The Other Man out of Time

Дверь камеры закрывается с громким щелчком. Охранник бесстрастно смотрит Клинту в глаза, разворачивается и уходит. Слышится лязг металла — двери в остальных клетках тоже закрываются. — Черт, — бормочет Клинт, протискиваясь в переднюю часть клетки, хватается за холодные прутья и прижимается к ним лбом. Смотрит налево, потом направо. Похоже, это или склад, или завод. У них над головами — решетчатая металлическая дорожка. Через высокие окна в помещение попадают лучи восходящего солнца, слабо освещая все вокруг. — Видишь что-нибудь? — спрашивает Баки из-за его спины. Он так и держался за ним всю дорогу, пока их несколько часов гнали сюда, угрожая жутким оружием, которого Клинт раньше не видел. Впереди ехало несколько джипов, в которые загрузили все пистолеты, автоматы и винтовки, отобранные у них. — Нет, — Клинт мотает головой и пробует раскачать прутья. Бесполезно. Черт, он что угодно отдал бы сейчас за то, чтобы тут появился Стив. Или Железный Человек. Или Халк. Вот получить помощь Халка он бы точно не отказался. — Такие же клетки. Много людей… Черт, прямо как домашний скот… — он оглядывается и видит Дугана со Сноуденом и еще кучу народу. С разными знаками отличия и в разной форме. Охранники, говорящие по-немецки, не смотрят на них и быстро уходят. Клинт ждет, пока их силуэты растают в темноте коридора. — Эй, кто здесь? — кричит он и возмущенно ойкает, когда его бьют по затылку. — Да заткнись ты, — яростно шепчет Дуган. — Нас убьют из-за тебя. — Сам заткнись, — шипит Клинт и снова повышает голос. — Эй, есть кто из сто седьмого? — Айова? — Гиллеспи! — кричит Клинт в ответ. — Живой? — Да, вроде, — дрожащим голосом отвечает Гиллеспи. — Со мной тут Мортон и Смит. И еще ребята из сто первого! — Из сто первого? А кто еще? — Эй, ты что, перекличку решил устроить? — встревает Баки. — Чем больше информации, тем лучше, — отвечает Клинт и продолжает: — Так, со сто первым и сто седьмым ясно, кто еще? В ответ раздаются несколько голосов, и Клинт понимает, что тут солдаты из разных взводов, дивизий, городов и даже стран. С ними в клетке не только американцы, но и британец — спецназовец из воздушно-десантного формирования «Красные Дьяволы». Он стоит в дальнем углу, прислонившись к стене и сложив руки на груди. О его интересе к происходящему говорит лишь одна слегка приподнятая бровь. Как только Клинт собирается поговорить с сержантом Таузером, которого замечает в дальнем углу клетки, о том, как их лейтенанта убили из того странного оружия, как раздается голос человека, говорящего на немецком. Из темноты появляется офицер, быстрым шагом идущий к ним. Все замолкают. Большинство отходит от решеток. Человек замедляется и раздраженно осматривает заключенных. По Клинту он лишь скользит взглядом и тут же переводит его на следующую клетку. Звук его шагов эхом разносится по помещению. — Ты что, нас на потом оставил? — кричит Клинт. Баки хватает его за руку и дергает на себя. Охранник медленно разворачивается и идет к ним. — Зачем мы здесь? — продолжает кричать Клинт. — Не то чтобы я жаловался, но гостеприимство могло бы быть и получше. Мужчина останавливается возле решетки. — Американцы, — он, усмехаясь, качает головой. — Ну, не все, — отвечает Клинт и показывает пальцем себе за спину. — Вам и британец попался. «Красный Дьявол» у стены приподнимает бровь чуть выше. Охранник усмехается. — Дерзишь? Уверен, это ненадолго. Клинт смотрит на знак у него на шинели. Осьминог с извивающимися щупальцами. — Отец пытался выбить из меня дурь. Не сработало тогда, не выйдет и сейчас. Человек двигается быстрее, чем ожидал Клинт, и вот он уже кричит