстер подхватила послание, быстро пробегая взглядом по строчкам и зажимая рот рукой. Араминта выхватила письмо, вглядываясь в ровный почерк, и в ужасе откинула бумагу.Мисс Дэшер, с прискорбием вам сообщаем, что ваши родители — Эллисон Энн Дэшер и Патрик Винсент Дэшер — были найдены мёртвыми в вашем доме по адресу: Хадли Ридж 34… Все подробности расследования были переданы директору Дамблдору. Приносим свои соболезнования, Начальник отдела магического правопорядка, Аластор Грюм