Подарок

      — Зачем ты делаешь это, Фрэнк? — спрашивает Донни, как только закрывается дверь их квартиры.       — Что я делаю?       — Прекрати, ты знаешь, о чём я.       — Я сегодня много чего сделал, мне трудно догадаться, — Фрэнк присаживается на низкий столик в гостиной, закуривает. Когда гасит спичку, помахивая ею в воздухе, поднимает взгляд.       — Ты бесишь меня, — бросает Донни.       — Ах, это. Прости, ничего не могу с собою поделать. Мне нравится это делать с тобой. Бесить, — Фрэнк глядит на него снизу вверх.       Донни подходит близко, останавливается рядом. Его бёдра аккурат на уровне глаз Фрэнка. Тот, затягиваясь, осматривает и их, следом снова вверх.       — А тебе нет? Не нравится, Бобби, когда я злю тебя? — голос его становится тихим и нежным, вынимающим из Донни душу.       Донни вытягивает руку из кармана, складывает ладонь на затылок Фрэнка, вползает пальцами в волосы, сжимает, заставив его продолжать смотреть вверх. Фрэнк смотрит, прикрыв ресницы. Держит сигарету наотмашь, в сторону. Донни с наслаждением касается его волос, они шёлково теснятся в кулаке.       — Не нравится? — снова повторяет Фрэнк.       Донни склоняется лицом к лицу. Чувствует запах закуренной сигареты от его губ, видит близко, изучает такое красивое, золотистое и желанное лицо. Он уже не замечает, как сильно стал сжиматься кулак в волосах Фрэнка, выдавая его желание.       Губы Фрэнка размыкаются, он обминает зубами нижнюю. Рукой с зажатой сигаретой притягивает Донни к себе за шею ещё ближе. Мягко стонет, сдаваясь, едва слышно, когда касается рта Донни в поцелуе. Тянет его второй рукою, забирается в рот языком.       Донни идёт в наступление. Он обеими ладонями сжимает лицо Фрэнка, с силой, во вздохах втягивает запах, сам вталкивает язык ему в рот.       Фрэнк отступает, замирает в поцелуе, потом кусает, сильно и так, что Донни вынужден отпрянуть, чувствуя, как на язык попадает его собственная кровь. Хмурится, а Фрэнк замирает и поверхностно дышит. Донни выпрямляется, не спуская с Фрэнка глаз. Тот делает ещё одну затяжку, тоже поднимается.       — Милый, — говорит тихо, снова приближаясь для поцелуя.       Донни не двигается и наблюдает.       — Милый, — шепчет, опуская ресницы и нежно слизывая с губы Донни застывшую кровь, потом так же нежно рассасывает её на его губе, прижимаясь всем телом, но без рук.       Донни закрывает глаза. Когда Фрэнк становится как вода в ладонях — ласкающимся, нежным и податливым, — Донни понимает: тот хочет сказать, что будет таким до конца. Но этот укус — это никуда не годится.       — Ты же накажешь меня? — шепчет Фрэнк, отрываясь и отстраняясь от губ, делает последнюю затяжку из тлеющей сигареты.       Донни продолжает молча разглядывать Фрэнка, едва справляясь со всеми стремлениями, что крутятся внутри него.       Фрэнк отворачивается, гасит окурок в пепельнице, снова поворачивается и приближается:       — Накажешь меня?       Донни молчит.       Фрэнк опять прижимается к нему, губами к уху:       — Бобби, я соскучился. Убей меня, милый, — выдыхает.       Донни вздрагивает и бросает, не прикасаясь:       — Пошёл в кровать.       Фрэнк улыбается у самого уха, идёт к лестнице.       Донни провожает его взглядом, отправляется за бутылкой виски, чтобы захватить наверх.       