от боли, когда ему в живот вонзается дубинка и выбивает из легких весь воздух. Клинт падает на Баки, успевающего его подхватить. — Мудак! — кричит он, покачиваясь под весом Клинта. — Отпусти нас! — Замолчи, — говорит охранник и уходит. Клинт стонет и чувствует, как его опускают на пол. Хватается за живот и пытается нормально вздохнуть. — Вот урод… — Клинт, привалившись к Баки спиной, сидит на полу между его расставленными ногами. — А ты чего хотел, засранец? — шипит Баки. У него блестят глаза, и он весь дрожит. — Невозможно получить информацию молча. Нам надо выбираться отсюда. — Прости, янки, но должен тебя разочаровать. Мы тут уже неделю и все это время пытались сбежать, — говорит «Дьявол». — Боюсь, выбраться не получится. — Плохо пытались, — сквозь зубы шипит Клинт. — А немец прав, — англичанин качает головой. — Ты дерзкий. Клинт пытается засмеяться. — Один из многочисленных дефектов характера… — Засранец… — Баки грубо отталкивает его и встает. — Эй, я на твоей стороне, — возмущается Клинт и в знак благодарности кивает двум солдатам, подхватывающим его под руки и поднимающим на ноги. — Знаю, но это не мешает тебе быть засранцем, — Баки складывает руки на груди и обиженно отворачивается к решетке. Клинт вздыхает и молча трет живот. Ему так хочется обнять Баки. Положить голову ему на плечо и сказать, что они точно не умрут здесь. Что с ними все будет в порядке. — Надо отдать тебе должное — яйца у тебя есть, — хмыкает Дуган, хлопая Клинта по плечу. — Что будем делать? Прежде чем Клинт успевает ответить, британец отлипает от стены и, с любопытством глядя на него, подходит ближе. — Думаю, тебе плевать, но сержант тут точно выше тебя по званию, янки. Все поворачиваются к Баки, который упорно продолжает стоять ко всем спиной. Клинт вздыхает. — Ну, у сержанта Барнса в данный момент палка в заднице, а это точно выходит за рамки обычной рабочей процедуры… — он замолкает, вспоминая мчащегося мимо красно-золотого Тони, орущего «пора выкинуть свод правил в окно, Кэп!». — Вообще-то, он не рядовой, — неожиданно говорит Сноуден. — Его звание приравнивается к старшему лейтенанту. — Он спецагент, — добавляет Дуган. — Он знает, что делает. — Эй, эй… — встревоженно начинает Клинт. — Я понятия не имею, что делать. Хватит так на меня смотреть… — Мы что-нибудь придумаем, — неожиданно произносит Баки и, резко развернувшись, встает рядом с Клинтом. — Прямо сейчас, черт побери. Если у кого есть хорошая идея, давайте послушаем. Сноуден, присоединяйся. Перестань выглядеть так, будто тебя сейчас стошнит, и подумай. У Баки решительно сжаты челюсти, а в глазах мелькает что-то злое и темное. Похожее на еле сдерживаемую ярость. Клинт частенько видел такое выражение лица у Стива. Это реакция на тщетность и бессилие. Клинт глубоко вдыхает, чувствуя прилив сил от того, что Баки рядом, и задумывается, чего бы в такой ситуации ожидал от него Стив. — Правильно. Давайте выбираться из этой адовой дыры. *** Клинт просыпается и начинает дрожать. Внутри зарождается что-то, похожее на страх. Он с трудом садится и понимает, что находится в постели в своей квартире, а не заперт в грязной клетке в Европе. Он опускает ноги на холодный пол. Потом наклоняется и, неглубоко дыша, упирается локтями в колени, загоняя слезы поглубже. Нет, говорит он себе, с тобой все будет хорошо. Это не ты попал в плен, и рыдать тебе не из-за чего. Ты можешь только смириться. Это непросто. Он помнит испуганного и беспомощного Баки, и это разбивает Клинту сердце. Как и чувство утраты, сопровождающее все его воспоминания о нем. В квартире абсолютно тихо. Из окон падает едва различимый свет пробивающихся