Фрэнк ждёт его, расхаживая босиком, без рубашки и в расстёгнутых брюках. Оборачивается, когда слышит Донни. Улыбается ему. Подходит, отнимает бутылку. Снова берёт за шею, целует с тихим стоном на выдохе. Он намерен прикасаться, дразня и обещаясь, пока Донни не сорвётся. Одна из привлекающих во Фрэнке черт такова, что он, даже кокетничая, ведёт себя по-мужски. Он не вертит задницей, как многие, кто пытался обратить внимание Донни на себя; не меняет голоса до гнусавых пидорастических растягиваний и не сюсюкает. Фрэнк остаётся таким же, какой есть в повседневности. Он не строит глазки и смотрит прямо, только чуть с вызовом и немного с насмешкой, которая тут же перекидывается в желание и в расширенные зрачки, стоит Донни его коснуться.       Но Донни возбуждается на кое-что ещё, что внутри Фрэнка, потому что чувствует, как это кое-что притягивает, просит, даёт и обещает, даже когда Фрэнк стоит спокойно и просто разглядывает. Именно эта спокойная мужественность во внешности Фрэнка, заполненная мягкой женственной дуальностью, реагирующей на Донни яростными опрокидывающими приступами желания, и привлекает. Фрэнк может завести его просто одним наклоном головы и движением глаз, одной затяжкой, одним произнесённым «Бобби». Сейчас тот делает всё из перечисленного вместе.       Фрэнк снова подходит, расстёгивает Донни пуговицу на пиджаке, снимает тот с плеч, стаскивает вообще прочь. Потом освобождает от галстука, занимается пуговицами сорочки, оголяет одно плечо, медленно запускает ладонь Донни в волосы, сжимает, чуть отклоняет его голову и с жаром, с урчанием, мокро засасывая кожу с ключицы и плеча, облизывает открывшуюся шею.       Донни вздрагивает, под прессом сжимается, а по спине горстью рассыпаются иглы возбуждения. Он на секунду притягивает Фрэнка к себе, вжимаясь под его губы шеей, грудью к его, голой и сильной.       — Малыш, — выдыхает.       — Прости меня, Бобби. Я ни о ком не могу думать, только о тебе, — с дрожью в голосе говорит Фрэнк, целуя в уголок рта. — Накажи меня. Я соскучился.       Прося об этом, Фрэнк смотрит в глаза.       Донни видит её, ту тварь, что проснулась и просит о жестокости. Они очень неплохо сосуществуют в теле Фрэнка вдвоём. Сам Донни ещё не знает, что в нём тоже живёт демон, он ещё не сталкивался с ним явно и не отпускал с привязи. И Донни не знает, что Фрэнк-то его демона чувствует, поскольку видит его, смотрящего из глаз Донни, довольно-таки часто.       Сейчас же Донни оглаживает спину Фрэнка ладонью и спрашивает:       — Таблетку?       Фрэнк кивает.       Из кармана пиджака Донни вынимает пластиковый пакет с таблетками, одну раскусывает, протягивает Фрэнку на ладони половинку и целую.       Фрэнк говорит:       — Даже так?       Донни кивает, забрасывает себе в рот столько же. Кроме всего прочего он хочет сделать с Фрэнком такое, чтобы тот перестал смотреть на него этим вызывающим взглядом. Он хочет видеть в его глазах страх. И он хочет, чтобы они оба испытали от этого удовольствие. Донни хочет, чтобы барьеры самоконтроля Фрэнка стали хрупкими и непрочными, поэтому тянет его к себе и целует жадно и глубоко. Фрэнк не противится, только в самом конце всё же прикусывает ему губу. Но несильно, всего лишь намёком.       — Не делай этого, — говорит Донни, подавляя в себе порыв толкнуть в лицо. — Разденься.       Фрэнк раздевается.       Донни плотно смыкает губы, говорит:       — Повернись.       Фрэнк спокойно поворачивается.       Донни добирается до бутылки. Пьёт, не спуская взгляда.       Фрэнк подходит, забирает бутылку, делает два глотка, спрашивает:       — Я нравлюсь тебе?       Донни оглядывает его губы, яркие, гладкие и блестящие после выпивки.       — Ты даже не представляешь — как, малыш, — говорит глухо.       Фрэнк улыбается, сузив глаза, снова обнимает Донни за шею ладонью, притягивает, целует. Потом выпускает, посылает руку вниз, хочет коснуться там, между.       — Нет, — говорит Донни.       — Но я хочу, — просит Фрэнк.       — Не теперь.       Фрэнк отнимает у него бутылку. Отталкивает, снова пьёт. Чем больше алкоголя, тем быстрее наступит реакция. Фрэнк отходит, с минуту наблюдает, как Донни раздевается до конца. Потом закуривает, усевшись на кровати и поставив на покрывало перед собою пепельницу.       — Иди ко мне, — говорит, докурив до половины.       Донни заходит на кровать, садится за спиной Фрэнка, начинает гладить пальцами его плечи и шею, лопатки, обласкивать позвонки, верх ягодиц, продавливать пальцами. Мгновение спустя плечи уже обцеловывает.       Фрэнк склоняет голову то вправо, то влево, рукой без сигареты удерживает Донни за волосы, прижимая, чтобы тот задерживался на одном месте дольше. У Фрэнка чувствительная шея, и он покрывается дрожью, пока Донни её ласкает.       — Как ты себя чувствуешь? — отрываясь, спрашивает Донни.       Фрэнк оборачивается через плечо, смотрит, потом гасит сигарету:       — Дай выпить.       Донни отклоняется, дотягивается до бутылки.       Фрэнк пьёт, завинчивает крышку. Протягивает руку вверх, и Донни снова прислоняется к нему сзади. Фрэнк ухватывается за его плечо, поднимается на коленях, встаёт тесно, прижимается спиной к груди Донни, затылком к его лбу, вскинутой рукой удерживает близко.       Донни склоняет голову к его плечу, туда, где стройная золотистая и строптивая шея переходит в ключицу; захватывает губами, сладко втягивает кожу и слышит, как Фрэнк набирает в лёгкие воздуха. Донни целует до засоса и понимает: начинается таблеточный приход. В себе он тоже чувствует это.       Экстази много, они порядком намешали его с виски, убыстрив и усилив действие, поэтому сильно тошнит. Фрэнк, прижимаясь и борясь с головокружением и тошнотой, стонет. Донни, обхватив его руками, прижимает к себе и прижимается сам.       — Что за дерьмо, — выдыхает Фрэнк.       — Потерпи, — говорит глухо Донни, облизывая его волосы. — Через пару минут забудешь. Ты же знаешь.       Фрэнк хмыкает, гладит его по бёдрам, прижимает к себе.       Донни, не в силах собрать зрение, которое кроме тумана не фиксирует ничего, говорит, отмечая, что в порыве дёргает бёдра Фрэнка на себя, плотоядно и утробно вдыхая его запах с кожи:       — Я хочу тебя. Твою мать, Фрэнк, ты пахнешь ангелами. Я хочу жевать тебя.       Фрэнк откидывается головой ему на плечо. Донни опускает руку, берёт Фрэнка в ладонь, гладит, стискивает и сжимает. Тот резко сгибается, но тут же возвращается.       Если Донни понемногу справляется, Фрэнк всё ещё продолжает бороться с тошнотой, но член его уже толстый и напряжённый. Продолжая ссасывать Фрэнку плечи, второй рукой Донни пробирается ему между ягодиц и растирает пальцами.       — Бобби, — судорожно шепчет Фрэнк.       Донни продолжает ласкать обеими руками.       — Бобби, — выдыхает, делает глубокий вдох и накрывает ласкающую член руку сверху, обхватывает, сжимает, вторую снова закидывает за голову, тянет Донни за волосы.       — Я хочу.       Донни впихивает сразу два.       Фрэнк ахает протяжно и ободряюще:       — Милый…       — Как хочешь, Фрэнк? — прыгающим голосом спрашивает Донни.       — Делай нежно, милый.       И Донни обеими руками нежен, настолько, что Фрэнк исходит сладкими сотрясениями. Дышит, ласкает его голову, сжимает пальцы в волосах. Шепчет:       — Я люблю тебя, Бобби.       