сквозь облака солнечных лучей. Вчера Клинт остался здесь, чтобы немного отдохнуть от Ванды и Пьетро. Да, он скучал по ним, когда их не было, но сейчас, похоже, больше ни в силах выдерживать бесконечные извинения одного близнеца и суету другого. Ему требуется достаточно много времени на то, чтобы взять себя в руки и пойти наконец в душ, а потом — завтракать. Слушать тут некого, поэтому он решает побыть без аппаратов и тратит пару часов на то, чтобы от души пожалеть себя. В тот момент, когда он собирается вернуться в постель, звонит телефон, и Клинт выныривает из тоскливых мыслей. Он думает, что это Стив, который хочет узнать, куда он пропал, и обреченно жмет на кнопку… Это Наташа. Сердце подпрыгивает, и он, следуя за ним, запрыгивает на стойку и усаживается поудобнее, глядя на экран. Наташа немного уставшая, но как всегда великолепная. На ней черное тактическое снаряжение, за спиной —безликая светлая стена. — С добрым утром, — говорит она, и на экране появляются субтитры. — Выглядишь ужасно. Клинт вздыхает и смущенно трет заросший щетиной подбородок. — Чувствую себя примерно также. — Ванда сказала, что у тебя проблемы, — в своей обычной манере «убей собеседника прямотой» говорит Наташа. Если бы Клинт не практиковался в сдерживании вздрагиваний, он, скорее всего, выдал бы то, что почувствовал после этих слов. Возможно, это и было правдой, но он не хотел, чтобы Ванда беспокоилась или говорила о нем с другими. Это было слишком похоже на то, как будто младшей сестре приходится помогать ему. Участие в этом Тони и Стива было почти нормальным, ведь они старше. И то, что они в курсе насчет проблем Клинта, лишь немного смущало, а не заставляло его чувствовать себя жалким и ничтожным. — Что, и никакого разговора-прелюдии? Наташа приподнимает бровь. — В прошлый раз, когда я звонила и рассказывала о миссии, ты уснул. — В свою защиту могу сообщить… — начинает Клинт, но тут же качает головой. — Нет. Ничего не могу сообщить. Наташа фыркает. — Как обычно, — говорит она и выпрямляется, как будто решительно приступает к делу. Черт. Похоже, сегодня ему поблажек не видать. Уж больно суровый у нее взгляд. — А теперь рассказывай. Не заставляй меня вытаскивать из тебя все клещами. Клинт задумывается о том, что достаточно хорошо знает почти все приемы Наташи. И если он на самом деле упрется, то ей будет довольно непросто. Но он устал. Он несчастен, и ему нужен друг. — Что ты знаешь? — Часть тебя в сорок четвертом встретилась с Баки Барнсом. И если я хорошо помню историю — сейчас ты в аду. — Нас захватила Гидра, — мрачно кивает Клинт. — Самый жуткий сон из всех. Она сосредоточенно качает головой, а он хочет, чтобы она была здесь. Сидела рядом и могла его обнять. Но он еще не настолько отчаялся, чтобы признаваться в этом вслух. Он уже давно научился справляться с подобными ситуациями сам, в одиночку. Почти минуту они молчат. Клинт думает о той версии себя, а Наташа смотрит на него. Наконец она не выдерживает. — О чем ты мне не говоришь? Ведь есть что-то еще. Клинт пожимает плечами, но потом открывает свой дурацкий рот и все рассказывает. Может, ей удалось выработать у него рефлексы как у собаки Павлова, и теперь он автоматически говорит ей правду и ничего, кроме правды? — Та часть меня влюбилась в Баки Барнса. Она недоуменно моргает. — Что? Клинт устало улыбается. — Ха, вот этого ты не ожидала. — Не ожидала… Какого черта ты имеешь в виду, говоря, что влюбился в него? — Та часть меня влюбилась, — поправляет Клинт. — Клинт, тебе не кажется, что сейчас не совсем подходящее время для нового увлечения? Клинт чувствует раздражение. — Это не увлечение. Мы поцеловались. Один