Донни улыбается, сминает ему ухо губами и говорит, прижимаясь к ягодицам и пояснице возбуждённым, крепким и ожидающим своей очереди членом:       — Я тоже люблю тебя, Фрэнк.       Таблетка работает. Оба не могут остановить поток слов, что выплёскивают друг на друга, всё, что мечется в нетрезвой голове и колотящемся сердце.       — Как теперь хочешь? — снова спрашивает Донни, заводя указательный и средний медленно и глубоко, но не в силах придержать в кисти дрожь. Она резонирует во всё тело, заставляя на стоне удариться во Фрэнка.       — Делай быстрее, — просит Фрэнк, танцуя бёдрами под его руками.       Донни резко, с силой и вверх, заводит пальцы.       Фрэнк всхлипывает и на руке, которой держится за его шею, подтягивается вверх.       — Милый, хорошо, милый, хорошо, милый, хорошо… — начинает шептать.       — Боже, я не могу вспомнить, как я жил без тебя, Фрэнк, малыш. Как я жил без твоих чудесных глаз. Я не могу вспомнить, как я жил без твоего… рта, как я жил без твоей чудесной… — Донни резким толчком вскидывает кисть.       — Хорошо… — на приходе шепчет Фрэнк.       — …узкой… — Донни ещё одним толчком отправляет пальцы вовнутрь Фрэнка.       — …хорошо… — шепчет Фрэнк.       — …задницы, — выдыхает Донни, отправляет третий к двум первым.       Фрэнк замолкает, стягивается вокруг, и Робин чувствует, как член Фрэнка начинает словно продёргивать в его руке. Пальцы Фрэнка в его волосах сжимаются, а сам он снова крупно вздрагивает.       Донни не останавливается.       — Бог мой, Бобби, — наконец, борясь с таблеточным кашлем, выдаёт дрожащими губами Фрэнк.       Донни не останавливается, продолжает вести.       — Бобби! — выкрикивает Фрэнк перед приходом.       Донни быстро и крепко дрочит ему с обеих сторон.       Фрэнк почти выпадает из реальности, выкрикивая его имя, горячо сжимается, бьётся о него бёдрами.       — Тебе нравится, — сжав зубы и желая проникнуть в него так, чтобы Фрэнк заорал в голос, выдыхает Донни.       — Бог мой, Бобби, — шепчет тот, кончая в двигающийся кулак.       И тогда Донни отталкивает его мокрой ладонью вперёд, приставляет себя к широкой, мокрой и горячей дырке в заду Фрэнка и забирается в него, медленно, но не останавливаясь ни на долю секунды. Фрэнк ахает.       Донни шлепком по пояснице заставляет его прогнуться, подтягивает руками, вынуждая встать плотнее и разведя ноги, совсем плотно, в замок. Он видит, как Фрэнк, не в силах раскрыть глаз от долгого, терпкого и прошивающего удовольствия, быстро сглатывая набегающую во рту слюну, искажается под ним. Видит, как глубоко и до самого конца сам он опускается в него. Видит сверху, как нежная слизистая Фрэнка сдвигается по его члену вверх и вниз, охватывая, а сам он толсто и твёрдо Фрэнка имеет. И Донни опять начинает тошнить от заливающей на очередном приходе волны возбуждения.       Фрэнк протягивает руку, Донни берёт её, сжимает пальцы. Фрэнк тянет к себе. Это значит, что соглашается плотнее и резче.       Донни опускается чуть сверху, изменив угол входа, но руки не выпускает, подтягивает под локоть, второй упирается Фрэнку в бедро. Готовый кончить, начинает двигаться часто и быстро.       — Бобби, — просит Фрэнк.       Донни выпускает руку, обеими руками берёт за бёдра, добавляет рывок на себя к толчку во Фрэнка. Фрэнк орёт в прикушенное покрывало.       — Блядь! Бог мой! Блядь! — кричит непрерывно, пока Донни с мокрыми шлепками бёдер о ягодицы быстро погружается в него.       Донни кончает, чувствуя, как сжимается вокруг него Фрэнк, и мокрый, задыхающийся наваливается сверху.       