мудак назвал его педиком, а после драки… С тех пор у нас отличный тайный секс. Наташа выглядит потрясенной и даже не пытается скрыть этого. — Ты задница. Я оставляю тебя без присмотра на десять минут… — Это не я! Это моя часть из прошлого! Я узнаю о том, что с ними происходит, из снов, которые потом становятся воспоминаниями! Наташа продолжает сверлить его взглядом. — Ну тогда это та твоя часть — задница! Стив знает? Так, а вот это проблема, которую Клинт не может перевести в шутку. Это слегка отрезвляет его. — Нет, не знает. И я хочу, чтобы так и оставалось. Он и так из-за Барнса в полном раздрае. Наташа кивает. — Мудрая мысль. Ты же знаешь Роджерса. Он может отреагировать как угодно. Может и сам броситься к Камню Времени. — Ну… Это все же Кэп, — нерешительно тянет Клинт. Наташа вызывающе смотрит ему в глаза. — Напомни-ка, почему твоя копия в сорок четвертом? — Потому что Стив думал о том, чтобы вернуться и спасти Баки, — отвечает Клинт и морщится. — Ладно, понял. Не говорить Стиву. — Скажи ему что-нибудь. Но не слишком много, — продолжает она, и Клинт закатывает глаза. — Есть, босс. — Перестань паясничать, pridurok, — вздыхает она. Он знает, как звучит это слово, потому что она называет его так довольно часто. А субтитры в телефоне сообщают только «Наташа ругается на тебя по-русски». — Ванда говорит, что они с матерью Тора пытаются выяснить, как работает Камень? — Ага? Наташа смотрит на него со смертельной серьезностью. — Попроси их найти способ прекратить эти сны. У Клинта сжимается желудок и напрягаются пальцы, в которых он держит телефон. — Зачем? Она выглядит такой же растерянной, каким выглядел он за несколько минуту до этого. — Почему ты хочешь помнить о тех ужасах, что там происходят? Ты же знаешь, что Баки Барнс умрет? Словам прямо не терпится слететь с языка. Клинт хочет сказать, что по уши влип в чужую историю любви. Сказать, как ему больно думать о Баки Барнсе. И что он настолько жалок, что не может этого допустить. — Клинт, — резко говорит Наташа. — С тобой что-то не так. Ты как будто не в себе. — Возможно. Но оно того стоит, — Клинт пожимает плечами. — Я не жду, что ты поймешь, Нат. Ты же не веришь в любовь, а я… Она перебивает его. — Не думаю, что если ты продолжишь цепляться за любовь, которая случилась в другом времени не совсем с тобой, тебе станет намного легче. Она попадает точно в цель. Так же, как Клинт из лука с девяноста футов. Это бьет прямо в грудь, и он понимает, что у него нет ни сил, ни желания продолжать спор. Он вздыхает. — Когда ты вернешься? — Не сейчас. Нам еще нужно выследить несколько ящеролюдей и одну очень умную генномодифицированную гориллу. — А я-то думал, что это у меня был плохой день с рыбами-мутантами и Пьетро. Наташа мягко улыбается. — Подумай, пожалуйста, о том, что я сказала. Я не хочу, чтобы ты пострадал, Клинт. Ты не очень хорош в эмоциональных вещах. И уже позволил этому зацепить себя за живое. — Нет… — Увидимся, — говорит она, качает головой и исчезает. Клинт долго смотрит на экран. На нем появляется привычный фон: Ванда с Пьетро стоят перед квинджетом. Их первая официальная миссия, вспоминает Клинт. Все прошло хорошо. Он проводит пальцем по экрану и испуганно роняет телефон, услышав стук в дверь. — Черт, — шипит Клинт. Сердце в груди бьется как испуганная птица. Он поднимает мобильный, медленно идет к двери и осторожно открывает ее, игнорируя раздающийся в голове крик Наташи «а глазок на что?». За дверью — раздраженный Роджерс. — Ты почему здесь? Клинт оглядывается, чтобы проверить, где находится. Да, это его квартира. Какое облегчение… — Потому что я тут живу? — неуверенно произносит он. Стив возмущенно вздыхает и, немного постояв, начинает протискиваться мимо него в квартиру. Стив что-то говорит, но Клинту удается показать на уши только когда тот замолкает и разворачивается. — Ты в порядке? Я волновался.  — В полном. Серьезно. — Если ты все еще с Баки, я знаю, что будет дальше. Вас уже захватила Гидра? — спрашивает он, усаживаясь за стол. Клинт захлопывает дверь и тяжело вздыхает. — Да. Другая часть меня с Баки в клетке. И Дуган с Фэлсвортом тоже там. Стив качает головой. — Боже, надеюсь, та часть тебя не наделает глупостей. Как думаешь, сможет он сидеть и ждать, пока я не появлюсь? — Понятия не имею! — стонет Клинт. — Я знаю, что ты всех спас, и он тоже должен знать. Но я не очень хорош в истории. Стив задумчиво морщится и принимается барабанить пальцами по столу. — Ну, Ванда с Тором считают, что ты ничего не можешь изменить. Так что есть вероятность, что я все-таки появлюсь и смогу всех освободить. — Я… я знаю, что дерьмо случается, — говорит Клинт. — Просто… надеюсь, что выберу наименее болезненные варианты. Потому что вспоминать все эти смерти… — Я понимаю, — Стив вздыхает и, продолжая долбить по столу, поднимает на Клинта немного неуверенный взгляд. Клинт откидывается назад и поднимает бровь. Стив нервно трет шею, но потом берет себя в руки. — Ты… может, сходим куда-нибудь, выпьем пива? — А знаешь, давай, — кивает Клинт, внутренне восторгаясь Капитаном Америка, предлагающим выпить за несколько часов до обеда. Каков бунтарь… — Говорить об этом лучше под пиво. Стив облегченно выдыхает, встает и улыбается. — Правда я понятия не имею, куда идти. Те бары, которые я знал, исчезли. Тони водил меня в один, но там все было настолько дорогое, что после нашего спора, боюсь, меня могут туда не пустить… — Ясно, — Клинт пожимает плечами. Стиву довольно сложно было произнести это. Рассказать члену команды о том, что не полностью контролируешь что-то… До всего этого Стив был явно на это не способен. — Тебе повезло. Я — король дешевых бруклинских баров. Стив хмыкает. — Очень на это надеюсь. Хотелось бы чего-то менее яркого, чем всё… — В будущем? Стив улыбается шире. — Ага, чем всё в будущем… Веди, Хоукай. *** Выбраться из адовой дыры оказывается не таким уж простым делом. В первый день им удается вскрыть замок на своей клетке, и они все вместе бегут к выходу, когда срабатывает сигнализация. Низкий, воющий гул заставляет встать дыбом волосы на затылке. Их окружают и загоняют обратно. На следующий день все повторяется. Только на этот раз охранники убивают высокого, крупного мужика по имени Джон. Сноудена тошнит, остальные в шоке застывают, и больше никто не пытается связываться с замками. Надежда начинает угасать на третий день. Он становится первым из тех, когда кого-то забирают. Это молоденький солдат из соседней клетки, которого утаскивают двое молчаливых охранников, игнорирующих его вопли. Он не возвращается. Паника начинается где-то на пятые сутки. Если сначала людей выводили по одному, то потом — через двойные двери сразу по несколько. Кто-то просто идет, высоко подняв голову. Кто-то кричит и плачет. Некоторые сопротивляются. Клинт стискивает зубы и смотрит им вслед. Пытается разглядеть хоть что-то за дверями. Потом ему в голову приходит блестящая — глупая и рискованная — идея. Он вскрывает замок сразу после того, как охранники забирают сержанта Таузера и вместе с ним скрываются в темноте коридора. Раздается сигнал тревоги, и охранники возвращаются. Заталкивают Таузера в клетку, захлопывают дверь и уходят, никого с собой не взяв. — Там что-то, связанное с врачами. Меня вели в медицинский блок. — Так ты же