Фрэнк под ним исходит дрожью, дышит часто и тяжело, продолжает гореть и пульсировать вокруг члена.       — Я хочу ещё, — говорит, как только может.       Донни открывает глаза и соглашается:       — Я тоже хочу.       Фрэнк, сглатывая, придвигается, охватывает рукою за плечо, тянет на себя, разворачивает на бок.       — Я могу всю ночь, не оставляй меня.       Глаза его огромные: Донни почти не видит зелёной радужки за безумными зрачками.       — Хорошие колёса, да, малыш? — говорит, хмыкая. Приподнимается на локте, разглядывает лицо Фрэнка сверху: брови, ресницы, блестящие глаза, бледные впадины щёк под горящими широкими скулами, пробивающуюся, чувствуемую на ощупь щетину на подбородке и на щеках. Пальцами растирает его рот, упирается в губы, потом в зубы.       — Фрэнк.       — Да.       — Я хочу запустить руку тебе в живот и собрать в горсть твои внутренности. Я хочу видеть, как ты станешь кричать. Я хочу делать тебе больно. И я хочу, чтобы ты хотел меня в этот момент, — голос Донни начинает дрожать.       И сейчас один из тех случаев, когда Фрэнк видит демона, о котором Донни не знает. Фрэнк видит его в тёмных глазах, в сведённых к переносице бровях, прямых и истомлённых желанием. Видит его в двух резких от наркотиков складках у носа и рта. Демон хочет терзать, он ещё не делает этого так, как мог бы, знай он Фрэнка дольше. И он ещё ждёт от Фрэнка согласия. Но очень хочет, потому что чем дольше они вместе, тем сильнее попадает Донни в зависимость от тех возможностей, которые обещает ему Фрэнк. И Фрэнк, любящий Донни и его демоническую сущность, начинает покрываться холодом, колючим холодом по коже, чувствуя на себе жёсткие кожистые крылья похоти, которую сам же в Донни и провоцирует.       — Бобби.       — Да.       — Ты можешь.       — Малыш, — говорит Донни, обсасывая его подбородок.       — Бобби, ты же знаешь, что только ты можешь рыться в моём животе?       — Без сомнения, Фрэнк. Я знаю это.       — Я твой, только твой, — говорит Фрэнк, на волне прихода и отдачи облизывая шею Донни снизу.       — Я знаю, я помню тебя.       — Бобби.       — Да, малыш.       — Я хочу рассказать, как увидел тебя в первый раз.       — Я знаю, — отвечает Донни, улыбаясь и вертя в пальцах серёжку Фрэнка.       — Нет, это был твой первый раз, — улыбается Фрэнк.       — Да ну? — Донни немного сдвигается.       Фрэнк кивает.       — Расскажи мне, — просит, целуя его в грудь, поднимается и отыскивает бутылку, сигареты и перевёрнутую на кровати пепельницу.       Они растёрли окурок и пепел по всему покрывалу.       Донни складывает найденный окурок обратно в пепельницу, прикуривает две сигареты, одну протягивает Фрэнку.       — Ты расскажешь мне историю о неразделённой любви, о которой я совершенно не подозревал? — спрашивает Донни, усаживаясь на кровати.       — Ну, она была неразделённой совсем недолго, — пожимает плечами.       — А ты счастливчик, не каждому удаётся так быстро.       — Что быстро? Быстро затащить тебя в постель, Бобби?       Донни странно смотрит на Фрэнка.       — Кстати, не думал о нашей ситуации с этой стороны, — говорит задумчиво.       — Блядство, Бобби, ты даже гандона не надел, забравшись на меня. Я, вообще, по всем правилам этикета не должен иметь с тобой ничего общего, потому что налицо твоя неразборчивость в связях, — Фрэнк курит, продолжая «тыкать зажжённой веткой», как он это называет, в Донни.       Донни на грани терпения, но спускает на тормозах:       — Сука, я не верю своим ушам.       — Тебе придётся, милый. Со стороны это выглядит именно так. Тебе предлагает секс незнакомец, ты ведёшь его в дом, не настаиваешь на средствах защиты. А теперь принимаешь с ним наркотики в постели. Кошмар для мамочек, — Фрэнк всё же не может сдержать улыбку.       — Что ты там говорил о неразделённой любви? — уходит от темы Донни, тоже улыбаясь и прищурив глаз от сигаретного дыма.       — Как бы там ни было, не окажись ты такой скотиной, любовь моя, боюсь, я бы не смог от тебя возбудиться.       Донни только двигает бровью. Не тратит сил даже на «хм».       — Кстати, за что ты заставил обливаться кровью того несчастного на выставке в «Арт энд сайнз гэллери»? Об этом я не знаю, а мне интересно.       — Так это тогда?       — Да, тогда. Я видел тебя в толпе из охранников, разбитых носов, стонов и проклятий.       Донни улыбается и стряхивает пепел:       — Мужик назвал меня педиком.       — Я мог бы и сам догадаться, — Фрэнк тоже тянется к пепельнице, не поднимаясь.       Донни сдвигает её ближе.       — А охранник?       — Просто попал под руку. Не предупредив, взял меня сзади за плечо.       Донни улыбается.       Фрэнк, глядя на него, тоже.       — Ну так что, реки крови свели тебя с ума, малыш?       — Не исключено, но нет, — Фрэнк смотрит, прикрыв глаза.       — А что тогда?       — Когда тебя уводили, ты не позволил до себя дотронуться. Ты выглядел как, мать твою, какой-то король.       — Это у тебя кармическое, Фрэнк. Вас, Козерогов, всегда тянет к богеме. Я спонсировал это сборище идиотов. Они не могли себе позволить наезжать на меня, — Донни, дотягивая сигарету, пожимает плечами.       — Бобби, не надо. Ты независимый, агрессивный, самовлюблённый социопат, который неумолимо скатывался к прямой психопатии, не подбери я тебя на этой скользкой дорожке и не предложи делать со мною всё, что ты с радостью делаешь. Ты действительно жесток.       Донни согласно кивает:       — Хорошо, но ты тоже психопат.       — Не без этого. Мне даже будет приятно, если теперь ты разъяснишь, в чём моя психопатия, — Фрэнк давит сигарету в пепельнице.       — Ума не приложу, как бы выразить это так красиво и складно, как выходит у тебя, Фрэнк. Позволь остановиться на том, что я попал в точку: ты извращенец.       — Договорились.       Донни молчит несколько секунд.       — Фрэнк.       — Да.       — Ты испытываешь удовлетворение от нашего секса? — смотрит пристально, поставив локоть на согнутую в колене ногу, а подбородок уместив в ладонь этой руки.       Фрэнк разглядывает Донни, чувствуя, что волна нежности, любви и теплоты обливает его. Потом поднимается, добирается до Донни на четвереньках, садится рядом, приближает губы к губам, говорит:       — Когда ты говорил про руку в моём животе, это меня завело.       — Потрясающе, — бормочет Донни, потянувшись за бутылкой.       — Умру, если не выпью воды, — Фрэнк идёт в ванную, набирает из фильтра стакан воды, половину приносит Донни.       — Спасибо, — покорно пьёт.       Фрэнк уходит со стаканом и отлить.       Когда возвращается, видит, что Донни выравнивает на коробке от диска две длинные дороги кокаина. Фрэнк садится рядом, скручивает купюру.       — Давай, — говорит Донни, сам тоже идёт в ванную. Когда возвращается — снюхивает свою дорожку.       С минуту оба, лёжа рядом, молчат. Фрэнк бездумно гладит правую руку Донни, обласкивает пальцами кольцо с синим сапфиром, которое тот очень любит и часто носит. Донни захватывает его пальцы, тянет к себе. Но Фрэнк выдёргивает руку. Сдвигается дальше.       