здоров! — кричит Баки. — Я знаю, — отвечает Таузер, и взволнованные возгласы начинают перелетать из одной клетки в другую. Нескольких солдат не впечатляет трюк Клинта. Спор об этом почти перерастает в драку, пока не вмешивается Баки и очень спокойно не говорит, что сам застрелит их, если это поможет спастись сотням людей, запертых тут. Потом он смотрит на Клинта, и в его глазах тот читает невысказанное «я застрелю их, если это поможет спастись тебе». Клинт не знает, как к этому относиться. Это настолько откровенное признание, что он пугается, решает, что Баки имел в виду совсем другое, и заставляет себя об этом не думать. Несмотря на то, что люди исчезают каждый день, жизнь в клетках продолжается. Они ругаются из-за еды — которой, слава Богу, довольно много, — рассказывают похабные анекдоты и поют не менее похабные песни. Выталкивают друг друга из очереди, когда приходит время похода в туалет. А одна особо храбрая клетка даже начинает делать ставки на то, кто останется здесь последним. Охранники из-за всего этого жутко бесятся. Особенно нервными они становятся, когда заключенные в восемнадцатый раз затягивают «Звездно-полосатый флаг». То, что Фэлсворт — «Красный Дьявол», — разучивает с ними слова «Боже, храни короля», вносит в их будни приятное разнообразие. Спят они на полу клетки, прижимаясь друг к другу спинами, положив головы друг другу на колени или на грудь и забросив друг на друга ноги. На четвертую ночь Баки с Клинтом решают, что с них хватит, и укладываются ложечками. Баки прижимается к решетке, а Клинт — спиной к его груди, положив голову ему на руку. Единственным, кто хоть что-то говорит, становится Дуган, который бормочет, что, похоже, в плену все становятся гомиками. Баки напрягается и готовится к драке, но Клинт открывает глаза, демонстративно поднимает бровь и, глядя на сидящего на холодном бетонном полу Дугана, сонно бормочет: — Ну, по крайней мере у меня задница в тепле. Клинт знает, что наверняка мог бы сбежать. И что, скорее всего, смог бы вытащить Баки. Но он не собирается уходить без остальных. И если это означает стиснуть зубы и ждать спасения, которое, по всей видимости, уже спешит к ним в красно-бело-синих колготках… то он готов с этим смириться. *** Несмотря на то, что Клинт отводит Стива в самый недорогой и демократичный бар, в котором никогда не было, нет и не будет папарацци, он заходит туда с видом осужденного. Оглядывается и сжимает челюсти, как будто боится, что его выгонят, а возможно даже застрелят. Клинт заталкивает его в кабинку и идет к стойке, решая взять пиво там, а не ждать официанта за столом, где тот может еще больше напугать Роджерса. — Ну, — весело произносит Клинт, проскальзывая в кабину и протягивая ему бутылку. — Тебе, похоже, крайне неудобно. Стив делает глоток, вздыхает и наклоняет голову, прикрывая козырьком лицо. — Не привык к общению, — уныло говорит он, продолжая смотреть в стол. Клинт видит только часть его подбородка и уголок печальной улыбки. — Ты, должно быть, заметил, что все мои друзья умерли. — О, да ладно тебе, не все… Стив приподнимает бровь. Клинт открывает рот, но тут же закрывает. Вот дерьмо! Он понятия не имеет, что сказать. Стив, естественно, является частью команды, но может ли он хоть кого-нибудь назвать другом? Он никогда ни с кем не общался вне миссий. Клинту приходит в голову, что он сам пересекался с ним только на совещаниях да на заданиях. Клинту становится немного стыдно. — Гм… Что ж… Но у тебя есть Сэм, — наконец говорит он. Возможно, слишком поздно. Стив медленно кивает. — Да, Сэм есть… — он замолкает и начинает ковырять пальцем этикетку. Клинту становится