Донни переворачивается, наблюдает. Так и есть, Фрэнк снова хочет, чтобы он сделал так. Определённо, Донни нравятся эти постоянные подступы и приступы.       Фрэнк поднялся на локтях и глядит этими своими глазами.       — Фрэнк, — вкрадчиво говорит Донни.       — Что? — отвечает, не двигаясь.       — Подойди ко мне, — в прежней манере говорит Донни.       — Нет, — поднимается на вытянутых руках.       Донни встаёт на колени. Несколько секунд оба смотрят друг на друга.       Фрэнк весь дрожит внутри, потому что как бы он этого ни хотел, — мучительно трудно ждать удара. И он прекрасно видит, что Донни начинает возбуждаться: пальцы сжимаются в кулак, зубы стиснуты, а лицо мрачнеет.       — Подойди ко мне, Фрэнк, — ещё тише.       Фрэнк поднимается, нехотя приближается.       Донни оглядывает его лицо. Потом медленно касается губами по щеке.       Фрэнк опускает глаза и чуть отстраняется.       Донни, ухватив за локоть и дёргая, тащит его на себя.       Фрэнк вырывает руку. Говорит:       — Да не лапай ты меня…       Донни бьёт его, коротко, но так, чтобы не повредить зубы и нос.       Фрэнк отшатывается, опирается рукой о кровать позади себя. Поднимается, открывает глаза.       Донни снова пытается притянуть его к себе.       Фрэнк позволяет, даже позволяет коснуться губ, но, когда Донни хочет обнять теснее, раскрытой ладонью отталкивает его в лицо и тут же схватывает повторный удар.       — Сука, — вырывается у Фрэнка.       Донни, не дожидаясь, пока Фрэнк поднимется, сам вздёргивает его вверх, ухватив за подмышку.       Фрэнк смотрит на него тёмными, глубокими, горящими зрачками, его губа всё-таки расшиблена, на скуле наливается синяк, дыхание трудное.       Донни облизывает языком лицо в месте ушиба. Фрэнк вздрагивает, но упирается в плечи руками, удерживает секунды три и снова отшвыривает.       Донни бьёт наотмашь сначала левой, потом правой.       Фрэнк опускается на кровать, откидывает голову, широко раскрывает глаза и облизывает губы.       Донни склоняется над ним, упираясь в кровать прямыми руками. Рассматривает. Фрэнк опускает взгляд.       — Ты всё, малыш? — спрашивает Донни.       Фрэнк не отвечает.       Донни склоняется ниже, к самым губам.       Фрэнк упирается ладонью в его плечо.       Донни, сжав рот, отрывает его ладонь, с силой прижимает к кровати, подминает под себя.       Фрэнк едва дрожит, но всё ещё сопротивляется в поцелуе, и Донни приходится сжать его горло обеими ладонями, почти перекрыв доступ воздуха. Фрэнк замирает, затихнув.       — Я и в самом деле не советую тебе продолжать, Фрэнк, — тихо говорит в губы.       Фрэнк покорно замирает.       — Разведи колени, — так же тихо говорит Донни. Чуть сдвигается, чтобы лечь Фрэнку между ног. — Я хочу видеть твоё лицо, малыш, оно нравится мне.       Фрэнк сглатывает под ладонями, по-прежнему сжимающими ему горло.       — Малыш, я сейчас выпущу тебя, ты меня поцелуешь. И продолжай, пока я не окажусь в тебе полностью, понятно? — Донни прижимается к подбородку Фрэнка губами и слышит «да».       Донни действительно выпускает его, но левой рукой берёт за волосы, прижимает к кровати, а правой подтягивает Фрэнка за колено вверх, закидывая себе на пояс.       Фрэнк охватывает его коленями с обеих сторон.       — Начинай, — говорит Донни.       Фрэнк слабо улыбается, закрывает и открывает глаза, словно едва веря в то, как оба себя ведут. Но он обнимает Донни за шею и за плечи по спине, целует. Оба сразу чувствуют вкус крови, которая от движения начинает идти из губы Фрэнка. Тот увлекается и в поцелуе раздражает свой укус на губе Донни.       Донни опускает руку между ними, берёт себя. Фрэнк стонет и шипит в его рот, пока Донни заходит. Единожды отрывается от губ, выгибаясь от саднящего ощущения.       — Я сказал, продолжай, — жёстко говорит Донни.       Фрэнк возвращается и в поцелуе выражает всё, что чувствует от члена внутри себя.       Донни держит его рукою за бедро, оттягивая в сторону, раскрывая, другой рукой опирается на кровать, удерживая себя над Фрэнком, иногда опускает руку, чтобы раскрыть больше, втиснуться и замереть.       Фрэнк выдыхает на вскрике в его рот. Замирает, стискивая Донни плечи. Тот начинает двигаться плотно, выпускает рот Фрэнка, переключается на его шею, терзающими зубастыми захватами оставляет на коже следы и мелкие фиолетовые засосы.       Член Донни большой и крепкий и так твёрдо вдвигается Фрэнку в зад, что тот вздрагивает, стонет и вскидывается в стремлении принадлежать. Фрэнк прижимает голову Донни к себе, когда после пары минут медленных и растягивающих становится шире, сопротивление его ослабевает, а приходит жестокая, выражающаяся в физическом подчинении эмоциональная потребность. Он обхватывает лицо Донни ладонями и говорит:       — Сделай, как мне нравится.       Донни замирает, потом долго и томно, с высасыванием слюны целует. Поднимается, закидывает одну ногу Фрэнка себе на грудь и на плечо, через вторую переступает коленом, немного вздёргивает.       Фрэнк лежит, вытянув руки по кровати ладонями вниз, смотрит в глаза. Донни смотрит на него.       — Ты же знаешь, что я люблю тебя, чтобы ни происходило.       — Да, — говорит Фрэнк, на мгновение смыкая ресницы и снова сцепляясь взглядом.       И Донни может видеть, как при первом его движении вглубь Фрэнк размыкает губы и пальцы его сворачиваются в кулаки, сжимая покрывало. Смотрит в глаза. Фрэнк молчит, почти не дыша, и может показаться, что у него отказали лёгкие. Но Донни знает, что Фрэнк просто не может дышать. Вместе с первым вдохом он чуть позже оборвётся в громкий и тягучий стон и крик. Сейчас же Фрэнк ещё смотрит в глаза. В какое-то мгновение веки его начинают трепетать, глаза словно вот-вот скроются под ними, но Фрэнк усилием сохраняет сцепку взглядами.       Донни усиливается и становится быстрее.       — Ебать! — не выдерживая, выкрикивает Фрэнк.       Смотрит в глаза.       — Не останавливайся, — шепчет.       Смотрит в глаза.       Доннии не думает останавливаться, ему хорошо в тесноте и жаре, в скользком и сжимающем; хорошо от того, как Фрэнк корчится под ним; от того, как тот хочет его. И Донни видит, как глаза Фрэнка становятся мокрыми от ласкающей боли и жёсткого кайфа.       — Фрэнк, малыш, — стонет, сжимая его колено и подтаскивая выше.       — Не останавливайся, — просит Фрэнк.       — Нет, конечно, нет, — успокаивает Донни.       Фрэнк протягивает обе руки. Дотягивается до бёдер Донни, цепляет их, начинает тянуть, одновременно затаскивая себя на него. Смотрит в глаза.       — Еби жёстче, Бобби. Я хочу тебя, — выдыхает сквозь зубы.       Смотрит в глаза.       И эта сцепка взглядами взвинчивает.       Донни короткими, почти не отстраняющимися рывками забирается в него, влекомый руками и похотью.       Фрэнк где-то не здесь, его дыхание сбито, глаза закатились.       Полминуты спустя Донни идёт к концу. Заталкивает себя на последних яростных толчках, сам кричит, заполняя Фрэнка до отказа. Вытягивается сверху. Сердце колотится так, что на груди Фрэнка его подкидывает. Тот слабо обнимает за плечи.