нехорошо. О, Боже, он на это не подписывался. Ему сейчас только всплеска чужих негативных эмоций не хватает. Он хочет встать и, извинившись, сбежать отсюда. Но потом ему в голову приходит мысль, что быть человеком, к которому тянется Капитан Америка — вообще-то — огромная честь. Небольшая часть Клинта тут же принимается, подняв вверх руки, подскакивать на месте и восторженно, как перевозбужденный третьеклассник, орать «я! это я! он выбрал меня!». — И у тебя есть… я? — произносит Клинт и тут же жалеет, что это прозвучало несколько вопросительно. К счастью, Стив улыбается. — Я просто был твоим товарищем по команде. — Ну… сейчас мы официально поделились жизненным опытом и вместе пьем пиво. Думаю, это делает нас друзьями. — Сэм говорит, мне нужно еще… несколько, — медленно произносит Стив, и это звучит как признание. — А Тони? Стив фыркает и в несколько больших глотков допивает пиво. — О, да… Иногда я думаю, что он меня ненавидит. Клинт открывает рот. — Серьезно? Стив сдвигает бейсболку и осматривается. — Мы с Тони не друзья. Это… другое. Ух ты! — Ну, — говорит Клинт. — Вот сейчас мы определенно стали друзьями. Ты рассказал мне все о своей личной жизни. — Или об ее отсутствии… — Стив грустно улыбается, а потом серьезно смотрит на Клинта. — Спасибо тебе. Для меня это очень важно. Клинт тоже улыбается. — Ты живо расхочешь со мной дружить, когда я надеру тебе задницу на бильярде. — Игра, в которой рассчитывают траектории и углы… Черт побери, даже не знаю, как смогу с этим справиться, — абсолютно серьезно говорит Стив, и Клинт потрясенно хихикает. — Я раньше не слышал, чтобы ты шутил. — Да в последнее время что-то не до шуток. Может, стоит начать? — Определенно, — Клинт поднимает бутылку. — За дружбу и паршивые шутки. Стив улыбается. — За это, — и чокается с ним бутылкой. *** Клинта будит металлический лязг. Сзади сонно вздыхает Баки. Он наклоняется, чтобы что-то шепнуть ему на ухо, но Клинта грубо хватают за ногу и тащат из клетки. — Нет! Крик Баки будит его окончательно. Нет. У Клинта включаются инстинкты. Сразу оба — бежать и сражаться. Он подчиняется второму, вырывается из цепкой хватки и бьет охранника по горлу. Потом крутится на одной ноге и сбивает на пол второго… Сзади кто-то кричит, и Клинта хватают за шею. Он не является противником грязных приемов, поэтому вспоминает все, чему учили его Барни и Наташа со Стивом, цепляет третьего охранника за запястье и тянет вниз. Потом бросает через плечо и с громким хрустом ломает ему руку. Почувствовать себя победителем Клинту не удается — что-то сильно бьет его по пояснице, и он падает, корчась от боли. Он дрожит и почти ничего не видит, а кто-то сверху крепко прижимает его к полу. — Оставьте его! Айова! Клинт! Он с трудом поворачивает голову и сквозь слезы смотрит вверх. Баки, прижимаясь к решетке, отчаянно пытается дотянуться до него. Он в ярости и выглядит так, будто готов разнести клетку голыми руками. Конечно, он не может этого сделать. Ему остается только смотреть, как трясущегося Клинта поднимают на ноги. — Нет! — кричит Баки. Голос слышится будто издалека. Клинт чувствует себя как в тумане… Его забрали… На этот раз он — тот, кого ведут в медицинский блок, хотя он совсем не болен… Все кругом кричат, но Баки громче всех… — Прекратите. Раздается холодный, властный голос, и все на мгновение задерживают дыхание. Клинт видит — и это происходит будто в кошмарном сне — как мимо него к клетке медленно идет офицер в сером. Смотрит на разъяренного Баки, продолжающего отчаянно вжиматься в решетку. Баки не отступает. В его взгляде такая ярость и тьма, которых Клинт еще никогда не видел. — Отпусти его, — твердо говорит Баки. — Или я порву тебя на куски. Офицер оценивающе осматривает его с ног до головы, и в его взгляде появляется любопытство. Клинту становится страшно. — А у тебя есть сердце, — медленно и удивленно тянет офицер. — Это интересно… Он кивает охранникам и машет рукой в сторону Баки. — Возьмите и этого. На замке щелкает блокировка. И вот тогда кричит уже Клинт… — Нет!!! *** Последний нож попадает в цель. — Неплохо, — усмехается человек, стоящий у компьютерного терминала. Агент кивает и идет собирать ножи. — Еще раз. Человек — боец СТРАЙКа. Один из лучших. Агент знает его в лицо и знает, что он куратор. Агент думает, что тот нравится ему. Он компетентен и хорошо подходит для выполнения миссий. Знает, когда взять ответственность на себя, а когда отступить и передать все в руки Агента. И он никогда не пытается набрать очки, взаимодействуя с Агентом, а это неплохой бонус. Странно, что Гидра позволяет ему помнить нескольких человек, а лицо одного определенного так настойчиво пытается стереть. — Хорошо, — говорит куратор. — Готов? Он ждет, пока Агент не кивнет, и только тогда нажимает на кнопку. Агенту нравится, когда его спрашивают. Другие никогда так не делают. Агент замирает. Появляются четыре голограммы. Две синие, две красные. Через секунду из стен позади красных уже торчат ножи. В тех местах, где у людей были бы шеи. — Слишком просто, — тянет куратор. — Кто это настраивал? — Дуганов, — отвечает Агент, собирая ножи. — Пытался напугать новобранца. Куратор смеется. — Он мог бы напугать новобранца просто проведя тебя мимо. Для этого не обязательно использовать холодное оружие. Ладно, давай попробуем эту… На этот раз фигур девять. Четыре синих, пять красных. У Агента лишь четыре ножа, поэтому он бросает их, достает пистолет и стреляет в голографическую голову. — Ну, это было неплохо. — Слишком просто… — Агент пожимает плечами и идет за ножами. Когда он тянется за последним, перед глазами появляется лицо человека со светлыми волосами, который ухмыляется и дергает стрелу, застрявшую в дереве. Он до сих пор не помнит, как его зовут. — Чёрт, — шипит Агент. — Ты в порядке? — настороженно спрашивает куратор. — Da. Ещё… Тот нажимает на кнопки, и выплывает новый набор фигур. Затем следующий. Затем еще. И еще. Куратор вновь заговаривает с Агентом лишь через час. — Я слышал, у техников проблемы с тобой. Какие-то навязчивые воспоминания? Агент задумывается. Куратору не нужна эта информация. Куратор не имеет дела с его памятью, он не обработчик. Так почему он спрашивает? — Da. А что? Куратор пожимает плечами. — Просто пытаюсь поддержать беседу. Забыл, насколько ты суров и молчалив. Агент ловко вертит ножи между пальцами. Больше никто не интересовался его воспоминаниями. Все говорили только о нем самом. — Мужчина. Блондин. Куратор задумчиво кивает. — Информация о нем не является необходимой? — Нет. Но это не мешает миссиям. И я не знаю, почему это происходит. — Должно быть, это кто-то особенный, раз ты все равно продолжаешь его помнить. Агент берет бутылку и выпивает всю воду. Он не собирается рассказывать куратору о том, что помнит, как целовал этого мужчину. Как бежал по залитому лунным светом полю, держа того за руку. Это принадлежит ему. Но он думает, что куратор заслуживает доверия. По крайней мере, он не впадает в панику от того, что Агент кого-то помнит. Возможно, он поделится с ним информацией, если почувствует, что Агенту нечего скрывать. Своеобразное «ты — мне, я — тебе». — У него лук и стрелы. И он как снайпер намного лучше меня. Куратор смеется. — Поверю, только когда увижу сам, приятель, — говорит он и выводит следующую симуляцию.